Пожелание

Я не желаю вам того, что может сбыться,
Что так легко от жизни получить.
Мое желанье выпорхнет, как птица -
Попробуйте поймать и приручить!

Я пожелаю вам в чащобе непролазной
Увидеть чудный свет хотя бы раз,
И - нет, представьте, не поверить в сказку, -
Пускай она поверить сможет в вас!

Доверчиво, влюбленно и бесстрашно,
Она слетит к вам, чтобы вас принять...
А дальше что? - узнаете однажды.
Конечно, если вам не лень мечтать.



    * * *

Я разучилась высекать слова
Из мрамора холодной зимней ночи.
Пусть каменные вьются кружева
По белизне морозных междустрочий -

Дописана последняя глава,
В который раз разорван круг порочный,
И пусть судьба мне смертный мрак пророчит -
Всему назло я все еще жива!

Объемлет мир недремлющая ночь,
Ни холода, ни тьмы не превозмочь.
Но будет день - хоть кто-то, да поймет,
Что я пыталась рассказать стихами.
Растает лед. Растрескается камень.
Живое слово - смерть переживет.



    Огонь Белльтайна

Уходит апрель. Истекает последняя ночь.  
Священное пламя неслышно страницы листает.
Сгоревших стихов поднимается легкая стая,
И с ветром весенним бесследно уносится прочь.
Рассказы, романы и повести - тоже в огонь!
Кому вы нужны, кроме той, что писала украдкой?
Пушистыми хлопьями пепла взлетают тетрадки -
Вот только не тают, спускаясь в пустую ладонь...
Ступайте на волю, герои несбывшихся саг!
Я не оскверню бесталанностью ваши дороги.
Мне не по плечу эта ноша, ведь авторы - Боги,
А если мне так не дано - лучше вовсе никак...
Довольно. Посредственность - этот удел не по мне,
Уже не дитя, чтобы тешиться самообманом...
Последний листок: "Дара Ливень, принцесса Арханы..." -
И траурной бабочкой имя порхает в огне.



    О словах

    I
Как лист осенний падает на дно,
Как мерно дышит озеро волнами,
Как мысли, очарованные снами,
Трезвее не становятся давно...

Вино пьянит - на то оно вино,
Яснее жизнь становится с годами,
Но наважденье догорит, как пламя,
И буду вновь одна... Мне все равно:

Что паруса над гладью вод скользят,
Что осень, как в фату, в туман одета,
Что листья в гладь озерную глядят...
От этого не меньше в мире света,

И больше не становится печаль.
И листья слов летят, срываясь, вдаль.

    II
Слова ложатся, словно снег, на душу,
И серебрят и строки, и виски.
Размер и ритм - отчетливей и суше,
И только в сердце - странный след тоски.

Слова летят... печаль все тише, глуше,  
Настала ночь, и звезды так близки...
Но я оковы света не разрушу -  
Я им верна до гробовой доски.

Глаза слезятся от ночного ветра.
Что жизнь, что смерть - нетленна и права.
Слова летят из темноты и света,
И серебром искрится голова...
Один вопрос - и тысяча ответов.
Но все они - слова... одни слова...



    Побратиму

Я сама отдала мрак и холод души  
Для клейма нестираемой метой,  
Но за рабский ошейник принять не спеши  
Ожерелье Небесного света.  
Гордость гордости рознь. Перед Светом и Тьмой  
Чья бы я ни была - я останусь собой.  
 
Или Свет - или Тьма. Нас в извечном бою  
Снова сводят извечные роли.  
Тот, кто сделал кумиром свободу свою -  
Что он знает об истинной воле?  
Я по-прежнему вправе сама все решать,  
И темна осиянная Светом душа.  
 
Через хрупкую грань нужно сделать лишь шаг,  
Чтобы слить Тьму и Свет воедино.  
Так иди же ко мне, мой возлюбленный враг,  
Мне в бою прикрывающий спину!  
Что нам Свет или Тьма, что нам жизнь или смерть,  
Если небо сгорает и рушится твердь?  
 
Там, за гранями Мира, нас будут встречать  
Не по цвету души - по делам.  
Для чего нам из ножен клинки вынимать?  
Рай не делится напополам.  
Там, за гранями мира, прекраснейший сад...  
Мы войдем туда вместе, мой названный брат.



    Полнолуние

Ночь осиянная, песня беспечная,  
А на душе - тоска.  
Рушится счастье недолговечное,  
Домик мой из песка.  
Ветер губами щеки касается.  
Боли не превозмочь...  
- Что ты печальна, моя красавица?  
Нынче такая ночь!  
 
- Брат мой бездомный, душой страдаю я:  
Мир для меня - тюрьма.  
Даже сама о себе не знаю я -  
Свет во мне или тьма?  
Кто, мне ответь, этой ночью царствует?  
Чья надо мною власть?  
К свету стремиться, в сумерках странствовать,  
Или во тьму упасть?  
 
Мне все едино - просить устала я  
Крохи любви, тепла...  
Разве только детей не сменяла б я  
На два больших крыла!  
Мне бы с тобою лететь под звездами  
Вслед за степной луной!  
Словно в насмешку судьбе я создана  
Матерью и женой...  
 
Небо звездами часто вышито,  
Высветлено окрест,  
И встают над спящими крышами  
Сброшенные с небес.  
Плавится, плачет тихими струнами  
Лунное серебро...  
- Кто придумал, что в полнолуние  
Властвует лишь добро?!  
 
Катятся волны в лунном сиянии  
Млечной земной рекой.  
Свет животворный гонит страдание,  
Дарит святой покой.  
Снова душа становится юною,  
На сердце вновь светло...  
- Кто придумал, что в полнолуние  
Властвует только зло?!  
 
- Ну же, сестренка, отбрось сомнения,  
В душу свою смотри:  
Зло и добро, твой взлет и падение -  
Все у тебя внутри!  
Живи как живется, страдай и радуйся,  
Сердцем пой и грусти!  
...Падают звезды слезами августа.  
Гаснут в моей горсти.



    * * *

Боль, как иголка, под сердцем моим остра.
Вскрылась вражда наболевшая, как нарыв.
Ты никогда не сядешь со мной у костра.
Я никогда не отвечу на твой призыв.

Я от себя по дороге в ночь ухожу.
Горько, отчаянно шепчет вдогонку дождь.
Ты никогда не увидишь, как я пляшу.
Я никогда не услышу, как ты поешь.

Это - судьба. Выбрал нас одинокий путь.
Рвется связавшая нас ненадолго нить.
Ты никогда не захочешь меня вернуть.
Я никогда не сумею тебя забыть...



    Под настроение
    (чемоданное)

Уже предчувствуя печаль,
Душа немеет от тревоги.
На два крыла разбила даль
Струна натянутой дороги,
И по ладам смолистых шпал
Гремит колесное стаккато...
Гриф горизонта, желто-ал,
Сгорает в пламени заката,
И вот уже взлетает ночь
Над фонарями полустанка.
Сомненья - прочь, тревоги - прочь!
Не унывай, душа-цыганка,
Не бойся жить, гореть и петь,
Коль такова твоя природа:
Смотри, смотри - рассвета медь
Сменилась золотом восхода!



    Сватовство Мак-Ригана
    (баллада)
 
Я поведаю вам о том,
Как по вересковым холмам
Ясным, ласковым майским днем
Всадник один скакал.
Всадник ехал и песню пел
Во славу прекрасных дам,
И словно птица, напев летел
По вересковым холмам.
Взлетали птицы из-под копыт
И славили песней май,
И пеньем, как чаша элем, налит
Был весь этот чудный край.

Было нельзя по цветам узнать,  
Какого клана седок,
Но видно было героя стать:
Пригож, силен и высок.
Он был в истрепанный килт одет
И вытертый плед простой,
Но добрый конь, ускоряя бег,
Играл золотой уздой.
Всадник путь держал на восток,
Где пенится шумный вал.
Там королевский замок, высок,
Башни свои вздымал.

И вот уж плиты двора, как соль,
Дробят подковы коня.
Выходит к всаднику сам король,
К себе седока маня,
И молвит путнику:
                      - Расскажи,  
Что ты на пути встречал?
Чем промышляешь себе на жизнь?
Где твой родной очаг?
Всадник так ему отвечал,
Коня привязав к кольцу:
- Лань златорогую обещал  
Я привезти отцу.

Охотник я добрый, да сплоховал -
Нигде этой лани нет,
Однако в замок твой по холмам
Привел меня ее след.
Король рукою уперся в бок
И, щуря лукаво глаз,
Со смехом молвил:
                - Добро, стрелок,
Занятен мне твой рассказ!
Да только вот не возьму я в толк:
А где же тугой твой лук?
Где твои стрелы быстрые?  
                                    Тот  
В смятенье глядит вокруг.

