Карлан
На этот раз Карлан обошелся вообще без всяких лестниц, и просто спланировал на балкон собственного жилища, почти моментально трансформировав полет в быстрый шаг, и продолжая машинально нести Сарин на руках. Оказавшись во внутренних покоях, он без особого почтения, но весьма аккуратно, усадил майэ на широкую жесткую постель, отошел к стене, придирчиво оглядел эту новую деталь интерьера, и с каким-то неопределенным выражением на лице вытер руки об плащ
- К твоему счастью, я – некудышный целитель. Единственное, что я знаю, наше воплощенное тело положено поить, кормить, без причины не лишать отдыха и не портить без особой надобности.
Не прерывая своей тирады, Горный Дух извлек из стенного шкафа очередной графин вина, еще один – с водой, краюху темного хлеба, ароматно пахнущий жбан с медом и какой-то кусок светлой ткани.
- ... Я, конечно, не берусь гадать, как долго прослужит тебе, Плетельщица, твое нынешнее тело, - надеюсь, что недолго, но на все, как сама понимаешь, воля Намо, - однако даже оно заслуживает некоторой доли гм... участия. Поэтому...
За это время он успел уже намочить ткань водой из графина, а теперь просто бесцеремонно подошел к Сарин и, крепко взяв за подбородок, запрокинул девушке голову так, чтобы по-внимательнее рассмотреть ссадину у нее на лбу.
- ... Для начала мы тебя отмоем, потом накормим, потом ты напомнишь мне, что я – убийца, и после этого все отправятся на отдых. Потому что лично я что-то подустал – не шутка ли, такую громаду, как Удун, в развалины превратить...

Сарин
Сарин слегка поморщилась, когда влажная ткань коснулась ссадины. Голова по-прежнему болела. Она подождала конца процедуры. При одном взгляде на еду начинало мутить, на вино, впрочем, тоже. Она подошла к столу, взяла графин с водой и выпила остаток прямо из горлышка. Стало полегче.
- Странно... тут все сильно изменилось, в Амане. В мое время говорили: " На все воля Эру". Теперь значит, на все воля Намо. Несколько неравноценная замена, ты не находишь? Впрочем, ты сейчас врядли можешь рассуждать здраво. Устал, понимаю. В одиночку Удун разрушил, столько орков перебил. Иди отдохни, Карлан, наберись сил для новых исторических свершений.
Сарин старалась спрятать нарастающий липкий страх под маской сарказма. "Тело прослужит недолго..."  Майэ вспомнила серый ужас Чертогов, тот самый, что показывал Моргейн. "Нет, что за ерунда. Со мной они этого не сделают" и тут же испугалась еще больше, потому что если это не сделают с ней, то... Нет, сейчас она не будет думать об этом.

Карлан
Карлан тем временем сбросил плащ на ближайшее кресло, стянул через голову рубаху, швырнул ее туда же, и с удовольствием потянулся, легко играя мускулами.
-Ты, случайно, не в родстве с Барлогами, Плетельщица? – Поинтересовался он, наклоняясь, чтобы разуться.  – Чем пытаться прожечь во мне взглядом дырку, разожгла бы лучше камин что-ли.
Два тяжелых сапога полетели в угол.
- А на счет неравноценности замены... Видишь ли, мне кажется Единый нынче немного занят... сама знаешь судьбой кого... Так что вместо Эру для тебя временно побуду я. И, как Эру, я тебе напоминаю, что от визита к Намо в Мандос тебя, моя милая Темная защитница Удуна... Хотя какая из тебя защитница, расстройство одно... тем не менее, формально, отделяет всего одна ма-а-аленькая преграда – мое терпение. А оно у меня далеко не безгранично. Хочешь его испытать? Всегда пожалуйста. Но, как я понимаю, ты в Валинор рвалась не за этим.
Карлан выпрямился, словно оценивающе посмотрел на Сарин с высоты своего недюженного роста
- Ну что? Договорились? Ты занимаешься камином, а я пойду – взгляну на свои горны в подвале. Между прочим, мое жилище располагает такой роскошью, как ванна. Как только камни нагреют воду, мы избавим тебя, а заодно и меня, от таких сомнительных сокровищ, как удунская грязь и пепел

Сарин
-Заодно, пожалуй, все таки не надо. А то вместо отдыха еще больше устанешь.
Сарин подошла к камину. Поскольку она не была в родстве с балрогами, пришлось воспользоваться кресалом. Смыть всю эту гарь... да, это именно то, что сейчас нужно. Она не будет думать о другом, нет. Сарин представила себе ванну, полную горячей воды, пар клубится над поверхностью воды...совсем как дым над Удуном... нет, не сейчас, не сейчас.

Карлан
Карлан вернулся нескоро. Оставалось только гадать, давал ли он Сарин возможность побыть одной, или просто был настолько занят какими-то своими делами.
Быстрый взгляд в сторону камина. С ноткой одобрения в голосе.
- Видишь, Плетельщица, даже от тебя можно хоть раз добиться чего-то путного.
И уже с обычным усталым равнодушием.
- А теперь следуй за мной.
Горный Дух не удосужился даже обернуться, чтобы убедиться, успевает ли Сарин за его быстрыми шагами, и следует ли она за ним вообще. Мраморная лестница мелькнула двумя короткии пролетами. Обещанная ванна оказалась целой комнатой, облицованной темно-серым мрамором. Пол под ногами был теплым, нагреваясь последовательно от входа до ступенек, ведущих в маленький бассейн, вода в котором слегка пузырилась в тех местах, куда вливались через специальные отверстия в дне тонкие горячие струи.
- Добро пожаловать в этот мерзкий Валинор. – Хмыкнул Карлан. – Извини, но ничего темнее темно-серого в моем доме не нашлось. Если соскучишься, так и быть, отведу тебя в какую-нибудь черную-черную шахту. Но только не сегодня...

Сарин
Сарин вдохнула горячий воздух.
- Серый, похоже твой любимый цвет, соответствует сущности? Я предпочитаю другие краски.
Майэ прикрыла глаза, во всех подробностях восстанавливая кусочек северного леса, темнозеленый мох, прозрачная чистота ручья, желтые сосновые иголки на  земле и спелые янтарные шишки, сине-сизая голубика и вкрапления алой клюквы, и красно-белые бочки брусники.
- А, ты наверное, так любишь серый еще и потому, что просто не видишь других цветов кроме серого, черного и белого.

