- Ауле! - взволнованный голос Йаванны был каким-то странным, - Любимый, ты здесь?

[OOC: где "здесь" - на твое усмотрение. Супруга к тебе с новостями прибежала]

- Здесь, здесь, здесь...- радостно зазвенело эхо, затанцевало под сводами пещеры, рассыпалось алмазными каплями.
Скала в нескольких шагах от Йаванны, медленно изменила форму - и от нее отделилась мужская фигура. Ауле обнял супругу.
- Что случилось, милая?

- Любимый, я не знаю, как это могло случиться, - она казалась смущенной, но глаза светились радостью, - ты помнишь Песнь, Ауле? Помнишь?

- Как и все мы...- растерянно начал Кузнец.
И замолчал, впившись в Дарительницу жизни взглядом.
- Они...- выдохнул наконец,- Они пришли в мир?

- Круг соберется уже скоро, - улыбнулась Дарительница Жизни, - они пробудились уже давно, а брат наш Оромэ встретил их случайно, охотясь во Тьме Эндорэ. Манвэ не торопится, ибо известия, что принес Охотник, радостны - но и тревожны.

- Давно? - Ауле казался скорее озабоченным, чем обрадованным.- Но ведь там Первый.

- Да, там Первый, - эхом откликнулась Йаванна, - он и нашел их - Первым. Мы в Амане не знали, что они пришли в мир - а он ведь остался в Эндорэ.

Она вздохнула:

- Оромэ говорил со мной. Я и раньше знала, что Мелькор искажает мои творенья, но то, что ему рассказали эльдар - непостижимо.

- Что же он еще натворил? - вырвалось у Ауле.

- Келвар. Келвар, нападающих на Детей, - она запнулась на мгновение, но тут же продолжила, - Ауле, это не были какие-то нарочно спетые твари, нет! Всё гораздо хуже - Эндорэ стало опасным для Пробудившихся. Я видела - Охотник показал мне _те_ воспоминания Детей Звезд. Это были и мои келвар, и  какие-то из творений Ульмо - но как они могли принять Детей за добычу?

Ауле совсем помрачнел:
- Если они нападают на Детей, это уже не твои создания. И не Ульмо. Значит, Мелькор их изменил. Или создал своих, внешне похожих. Впрочем, об искаженных келвар мы давно знаем.
Он вовремя замолчал, прикусив губу. Напоминать супруге о Ррао, так и оставшемся в Эндорэ, было жестоко.
- Оромэ защитил Детей? - спросил Кузнец, чтобы скрыть неловкость.- Отогнал тварей Восставшего?

- Он сразу поспешил с вестью к Королю, - Йаванна покачала головой, - на этой охоте ни одна тварь ему не попадалась, но ты ошибаешься.

Она горько улыбнулась супругу:
- Они мои. Если бы то были только твари Мелькора, мне было бы легче. Ты утешаешь меня, любимый, но я знаю - само Эндорэ изменилось. Я ведь много раз навещала Покинутые Земли и пела там, но каждый раз мне приходилось спать у озера Эстэ. Всё дольше и дольше.  

- Эндорэ изменилось...- тихо повторил Ауле.- Но ведь там не только Дети Единого. Там и мои Дети. И твои. Раз пробудились Старшие, скоро явятся в мир и наши.

- Мои - уже пришли, - тревога за Детей Единого не могла затмить радости Йаванны, - Мне только что рассказала Вайрэ, она увидела их на гобеленах.

- Вайрэ,- Ауле вздрогнул.- Гобелены! Йаванна, а о моих она ничего не говорила тебе? Впрочем, я лучше сам...

________________

ООС: Если Йаванна не пожелает что-то добавить, то может включиться Вайрэ. Через три звездочки.  ::)

- Не говорила, она... - Йаванна посмотрела вслед спешащему к Чертогам супругу и изумленно покачала головой, - таким взволнованным она Ауле еще не видела.

***
Немного отдохнув в Садах Ирмо, Вайрэ возвращалась к Гобеленам. Забот у ее Плетельщиц прибавилось с тех пор, как в в Мандосе появились фэар квенди. Хранительница Памяти надеялась, что Намо и Ирмо смогут вернуть погибшим Детям радость и волю к жизни, но горькими были возникающие гобелены.