- Что ж, - отвечает, - прости обман,
Я правду тебе скажу:
Я купец, из далеких стран
Редкий товар вожу.
Ни ветру преграды нет, ни молве,
Я слышал, молва гласит,
Что жемчуг, невиданный по красе,
В замке твоем сокрыт.
И снова смеется король:
                              - Добро,
И этот рассказ хорош!
Но где же, купец, твое серебро?
Какой ты товар везешь?

Склоняется тот:
                 - Ложь прости мою,
Истинно я скажу -
Певец я бродячий, пляшу. пою
И песни любви пишу.
Что дочь твоя краше вешней зари,
Услышал недавно я,
Спешил увидеть ее - смотри,
Почти запалил коня,
Чтоб песню сложить о ее красе...
Король перебил:
                      - Так что ж,
Не вижу я лютни твоей, певец,
Но слышал, как ты поешь.

Однако можешь ехать назад -
Я утром просватал дочь.
Невесту не выставишь напогляд -
Ничем не могу помочь.
- А кто жених? - гость потупил взор.
- Этого не таю -
Мак-Ригану, лэрду с далёких гор,
Я дочь обещал свою.
- Так Мак-Риган! Скорей позволь
Невесту мою обнять!
- Да знаю я, - хохочет король, -
Кого мне пришлось встречать!

Вот только напомни мне - не тебя ль
Назад тому ровно год
Я приказал повесить, едва
Появишься у ворот?
И прошептал жених, побледнев:
- Воля твоя, король,
Только прошу - перед казнью мне
Ее увидать позволь.
Дороже жизни твоя мне дочь,
Разлуки я не стерпел,
На свет очей ее я сквозь ночь,
Как мотылек, летел.

Не откажи мне в последний час...
Хмуро король глядит.
Дочь королевская, чуть жива,
Возле окна стоит.
- Придется, дочка, тебе решать,
Как с твоим милым быть -
С петлей пеньковой его венчать
Иль на тебе женить?
Я ради слез твоих обещал
Тебя за него отдать,
А тут он сам сюда прискакал...
Не слово ж назад мне брать!

Пойдешь за него - прощу, видит Бог!
Скажи лишь - да или нет?
...Но так пели птицы, что я не смог
Расслышать ее ответ.



Баллада о призраке

Вдалеке от дорог, над тенистым прудом,
Обнимают деревья покинутый дом,
Смотрит в окна луна равнодушно с небес,
И тревожно трепещет листвой дикий лес.
Не ступает людская нога никогда
На ступени крыльца и на берег пруда,
Но отсюда раз в год при ущербной луне
Едет призрачный всадник на черном коне.

Спит младенец грудной у него на руках,
Безмятежна улыбка на детских губах,
Всадник чутко его охраняет покой,
Обнимает дитя и целует порой.
А за всадником тень бледной девы летит,
- Умоляю, верни мне дитя! - говорит.
- Ты клялась, что отец его - я, - ей в ответ
Долетают слова. - Не отдам его, нет!

  Рефрен (тихо):
Я рыцарь ночи,
Воитель страха,
Летучей мыши клеймо на латах,
Я выбрал путь свой
По доброй воле,
И не жалею о смертной доле...

Я почти позабыл прежней жизни года.
Паладином, мне помнится, был я тогда.
И немало я подвигов славных свершил,
И немало баллад в честь любимой сложил.
Но счастливые дни пролетели, как сон:
Темной ночью напал на столицу дракон
И с собою унес королевскую дочь...
Я единственный вызвался деве помочь.

Я повсюду искал похитителя след,
И под вечер услышал желанный ответ:
Голос девы с небес о спасенье взывал,
Удалился к востоку, затих и пропал.
А под утро случайный прохожий помог:
Видел он, как дракон пролетел на восток,
Дева с ним обнималась, восторга полна...
И я понял, что честь потеряла она.

Рефрен

Черным гневом палимый, продолжил я путь,
Чтобы клятву исполнить и деву вернуть,
Что с ней делать потом, пусть решает отец...
Вот уже и дороги забрезжил конец:
Я проведал про логово в Медных горах.
Вдруг явился старик предо мной в двух шагах,
Опираясь на посох, он молча стоял,
Горный ветер седыми кудрями играл.

Я спросил его, знает ли он, где дракон,
- У тебя два пути, - так ответствовал он,
- Или в битве с ним голову с честью сложить,
Иль за право победы мне вечно служить:
Я тебя наделю тайной силой сполна,
Одолеть исполина поможет она,
Но погубит тебя королевская дочь,
Против хитрости сила бессильна помочь.

Рефрен

Знай, когда ты дракона в сраженье убьешь
И в пещере плененную деву найдешь,
И, лишенную чести, доставишь домой -
В этот день ангел смерти придет за тобой.
Дева, пав на колени, заплачет навзрыд,
И в насилье над нею тебя обвинит,
Королевское сердце пронзит этот плач,
И тебя, словно вора, повесит палач.

До того эта дева любовью полна,
Что почти превратилась в дракона она,
И под сердцем коварным уже понесла
Плод давно предреченного мудрыми зла.
Если в битве тебя похититель сразит,
Гибель страшная этому миру грозит,
Если ж примешь ты тайную помощь мою,
Сгубишь душу, но мир устоит на краю...

Рефрен

Долгим было молчанье. Потом я спросил:
- Так ты хочешь, чтоб я тебе мертвый служил?
Если так, я согласен погибнуть в петле,
Лишь бы люди пожили еще на земле...
И великая сила вошла в мою плоть:
Мне казалось - я гору могу расколоть.
- Выпей крови дракона! - велел мне старик,
Отвернулся и скрылся из глаз в тот же миг.

Я драконью пещеру в утесе нашел,
И в нее, как хозяин, без страха вошел,
Без труда соблазнителя девы сразил
И с клинка теплой крови драконьей испил,
Кровь была горяча, солона и горька,
Яд бессмертия в ней накопили века.
И, последние капли стирая с меча,
Я смеялся в душе над петлей палача...

Рефрен

Так и вышло - я принял позорную смерть,
Но еще не успела заря догореть,
Старец вызвал меня, я на зов поспешил,
И без малого год ему честно служил,
Но, лишь месяц девятый пошел на уклон,
От служенья был старцем я освобожден:
Он поведал, что в эту вот самую ночь
В тяжких родах умрет королевская дочь.

Коль дитя заберет настоящий отец,  
Ждет невинную душу печальный конец,
Если ж я его с ложа похитить смогу,
Не достанется отпрыск дракона Врагу.
Над землей загремели копыта в ответ,
Всем известно - пространства для призраков нет,
И, чуть только был сын королевны рожден,
Встали двое над ним: паладин и дракон.

Рефрен

- Мой! - дракон проревел, выдыхая огонь.
- Мой! - сказал паладин, простирая ладонь.
А младенец в пеленках тихонько зевнул,
Улыбнулся невинно, и сладко заснул.
- Не отдам... - прошептала несчастная мать.
Отвечал паладин ей: - Придется отдать!
Ты клялась перед всеми, что он от меня,  
Значит, я над ним властен! Отец его - я!

И во мраке растаял навеки дракон,
И прервался предсмертный томительный стон,
И повез паладин сына спящего прочь,
А за ними вослед - королевская дочь...
Сколько лет миновало с тех пор - не сочтешь,
Но доныне, коль чудом туда забредешь,
Раз в году, при девятой ущербной луне,
Встретишь рыцаря ночи на черном коне...

Рефрен



Потерянный Футарк
 
Аргенд у Одина спросил:  
«Гадал я много раз -  
Зачем ты отдал столько сил  
И потерял свой глаз,  
Зачем на ясене висел,  
Прибит к нему копьем,  
Покуда дух не отлетел?  
Поведай мне о том!»  
Ответил Один: «Велика  
Страданиям цена.  
За мудрость, что пронзит века,  
Я заплатил сполна.  
Над тем, кто Руны изучил,  
Нет власти Норнам. Так  
Я тех навек освободил,  
Кому знаком Футарк».  
Промолвил Аргенд: «Все - богам:  
Свобода, сила, власть...  
Скажи мне, Один, как быть нам,  
Как людям не пропасть?  
Нам Норны нить судьбы прядут,  
Наш горек путь и лих,  
Но даже боги в прах падут  
Без нашей веры в них».  
Ответил Один: «Будет так:  
Возьми кошель, истрать,  
Но помни - в нем живой Футарк!  
Не вздумай потерять.  
За каждой руной есть душа,  
Ведущая на свет».  
И принял Аргенд, чуть дыша,  
Спасительный ответ.  
Аргенда Один одарил.  
Но, найденный стрелой,  
Мешочек Аргенд обронил  
С нечитанной судьбой,  
А тот рассыпался в ночи  
Неведомых миров...  
Доселе рунные мечи  
Хранят ее покров.  
Мы шли под меч, под крест, и плеть,  
И в пламя Жанны д’Арк...  
Упрямо прорастал сквозь смерть  
«Потерянный Футарк».  
И пламя дня несла Ингуз,  
И пламя ночи - Перт,  
Чтоб предначертанный союз,  
Родился и окреп.  
Но Норны нить и нам прядут,  
И не звучать Словам,  
Пока друг друга не найдут  
Все, посланные к вам.