Карлан
- Как много ты, оказывается, знаешь обо мне. – Нарочисто наигранно изумился Карлан.  - Впочем, и не удивительно. Ты ведь некоторым образом Плетельщица моего выбора.
Горный дух, как всегда, не пожелал наклониться, а лишь уже привычно потянулся к подбородку Сарин, приподнимая ее лицо так, чтобы видеть глаза майэ.
- Помнишь ту нашу встречу у озера? С какой замечательной ненавистью и яростью ты накинулась на беднягу, ненароком потревожившего покой столь любимого тобой Севера. Ты думаешь, в твоей палитре мало черной краски? Ха! Ее с лихвой хватило чтобы превратить в серое остатки моего света. Что ж, гордись, я прилежный и понятливый ученик. Если не веришь, можешь справиться у Аулэ...
Взгляд Карлана неожиданно стал задумчивым, и каким-то непривычно бархатным, обвалакивающим.
- А вот интересно, можешь ли ты научить еще чему-нибудь, кроме ненависти? – Чуть растягивая слова, негромко поинтресовался он, очень медленно перемещая руку от подбородка Сарин по ее щеке сквозь спутанную чащу каштановых локонов куда-то к затылку девушки...

Сарин
Сарин тряхнула головой, пытясь высвободиться.
- Того, кто уже научился ненависти не научишь ничему другому. Хотябы потому, что он не захочет учиться. Ненависть как голод, голод, который невозможно утолить. Ненависть как огонь, пожирающий собственную пищу. Для тебя уже слишком поздно.
Ведь не ради покоя и красоты Севера пришел ты на наши земли. Ты искал повод привести туда войну и разрушения. ты искал пищу для своей ненависти.

Карлан
Пальцы Горного Духа моментально приобрели твердость металла. Он был сильнее, и не собирался этого скрывать.
- В сером нет ненависти, Сарин. – Карлан кажется впервые назвал майэ не Плетельщицей, а по имени. – Ровно как и жалости. Не даром это цвет Мандоса.
Серое – это цвет пепла. Пепела моей Песни...И очень скоро твоя Песня падет тем же пеплом. Мы разделили этот огонь ненависти, но мой уже потух, насытившись, а твой все еще горит. И если ты не сможешь его потушить...
Он стремительно нагнулся, и губы их разделяла теперь только тонкая прослойка смешавшихся дыханий.

Сарин
Губы застыли гранитом, ни выдоха, ни вдоха.
Равнина, заваленная пеплом, холмы пепла, озера пепла, запах гари, пепельные фигуры, одна из них по очертаниям - Карлан, нет воздуха, нет кол##ания ветра. Давит свинцовое небо. А там, вдалеке, на грани горизнта - лесной ручей, горит костер на поляне, деревья великаны, свежий аромат хвои.
"Ты" - "Я" "Твой пепел" - "Мой огонь"
Сузились зрачки
Не спеши обратить меня в пепел, Карлан. Даже по праву сильного.

Карлан
Карлан сделал глубокий вдох, его ресницы дрогнули – гулкие удары сердца где-то на грани предчувствия поцелуя, - и в то же мгновение в лице Горного Духа что-то неуловимо изменилось. В следующий миг он резко оттолкнул Сарин, нет, просто с силой отбросил от себя, брезгливо и безжалостно, словно ненужную более сломанную игрушку, прямо в горячую воду бассейна. С шумом разлетелись брызги, разбиваясь на серых стенах.
- Что-то здесь чересчур запахло Удуном! От кого бы?...
И, глядя снизу вверх на мокрую до нитки майэ:
- А ведь ты не заслуживаешь даже этой малости, Плетельщица. Не заслуживаешь иллюзии моей вины в смерти твоей Песни. Нет уж, милая, добивай ее своими руками. Я знаю, у тебя получится...

Сарин
От неожиданного удара Сарин сначала ушла на дно, потом вынырнула, подплыла к край бассейна, присела на бортик и, неожиданно, рассмеялась. Звонко, весело:
- А ведь ты меня боишься, Карлан.

Линни
Самым неожиданным образом было прервана их странная беседа. Стук каблуков – кто-то быстро спускается по лесенке.  Майэ, стремительно входит и застывает в дверном проёме, изумлённо обозревая представшую перед ней картину.
- Вы что, бросали друг друг друга в воду? Что здесь происходит, кто-нибудь может мне объяснить? Я зашла – и почувствовала, Песнь твоего дома сегодня звучит не так…
Линни останавливается на середине фразы, когда узнавание проникает в её разум.
- Сарин?! Это ты. Что ты здесь делаешь? – удивление сменяется недоумением, - Ты же…я видела тебя на стенах Удуна, Плетельщица. Почему же ты здесь, а не в Чертогах Намо?

Сарин
Сарин усмехнулась:
- Потому что у меня есть еще здесь дела. Например, наконец, смыть гарь моего дома, который ты сожгла. В Чертоги я всегда успею, Насмешница.
Сарин скинула мокрые лохмотья, оставшиеся от ее платья и вернулась в горячую воду, больше не обращая внимания ни на Карлана, ни на Линни.

Карлан
Линни?! – Немного обескуражено. И тут же, вернув привычное спокойствие духа, с широкой улыбкой гостеприимного хозяина. – Как удачно ты заглянула.

Осанвэ Линни: Радость. Радушие. И рядом чуть заметная тень вины.
Извини, я тебя не услышал. В этом доме разве ж теперь мелодия? Какофония сплошная.

- ... Как ты, наверное, уже успела заметить, у нас с Сарин тут весьма интересный разговор завязался. Видишь ли, Плетельщица думает, что она все еще на стенах Удуна . И как раз сейчас она собиралась рассказать мне, как я ее боюсь. Ты же, я знаю, любишь занимательные истории. Надеюсь, компанию нам составить не откажешься?

Линни
- Не откажусь. Глупо уходить, если я уже здесь.
Осанве Карлану Ты принёс её сюда, верно? Непонимание. Недоумение. Зачем?!
- Рассказывает забавные истории? Про стены Удуна? – Линни подчёркнуто обращалась только к Карлану, - в самом деле, мы не там, иначе сама Сарин давно блуждала бы без тела. – Линни попыталась усмехнуться, но эта усмешка получилась настолько усталой и вялой, что сама майэ прекратила всякие попытки пошутить. Слишком…слишком много всего сегодня. Этот бесконечный бой…и тут ещё Сарин! Тёмная в Амане! Неужто Карлан сам не видит? Краткий разговор уже превращает его Песнь в какофонию, не место здесь Плетельщице.

Карлан
- Ну так что, Плетельщица. Начинай пожалуй. Хозяин в нетерпении, да и гостья не против. На чем мы остановились?
Осанвэ Линни: Что за дело блистательному Аману, опъяненному ароматом Победы, до одной испуганной и забившейся в угол Темной? Я знаю, ты меня поймешь. Ты не можешь не понять. У нас был всего один Враг, и он повержен. Остальные в той или иной мере жертвы. Удун – земля смерти и пепла. Ничему живому там сейчас не место. Пусть уж лучше какафония тут, чем диссонанас и разрушение там

Линни
Лицо Линни выражало только усталость и полную опустошённость. Она привалилась плечом к косяку, зябко запахиваясь в плащ, несмотря на жару стоявшую в купальне.
(осанве Карлану) Я бы сейчас тоже с удовольствием забилась куда-нибудь в угол. Какая блистательная победа, о чём ты? Война – отвратительна. Нет радости в этой победе…
Говоришь, смерть и пепел, диссонанс и разрушение… И кто виноват в этом? Не только и не столько мы, сколько сами Тёмные. Понимаешь – неприятна сама мысль о том, что кто-то из них, находится в Амане. Короткого неправильного звука вполне достаточно, чтобы испортить мелодию, разве нет? Я поняла твои мысли – но я…не согласна, друг.