- Вайрэ! - осанвэ Ауле, обычно спокойного и основательного, было торопливым и почему-то одновременно радостным и тревожным.- Вайрэ, мне очень нужно увидеть твои гобелены. Пожалуйста!

Вообще-то, смысла самолично разглядывать творения Плетельщиц не было никакого. Кто-либо, кроме самой Пряхи и ее майар, все равно мало что понял бы в прихотливых сплетениях разноцветных нитей. Разве что Феантури могли разобраться - отчасти.

__________________________

ООС: Гномы еще не пробудились на этот момент - см. лог разговора Ауле и Мелькора после окончания Века Оков.

- Ауле? - удивленно откликнулась Пряха, - Я выйду к тебе, подожди немного.

- Вы должны быть спокойны, - продолжила она прерванный внезапным мысленным зовом Кузнеца разговор с Плетельщицами. - На этих Гобеленах останется тот узор, который запомнили Дети. Да, он вам может не понравиться, но это наш долг - сохранить всю память. И то, что творит Отступник с Детьми - особенно!

Вайрэ глубоко вздохнула.

- Помогайте друг другу и сменяйте тех, кто уже не в силах терпеть. Фэар Детей не должны услышать вашей боли - они и так слишком пострадали в Эндорэ, - она вдруг грустно улыбнулась, - Вы - мои майар, а Дети в Чертогах Намо ждут.

Вайрэ покинула Зал Памяти и перенеслась ко входу в свои Чертоги.

- Добро пожаловать, Ауле! Ты хочешь взглянуть на свои горы? - она посмотрела на гостя, только сейчас заметив его странное настроение, - Или что-то случилось?

- Да...
Ауле смущенно взъерошил пятерней рыжевато-каштановые волосы. Земля чуть заметно дрогнула - похоже, Кузнец действительно был сильно взволнован.
- Да, горы. И еще... Йаванна сказала мне, что... Дети явились в мир.

- Да, Дети уже пробудились, - едва заметно улыбнувшись, Вайрэ взглянула Кузнецу прямо в глаза, - И ты так захотел на них взглянуть, что прибежал ко мне, Ауле? Странно...

Из тумана за ее спиной соткалась полупрозрачная арка:

- Если ты расслышишь на Гобеленах их мелодию - я буду рада за тебя. Намо сейчас очень занят, а я попробую тебе помочь, - Пряха знала, что мелодии Детей и для Феантури были пока что непривычными и трудноразличимыми, но не отказывать же!

- Я...
Кузнец потоптался на месте, нерешительно поглядывая в сторону арки. Ему не терпелось войти - да что там! - бегом кинуться к гобеленам. Но на дороге стояла Вайрэ и смотрела с дружелюбным недоумением.
- Йаванна сказала, что ее Дети уже пробудились,- на смуглых щеках Ауле проступил румянец.- Значит, и мои могли тоже.

- Твои Дети? - теперь Вайрэ выглядела растерянной, - О ком ты, Ауле? Разве...

- Ты не знаешь? - Ауле потер подбородок и неожиданно улыбнулся, гордо и смущенно одновременно.- Мои Дети. Кхазад. Они должны были пробудиться в Эндорэ. После Тех-что-придут-первыми.

- Кхазад? - медленно повторила Вайрэ, - Странное слово для Детей. Извини, Ауле, я так редко покидаю Чертоги, что и не знала... и Намо не рассказывал мне. Он знает, что они должны пробудиться? Ты сказал - после. Что ж, я надеюсь, что ты расслышишь их на гобеленах - ведь мне не ведомо, как они будут звучать, когда явятся в Мир.

"Быть может, они уже явились, но я их не вижу. Как и Детей Эру - пока не настал наш час узнать", - мысленно добавила она, сопровождая Кузнеца к тем из полотен, где музыка камня слышалась ярче всего.

- Вслушайся в них  - здесь те мелодии, что звучат сейчас.

- Кхазад - так я их назвал. Это их язык,- Ауле не договорил. Оказавшись в зале с гобеленами, он, казалось, разом забыл обо всем.
Шагнул к одному из полотен, жадно всматриваясь в сплетения нитей - так, словно мог разглядеть тех, кто должен был пробудиться в глубочайших пещерах Эндорэ. Но изображение то дробилось на мириады разноцветных пятнышек, то вновь собиралось в затейливый узор, дразня и не позволяя разобрать ничего.
- Вайрэ,- Кузнец растерянно повернулся к Пряхе и развел руками.- Я не понимаю эту Музыку.