Волчья баллада  

Осенние ночи наводят тоску,  
Дыханью становится тесно,  
Опять шепот ветра крадется к виску,  
И просится в небо отчаянно с губ  
Звериная, дикая песня.  

Пугаюсь голодного блеска зрачков,  
Увидев свое отраженье,  
И света прошу у друзей и врагов,  
И счастлива тяжестью новых оков,  
И праздную вновь пораженье.  

В крови моей бьется неведомый яд,  
Рвет душу в кровавые клочья  
Которую осень... а мне говорят:  
"Тебе ли грустить, что подходит ноябрь,  
Страшиться пришествия ночи?"  

Воистину мрака бояться - не мне!  
Я ночи раба и царица.  
В зрачках моих отсвет болотных огней,  
Вглядись - и увидишь: при полной Луне  
В глаза тебе смотрит волчица.  

На холке колюче встопорщилась ость,  
В гортани рычанье клокочет:  
Откуда забрел ты, непрошеный гость?  
Что ищешь под льдистыми взглядами звезд,  
Под кровом моей волчьей ночи?!  

От сахарной вспышки блеснувших клыков  
Смертельной повеет истомой...  
Я в силах прогнать наваждения снов,  
Но как укротить мне проклятую кровь -  
Клеймо королевского дома?..  

Как в клетке, мечусь от зари до зари,  
Что делать с собою, не зная...  
Листаю года - ноябри, ноябри...  
Снаружи - супруга и мать, а внутри -  
Волчица, волчица лесная...



    Исцеление

Чем излечился укор незаслуженный?
Пахнущим горечью дымом черемухи;
Ласковым ветром; рассветом, разбуженным
Майской грозой, рассыпающей сполохи.

Все возвратилось, что было растрачено
Там, где чащоба тропинкой расколота,
Легким венком из живых одуванчиков -
Недолговечного, теплого золота.

Тает обида, дождем проливается,
В душу сухую - дождем обещания.
Из-под земли родником пробивается
Сладость прощенья и горечь прощания.



Сэн-рю с Аксаковских лугов

В тальниках ноги
Моют, длинные косы
Плетут березы.

Черемухи снег
Вершинам белит виски,
Лежит, не тая.

В запахе ветра -
Цветущие травы, дождь,
Зелень и солнце.

Черный котенок
Белую кошку сосет.
Оба мурлычут.

На длинном хвосте
Новости принесла мне,
Трещит сорока.

Свежий и жгучий
Вкус молодой сурепки...
Ах, мое детство!

Малина цветет,
И обмануты осы
Запахом сладким.

Парусом туча
Вздулась под ветром, и дождь
Пахнет, как море...

Старому другу
Ветку шиповника шлю
В душистых цветах.

Девять пионов
Смотрят, кивая, в окно
Утром из сада.

Все небо в огне...
Господи, страшен Твой гнев!
Но - как прекрасен...



    Певчий колодец

Жил колодец с воротом скрипучим
Посреди крестьянского села.
Из-под сруба выбивался ключик,
И купала корни в нем ветла.
А какие песни здесь рождались!
Как гармонь печалилась в ночи...
В том колодце звезды умывались,
И роняли в темный сруб лучи.
Свет небес сливался с темной глубью
Из подземных живоносных жил.
Сколько душ иссохших, сколько губ он,
Не оскудевая, напоил!
...Люди воду по домам пустили,
В скважины вонзая жерла труб,
А колодец отблагодарили -
Всякой дряни накидали в сруб,
Чтобы звезды больше не спускались
В глубь его зеркальную смотреть...
Что еще колодцу оставалось?
Высохнуть. Иссякнуть. Умереть.
И затих Руси напев старинный,
В родниковых струйках чуть дыша:
Без воды - колодезной, глубинной -
Пересохла певчая душа.
Люди ль виноваты, век жестокий?
Я судить не вправе. Не берусь.
Но забиты мусором истоки,
Что вспоили песенную Русь.
Никуда от немоты не деться...
Но земля родная не предаст:
Добрых рук и жаждущего сердца
Ждет в глубинах многоводный пласт.
Не жалея сил, копаю глубже,
Заново учусь и петь, и жить.
Звезды отражаются и в луже...
Только стоит ли из лужи пить?



    Скачка
    (Эрт и ее Гранду)

Все быстрее по хребту холма
Конь несет - аж сердце замирает,
И восторга темная волна
Грозно в недрах естества вскипает.
Миг еще, еще удар копыт -
И навстречу небо распахнется,
И с обрыва птицей конь взлетит -
Лишь о землю ржанье разобьется!
...А когда закончится полет,
Там, за гранью свода голубого,
Тонким полумесяцем блеснет
Среди звезд слетевшая подкова.



    Алпаево

В деревне моей не осталось детей.
Родная моя умирает.
Никто не выводит в ночное коней.
Никто голубей не гоняет.
Мне хочется волком завыть от тоски:
Чуть вечер, под каждою крышей
Земфира стенает, хрипят блатняки -
И лишь колыбельных не слышно.
Машина у каждого дома стоит,
Машинами шьют и стирают,
Антенна на каждом подворье торчит -
А дети, увы, не играют.
В закрытую школу никто не идет...
Да что ж мы наделали, братцы?!
Родная деревня совсем упадет -
России уже не подняться...



    Полдень

Ах, как пахнет степной травостой!
От земли к раскалившейся сини
Всходит запах - тягучий, густой -
Чабреца, дикой мяты, полыни...
Наплывающий с разных сторон,
Словно волны горячего меда,
Наполняет Вселенную он,
Выливаясь за край небосвода.
Сладко, больно и вольно дышать...
В янтаре полудённого зноя
Наполняется силой душа,
Причастившись земного покоя.



    Июнь

Серебром по травам раскатились росы,
Земляничной кровью налились покосы,
Иван-чай затеплил розовые свечи,
Собирают пчелы мед с душистой гречи,
Спелыми волнами ходит колос в поле,
Ходит крутояром белый конь на воле,
Ковылем шелковым склон зеленый вышит,
И тягучим зноем южный ветер дышит...



    * * *
    (Маленькая сатира)

Ах, как акация цвела  
У сельсовета!
Трудолюбивая пчела  
В ветвях с рассвета
Сновала, рвения полна,
Нектар сбирала...
Но председателю она
Дремать мешала.
Исповедимые стези
У предсовета:
Лежит акация в грязи...
...Удел поэта.



    Молитва

Я в холодеющем сердце таю
То, что не видно глазами:
Мир покачнулся на самом краю,
Маятник времени замер...
Мне эту ношу придется нести
Вплоть до скончания века...
Господи, в райских садах отведи
Место для конского бега!

Душу невинною не сберегла -
Мне больше некуда падать.
Я в эту землю корнями вросла,
В ней моя боль, моя память.
Знаю - в святые врата не войти,
Тягостно бремя земное!
Господи, в райских садах отведи
Место для ветра и зноя!

Кровь кочевая смиренью чужда,
Сытости, лени, покою.
Не променяю на них никогда
Дикую, жгучую волю!
Горькая правда земного пути
В жилах моих и поныне...
Господи, в райских садах отведи
Место для скромной полыни.

Годы уходят, как слезы, в песок,
И высыхают мгновенно.
Вышел отпущенный Господом срок
Многострадальной вселенной.
Горнее солнце надежды, свети,
Время для брачного пира!..
...Господи, в сердце Своем отведи
Место для падшего мира...



    * * *

На душе и на небе ни проблеска - пусто и мрачно.
Там и здесь прокатилась свинцовой волною гроза.
Я молчу, улыбаясь, а сердце заходится плачем,
От непролитых слез потемнели сухие глаза.
Вроде все как всегда: я легка, весела и спокойна,
Но за блеском зрачков встала горя глухая стена...
Не прошу за себя - я грешна и любви недостойна,
Но за тех, кто забыт им, воздай ему, Боже, сполна!
Пусть заплатит собой: своей болью, и плотью, и кровью,
И пускай никогда этой муке не будет конца!
...Накажи его, Боже, любовью - великой любовью! -
За безлюбие к тем, кто любил в нем напрасно отца...



    * * *

Когда я дышала стихами,
Как воздухом дышат лесным,
В них билось небесное пламя,
Мерцали волшебные сны.
Когда я любила, как пела,
Рисуя судьбу на снегу,
Я в спину разить не умела,
И думала - ввек не смогу...
Последняя пала преграда,
Судьба завершила бросок,
И жгучие отсветы ада
Все чаще скользят между строк.
Все кончено - детство и юность,
И я ненавижу, любя...
Я в спину тебе замахнулась.
Ударила.  
В сердце.  
Себя.