Сарин
Смыв с себе остатки гари, Сарин вышла из бассейна. Она устало посмотрела на Линни.
- Зачем тебе это?

Линни
Линни с искренним недоумением взглянула на Сарин.
- Что “зачем”? Зачем я нахожусь здесь? Случайность, увидела, что Карлан вернулся с кем-то…мне стало немного интересно. И уходить – пока нет желания, хозяин, вроде, не против моего присутствия…Или ты имела в виду что-то иное, задавая свой вопрос?

Сарин
Сарин продолжала, словно рассуждала сама с собой.
- Наверное, это просто от скуки. Сначала охота, потом война, теперь война закончилась, но Линни все равно скучно и война продолжается.

Линни
Линни вздрогнула от слов Сарин, словно от удара. Да и эффект оказался похожим. Майэ просто медленно сползла по стене, к которой прислонялась. Её разум словно распахнулся – почти против воли, её воспоминания и чувства – такие яркие, такие отчётливые… Сарин, ты хочешь знать, что я чувствую – смотри.
Боль. Ужас от совершаемого. Победа…но какой ценой, кому она нужна – эта бессмысленная победа? Эхом отдаются крики атакующих тварей. Ты – стоишь с обнажённым мечом против недавних друзей. Ллау, Ллау… – пробивается воспоминание… Огонь. Грохот боевой магии. Пламя и лёд, земля и вода -  безумство стихий, покорных воле айнур. Кровь. Развоплощение. Кто-то из майяр рядом с тобой хватается за грудь – стрела. Шёпот – «Как больно…». Искажение. Чудовищные творения Диссонанса – как похожи на Эльдар! Кто мог сотворить такое?! Ужас. Непонимание. Нарастающая ярость на тех, по чьей вине началась эта Война. Гнев…

Сарин
Сарин сухо рассмеялась.
- Вот как?
Пепел и гарь, рушатся стены дома, трещат в огне свитки, усталые лица - орки, но нет в них ничего уродливого, просто перепуганные женщины, парни и девушки, уже не дети, но еще не взрослые, а на стенах гибнут защитники, сладковатый запах горелого мяса и за каждым трупом - лицо, такое знакомое лицо. Мир, из которого исчезают родные мелодии: Лаурэс, Мелькор... пустота, темнота, горы пепла и ликующие лица победителей
- Вы пришли к нам, вы принесли войну. Ваши дома стоят, ваш воздух чист, ваши друзья живы, вы победители, так радуйтесь своей победе! Радуйся, Линни! Радуйся! Ты достойно сражалась! Ты победила, Насмешница!

Карлан
- Плетельщица!  - Голос Карлана хлестнул плетью. На этот раз Сарин таки порядочно разозлила Горного духа, заработав себе очко в их негласной дуэли. – Довольно! То, что ваша темная порода не имеет даже элементарных понятий о вежливости и правилах гостеприимства, мне уже давно известно. Не трудись лишний раз демонтстрировать. И не вынуждай напоминать тебе, что ты в моем доме, и ты в нем добровольно
Желчно
- И преррогатива оскорб##ть гостей здесь целиком и полностью моя. Так что, если хочешь сказать что-нибудь, следи за языком. Не умеешь, сделай милость, помалкивай!
Осанве Линни: мы все виноваты в том, что произошло, но у нас, у Амана, есть по крайней мере победа. У нее нет и этого, только горечь, боль и пепел. Даже время, которое пройдет следом, вылечит нас и ожесточит их. Так пусть ее ненавить выплеснется здесь и сейчас на меня, нежели укрепится внутри, созреет, и однажды накроет весь мир. Пусть чужая, пусть сейчас слепая и глухая к нашей мелодии, пусть более диссонананс, чем Тема, она все еще часть хора.
Линни, мне жаль, очень жаль, что тебе приходится участвовать в этом. Ты не обязана понимать и принимать мой выбор, я не могу просить о подобном. Единственное, о чем я прошу – дай мне время. Всего лишь до Круга Судеб...

Сарин
- Откуда же тебе известно о нашем гостеприимстве, о Карлан? Разве гостем ты пришел на наши земли? Нет, первый раз ты пришел тайно, желая навредить хозяевам, а второй раз ты пришел с оружием, дабы уничтожить хозяев. Так как же ты можешь судить о том, чего не знаешь?

Карлан
- Для того, чтобы понять методы вашего гостеприимства, Плетельщица, - скривился Карлан, - мне достаточно понаблюдать, как ты обходишься с гостеприимством моим.
И словно внезапно потеряв интерес к существованию Сарин, Горный Дух переключил свое внимание на Линни, абсолютно белое лицо которой было сейчас самым светлым пятном к комнате.
- Линни. Я думаю, для нас тут стало немного душно, - протягивая ей руку. – Давай-ка я повожу тебя на террасу. Глоток свежего воздуха нам, кажется, будет более чем уместен.

Сарин
"Душно... душно... душно..." Пар сгустился, стало трудно дышать, потом навалившуюся тяжесть прорезала знакомая нота, мелодия, сведенная к одной ноте, натянутой до предела, еще чуть чуть и струна порвется... мелодия, так похожая на ее... на то, что было, но чего уже не будет.
- Мы идем ловить Музыку?
- Да, Сарин. Мы идем искать твою Песнь.
"Что же они сделали, что же они сделали... и что же теперь делать... не дотянуться, не сказать, не успела... одна нота осталась... одна струна"
И Карлан, и Линни перестали существовать, отошли куда-то за грань реальности. Она как слепая, слегка пошатываясь пошла вперед, не понимая, куда, туда, на эхо мелодии, туда...

Линни
Линни медленно встала, для чего ей пришлось опереться на предложенную Карланом руку.
- Я...уже почти в порядке. Лучше, позаботься о Сарин, Карлан, смотри - что с ней. Не могу же я вызвать на бой наполовину безумную майэ...
(осанве Карлану) Я не понимаю, зачем ты это всё делаешь. Я не понимаю, почему ты всё это делаешь. Но ты мой друг - я подожду до окончания Суда...а потом - мы посмотрим...