- Это отражение твоей Музыки, Ауле. Вслушайся и всмотрись внимательней - видишь, это мелодия камня, - Вайрэ не была уверена, что у Кузнеца получится.

- Как должны звучать эти кхазад? Скажи - и, быть может, я их увижу.

- Слушай. Вот они.
Ауле открыл перед Вайрэ свою память.

Выносливые, отважные, упорные, равно готовые к тяжелому труду и ко встрече с любой опасностью. Любящие красоту и жаждущие создавать и хранить ее. Чувствующие Музыку Создателя почти так же, как сам Ауле и его майар.
Крепкие тела, сильные руки, живые и пытливые взгляды.

- Кхазад,- снова повторил Кузнец, словно это слово вбирало в себя саму суть сотворенных им.

- Я не слышала на своих гобеленах ничего подобного, и в то же время слышала, - Вайрэ прищурилась, посмотрев прямо в глаза Ауле, - Но ведь они почти неотличимы от твоей собственной Темы! В твоей памяти - отражение мелодии гор и металлов, в их музыке - тоже. Покажешь ли мне, чем они отличаются от тебя, а не чем схожи?

Ауле побелел и закусил губу, словно вновь услышав голос Единого:
"Так что же создал ты в тайне от меня? Не бездушных ли кукол, которым нет воли вне воли твоей, нет слова, вне слова твоего, нет иной жизни, кроме как быть твоей послушной игрушкой?"
- Там...- он с трудом заставил себя говорить, но Вайрэ ждала, он же сам явился к ней с просьбой.- Там одна из моих майэр осталась с ними... Нирменэ.

- Что с тобой, Ауле? - Вайрэ встревоженно взяла его руки в свои, - Я чем-то обидела тебя? Или ты расстроен тем, что не слышишь моей Музыки?

- Дело не в этом,- Кузнец тяжело вздохнул и умоляюще посмотрел на Пряху.- Вайрэ, мне не хочется вновь возвращаться к... той мелодии. Ты... поищи Нирменэ. Она там, с ними. С моими Кхазад. Оберегает их сон.

- Нирменэ, да, я помню ее, - Вайрэ удивилась странному поведению Кузнеца, хоть и постаралась сделать вид, что не обращает на это внимания: как может быть неприятно возвращение к теме своих Детей?..

- Не волнуйся так, уж твою майэ в Эндорэ я найду, - и Ткачиха пошла вдоль гобеленов, вслушиваясь в застывшие мелодии камня.

Нирменэ - высокая белокожая майэ с тяжелыми иссиня-черными косами. Музыка - серебро и изумруды, теплый звон металла и каменное кружево. Нирменэ, крепившая с Ауле кости Арды в те дни, когда Валар сошли в нее из Эа.

- Стережет сон, говоришь? - Вайрэ остановилась у одного из полотен, сквозь светло-коричневую канву которого просступал темно-зеленый причудливый узор. - Не знаю, чей сон бережет твоя Нирменэ, но только она и сама уснула. Вот она в большой пещере, слышишь? И оннар - то ли твои, то ли Йаванны, - мне не понять, есть в них и те, и другие мелодии.

[OOC: Кошка, Змей и Олень ;) ]

- Да,- прошептал Ауле,- все верно. Значит, Кхазад не пробудились еще.
Трудно сказать, чего больше было в голосе Кузнеца: разочарования от того, что Дети его еще не пришли в мир или облегчения от того, что опасности, подстерегающие Перворожденных, возможно, не успеют коснуться Кхазад.
- Йаванна сказала, что на Детей в Эндорэ нападают какие-то твари,- Ауле передернулся от отвращения.- Искаженные келвар. Ты видела их на гобеленах?

- Этих узоров на старых гобеленах нет, - ответила Вайрэ, - они - Диссонанс. Прости, Ауле, но Гобелены Памяти Детей - в Чертогах Ожидания, мы, феантури, будем говорить об этом в Круге Судеб. О тех фэар Детей, что приходят на Зов.

[OOC: Йаванна вроде не успела тебе сказать, что Детей твари убивают]

- На Зов? - переспросил Ауле.- Куда приходят?

