Пока не гаснет свеча

Тильберту

Холодный ветреный день конца зимы медленно угасал. Поземка быстро замела свежие могилы, укрыла их ледяным покрывалом, и скоро на сухом снегу не осталось даже следов тех, кто в молчании стоял возле невысоких холмиков.
В одной земле рядом хоронили и синдар, и нандор, и нолдор –  и защитников Дориата, и нападавших из дружин братьев-Феанорингов.
-      Я никогда не смогу петь об этом, - тихо сказал Макалаурэ, поймав взгляд брата.
Майтимо покачал головой:
-      И не надо…
Нападавшие не смогли уйти сразу из разоренного Менегрота, оставив не погребенными павших и не выяснив, что же делать с живыми – пленными и ранеными. А потом находились все новые нерешенные вопросы, на которые нужно было немедленно дать ответы, и новые  неотложные дела – но сил уже не хватало. Оставшиеся в живых четверо братьев избегали взглядов друг друга.
На третий вечер после похорон троих Феанорингов разыгралась метель.             Майтимо, каменно молчавший со дня гибели братьев, если не считать разговоров с пленными синдар, добрался до шатра, залпом осушил бутылку вина и, повалившись на постель, впал в темное беспамятство. Близнецы, как всегда вместе, сидели у одного из дружинных костров, глядя в огонь. Макалаурэ решил было пойти к ним, но ноги не держали. Пару раз споткнувшись на ровном месте и начисто забыв, куда идет, он решил последовать примеру старшего брата, еле-еле добрался до постели и лег.
Но сон не шел.
Снаружи доносились приглушенные голоса, неясный шум, стук топора – дров не хватало на долгую зимнюю ночь. Макалаурэ лежал, глядя невидящими глазами в темноту шатра и старался ни о чем не думать. Потом, поняв, что уснуть опять не удастся до утра,  сел, подтянул колени к подбородку, положив на них сплетенные руки, и вцепился зубами в костяшки пальцев, чтобы не разбудить ненароком брата.
-      Кано… - послышался негромкий голос совсем рядом.
Макалаурэ решил было, что Майтимо во сне позвал его, обернулся – но тот спал не шевелясь, и дыхание его было ровным. А голос прозвучал снова, с другой стороны.
-      Кто здесь? – негромко спросил Феанарион.
Темнота посерела, разошлась, соткав смутную фигуру, осветившуюся странным нездешним светом.
-      Не узнал, что ли? –  голос был знаком.
-      Брат… –  Макалаурэ так устал от тоски и горя, что даже не удивился.
-      Я, - подтвердил Тьелкормо, усаживаясь рядом. – Не ждал?
-      Ты же умер, - тихо сказал Макалаурэ и покраснел… хорошо, в темноте не видно.
-      Когда бы мне это мешало, - фыркнул Тьелкормо. – У Намо времени много – подождет. Он меня отпустил… ненадолго. Ты не рад?
-      Отчего же… Вино будешь?
-      Бесплотным душам вина не полагается, - засмеялся Тьелкормо. – А ты пей, если хочешь.
-      Ну так и выпью! – Макалаурэ рассердился на себя за свой испуг. Встал, ощупью запалил свечу, налил вина в высокий кубок. Покосился на Майтимо – тот спал, не шевелясь.
-      Он не проснется, - успокоил его Тьелкормо. – Он сейчас немногим от меня отличается – вымотался…
-      Вымотаешься тут, - Макалаурэ покачал головой и глотнул вина.
Довольно долго братья  молчали.
Потом старший глянул на младшего.
-      Ну и как оно… там?
Тьелкормо задумчиво смотрел на свечу.
-      Знаешь… нормально. В чем-то даже лучше, чем здесь. Не надо никуда бежать, торопиться, гнаться… это ведь тоже неплохо. И можно спокойно посидеть, подумать…
-      Да уж, при жизни ты думал немного, - вырвалось у Макалаурэ.
Тьелкормо фыркнул в ответ:
-      Нечасто, согласен. Это вы с Нэльо у нас знатоки по части мыслей. Вы думаете, а нам отдуваться…
-      Турко, - горько проговорил Макалаурэ, - ты пришел, чтобы дерзить? Тогда лучше уйди. Мне и так тошно.