Карлан
Несмотря на странное движение Сарин и предостерегающее замечание Линни, Карлан не двинулся с места. Он лишь сжал кулаки с такой силой, что видно стало, как побелели костяшки пальцев.
Нарастающий глухой шум, идущий как будто из под земли. Мгновенный удар раскаленного ветра пронесся по комнатам, заставляя сворачиваться от жара ворс на коврах. Из каменных стен, стремительно закрывая все дверные проемы дома Горного Духа, потянулись на свет то ли струи, то ли плети. Металл, живой и послушный воле Стихии, тек, перемешивался прямо в дрожащем от жара воздухе, постепенно формируясь во что-то тяжелое, массивное, цельное... Двери. Десятки металлических дверей. И, родившись, повинуясь еще одному порыву ветра, на этот раз почти ледяному, эти двери закрылись одновременно, с лязгом, от которого вся скала Карлана содрогнулась до основания.
- Я сказал, - процедил Горный Дух в наступившей за этим грохотом тишине , - что мы с Линни идем на террасу. Ты же, Плетельщица, не идешь никуда.


Сарин
Сарин вздрогнула, шум и внезапная тишина словно вернули ее в "здесь и сейчас". Она выпрямилась.
- Извини, если я обидела твою гостью, Карлан. Я была не в праве. Если ты позволишь, я бы хотела уйти из купальни и во что-нибудь переодеться. Я обещаю не покидать твой дом без твоего разрешения.
Усталый, потухший голос.

Карлан
Карлан машинально кивнул. Во взгляде его, после применения магии, появилась некая рассеянность, из левой ноздри медленно поползла темная струйка крови, и Горный Дух брезгливо смахнул ее ладонью. Он двинулся куда-то в глубину купальни, по дороге слегка задев Сарин плечом, скрылся на какое-то время в клубах пара и вернулся оттуда с большим банным полотенцем. Аккуратно набросил мягкое полотнище на мокрые плечи майэ, на мгновение остановился, словно в растерянности, пытаясь мысленно представить, как выглядит его дом после последего новшества, сотворенного хозяином.
Обращаясь к Сарин, тихо, без всякого выражения:
- Один лестничный пролет вниз, вторая дверь направо. Это твоя комната. Об одежде я позабочусь позже.
И обернувшись к Линни, тем же тоном:
- Пойдем, Линни. Плетельщица больше не потревожит тебя.

Линни
Так же тихо Линни ответила
- Пойдём.

Карлан - никогда не подумать, что его можно так вывести из себя. Однако Сарин это удалось. Сарин...Плетельщица...нет. Бывшая Плетельщица. Забыть. Нечего объяснять и не о чем говорить. Всё сказано давным-давно. Бесполезно. Словами ничего уже не сделаешь. В Чертоги её сейчас не отправить. Значит - просто уйти. Сарин сама выбрала свою дорогу и идёт по ней...пусть и прямо в Бездну Пустоты.

Линни оторвалась от стены, которую подпирала и вместе с Карланом молча пошла на террасу.

Карлан
- Ты прости меня... За теперешнее нерадушие моего дома. За Плетельщицу.  – Вздохнул Карлан, когда они с Линни покинули купальню. Вздохнул, и замер на мгновение, прислонившись лбом к холодной каменной стене. – Весь мир рушится... внутри... Лучше бы сразу развалины: раз, и - случилось. Так нет же. Падаешь, падаешь, и все никак не можешь разбиться. Что-то устал я... Да, устал. Еще и эта мелодия. Слышишь? Вот тема Мелькора и добралась до Валинора...
Болезенно поморщившись:
- Линни, можно я попрошу тебя еще об одной услуге?
Гм.. женская одежда. Это неизмеримо выше моих умственных способностей...

Линни
-Это заметно, - проворчала Линни. – Вообще, мог бы и сам сообразить…
Майэ прикрыла глаза, сомкнула ладони… через несколько секунд прямо из воздуха соткался силуэт платья, наполнился цветом…и уже вполне материально, одёжда с шорохом обрушилась ей в руки.
- Держи. Я не изощрялась, это просто копия того, что на неё было надето, до того как платье начало рваться. Восстановлено по воспоминаниям о лохмотьях, так сказать… - Линни усмехнулась, протягивая новенькое платье Карлану.


Карлан
- Надо же! -  Карлан недоверчиво рассматривал произведение Линни. В глаза его вместе с удивлением медленно возвращалась жизнь. – Эру-Создатель, и как вы только это делаете, а? Ты, оказывается, по тем жалким обгорелым лоскутам можешь угадать, каким оно было раньше! Гм... А я, даже если и увижу в целом и неповрежденном виде, через мгновение уж и не вспомню...
И чуть помедлив, с нотками благодарности в голосе:
- Знаешь, Линни, ты, без всякой лести, лучшая из майэ. И лучшая из друзей...
А на счет войны... Мы сделали то, что должны были сделать. И, поверь, принесли миру наименьшее из возможных зол. Даже с учетом гнева и боли таких, как Плетельщица. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя в чем то виноватой. Потому что это неправда. Что бы не говорила, и что бы не думала Сарин. Это неправда. Это как мозаика, понимаешь. Если выхватывать из нее отдельные куски и рассматривать их в беспорядке, некоторые кажутся слишком страшными, слишком жестокими, некоторые леденят кровь и заставляют чувствовать вину за содеянное, но однажды цельная картина будет сложена, и ты увидишь, что в  ней намного больше света, чем тьмы. Намного больше надежды, чем отчаяния...

Оромэ
В это время Вала-Охотник, избавившись от необходимости опеки «дорого братца и не менее дорогого гостя», который, наконец, был доставлен из Удуна в Валинор, с наслаждением обратил взор свой к свету. Сумерки, спустившиеся на Средиземье после разгрома Северной Твердыни наводили на него уныние, и сияние дерев оказалось поистине настоящим отдыхом для духа. Но вслед за облегчением немедленно пришла неприятная мысль о судьбе Перворожденных. Им-то, в отличие от Валар и Майяр Амана, теперь долго не видать света звезд, им блуждать в неожиданных сумерках в тоске и страхе. Тяжело вздохнул Вала. Негоже оставлять юный народ квенди в одиночестве в такое смутное время. Вздохнул, и потянулся мыслью к любимой ученице. Для и так напуганных Перворожденных сейчас куда милее будет облик прекрасной девы, чем любого из отважных воителей Амана.
Оснвэ Линни
Тепло... Нотка почти отцовской гордости... Чуть-заметная тема срочности и важности... Линни, девочка моя. Я в Валиноре. И я хочу поговорить с тобой...

Линни
Линни ответила сразу же
(осанве Оромэ) Конечно. Уже иду, бегу, лечу…или что там полагается делать? Скоро подойду, Владыка.