__________________

ООС: Я бесконечно далек от феантурских дел и ничего в них не понимаю.  ::)

- Так Йаванна не сказала тебе, что так ее расстроило? Искаженные келвар на Детей охотятся. И какие-то жуткие создания Исказителя - тоже.

Вайрэ вздохнула и нарочито спокойным голосом начала объяснять:

- Тот самый Зов, который мы с Намо спели для развоплощенных майар, чтобы они могли прийти в Аман. Теперь на этот Зов идут Дети. - Пряха не стала вдаваться в особенности Зова для Детей, эта Музыка вряд ли была понятна Кузнецу.

- Подожди, Вайрэ, - очень тихо сказал Ауле.- Чтобы Дети пришли, они должны сначала лишиться тел. Ты хочешь сказать, что келвар их...
Кузнец замолчал, пытаясь найти подходящее слово. Не нашел и сказал иначе:
- Разрушают их плоть? Совсем?

- Дети - не майар, их плоть - не одежда для духа. Не знаю, что делают с их плотью злые твари Старшего, - потому что фэар Детей покидают плоть от страха и ужаса. А келвар в Искаженных Землях просто голодны. Понимаешь теперь?

- Не понимаю,- признался Ауле.- Какая связь между голодом келвар и...
Кузнец внезапно осекся, ошеломленно глядя на Пряху, а потом сказал неожиданно хрипло:
- Йаванна... А я оставил ее одну.
Пошел к выходу, обернулся, виновато посмотрел на Вайрэ:
- Спасибо тебе.

- Встретимся в Круге, - кивнула Вайрэ и, проводив Ауле до выхода из Чертогов, поспешила к Плетельщицам.

"Странное название - Чертоги Ожидания. Но фэар Детей и впрямь приходится ждать нашей Песни, чтобы вернуться к жизни".

* * *

- Йаванна,- негромко позвал Ауле, едва вступив под своды старого сада Кементари.- Любимая.
Можно было бы просто соприкоснуться мыслями, но слышать голос, быть рядом - это совсем другое. А Йаванна все равно почувствует присутствие гостя. В крайнем случае, деревья и звери ей сообщат.

__________________

ООС: Так и хочется назвать эпизод  "Дурная голова ногам покоя не дает".  ;D

- Ауле, любимый, - Дарительница Жизни сидела на берегу пруда, прислонившись к одной из мраморных колонн. - Посмотри, как налились гроздья.

Фонтан, наверное, расшалился в этот час Смешения Света, ведь даже щеки Кементари были влажными от его брызг.  

Ауле опустился на траву рядом с Йаванной, обнял супругу за плечи, прижал к себе. Искусный мастер, в мелодиях души он понимал мало и сейчас мучительно искал слова, чтобы утешить Кементари.
- Твои творения прекрасны, любимая,- отважился наконец.- И сад становится все пышнее и красивее. Пока я шел к тебе, услышал несколько новых мелодий. Цветы, птицы, деревья. Твоя фантазия неистощима, а голос способен даже меня отвлечь от Музыки камня.

- Как легко поется в Амане, и как я хотела бы отнести и эти мелодии в Эндорэ, - Йаванна положила голову на плечо супруга. - Но там им не хватит света звезд Варды, и я не знаю, что лучше - радоваться им здесь, в гармонии Неувядающих Земель, или дать и Детям услышать их, хоть и  во Тьме.

- А если создать такие мелодии, которые выдержат жизнь в Эндорэ? - Ауле нежно провел по волосам супруги.- Пришедшим нужны твои Песни. Дети должны были пробудиться среди нашей Музыки. А не так.
Он вздохнул.

- А как ты думаешь, чем я занималась в Эндорэ, когда бродила там во Тьме, милый? - ответила она удивленно. - Ты видел, что я возвращаюсь уставшая, но не спрашивал. Я пела. Пела каждой малой травинке, каждому вьюнку в голых скалах. Везде, гле слышались слабые отголоски наших мелодий - я отдавала им свою Силу.

- А Детям Отца наша Музыка близка, я знаю. Ведь мои Дети проснулись рядом с ними - и всегда будут защищать Эльдар, а те будут дружить с ними. Я видела и я знала это, даже когда не понимала слов Короля о Пастырях Древ. Ауле, я создала их ненамеренно, и то, что они пробудтлись - непостижимо для меня.