Тьелкормо улыбнулся – мягко, словно старший, ласково взглянул на брата.
-      Ладно, не обижайся. Я просто соскучился. Согласись, нечасто у нас бывала такая возможность – посидеть и поговорить спокойно. Последний раз, наверное, еще перед Нирнаэт. Чтобы никто не мешал, чтобы вино и свечи, и чтобы ты пел, и ни одна зараза не мешала… А больше уже не будет, так что… Я уйду, когда догорит свеча.
-      Расскажи, - попросил Макалаурэ.
-      О чем?
-      Как оно… там?
-      Зачем тебе?
-      Ну… интересно же. Все там будем.
-      Вот ты, может, и не будешь, - заявил Тьелкормо.
Макалаурэ грустно заспорил:
-      Все будем…
-      Нет, Кано. Я гобелены видел, гобелены Вайрэ. Там ведь не только то, что было – она может видеть и то, что будет. А потом прибывших расспрашивает и исправляет. Только не многое исправлять приходится. Один гобелен прямо у входа висит… на нем… в общем, ты, наверное, останешься здесь…
-      Не надо, - шепотом попросил Макалаурэ неизвестно кого.
-      Кто-то же должен исправить то, что мы тут натворили, - засмеялся Тьелкормо. – А ты для этого подходишь лучше всех. Вы с Майтимо всегда распутывали последствия наших выходок. Но Майтимо устал. Он уйдет - просто потому, что у него не останется сил…. Сгорит, понимаешь? А ты останешься.
-      Знаешь, - медленно проговорил Макалаурэ, - я тебе даже немного завидовал сначала. Я подумал, что ты сможешь увидеть отца и маму…
Тьелкормо покачал головой:
-      Маму – не смогу. Ты забыл разве? Нам нет прощения, нас не выпустят… мы же не благородный Артафиндэ, - горькая усмешка на миг исказила его губы.
-      Зачем ты так? – тихо спросил Макалаурэ. – Финдарато заслужил прощение…
-      Считай, что я завидую, - опять усмехнулся Тьелкормо. – Меня часто раздражал этот родственник… уж слишком он светлый и правильный. Но, в общем, это все в прошлом.
-      Ты что, до сих пор злишься, что вас погнали из Нарготронда?
-      Плевал я на Нарготронд, - поморщился Тьелкормо. – Он мне собаку угробил.
-      Не он…
-      Ну, не он, а все равно без него не обошлось, какая разница, - Тьелкормо говорил резко и язвительно, но не понять было, шутит ли он, или серьезен полностью. Он умел так – скажет что-нибудь, и думай: то ли призвать его к ответу, наконец, за все дерзости, то ли шутка это, и не стоит принимать ее всерьез. – Да Эру с ним, с Финдарато, в конце-то концов. Что у нас, других тем для разговора не найдется?
-      Не юли, братец, - ласково сказал Макалаурэ. – Перед Намо все равно не отвертишься…
-      Прости, но ты не Намо, - как прежде, сверкнув глазами, глухо ответил Тьелкормо.
-      Нас связала одна Клятва и одна потеря, - так же глухо проговорил Макалаурэ. – И мы вместе слышали приговор Судии, и корабли сжигали тоже вместе…
-      … но в отличие от тебя, я об этом не жалею, - перебил его Тьелкормо, но тут же умолк, опустил голову. – Да, ты прав – не стоит притворяться. Жалею. Теперь – жалею. Я ведь тоже тогда подумал об оставшихся… об Ангарато. Но у Майтимо хватило воли подойти к отцу и спросить, а я…неужели побоялся? – он говорил словно сам с собой, негромко и честно.
-      Ты видел отца? – шепотом спросил Макалаурэ.
-      Нет, - покачал головой Тьелкормо. – Я не успел. Говорю же: Намо отпустил. Он понимал, что мне очень надо. Брат, я ведь только там понял, как много мы не успели здесь, и сколько уже не исправить. Мы с Атаринке никогда не говорили вам, как мы вас любим? – он озорно улыбнулся. – Вот я и решил хоть напоследок побыть хорошим…
Засмеялся и Макалаурэ, протянул руку, чтобы взъерошить волосы брату, но вспомнил – рука упала на полпути…
-      Не бойся, - горько сказал Тьелкормо. – Не надо бояться мертвых, бойся лучше живых…
-      Я не боюсь…
-      Теперь уже недолго…
Они молчали, глядя друг на друга. Едва слышно трещала, оплывая, в сонном полумраке свеча.