Она посмотрела на Карлана, вздохнула и сказала
- Мне надо идти. Кто бы мне сказал, почему у нас такие неугомонные Валар, а?
Нерешительно добавила
И…Карлан…ты действительно умеешь дарить надежду. Мне не хватает терпения…и умения…рассматривать мозаику. Но если ты так говоришь – я поверю.
Она нахмурилась и ядовито добавила
- Всё равно. Не понимаю, почему ты не доставил Сарин прямо к Намо.
Мотнула головой
- Может, после ты объяснишь мне более внятно. Удачи в твоих хитрых замыслах,  - эти слова майэ сопроводила улыбкой.
- До встречи.
Линни предпочла уйти по земле. На превращение просто сил нет. Конечно, это-то скоро восстановится. Нет, решительно, что так внезапно от меня понадобилось Оромэ?..

Карлан
Карлан проводил уходящую майэ теплым взглядом, потом, тяжело вздохнув, покосился на платье в своих руках. Необходимость еще одной встречи с Плетельщицей причиняла ему уже почти физическую боль.
Мы все – жертвы собственного Выбора. Что решено – так тому и быть
Спустившись с террасы во внутренние покои и все еще как-то немного растерянно поглядывая на обновленные дверные проемы, Горный Дух, в некоторой нерешительности остановился перед последней на своем пути дверью, ведущей в комнату его гостьи.
Двери... Как дико и «неправильно». И что теперь с ними делать? Постучать? Позвать по осанвэ? Эру-милосердный, а я хоть ручки-то к ним приделал?! Ага... Вот...
Усталость – физическая и моральная – была готова вот-вот перейти в фазу оцепенения. Карлану приходилось делать над собой все более серьезные усилия, чтобы просто не сесть на пол и позволить себе ни о чем не думать.
Стиснув зубы, ибо за дверью его ожидала война, Горный Дух коротко ударил по металлу костяшками пальцев, и, не дожидаясь приглашения, решительно толкнул сотворенную им же самим преграду и шагнул вовнутрь.
Маленькая комната, простые светлые стены, на полу, как и в большинстве комнат этого дома, толстый темно-серый  ковер, несколько прямоугольных стеных ниш, большей частью пустых, лишь в одной – стремительный металлический побег, непринужденно обнявший высокую вазу из черного камня, - серебрянный цветок, хрупкий и непокорный одновременно, - одно узкое стрельчатое окошко, простая широкая кровать, мраморный столик, два стула...
Нет, двери все портят. Они разделяют объем на скудные клетушки, разбивают свет, разрывают ветер. Обязательно убиру двери... Когда вернутся силы...
- Я принес тебе платье, Плетельщица. Оно – дело рук Линни. Так что если решишь изорвать, потом, будь добра, прибери за собой. Лоскутья можно выбрасывать в окно...

Сарин
Сарин сидела на кровати, обхватив колени руками, сплетя пальцы, опустив голову, волосы закрывали лицо.
Услышав Карлана она подняла на него взгляд, глаза неожиданно оказались пронзительно синими.Она кивнула, поднялась и забрала платье. Она оделась и вернулась на кровать.
- Садись, Карлан, - майэ кивнула на стул, - ты устал.

Карлан
- Спасибо.
Горный Дух покорно рухнул на стул, с наслаждением откинулся на жесткую спинку.
- Надеюсь, у этого приступа доброты найдется разумное объяснение? – Тем не менее достаточно ядовито сведомился он.  – Теперь, как я понимаю, ты собираешься сказать мне что-то такое, что просто физически невозможно выслушать стоя. Даже отпетому убийце и такой законченной мрази как я.

Сарин
- Ты физически неспособен хоть что-либо слушать стоя. Я уже видела такие лица и взгляды. Просто сядь, закрой глаза, медленно досчитай до десяти и можешь идти. Так ты, по-крайней мере, не упадешь по дороге.
- Как странно... такие узкие окна... В твоем доме не было дверей, а окна узкие...
Противоречие... в тебе много противоречий, Карлан.

Карлан
- Лица и взгляды? И что, всех их довела ты?  - Заинтересовалася было Карлан. И тут же сник, возвращаясь обратно к состоянию усталого равнодушия. – Что ж, я рад - ты начинаешь вспоминать, что в твоей жизни было что-то еще, кроме войны, пепла и развалин... Хороший знак... А противоречия - ну, да, наверное... Противоречия можно найти даже в цельной глыбе камня... Я же что-то большее... То есть, я претендую на то, чтобы быть чем-то большим, чем просто кусок горной породы.
К тому же, - напомнил он, - в моем доме теперь есть двери. И больше нет противоречий. Это уже не дом в сущности... а какая-то крепость... как ты любишь... Нравилось ли тебе жить в Крепости, Плетельщица?

Сарин
- Разве крепость в толщине стен и количестве дверей? Крепость внутри каждого из нас, а что снаружи... разве это так важно?
- Удун был особенным местом, - в голосе легкая грусть, тень воспоминания, на губах улыбка. Сарин и сама удивилась, почему не больно вспоминать. Почему видит не развалины, а Наурворн-эн-Удун во всей его красоте и гордости.
Первое впечатление:  стрельчатые башни, переплетение ажура окон и галерей. Калейдоскоп мира за окнами, синяя чаша горного озера.Живые оттенки черного, от насыщенного бархата до сверкающих переливов, один цвет вмещает в себя радугу.
Привыкание, узнавание: стены, увитые гирляндами багряных листьев, огромные окна, огонь в камине, башня, ветер развевает плащ, скрытая плющем беседка, бокал вина - терпкость и сладость одновременно.
Жизнь, понимание: флигель, утопающий в зелени, детский смех, стол, заваленный свитками, мастерская, пропахшая смолой и хвоей, мрамор купальни, рука в пушистой шерсти, гобелен на стене - звезда в ладонях.
На этой ноте Сарин резко оборвала видение, словно боясь показать больше, чем хотела.
- Наверное, придя в Удун ты увидел бы совсем другое: толстые крепостные стены, тренирующихся на плацу орков... уж не знаю, что еще.
Но ты ведь спросил, нравилось ли там жить мне.

Карлан
- Однажды мы беседовали с Линни, - Карлан разговаривал словно сам с собой, и в то же время продолжал тему Сарин,  - об оружии... Какая мелодия родилась первой – мелодия защиты, или мелодия нападения. То же самое и с крепостями... Как ты думаешь, что появилось первым: желание одних возвести неприступные стены и отгородиться ими от других, или стремление других разрушить эти стены, пока они не разделили весь мир?
Стрельчатые башни... Детский смех... Наверное тебе трудно понять, Плетельщица. Мы с тобой стихии, наш дом – вся Арда. Но рожденный в крепости никогда не сможет стать по-настоящему свободным, никогда не сумеет вырваться из-под тени ее бастионов. Даже возжелав воли, даже получив в свое распоряжение целый мир... Знаешь, что он сделает в результате? Построит крепость. Неприступную черную крепость... Вся земля – арена противостояния, вся земля покрыта крепостями, рвами и бастионами...
Не хочу! – Почти выдохнул он, словно ужаснувшись собственного видения.