- Подожди-ка! - Ауле мотнул каштановыми кудрями. - Ты ведь их спела. Я могу понять, когда нечаянно получается новый камень. Или цветок. Но случайно создать Детей?!

- Моя песнь - Жизнь, - загадочно улыбнулась она супругу, - о келвар и олвар  пела я в Чертогах Отца, а Музыку Детей лишь слышала, но она неповторима. Мечтать о моих созданьях, подобных деревьям, обнимающим ветвями звездное небо, - но лишь мечтать могла я во Тьме Эндорэ, когда земля еще не остыла от огня катастрофы. Но я не создавала их, а взывала с просьбами к Отцу лишь о возможности сохранить еще живое. Я не услышала ответа - но чьи-то слабые, затухающие песни на один лишь миг... я не узнала тех, кто хотел Петь со мной. Быть может, кто-то из тех, кого так и не нашел тогда Оромэ - либо у них не было сил найти Путь в Аман самим.

Она вздохнула:

- А на гобеленах Вайрэ я узнала их. Моих оннар - тех из них, кого я давно числила развоплотившимися безвозвратно. Они стали моими Детьми - и лишь теперь я поняла слова Короля о Пастырях Древ.

"А я-то своих так и бросил там! Не попытался спасти, не сообразил! Увлекся замыслом создать собственных Детей - и создать-то толком не смог сам, без Отца... а про оннар забыл. Смирился с их гибелью".
Ауле задохнулся от жгучего стыда. К лицу прилила кровь, даже слезы на глаза навернулись: тело, сотворенное по подобию Тех-кто-придет, само отзывалось на изменения мелодии духа.
Кузнец зажмурился и опустил голову.

- Любимый, что с тобой? - Йаванна не могла понять, чем вызваны внезапно нахлынувшие на нее чувства супруга. - Твои Дети тоже проснутся, обязательно! Ты создал их своей Песнью, и она будет жить в них.

Теплая ладонь отводит пряди волос от его лица, касается пылающих щек.

- Тебе нечего стыдиться, ты - создатель тверди Арды, твои горы великолепны, а пещеры - прекрасны, - негромко, но уверенно говорит она. - Что за мысль вдруг так опечалила тебя?

 

- Дети мои проснутся,- Ауле тяжело вздохнул, словно эта мысль совсем не радовала его.- Но оннар, Йаванна! Мои оннар, оставшиеся в Покинутых землях, быть может, сохранили хоть часть себя, как и твои. А я бросил их, думая, что их мелодии разрушены полностью. Бросил без помощи и надежды.

- Судьба моих Детей тоже не в моей власти, вряд ли  они придут в Аман, и что их ждет - ведомо лишь Единому, мой милый. Отчего ты так отчаиваешься? Если они сохранили часть себя - то их судьба неразрывно связана с горами и камнем. Кто знает, быть может Дети Эру еще будут говорить, что у каждой горы свой нрав.

Взгляд Йаванны был полон тепла и жизни, а в голосе не было грусти:

- Мы сошли в Мир и останемся в нем до конца, каким бы он ни был, и все те, кто пришел с нами - тоже. Вспомни об этом и не унывай. И разве духи могут погибнуть? Забыть себя, потерять - да, но не навеки. Быть может, ты еще встретишь своих оннар в Эндорэ. Или их встретят твои Дети

- Мои Дети,- Ауле неожиданно улыбнулся и с благодарностью посмотрел на Йаванну.- А ведь и правда. Они поймут друг друга - Кхазад и духи камня. Ты права, любимая!
Он обнял Дарительницу жизни и привлек к себе, прижав лицо к ее пушистым волосам и прикрыв глаза.
Тревога никуда не исчезла - за Детей Единого, за Кхазад, за Йаванну. Но все-таки отодвинулась на время.
Надо будет все же поговорить с Намо. Если искаженные твари нападают на Детей, они могут и Кхазад принять за добычу. И если Ауле не позаботится о своем народе, те, кто лишится плоти, будут обречены на страдания без надежды. Надо будет поговорить с Намо. Непременно... чуть позже.
А пока Ауле побудет с Йаванной. Нельзя оставлять ее сейчас наедине с тяжелыми мыслями. Лучше уж посидеть вот так, рядом, пока не настанет время Круга. А там... уж все вместе они обязательно придумают что-то. Все вместе.