    Дойна о дождавшейся невесте

- Я вернулся домой! Здравствуй, радость моя,
Стала краше еще, чем была!
Я вернулся с победой - встречай же меня,
Поднеси золотого вина.
Я к тебе так спешил, выбиваясь из сил,
Через тысячу рек и морей...
Если б мог, я бы крылья коню отрастил,
Чтоб увидеть тебя поскорей!

- Я давно тебя жду, славной матери сын,
Но тревога мне сердце гнетет:
Расскажи - почему ты вернулся один?
Где все те, с кем ушел ты в поход?
Я читала по звездам и струйкам воды,
По огню знаки грозного зла...
Неужели ты вестником черным беды
Распахнул надо мною крыла?

- Успокой свое сердце, тревогу забудь,
Горя вести мои не несут.
Я спешил налегке, был неторным мой путь,
Остальные с добычей идут.
С листопадом они возвратятся домой  
И обнимут своих матерей...
Почему же не рада ты встрече со мной?
Разве так принимают гостей?

- Расскажи мне, как умер мой названный брат!
Мне привиделось нынче во сне:
Он летел в огневеющий алый закат
На неседланном черном коне,
Крови тонкие нити свивались из ран,
Вышивали ему рукава,
А за ним подымался белесый туман,
В черный прах рассыпалась трава...

- Для чего тебе верить обманчивым снам?
Гонит их ясноглазый рассвет.
Он вернется со всеми к родным очагам
Через пять этих тягостных лет,
Остановит коня у знакомых ворот,
Снимет тертые ножны меча,
И любимую песню свою запоет,
Разжигая остывший очаг.

- Той, что видит незримое, сон не солжет.
Брат во сне мне в глаза посмотрел.
Он прошел через все - годы, пламя и лед,
Лишь от смерти уйти не сумел.
Он уже никогда не вернется домой,
Не обнимет любимую, мать...
Я была ему названной, милой сестрой.
Расскажи - я должна это знать!

- Ты прости мой обман - я от горя хотел
И от боли тебя уберечь.
Там, где шел нескончаемый ливень из стрел,
Принял грудью он вражеский меч.
Тяжко ранен я был в том последнем бою,
Застил солнце мне вечности дым...
Лишь поэтому я пред тобою стою -
Он закрыл мое сердце своим.

- С тяжкой раной такой как ты путь свой прошел?
Может, ангел тебя исцелил?
Или конь твой летел, словно горный орел,
Покрывая семь миль взмахом крыл?
То ли в видящей тайное - видишь дитя,
То ль за правду обман выдаешь...
Расскажи мне, возлюбленный, где потерял
Ты свой добрый охотничий нож?

- Я любовью к тебе выжил в смертном бою,
Я любовью твоею дышал,
А теперь, словно враг, пред тобою стою -
Кто меж нами невидимо встал?!
Кто решился украсть у меня свет очей?
Кто убил все надежды мои?!
Если ты не моя - так не будешь ничьей!
Кто он? Имя его назови!

- Ты забыл его? Он в том последнем бою
Был с тобой - и остался лежать,
Отпустив лебединую душу свою
В небеса от удара ножа.
Он был другом тебе, братом названным мне,
Он от друга удара не ждал...
Брат не зря этой ночью явился во сне.
Он мне имя убийцы назвал.



    * * *

Мне все труднее без тебя дышать.
Мне все труднее без тебя согреться.
Покинутым щенком скулит душа
И еле бьется, спотыкаясь, сердце.
Мы так близки - и души, и тела -
В единстве нерушимого обета,
Что я рассечена напополам
В тюрьме нас разделивших километров.
И я не я, покуда я одна
Под взглядом ледяного небосвода...
Я лишь с тобою становлюсь полна.
Мне лишь с тобой дарована свобода.



    Ночное

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Эрелхору

Горек запах полыни, и ржут кобылицы во мраке.
Холод вечности веет с ночного осеннего неба.
Ярко звезды горят - что им наши земные печали?
Много долгих эпох они в темном просторе сверкают.
Через тысячи лет, когда сгинет о нас даже память,
Они будут гореть точно так же торжественно в небе,
Но от этого мир ни теплей, ни добрее не станет.
Звезды так далеко, а земля - вот она, под ногами,
Та земля, что взрастила, вспоила - степная, родная,
И бескрайний простор не теснее небесных пределов.
Через тысячи лет, когда сгинет о нас даже память,
Точно так же ковыль будет падать волной под копыта,
Но от этого мир холоднее и злее не станет.
Осень. Горечь. Томленье. И степь по-над сонной рекою
Пахнет пылью и звездами, вянущей белой полынью...
Горек запах полыни, и ржут кобылицы во мраке...



    Слово первого кобузчи

В моей крови кипчакской бродит жизнь.
Как зверь степной, за белый свет держись!
Веселый хмель не одолела старость.
Бессмертие еще найти осталось.
Бреду неспешно по родной земле,
Но всюду взгляд пытливый видит смерть.

В степи ковыль седеет на глазах,
Под вихрем сосны валятся в лесах,  
И даже горы, небо подпирая,
В летучий прах распавшись, умирают.
Под солнцем и луной бессмертья нет.
Неужто смерти не найду ответ?

Из дерева, убитого грозой,
Родился корпус, звонкий, словно зной,
Коснулись пальцы чутких струн несмело,
И дерево под пальцами запело,
И вот уж песня полетела с ветром -
О том, что жизнь ввсесильна и бессмертна!

...Мой вечный сон давно хранит ковыль,
А песню - помнят. Песня - это быль.
О том, что жизнь сильнее смертных уз,
Поныне не устал звенеть кобуз.
Сумей и ты такую песню спеть,
Чтоб перед ней сама склонилась смерть.



    Бомбежка в Кане

В России плачут тысячи икон
По миру, потонувшему в безверье.
Все шире ада алчущие двери.
Все глуше Пасхи светлый перезвон.

Молите Бога за своих детей.  
Просите им мгновенной, легкой смерти.
Наш мир в кровавой гибнет круговерти.
Грядущее черно от их смертей...

Пронзает откровение насквозь:
"На лучшее, Кассандра, не надейся -
Кровавым пиром в Кане Галилейской
Закончено, что свадьбой началось".



    Осенний дождь
 
Медленные слезы неба накануне осени.
Думает о грустном, молча утешает, просит ли...
Капли мелкой россыпью по листьям, по лесной реке,
Горьким хрусталем дрожат, мерцая, в ледяной руке,
Бережно касаются волос и губ, усталых век...
То ли день кончается, то ли боль моя, то ли век...
Падает с небес нежданный дар последней нежности -
Медленные слезы накануне неизбежности.



    Чужая

Никогда, как видно, не отпустит
Боль, что горло серебром мостит.
Легкие оковы странной грусти
Не под силу стало мне нести.
И никто не виноват, что - осень,
Что не скрыться от тоски нигде...
Просто снова жизнь мою уносит,
Словно лист опавший по воде,
Просто взгляд опять уходит в небо,
Ищет звездный свет в холодной мгле...
Я живу не только ради хлеба.
Оттого - чужая на земле...



    Осенний плач

О, я приду к тебе, приду,
Замкнув дороги круг,
И молча в травы упаду,  
И разрыдаюсь вдруг.
Меня погладит тень орла,
Ладонь седой степи...
Степь спросит: "Что так долго шла?"
И улыбнется: "Спи..."
И укачает, словно мать,
Родимая земля...
Я буду долго, долго спать
Под шепот ковыля,
Под песню вьюг, под вешний гром,
И буду видеть сны -
Хранимым бережно зерном
Для будущей весны.

Я краше видела края,
И ярче, и теплей:
Леса, и горы, и моря...
Но не было - родней.
Домой - хоть бейся, хоть кричи -
Дороги не найти.
К тем, кто искал меня в ночи,
Отрезаны пути,
И лишь осенний горький плач
Еще ведет туда...
Степь - мой спаситель и палач,
Свобода и судьба.
И как бы ни был долог путь
Сквозь мир чужой, большой,
Я только здесь смогу вздохнуть -
Всей грудью. Всей душой.

О, я приду к тебе, приду,
Когда мой минет срок.
Дождем холодным упаду
В серебряный песок.
Меня впитают корни трав
И выпьет суховей
Из перелесков и дубрав.
Из белых ковылей,
И по ночному серебру
Волной прольется дрожь...
Я буду жить, я не умру,
Как все, кого ты ждешь.
О, я приду к тебе, приду,
И обрету покой...
...Звездой полуночи взойду
Над вечностью степной.



    Упавшая звезда

Пасмурные дни считать устала,
Растворившись в сумеречной мгле.
Было мне дороги в небе мало -
Выбрала дорогу на земле.
Мне казалось сверху, будто звезды
Уступают блеску фонарей,
И, пронзая раскаленный воздух,
Я рванулась вниз - скорей, скорей!
Разрывая цепи тяготенья,
Устремляясь в бархатную тьму,
Я еще не знала, что паденье
Не приносит блага никому.
...Щебет птиц, озябших и голодных,
Россыпи алмазов на снегу.
Вот я здесь - бескрыла и свободна,
Только жить свободной не могу.
Здесь, внизу, ничуть не больше света,
Чем в былой, заоблачной дали...
За грудиной - холодок ответа:
Путь обратно непреодолим...
Посреди нечаянных знакомых
Привыкая жить совсем одна,
Обронив в беседе слово: "Дома",
Не ищу глазами, где Луна.
О былой не поминая доле,
Все забыла - звезды и полет...
Лишь порой, в мгновенья жгучей боли,
Звездный свет во взгляде промелькнет.