Сарин
- Слишком поздно, Карлан. Разрушив одну крепость вы только подтвердили, что крепости необходимы. Причем необходимы крепости, которые не так легко будет превратить в руины. И каждая последущая крепость будет выше и мощнее предыдущей. И постепенно дети перестанут смеяться. Мы сделали крепость домом, а теперь каждый дом станет крепостью.
Кроме желания отгородится от мира есть еще желание защитить то, что тебе дорого.В мире, где кружат бури, нужны крепкие стены.

Карлан
- Вы их построите? – Уточнил Горный Дух. – Ну, это-то произойдет нескоро. Уцелевшие орки, я полагаю, надолго проникнутся мыслью, что не существует стен, неподвластных гневу и мощи Стихии. А без Темного Владыки... Ваши мелодии слишком разрознены, моя темная майэ. Лишенные ведущей Темы, вы не споете и не построите ничего. Надеюсь, Валар будут достаточно осмотрительны, и избавят мир от присутствия этой Темы на максимально долгий срок.
А я, пожалуй, пойду... В упражнениях по устному счету больше нет необходимости...
И уже с порога, необычно мягким тоном:
- Мне жаль, что вольно или невольно я причиняю тебе боль, Сарин. И я прошу у тебя за это прощения. На тот случай, если когда-нибудь ты будешь в состоянии прощать...

Сарин
- Иди, - Сарин кивнула, не оборачиваясь. Уже когда майя вышел за дверь, его настигло прощальное осанве: Ты так и не понял, Карлан, сначала мне нужно научиться не_прощать.
Она стояла у окна, просто так, не стараясь что-то увидеть... просто так... вслушиваясь в прерывистое эхо музыки и зная, что пока слышно хоть эхо, хоть отголосок, они_не_разобщенны.

Карлан
*  *  *
В Валиноре шел дождь. Сначала теплый, по силе соизмеримый с тропическим, ливень сплошной стеной упал на город Валар – мощная очищающая сила, призванная унести прочь остатки той горечи и грязи, которые принесли с собой аманцы, возвращающиеся с войны. А затем, постепенно, поток воды ослаб, превратившись в звонкий грибной дождик, и над сияющими серебристыми куполами развернулись во всей своей красе яркие ленты огромных радуг
...
Карлан возник на пороге комнаты Сарин мокрый до нитки, но с огромным букетом свежих чайных роз.
- Вана просто убьет меня, - весело сообщил он, выкладывая свою добычу на мраморную столешницу. - Если узнает, как я похозяйничал в ее садах.
Потом, немного смущенно:
- Я подумал, раз уж силой гмм... обстоятельств... ты обречена сидеть в четырех стенах и прятаться от глаз моих друзей, может быть, хотя бы эти цветы...
И тут же следом, с обычным ехидством:
- Из чего ты, Плетельщица, безусловно, можешь сделать вывод, что я уже отдохнул и оправился, и вновь готов на роль сволочи и гада. Так что смело можешь вцепиться мне в горло. Хотя место возможного укуса хотелось бы обсудить дополнительно...
Как ты себя чувствуешь, кстати?

Сарин
Сарин против воли улыбнулась - Карлан, похоже, ни в чем не знал меры. Стол не было видно из-под охапки цветов.
- Тебе придется спеть вазы. Иначе у Ваны действительно будет повод для недовольста - сорвать столько роз и не суметь их сохранить.
Майэ подошла к столу, выбрала один, еще не распустившийся бутон, поднесла к лицу и вдохнула запах. Розы Валинора пахли совсем не так, как шиповник Севера. Пожалуй, если не свежесть дождя, аромат показался бы приторным.
- Со мной все в порядке, Карлан. Ты лучше расскажи мне... расскажи... ну да ты сам знаешь о чем!

Карлан
- Смилуйся, Плетельщица! – Карлан недовольно встряхнул головой, воздух в комнате наполнился мелкими брызгами и запахом дождя. – Все наши разговоры ты умудряешься свести... к этому. Впрочем, ОН ведь единственная причина, по которой ты в мучешься в «мерзком Валиноре», не так ли?
Горный дух нахмурился, то ли не желая, то ли не решаясь ответить на невысказанный вопрос Сарин.
- У меня нет никаких хороших известий. Для тебя. Более того, я думаю, твое желание появиться в Круге Судеб... Бессмысленно и по меньшей мере опасно. Для тебя же самой.

Сарин
- Нет смысла обсуждать это, Карлан. Я здесь только для того, чтобы быть там, ты правильно заметил.
Поэтому лучше расскажи, с чем мне предстоит столкнуться...
А что опасно... я все равно уже здесь. И если Круг Судеб обвинит Его, то и все, что с ним связанно станет виновным.

Карлан
- Это так. Но не все виновное будет признано виновным одинаково и наказанным одинаково. Ты же хочешь поставить себя в один ряд с Врагом. И тогда...
Карлан задумался, пытаясь сформулировать помягче. Как-то не особо получалось.
- Я не Манвэ, как ты можешь заметить. И даже не Намо. Так что не берусь сообщить тебе итог суда еще до его начала. Но эта война... Она ожесточила Аман не меньше, чем сторонников Мелькора. И для нас это очень непривычный и... очень тяжелый опыт. Никто не хочет пройти через что-то подобное еще раз. Ты меня понимаешь? На одной чаше весов судьба одного из Валар. Не самого лучшего к тому же. На мой очень субъективный взгляд. А на другой – потенциальная возможность еще одной, не менее кровопролитной войны. Или, что еще страшнее, целой вереницы воен. Ведь Мелькор уже был близок к поражению во времена падения Светильников. Был он и повержен. Тулкасом, на заре Арды. А толку? Пока Отступник на свободе, он всегда возвращается, с новыми силами. И приносит новую боль Миру. В общем...
Горный Дух вдохнул, собираясь с силами. И жестко закончил.
-  Кое с кем я поговорил сам, потом послушал разговоры других, и... Я думаю, это будет Мандос. И, мне кажется, навсегда.

Сарин
Сарин подошла к окну... ну почему оно такое узкое... словно бойница... хотя зачем бойницы в Валиноре...
Она словно и не расслышала последней фразы:
- Посмотри, радуги после дождя. Красиво. Наверное, тут редко идет дождь.
Потом обернулась, посмотрела в глаза...
- Значит Чертоги. Да, ты понимаешь. Он все равно не отступит. Интересно, понимают ли они...
Но я все равно попытаюсь.
Карлан, почему ты изменил свое мнение? Ты ведь взял меня сюда именно для того, чтобы я сделала то, что решила. Ты ведь почему-то счел это полезным... для общего дела.