-      Турко, скажи… - Макалаурэ осушил кубок, помедлил, словно решая: спросить или нет? – Если бы сейчас можно было вернуть время, ты бы хотел, чтобы все случилось иначе?
Тьелкомо задумался на минуту.
-      Наверное, нет, Кано. Зачем? Эльдар никогда не жалеют об ушедшем, правда? Мы прожили хорошую жизнь… по крайней мере, есть что вспомнить. – Хмурая складка появилась меж бровей. – Я знаю, мы не всегда были правы… если не сказать:  часто бывали неправы. Но сожалеть о случившемся я не могу. Я сын своего отца, а Феанаро всегда учил нас отвечать за поступки и идти до конца. Вот мы и шли. И ответим. Мы всегда делили все на семерых, но есть, оказывается, что-то, что нужно избыть одному. – Он помолчал. – Я сейчас сам себе завидую, брат. Знаешь, почему? Оказывается, смерть – это единственный способ остановиться, не упасть до конца. – Макалаурэ хотел возразить, но Тьелкормо жестом остановил его. – Погоди… Я ведь видел, я знал: мы идем не туда, мы катимся вниз… нами детей пугали, да-да, я слышал, как одна почтенная женщина из Атани сыну говорила: вот не будешь слушаться – придут феаноринги и унесут тебя… потомки Финвэ, князья нолдор! - он зло и горько засмеялся. – Намо знал, что делал, забирая нас к себе, смерть – это последнее средство остановить, вернуть к тому, какими создавал нас Единый. Поэтому наш отец погиб так скоро – он скатился быстрее, чем мы. Я это, наверное, всегда чувствовал смутно, потому что не горевал о его гибели так, как горевали вы с Майтимо, Куруфинвэ и младшие. И Морьо это знал, но Морьо никогда не открывался никому из нас, он всегда был один, вне пар… помнишь, да? мы всегда разбивались на пары… - Тьелкормо говорил быстро и горячо, словно боясь не успеть. – Мы с Атаринке чудили, потому что знали: есть тот, кто удержит честь рода на своих плечах… вы были нам защитой, а теперь оказывается – помехой, потому что если бы не вы,  старшие, мы бы поняли это раньше…
Он словно задохнулся и умолк.
-      Мама вряд ли стала бы гордиться нами, - прошептал он.
-      Турко… - простонал Макалаурэ. – Турко… ты понимаешь, она же знает, что вы погибли. Она ведь каждого из нас чувствует. Помнишь, она говорила, что у нее душа поделена на семь частей? Теперь три части вырвали.
-      Вот потому мы и хотели вам сказать: живите как можно дольше.
-      «Пока не продлится охота», - прошептал Макалаурэ. – «До конца…»
Они посмотрели друг другу в глаза и отвели взгляды.
Молчание наливалось в холодном воздухе ледяными глыбами, хохотало вместе с порывами ветра, хмурилось в причудливо изгибающемся пламени догорающей свечи.
-      Брат, мне пора, - едва слышно произнес Тьелкормо. – Я должен уйти…
-      Делай, что должен, - так же тихо ответил Макалаурэ.
-      Прощай…
-      Прощай…
Темнота вздохнула и приняла в себя бледное лицо, пламя свечи колыхнулось – и погасло.
Макалаурэ крикнул – и проснулся.
Рядом заворочался Майтимо, приподнялся на локте:
-      Кто здесь?
-      Спи, спи… - торопливо прошептал Макалаурэ, укрывая его одеялом. – Скоро утро. Спи…
В кованом подсвечнике плавал в луже еще теплого воска обгоревший фитилек. Тьма медленно редела, наливаясь синевой. Снаружи приближался к спящему лесу еще один день.


5.06.2004

К прочтению также рекомендуется не очень серьезный "Постскриптум" от ТИльберта:
http://www.venec.com/cgi-bin/yabb2/YaBB.pl?board=humor;action=display;num=1088588524