    * * *

Не зови меня больше, не надо,
О спасенье души помолись.
Тем, кто канул на дно звездопада,
Не подняться в небесную высь.
Оказалась дорога недлинной,
Охватила тревожная мгла...
Боже, дай пронести неповинной  
Душу в дебрях вселенского зла!
Все прости мне, как я всем прощаю,
И храни не шагнувшего вслед...
На земле крылья только мешают.
Сжег дотла их осенний рассвет.
На спине две палящие раны,
Боли обручем скована грудь...
Не зови меня больше, мне рано,
Долог мне предназначенный путь.
Лишь под сердцем крупица надежды
Не дает позабыть о былом:
Сотворенной из света, как прежде,
Я вернусь в мой покинутый дом,
В день и час, никому не известный,
К небу вновь подниму я глаза
И пойду за ликующей песней
На родные, как боль, голоса.



    * * *

Мне сегодня приснились стихи -
Те, что в детстве когда-то писала,
И не знала, и знать не желала,
Хороши они или плохи.
Те стихи позабылись, как сон
Забывается через мгновенье,
Только странное в сердце томленье
Оставляет невидимо он,
И растерянно смотришь вокруг,
Словно в солнечном свете и ветре,
В песне трав притаилась примета,
По которой он вспомнится вдруг.
Не осталось от них ни строки -
От нелепых, нескладных, наивных,
Но до слез, до восторга - невинных...
Мне сегодня приснились стихи...



    * * *

Ослепительный свет осенний,
Оглушительный шелест дня,
От которого нет спасенья,
И покоя нет у меня.
Зной осенний - сухой и жгучий,
Ветер с привкусом ледяным...
Там, где был он, созрели тучи
С первым снегом моей зимы.



    * * *

Пережить эту ночь и увидеть желанное утро -
Нужно мужества много, терпенья и веры в добро.
Я глаза закрываю, и мне улыбается мудро
Незакатного мира нетленное серебро,
И ложится на хрупкие плечи слепящим доспехом,
Неподвластным смятенью, отчаянью, черной тоске...
Минет ночь непременно. Сдаваться без боя не к спеху,
Даже если душа моя снова на волоске.
Пальцы ласково гладят истертый чекан рукояти,
Серебром замерцали открытые небу глаза...
Завтра будет любовь. Завтра будут и смех, и объятья.
Но сначала - заката кровавая полоса.



    Без названия

Свет и горечь, лед и ветер,
И все глубже в сердце - старость...
Ничего на этом свете,
Кроме неба, не осталось...
Старость - глубже, радость - глуше,
Слезы - радужная россыпь,
И сплетаются, и душат
Змеи шелковые - косы...
Прочь от мира, где одежда
Для души - слепое тело!
Ни приюта.
Ни надежды.
Отболела.
Отгорела.



    Просто ветер...

Я завтра вспомню, что еще живу,
И оглянусь, и упаду, рыдая:
Так яблоко созревшее в траву
Надломленная яблоня роняет,
Устав за лето сладкий груз нести,
И распрямляет ветви облегченно...
Я завтра вспомню, Господи! Прости
Сейчас мое молчанье обреченной!
Я не хочу сегодня знать о том,
Что солнце путь свой повернуло к лету,
Храня за искривленным скорбью ртом
Безмолвное страдание поэта!
Мне нынче снег не бел, и свет не мил,
И солнце смотрит с неба черным глазом...
Лишь тот поймет, кто ту же чашу пил,
Как мне испить пришлось: до дна, и - разом.



    По случаю несостоявшегося суицида
    (не моего)

Зрение мертвых не застит иллюзий мгла,
Но им не исправить уже свершенного лиха,
И ты бы увидела, если бы умерла,
Что вся эта драма не стоит песьего чиха.

До бритвенной остроты заточенный нож -
Не бритва Оккама, а жизнь - не излишний довод.
И ты непременно увидишь, коль доживешь:
Не лечится временем только могильный холод.

И если однажды судьба поставит на край,
И все растворится в гибельной круговерти,
На остром лезвии боли не забывай:
Нет ничего непоправимей смерти.



    Приснилось...

Твой дом опять кивает мне
И долго смотрит вслед,
Но видно мне: в его окне
Мелькает силуэт.

Штор переливчатый атлас
Поправит не спеша,
Зажжет на кухне свет и газ,
Обнимет малыша,

Смахнет в солонку со стола
Рассыпанную соль...
Дом знает: я сквозь все прошла -
Сквозь страх, и стыд, и боль...

Я не переступлю порог
И не открою дверь.
Но кто виновен - знает Бог,
Что дом - не мой теперь...



    * * *

Ветер
Над пульсом дороги
Бьется.
Пахнет
Опавшей листвой,
Полынью.
Кажется,
Миг - и струной
Порвется
Лопнет
В груди
Горизонт синий,
И распахнется
Другое небо,
И загорятся
Другие звезды...
Хочется пить,
Заедая хлебом,
Горький,
Холодный
Осенний воздух.



    * * *

Мне не хватает ветра и солнца,
Путаясь между явью и снами,
В этом душном бетонном колодце
Я не живу - я дышу тенями.
Между подъездом и лифта дверью -
Три бесконечных шага в бездну...
Если я в этот мир поверю,
Не спасай меня. Бесполезно.



    Нэйтэ о белой волчице

Сказку начинаю - не простой рассказ.
Древнюю легенду расскажу для вас:
Древнюю легенду, где и жизнь, и смерть,
Где сплелись корнями ненависть и честь,
Радость и страданье, горе тоже есть.
А сама легенда - про любовь и месть.

В древнем Далистане правил старый шах.
Сын его, царевич, пировал в дворцах,
На охоту ездил, выбирал невест -
Юным барсом рыскал на коне окрест.
Как-то раз царевич прискакал домой.
Чудную добычу он привез с собой:
Белую волчицу, четырех волчат,
И коня степного, в чьих глазах - закат.
Славили добычу все среди друзей,
Тлько стал царевич чахнуть с этих дней,
И признался как-то, что, царицы дочь,
Северная дева снится, что ни ночь.
Северная дева дивной красоты:
Чуть ее завидев, кланялись цветы,
Соболями брови, серые глаза,
В цвет пшеницы спелой длинная коса...
Шах грустит, но весел стал мудрец-визирь.
- Или, - так он молвил, - ты не богатырь?
Иль с копыт подковы конь твой растерял?
Или ты, царевич, слабым, робким стал?
Ты давно все царство наше обошел,
А себя достойной девы не нашел,
Так спеши на север, сон твой - добрый знак!
С северной царевной счастлив будет брак!
Шах ему ответил:  
- Вижу я беду:
Серый глаз подобен пыли или льду.
Знаем мы, что око - зеркало души.
Что за серым взглядом кроется, скажи?
Отвечал советник:
- Словно серый лед,
Тучи укрывают грустный небосвод,
Но чуть глянет солнце - как бы ни был хмур,
Купол неба кроет яркая лазурь.
Так же и царевна - не взыграла кровь,
Но едва проснется первая любовь,
Сбросят цвет холодный юные глаза,
Лед и серый пепел сменит бирюза.
Не тоскуй, царевич, оседлай коня,
Да езжай на север на восходе дня,
Или скоро станет жить тебе невмочь...
Привези царицы-северянки дочь!