Карлан
- Я взял тебя сюда, потому что ты меня попросила.

Горный дух быстро отвел глаза, попытался смотреть вдаль над головой Сарин, на яркие валинорские радуги.  Потом коротко дернул плечом, и вновь, как-то неуверенно встетился взглядом с майэ, причем зрачки его стали совсем светлыми, освещеные изнутри каким-то мягко пульсирующим огнем.

- Свет и Тьма, Плетельщица! Ты обладаешь особым даром. Те, кто сталкиваются с тобой по жизни, немедленно начинают совершать глупости. По крайней мере, одно утешение, я не буду первым в этом ряду, который возглавляет, как я понимаю, сам темный Вала. То озеро в Эндорэ... Трудно ошибиться, услышав его тему...
Ты хочешь знать правду? Хорошо... Я счел тебя... полезной для общего дела. Да! Я думал, что когда ты со своей невинностью и этим кошмарным синим взглядом вступишь в Круг, Мелькор окончательно потеряет голову. И уступит. В своей непримиримости. Для того, чтобы спасти одну одержимую преданностью Плетельщицу от гнева своих братьев и сестер. И возможно эта уступка, эта маленькая трещинка со временем уничтожит его монолит его гордыни и спасет Отступника, а заодно и нас всех.
А еще одна правда в том, что я больше не хочу никого спасать. Тем более Мелькора. Тем более за твой счет. О-оо, Единый! Я уже сам не знаю, где теперь правда. И где теперь я. В этой правде.

Карлан резко развернулся, сгреб со стола цветы, с размаху швырнул влажные розы под ноги девушки. Сладкий аромат накрыл комнату дурманящей волной.

- Плетельщица, пожалей меня. Неужели ты не видишь, что я уже проиграл тебе свою войну!

Он шагнул вперед, прямо на хрупкие бутоны, в каком-то отчаянии до боли стиснул плечи Сарин, привлек к себе...

Сарин
Сарин закрыла глаза. Перед глазами кружилась радуга, а аромат роз затмевал все. Нет ничего, ни Чертогов, ни Войны, ни Озера... почему-то вспомнился бокал в Его руке, тогда, в комнате Тэрин.
"Пожалей меня, Плетельщица"... пожалей... пожалей...
"Он не жалел... да о чем я... завтра Круг Судеб... завтра... и я буду там... потому что не могу по другому... потому что...
Голова кружилась, то ли от роз, то ли от памяти, то ли от... стало жарко...
Завтра конец всему."
Она опустила голову на грудь Карлана.

Карлан
Карлан нежно запустил пальцы в волосы Сарин. Мягко разбирая на пряди. Лаская. Его рука словно неожиданно заблудилась в ворохе каштановых локонов – осторожно сжал, плавно потянул назад, так, чтобы приподнять вврех лицо майэ. И, наколнившись, поцеловал поочередно в закрытые глаза, очень легко, едва касаясь губами пушистых ресниц.

Почему я немею от взгляда
Той, чья музыка в сердце стучит?
Кто ты – кара моя иль награда? -
Лишь сомнения бродят в ночи.

Я тебя и боюсь, и желаю
Вновь приближусь. И вновь отступлю,
Растерявшись, и не понимая:
Ненавижу? А может, люблю?

Ожиданий надежды и муки,
Обещанья – сквозь пальцы вода...
Никогда не солгут только руки,
Только губы не лгут никогда...

Сарин
Сарин словно во сне, не открывая глаз, медленно кивнула.

Нити сплелись, перепутались, рвутся в стремленьи.
Мне, закрывая глаза, только слышать как ветер смеется.
Сердце мое золотистой смолою исходит на слезы..
Сердце твое огнедышащей лавой взовьется.
Будет ли завтра и буду ли завтра - не знаю.
Грозный набат ожидания, горечь утраты.
Ты - пустоты заполнение, губы как ладан...
То ли знаменье судьбы, то ли духа затменье...

Запрокинутое лицо, ожидание...

Карлан
шелк волос... дурманящий запах кожи... гулкие удары сердца... Чужого... Которое сейчас роднее, чем свое...

Восприняв неподвижность и молчание Сарин, как согласие, Карлан решился на еще один поцелуй. В губы. На этот раз сильный, долгий, настойчивый.

Обмани меня вечным обманом.
Поделись со мной вечным огнем.
Сбросив время полотнищем рваным,
Мы с тобою над ним, а не в нем.

То что было – отброшена книга.
То что будет – не спрядена нить.
Вечность стоит единого мига
И единого права - любить.

Свет родится, пределы разрушив,
И пронзит тех, кто светит, насквозь.
Где сплетаются взгляды и души,
Где двум песням взлететь удалось.

Завтра выбор придет за решеньем.
Но сегодня забудем о том.
Жизнь свою торопливым движеньем
Разделив на «сейчас» и «потом»

Карлан легко подхватил Сарин на руки. Темным пятном взметнулся подол ее платья, бесстыдно обнажая колени. Обещанием...

Сарин
Тонкие руки обхватили его шею...

Что мне до Тьмы и Света.
Руки сплелись в кольцо.
Все уже было спето.
Прячу свое лицо.

Было - сейчас забыто.
Будет - придет потом.
Сердце мое разбито.
Вспомнится, но с трудом.

Жаром твое дыханье.
Холодом странный взгляд.
Рушится Мирозданье.
Не повернуть назад.

Будем сегодня рядом.
Двое сейчас одно.
Завтра придет расплата.
Ветер стучит в окно.

Завтра за все наступит
Время держать ответ.
Ну а сегодня - звезды.
Тусклый, но все же свет.

Карлан скорее угадал, чем услышал "Да"

Карлан
Розы на мраморном полу... Потревоженная белизна простыней... Затихающий звон дождевых капель на подоконнике, в каждой – маленькое отражение большой радуги...

Кружится мир, из нежности объятий
Его спряду, затем смотаю смело
В цветной клубок, в котором нет понятий
Отдельных. Для моей души и тела.

Кружимся мы, ни верха нет, ни низа.
Ни памяти, ни имени, лишь волны
Мелодии, которой мир пронизан,
Которой каждый вздох его наполнен.

Твою с моей там страсть смешала темы.
Тебя со мной -  ладони, губы, ноты.
На грань, за грань. Уже не знаю, где мы.
Куда нас унесет водоворотом...

На дно? На берег? Разве важно это?
От лишних знаний разве станет легче?
Не спрашивай. Зачем тебе ответы?
Закрой глаза. И обними покрепче.
...
Карлан погрузился в мечтательную задумчивость, сосредточившись на ощущении того, как из тела постепенно уходит огонь, оставляя после себя приятное ощущение тепла и какой-то тягучей нежности. Растрепанная голова Сарин покоилась на сгибе его руки. Матовая белизна плеч, почти детская беззащитность тонкой шеи, мягкая линия подбородка... Не справившись с искушением, Корный дух протянул руку, кончиками пальцев осторожно повторяя притягивающий его взгляд контур лица майэ – от виска, через покрытую легким румянцем скулу вниз, к полураскрытым губам... словно запоминая...
- Сарин... – привыкая называть по имени, а не безликим «Плетельщица»...

Сарин
Сарин открыла глаза... первый раз за все время. Трудно было даже понять, что за выражение спряталось на дне темной синевы. Она приподнялась на локте и посмотрела в окно. Наступило завтра, то самое завтра... оно уже сегодня. Она повернулась к Карлану:
- Сегодня стало вчера, а завтра уже сегодня. Неуловимый миг грани... никогда не удается поймать. Она улыбнулась, но как-то странно. словно думая о чем-то другом.

Карлан
Карлан опустил руку с кровати и подобрал с пола розу – тонкий, но уже успевший отрастить несколько острых шипов стебель, заканчивающийся прекрасным нежным цветком. Философские вопросы течения времени, казалось, его мало интересовали.
- Это всего лишь, – слегка дотронувшись бутоном до кончика носа Сарин, – дождь закончился... Ты так красиво улыбаешься... любимая...

Сарин
Сарин нахмурилась."Любимая... о чем он... не может быть..." Стало мучительно стыдно. Она встала с кровати и подошла к окну... долго стояла так, ничего не говоря. Потом повернулась:
- Мне пора, Карлан. Я должна быть на Круге Судеб.
Майэ потянулась за валяющимся на полу платьем.

Карлан
Карлану понадобилось некоторое время, чтобы смысл сказаного Сарин пробился до его сознания. Роза с тихим хрустом сломалась в пальцах Горного духа, шипы на прощание глубоко вошли под кожу. Одинокая капля крови, нерешительно качнувшись, сорвалась вниз, расплываясь на белой ткани неровным алым пятном.
- Ты считаешь, что все еще должна ему что-то?
Тихий, вибрирующий обидой голос.
- К вопросу о долгах- а тебе не кажется, что как раз сейчас ты должна остаться?

Сарин
Сарин нахмурилась, затягивая шнуровку ворота.
- Карлан... я благодарна тебе, благодарна за все.. но разве ты не понимаешь? Я должна идти.
Ты даже и сам не понимаешь. как много для меня сделал, ты ведь вылечил меня... я раньше думала, что если двое вместе, то они должны очень любить друг друга... поэтому мне было так больно, когда он...
Сарин оборвала себя на полуслове.. Потом продолжила:
- Но теперь я поняла, что это ничего не значит, что бывают самые разные причины: усталость, отчаянье, боль, одиночество, дружба...
И нет ничего страшного, надо просто подождать и все снова будет хорошо.
По лицу блуждала все таже полуулыбка.
- теперь все будет хорошо, надо только подождать! И мне обязательно надо на суд, ведь больше никто здесь не скажет за него слова.

Карлан
- Это ничего не значит... Ничего... – Карлан в некотором недоумении попробовал фразу на вкус. Едко – Какая замечательная сообразительность, Плетельщица. Ты не даром потратила время на изучение гобеленов Вайрэ.
С растущим удивлением в голосе, сам себе:
- Когда я принес тебя сюда, я предал свои убеждения. Когда я позволил тебе остаться, я предал свой дом. Потом я практически предал свою дружбу, позволив тебе оскорб##ть Линни. Теперь... Ты абсолютно права, Плетельщица. Если двое вместе, это ничего не значит. Странно, как я не додумался до этого раньше. Наверное, мудрость такого рода нуждается в особых учителях.
Горный дух в свою очередь поднялся с постели и начал неторопливо одеваться. Он больше не смотрел на Сарин. Даже если их взгляды случайно пересекались, взгляд Карлана был скорее «сквозь», чем «на». Тем не менее он все еще продолжал размышлять вслух:
- В любом случае, я рад, что тебе больше не больно... после нашего...эээ...опытного эксперимента по борьбе с усталостью, отчаянием, болью, одиночеством... Я ничего не забыл? А, конечно, дружбу запамятовал... Надеюсь, хоть это чувство ты пощадишь, и вычеркнешь из списка. Впрочем, теперь без разницы... Теперь все будет хорошо, тебе обязательно надо на суд, там ты скажешь свое слово в Круге Судеб. А потом...
Он улыбнулся какой-то отрешеной улыбкой
- Я надеюсь, Плетельщица, что ты получишь то, что заслуживаешь. И ни каплей меньше. А сейчас – убирайся! То есть, счастливого пути и удачной речи в защиту своего учителя...

Сарин
Сарин усмехнулась, совсем невесело...
- Все мы в конечном итоге получаем то, что заслуживаем, Карлан. Я все равно благодарна тебе... и я не хотела обидеть тебя, поверь. А сейчас прощай.
И Сарин вышла из комнаты.

Карлан
Карлан остался один. Куда-то нужно было идти. Что-то делать. Наверное. Но воспоминаний об этом не осталось. Желаний тоже. Вообще мало что осталось. Словно разом оборвались все струны, певшие его музыку. И наступила тишина.  
Горный дух задумчиво посмотрел на свои руки:
«Ваза... Нужно было спеть вазу» - выскользнула из пустоты одинокая мысль.
Он осторожно пошевелил пальцами, вспоминая.
В воздухе над поверхностью стола медленно сформировался сверкающий шар расплавленного серебра, в лицо дохнуло жаром. Металл причудливо менял форму, вытягиваясь во что-то высокое, с широким горлом и изящными витыми ручками. С глубоким резонирующим звоном готовое «нечто» упало вниз, ударилось о светлый мрамор столешницы, покачнулось, но устояло, горделиво поблескивая завораживающей сложности орнаментом на выпуклых боках.
Карлан продолжал стоять, устремив взгляд на творение рук своих, и в глазах его вместо обычного спокойно-ясного удовлетворения спетым все сильнее разгоралось пламя. Просто огонь. Огонь ради огня.
Изящная ваза быстро пошла бесформенными пузырями, оплавилась, раскаленные капли полетели вниз, на ковер. Шерсть занялсь почти мгновенно, не тлея, сразу в нескольких местах рванулось вверх чистое белое пламя. Лепестки роз с шипением скручивались в трубочки, как тонкая бумага, сгорали быстро и в пепел, огонь хищно лизнул деревянную раму кровати, перекинулся на помятые простыни.
Карлан продолжал стоять. Пожар, танцующий по комнате, предусмотртельно обходил его стороной, довольствуясь вполне отданной ему пищей. И сам, добровольно, угас, но лишь тогда, когда гореть стало больше нечему – все, что осталось, камень да пепел.
И только тогда Горный Дух вышел из своего странного оцепенения, шагнул прочь из комнаты. И аккуратно прикрыл за собой дверь...