Минуло два года - на закате дня
У крыльца царевич соскочил с коня,
Снял с седла он деву, скрытую чадрой,
И повел царевну-пленницу с собой.
Что же было дальше? Слушай и молчи:
Пусть легенда снова оживет в ночи,
Слушай, как в тот вечер, весь - любовный пыл,
Молодой царевич с девой говорил.
- Радость моей жизни я в тебе нашел,
Я с тобой - с невестой - в отчий дом вошел,
Думал, что открыт мне дальний, светлый путь,
Но невольный холод мне стесняет грудь.
Счастье, о царевна, мне внушает страх:
Бирюзы не вижу я в твоих глазах...
- Если от рожденья серые глаза,
Как в них появиться может бирюза?
- Если ты полюбишь, только кинешь взгляд -
Очи бадахшанской бирюзой горят.
Это рассказал мне наш визирь-мудрец...
Видно, не по сердцу мой тебе дворец.
Ты мне говорила - любишь ты меня,
А на самом деле губишь ты меня,
От любви сгораю, жизнь моя - не мед,
А в глазах твоих я вижу серый лед!
- На беду, царевич, ты меня увез.
У дверей сегодня выл твой верный пес,
Конь твой на конюшне бьет копытом в дверь.
Кто несчастье чует, ты тому поверь!
- Песий вой, царевна, не опасен днем.
Скакуну не трудно учинить разгром -
Он ярится часто, чистой крови он.
От коня Сердара мой Торкуш рожден.
- Отпусти, царевич, пленницу свою!
Ждут твою невесту в золотом краю.
Там поля пшеницы - в цвет моей косы,
А над полем небо - ярче бирюзы,
Там под осень плачут стаи журавлей,
А снега зимою мрамора белей,
Там весной подруги пляшут на лугах,
И созвездья летом дремлют на стогах...
- Говорил мудрец мне - радость принесешь,
От беды, от смерти ты меня спасешь!
- Тот мудрец хваленый вашим был врагом!
Вы зачем впустили злое сердце в дом?
Лучше уж в курятник запустить лису...
Я тебе не радость - гибель принесу!
Помнишь ли, царевич: в северной стране
Белую волчицу гнал ты на коне?
Твой Торкуш бесстрашен, но в погоне той
Он храпел в испуге, бился под тобой.
Это ли случайность? Самый смелый конь
Насмерть был испуган! Но азарт погонь
Был тебе привычен. Ты не услыхал,  
Как скакун твой верный на бегу стонал:
"Белая волчица, Королева Звезд!  
Не по доброй воле всадника я нес!
Пусть твоя с глазами солнечными дочь
Не придет к нам с местью в роковую ночь!"
Ты загнал волчицу, ты убил ее.
Голубым - не красным стало острие.
У волчицы были желтые глаза,
И на ярком солнце - синяя звезда.
Ты не знал, несчастный, что травил Любовь,
Что текла в волчице неземная кровь.
Ничего не ведал ты, царевич мой,
Со своей добычей поспешил домой.
Через день в дороге встретил ты коня.
Конь тот - чудо силы, красоты, огня.
Скакуна поймал ты и привел домой.
Так ли все, как было, а, царевич мой?
Конь степной - не просто резвый жеребец.
Ахале великий был его отец,
Мать его - Айкаска, равная Луне...
Ветер обгоняют на таком коне...
Но в пути узнал ты, что волчата есть,
И назад вернулся - так ли все, как есть?
- Было так, царевна, только не пойму:
Знаешь обо мне ты все - но почему?
- Слушай, все скажу я... Ты нашел волчат
Видел, как глаза их пламенем горят,
Был один волчонок светлым, как слеза,
И в глазах, как солнце, синяя звезда.
Всех волчат убил ты - лишь один ушел.
Ты за ним погнался - следа не нашел,
И тогда пустился ты в обратный путь,
Но поклялся снова в край наш заглянуть...
Тот волчонок белый - это я была.
Мать мою и братьев ты убил, а я
Скрылась в синих скалах, где сгустилась мгла,
Чтоб настигла сына шаха месть моя...
Поклялась я ночью звездам и лесам,
Что найду убийцу, будь он демон сам.
Девою я стала дивной красоты:
Чуть меня завидев, кланялись цветы,
Золото померкло, но сквозь пепел глаз
Свет звезды порою блещет, как алмаз.
В облике царевны шла я по следам,
И тебе, царевич, снилась по ночам.
Белая волчица - Королева Звезд...
Ты нашел волчицу средь звенящих рос.
Пес меня почуял, конь меня узнал,
Коль владел бы речью - он бы рассказал,
Для чего явилась, и откуда я...
Ты живым не встретишь свет иного дня.
Зря ты их не слушал... Из страны берез
На беду, царевич, ты меня увез!
Отпусти волчицу в край далекий мой.
Мстить тебе не стану. Я уйду домой.
За измену клятве гибель суждена...
Не страшусь я смерти - я сестра Орла,
Я правнучка Солнца, королевы дочь,
И родная тетка мне - степная ночь...
Отпусти, царевич, я зачахну здесь!
Ну, а не отпустишь... значит, примешь смерть.
- Ничему не верю! Это все обман!
Ты вернуться хочешь в степи, где буран!
Ты моя невеста, я люблю тебя!
И метелей ради бросишь ты меня?..

Хочешь - слушай дальше. Расскажу теперь,
Как ушла царевна за резную дверь,
Что-то прошептала, глядя на закат,
И закрылась крепко... Много раз подряд
К ней стучал царевич, звал и умолял...
Лишь закат холодный горестно молчал.
А царевна, стоя у цветных окон,
Тихий, как дыханье, испустила стон,
Сорвала одежду, косы расплела,
И волчицей белой встала у стола...

Утром доложили шаху, что его  
Сын внезапно умер, только отчего -
Это неизвестно. В пище яда нет,
Ран или удавки незаметен след,
А царевна ночью скрылась из дворца,
Прихватив степного чудо-жеребца,
И за ней погоню слать - напрасный труд.
Не догонят кони скакуна - падут.
Что же дочь волчицы? Это новый сказ.
Расскажу его я в следующий раз.



    Нэйтэ об Отце Коней

Еще не серебрилась гладь озер,
И лишь врастали в недра корни гор,
Не поднялись, шумя листвой, леса,
И злой огонь дарили небеса,
И не катили воды русла рек,
И не проснулся первый человек,
Когда летел, как сокол, по земле
Сын солнечного ветра - Ахале.
Он упирался в небо головой,
Вздымалась грива тучей грозовой,  
И где его копыта в камень бились,
Там, разверзая твердь, ручьи струились.
И семена, дремавшие до срока,
Всходили, напоённые потоком.
И лик земли менялся на глазах,
И первый гром катился в небесах...
Дремал, устав от бега, Ахале.
Сиял небесным золотом во мгле.
Над новою землей взошла Луна,
И Ахале увидела она,
Заговорила в ней любовь к нему.
И вот с небес сошла в степную мглу
Дарящая чарующие сны
Айкаска - ветер Лунной Белизны.
...Ты спрашивал, кто сотворил коней?
Дошла до нас легенда давних дней,
О том, что эта ночь сплела два ветра.
Из лунного и солнечного света
Родился первый конь - Коней Отец,
Смиряющий биение сердец
Своею красотой неповторимой.
Своею быстротой неукротимой...
С ним может смелый духом совладать,
Но навсегда его не удержать:
Когда захочет он вернуться в степи,
Его не сдержат ни узда, ни цепи,
Закрой его хоть на стальной засов -
Он ускользнет и сгинет без следов,
И благороднейшей породы кони
Отстанут от него в лихой погоне.
Сын зноя полудённого и ночи,
Он служит лишь тому, кому захочет,
Отец Коней, своих потомков он
Лишь тем дает, кто свыше наделен
И волей, словно вихрь, неукротимой,
И силою, ничем не одолимой,
И сердцем - благородным, щедрым, смелым...
Потомки Ахале летят, как стрелы,
Так резво седоков несут вперед,
Что даже ловчий сокол отстает,
И выше чести для джигита нет,
Чем мчаться на таком коне в рассвет.



    * * *

Все умею - не умею забывать,
Как колышется волны озерной гладь,
И дробится отражение луны
На обломки серебра клинком волны.

Все умею - не умею не смотреть,
Как огнем холодным вспыхивает твердь,
Как вполнеба разгорается закат
И дотла сжигает все пути назад.

Все умею - не умею умирать,
Жизнь, как нищенке монетку, отдавать.
Полночь. Волны. Тихий шепот камыша...
То звезда упала - иль моя душа?  



    * * *

Мы с тобой навек прощались,
След поземкой замело...
Что же, вот и повстречались -
Даже жизни не прошло.

Чуть коснулись: "Настоящий?",
И взахлеб - вопрос, ответ,
А в глазах, в упор глядящих,
Тот же негасимый свет.

Обмануть судьбу пытались,
Только встретились пути...
Мы с тобой навек расстались,
Чтоб друг друга обрести.



    Эрле о Киннаре

Там, где в пенистой пляске и шуме прибоя
Дальний берег залива исчезнет из вида,
На земле, что укрылась под звонкой волною,
Жили много столетий назад дракониды.
Там услышал колдун Меннеготур когда-то
В храме Стир, где царит золотая Иствара,
Как поет дочь царя драконидов Эрфрада,
Полюбившая волны и ветер Киннара.
Обратившись в дракона, она улетала,
Над водой с отражением лунным играя,
К Островам, на которых в пути отдыхала
После битвы с Врагом пестроцветная стая.
Двар, потомок посланцев Девин, эрсимелов,
Звал с собою ее, но она не решалась.
"Жаль покинуть отца", - говорила несмело,
В путь обратный над пляшущим морем пускаясь.
Меннеготур, узнав о любви ее к Двару,
Власть и золото бросил к ногам ее стройным,
Но ему возвратила подарки Киннара,
Передав, что не свяжет судьбу с недостойным.
"Чем, скажи мне, Киннара, я хуже дракона?" -
Обратился колдун к юной жрице Иствары.
"Двар белее, чем снег на вершинах Новсора,
Ты же черен душою, как камни Шактары ".
Меннеготур не сдался. Явившись к Эрфраду,
Он напомнил царю про минувшие битвы
И потребовал руку Киннары в награду
За заслуги свои пред народом Экитвы .
Царь не мог отказать - он давал свое слово
За защиту владений от Ужаса Бездны  
Колдуна пожеланье исполнить любое…
Только были старанья его бесполезны:
Зов любви никогда не бывает бессильным,
И у робкого сердца хватило отваги -
Дракониды Киннары хрустальные крылья
На волне прочертили прощальные знаки.
Два крыла - два клинка, рассекающих ветер…
Меннеготур за все отомстил драконидам,
Меч любви отковал он, что ярок и светел,
С двойником его страшным - из зла и обиды.
Меч обиды на башне оставил волшебник,
В свете полной луны, перед самым отливом,
Меч любви он на отмели спрятал прибрежной,
Чтобы море под илом его схоронило.
На клинки и на остров упало заклятье,
И над шпилями башен запенилось море,
Чтоб разрушилось гнева и горя проклятье
В час слиянья мечей в зыбком лунном узоре.
Дал он имя мечу двуединому - Кнорбут,
Чтобы им дракониды владели по праву…
Впился в ногу клинок - и запенились волны
Над его головою прибоем кровавым:
Меч любви отомстил своему господину
За попытку насилье свершить над любовью,
Чтобы только в убийстве любви не повинный
Не платил за владение Кнорбутом кровью.
Дракониды столетьями длят свои муки,
И скрывает прибой страсти страшный подарок,
Чтобы Судеб Вершитель в крылатые руки
Взял король драконидов - потомок Киннары…

_
_{Прим.авт.:
Эрсимелы - белые драконы, служащие Девин - Певице, сотворившей сущее своим пением.
Камни Шактары - каменный уголь.}



    * * *

По стеклу - сквозной золотой узор,
Золотым вином затуманен взор.
Пей, покуда ночь не окончится,
Золотую боль одиночества!

Чем туманней явь, тем прозрачней сон.
Затерялась память в глуби времен.
Но пока еще видеть хочется
Негасимый свет одиночества.

За спиной пути, впереди пути,
И не все ли равно, куда идти,
Если там, где они закончатся,
Ледяная мгла одиночества?

Через край - тоска, ярость - через край:
Хочешь, нет ли, все одно - принимай
Бремя выбора, дар пророчества -
Неподъемный груз одиночества!

Лишь одно еще не дает упасть:
Все исполнить и сбросить проклятья власть,
Наконец обретя, что хочется -
Ласковый покой одиночества...



    * * *

Не бойся сумрака теней,  
Блуждающих в душе твоей.
Внутри рождается гроза?
Не закрывай свои глаза.
Пусть окна слепнут - ты гляди,  
Как вырастает впереди
Над миром занесенный меч -
Из тьмы твоей рожденный смерч.
Покинет море берега,
И ночь посеребрят снега,
И скрипнет в тишине крыльцо...
Не бойся встать к себе лицом!
И ты узнаешь, что сильней -
Вот тьме сияние огней,
Смех или плач в твоей груди,
Иль ветер, ждущий впереди...



    Имя

Имя твое - не случайный отзвук.
Имя - музыка, пламя сути.
Имя - биение крови, воздух.
Имя - выбор на перепутье.

Имя чужое - тяжелый камень,
Мертвая ноша, пустое эхо,
Света и жара лишенный пламень
С тенью безмолвного злого смеха.

Шаг в Пустоту, в никуда, навеки -
Лишь бы избыть несвободы муки...
Это ли - Тьма?! Звезды колют веки,
К струнам лучей потянулись руки.

Это ли - Свет?! И распались узы
Боли, отчаяния и страха.
Имя чужое ненужным грузом
Пало с души, рассыпаясь прахом...

Имя - то, что нельзя утратить.
Можно только не знать до срока...
Имя взывает к ослепшим братьям.
Имя сплетает оковы Рока.

Имя велит не бояться правды,
Гнева и лжи, темноты и света.
Имя казнят по приказу брата...
Мир возлюбивший, ты знал об этом?!

Имя твое - не случайный отзвук.
Имя - музыка, пламя сути...
Знал. Все ты знал о грядущих грозах.
Имя - выбор на перепутье...



    Хэлгор

Люди сюда не придут никогда -
В землю ночную, в безмолвие льда,
Где ты укрылся от боли земной
В тщетной надежде на вечный покой.
Даже и здесь слышен жалобный зов
Мира, распятого волей богов,
Мира, что мог расцвести, как цветок,
Мира, в который вонзился клинок...
Мертвый, холодный, незыблемый лед.
Песня Творенья, подбитая влет.
Рана страданьем сведенного рта.
Непонимание и слепота.

Боги сюда никогда не придут.
Слишком пустынно и холодно тут,
И в бесконечной, предвечной ночи
Имя "Утумно" еще не звучит.
Только на небе осколками льда
Холодно блещут Семь Звезд - и Звезда.
Лед и безмолвие. Хэлгор. Печаль.
В дымке морозной уснувшая даль.
Горы, венчанные снегом, и ночь.
Снежные вихри уносятся прочь...
Духов Полярного Льда властелин
Снова - отверженный. Снова - один.



    * * *

Медовые липы в лесах Эландэ,
Медовые липы цветут…
Под ними, пуская венки по воде,
Прекрасные девы поют,
И кружит им головы запах цветов,
И ласточкой в сердце влетает любовь…
Медовые липы в лесах Эландэ,
Где ясные воды бегут…

Я был там и слышал тех лип аромат,
Я видел тех дев драгоценный наряд,
Я пел с ними песни над быстрой рекой,
И сердце оставил я там, и покой,
Но дни, словно стайка стрижей, пронеслись,
И мне приказал повелитель: - Вернись!

Хрустальные воды лесов Эландэ,
Хрустальные воды звенят…
Над ними в холодной ночной высоте  
Эльфийские звезды горят,
Под ними свободны от смертных оков
Несущие в жилах бессмертную кровь…
Хрустальные воды лесов Эландэ,
Где вечные кроны шумят…

Я был там и слышал напев этих струй,
Мне губы ожег этих вод поцелуй,
Унес я с собой песни, полные слез,
Да прядь серебристых, как ветер, волос,
Но деве бессмертной года - только миг…
Приду к ней - и что ей скажу я, старик?

Зеленые кроны лесов Эландэ,
Зеленые кроны дубрав…
Под ними, над ними - не встретишь нигде  
Хозяев, законов и прав…
Земля, где медовые липы цветут,
Страна, где бессмертные девы поют…
Зеленые кроны лесов Эландэ,
Где, может, меня еще ждут…



    * * *

"Слишком много стихов - от ума,
Слишком мало - от чуткого сердца..."
Я давно это знаю сама.
Просто - кончилось мудрое детство,
И отныне - хоть с камнем на дно! -
Слог все глаже, все чище - и суше...
Никому, ни за что - не дано
Возвратить несмятенную душу.



    Время

                         "И время попадает на крючок,
                           Как кружево на солнечные спицы"
                                                         Л.Ладейщикова
Малышей угомонила,  
Мужу выстлала постель,
Чашки-ложки перемыла -
И тяну свою кудель.
Нитка льется не простая -
И чего в ней только нет! -
Облака и птичья стая,
Пух ковыльный, лунный свет,
Рябь речная, шепот ветра,
Да листок плакун-травы...
Так и просижу до света,
Не поднявши головы:
Ах, какой узор ложится -
Все чудесней да звончей!
У меня в руках не спицы -
Пара солнечных лучей.
Вот и зорька заиграла,
Вновь по дому хлопочу...
"Что опять всю ночь вязала?"
...Улыбнусь и промолчу.



    1  
Что поделаешь, если эльфийская кровь
Через тысячи лет молода, горяча?
Нет бессмертья, нет смерти - живет лишь любовь
И ведет за собой босиком по мечам.
Ноги - в кровь, сердце - в кровь,
В клочья - плоть и душа...
Лишь ТАКАЯ любовь и дает мне дышать.

    2
К моей приснившейся стране
Ведут несчетные дороги,
Вот только путь известный мне,
Увы, под силу лишь немногим,
Но если так душа зовет
В край, где играет с ветром время.
Иди, мой друг, иди вперед.
И пусть не тяжким будет бремя.

    3  
Ни сокрушения твердынь,
Ни сотрясения основ -
Ночного неба блеск и синь
На перекрестке снов.
Но в никуда ведут мосты,  
Ведь сны - всегда всего лишь сны...
Но чу! в преддверии весны
Сбываются мечты.



    * * *

Когда танцует ветер над пыльной мостовой,
И день осенний светел над умершей листвой,
Так горько и свободно на вечном рубеже
Моей пустой, холодной, неверящей душе.

Когда листом кленовым летит в мою ладонь
Рожденный вешним соком октябрьский огонь,
Когда никто не просит ни смерти, ни любви,
Все просто - это осень опять поет в крови.

Надуманное бремя - надежда на покой.  
Листвой опавшей время танцует надо мной,
Ложится, умирая, лишь под ногами - хруст.
За два шага от рая мир холоден и пуст.

И просинь небосвода опять пронзает взгляд...
Священная свобода - и нет путей назад.



    * * *
Забыть невозможно, вернуть невозможно,
И только на сердце легко и тревожно,
И только слезами прозрачными память...
Но надо ли верить и стоит ли плакать?

Залечены раны, и теплится вечер,
И воском рыдают горящие свечи,
И двери открыты, обиды забыты...
Вот только надежды - разбиты, разбиты...



    * * *
Я люблю это небо - за долгие звездные сны,
За порыв вдохновенья - внезапный, слепой и могучий,
За ликующий свет накануне холодной весны,
И за великолепие вычурной облачной кручи.

Я люблю этот ветер - за то, что он крылья дает,
Стоит лишь попросить, улыбнувшись, как доброго   друга,
И за песни, которые он мне, как другу, поет,
И за то, что уходит легко из порочного круга.

Я люблю эту землю - за то, что она подо мной,
За ее незлобивую щедрость, за гнев скоротечный,
И за то, что однажды родившись из персти земной,
Я однажды уйду в эту добрую землю навечно.

Я люблю этот мир - не за то, что других не дано,
А за то, что мы оба по-своему неповторимы,
И за то, что у нас и дыханье, и сердце - одно.
А такая любовь даже Вечностью необорима.  



    Другая

Завесили низкое небо дожди  
От края до края.
Теперь не зови, не надейся, не жди -  
Я стала другая.

Расплавленной лавой листва потекла,
Обуглив деревья.
Что было - то было, сгорело дотла.
Я больше не верю.

Просыпалось звездное просо, звеня,  
Над полночью темной.
Ты даже во сне не увидишь меня -
Я больше не помню.

В полнеба - огромный холодный рассвет,
Осеннее солнце...
И сердце, в котором тебя больше нет,
Тревожно не бьется.



    Бывшему

До чего ж мы с тобою разные -
Хвоя сосенки, ивы лист...
Снова сумерки года празднуем
Под разгульный поземки свист,

И плетет кружева метелица,
Как по сколкам, по двум следам,
А любовь с нелюбовью делится -
Все, что нажито, пополам!

Разойдемся навек, невенчаны,
Распростимся без лишних слов...
В том и радость, и боль - не вечные,  
Как и наша с тобой любовь.

Отболим - и никто не хватится,
Не взгрустнет, не окликнет вдруг...
Просто сумерки жизни скатятся
За очерченный светом круг.



    Измена

На душе к полуночи тревожно.
От смятенья никуда не деться.
Я родня полыни придорожной -
Слишком много горечи на сердце.

В парк ушли последние трамваи.
Я ложусь с детьми, не снявши платья.
Что же, нынче, видимо, другая
Не уснет всю ночь в твоих объятьях.

Ты привык ко мне такой - нестрогой,
Тихой, понимающей, несмелой...
Я тебе прощала слишком много...
Но всему на свете есть пределы.

Правда, ты прощенья не попросишь -
Слишком хорошо тебя я знаю...
Словно камень, ты меня отбросишь.
Я тебя, как птицу, отпускаю.



    Сентябрь

Сентябрь. Пора ледяных рассветов.
Стал воздух чист, как алмаза грани.
Пора вопросов, пора ответов,
Стихов, надежд, разочарований.

И вновь на миг замирают души,  
И начинают дышать стихами,
Споткнувшись взглядом о листик в луже,
Под слоем льда, как в стеклянной раме.

Стихи об осени - вы поэма,
Которую пишет седое Время.
Неисчерпаема эта тема,
И нескончаемо это бремя.

И мир не рухнет, пока струится
Листва с ветвей золотой строкою
В аллеи парков, как на страницы,
Молитвой Вечности о покое...



    * * *

Мой малыш, мой любимый, мы все над судьбою не властны:
Никогда не узнаешь, откуда ударит гроза.
Ты однажды поймешь, что не все так уж просто и ясно.
Ты однажды увидишь, на что я закрыла глаза.

Мой родной, мало быть благородным, и чистым, и смелым.
Мало верить, что феникс воскреснет, сожженный дотла...
Ты однажды простишь все, чего я простить не сумела.
Ты однажды забудешь, чего я забыть не смогла.

Мои слезы тебя сохранят и Господняя милость,
И сомкнутся дороги крыла за твоею спиной...
Ты однажды войдешь в дверь, в которую я - не решилась.
Ты однажды придешь. Ты однажды вернешься - домой.



    * * *

Я вчера ловила тишину
На блесну дрожащей долгой ноты,
А она дразнила, в глубину
Уводя круги и повороты.

Я понять пыталась, почему,
Ноты позвучнее выбирала,
И тянулась вслед за ней во тьму -
А она, как рыбка, ускользала.

Я хочу услышать тишину -
Эхо от хлопка одной ладонью.
Я смогу, я знаю - я пойму...
Только, к сожаленью, не запомню,

И когда от звездного песка
Выстудит подставленную руку,
Мне опять останется - тоска,
И блесна отвергнутого звука.



    * * *
                                                           Для Тай

Через сто дорог, через сто веков
Мне не нужно будет ни слез, ни слов:
Только на руках прежних линий след,
Да в глазах - любви негасимый свет.

Через сто смертей, через сто имен
Я не вспомню горьких, былых времен.
Через сто разлук - к встрече на века,
Как бы эта цель ни была тяжка.

Через сто потерь, через сто вестей
Я дойду туда, куда нет путей.
Через сто веков, через сто дорог
Я шагну однажды на твой порог...



    * * *

Ночь.
Горько пахнут травы.
Кружит ветер пьяный...
Звезды.
Тишина.

Ночь.
Догорает пламя.
Гаснут отсветы и тени.
Тают звездные ступени.
Пепел.
Я одна.

Если жизнь - мое виденье,
Чья вина?



    Маленькая дойна

- Я с тобой, золотая свеча,
Непрочитанный свиток печали.
Я с тобой, я пою по ночам
Над истоком судьбы безначальной.
Я с тобой, молодая звезда,  
Шелест трав у родного порога.
Я с тобой, я - тоска и беда,
Уводящая в Вечность дорога.
Я с тобой, остроклювый клинок,
И ответ, и вопрос без ответа.
Я с тобой, я - свобода и Рок,
И любовь, и вражда, и победа.

- Ты со мной, золотая свирель,
Дикий мед, в сердце липы горчащий.
Ты со мной, родника колыбель,
Тихо спящая в дремлющей чаще.
Ты со мной, вышней воли печать,
Неразгаданной мудрости слово.
Ты со мной, продолженье меча
И дыхания мира основа.
Ты со мной, золотая весна,
Дар огня и любви бесконечность.
Ты со мной - над обрывом сосна,
На ветвях удержавшая Вечность...


 
    * * *

Сыплет кузнечик свои рулады
В легкий и жгучий зной.
Даже в прохладе резной веранды
Трудно дышать - одной.

К ночи лягушек звонкие трели
Станут слышны в пруду.
Вместо яблок на ветках созрели  
Звезды в моем саду,

Клонятся вниз и ложатся в руку
Тяжким литым огнем...
Праздную нашу с тобой разлуку
Звездным сухим вином.



    Шопен

Серебряным ливнем в душу - темная страсть.
Экстаз и страданье - в груди ледяным огнем.
В рыданье звуков - неодолимая власть
И горестный стон о несбывшемся и былом,
В безводной пустыне - холодный живой родник,
Дыханье бури, и легкие облака,
И длящийся бесконечно последний миг,
И сердца биенье - на острие клинка...


    * * *

Плененная сладчайшим из грехов,
Я строки, словно кружево, сплетаю,
Оттенки смысла и значенья слов
Старательно, как нитки, подбираю,
Но исподволь из собственных стихов,
Как в детстве из пеленок, вырастаю,
Страницы с вязью позабытых снов
С невольным удивлением листаю:
Полет еще неопытной души
Запечатлев, бумага сохранила...
Куда теперь лететь? Зачем спешить?
Я слишком часто в юности спешила.
Но самый сладкий из земных грехов
Меня не отпускает из оков.



    * * *

Солгать себе легко о том,
Что я люблю тебя - пока...
Хотя матерым, тяжким льдом
Любви окована река.

Солгать себе легко про то,
Что нет верней твоей руки...
Но вновь соединить никто  
Не сможет берега реки.

Я лгу себе, и на краю
Разлуки вечной строю мост...
Ты так привык, что я - люблю...
Ты не поверишь, что - всерьез...



    * * *

Все изменилось - просто и тихо.
Не пробудилось спящее лихо.
Не озарилось небо сияньем.
Не искривились губы страданьем.
Не побежало гулкое эхо
Прочь от больного, горького смеха.
Только по сердцу боль прокатилась...
...просто и тихо - я изменилась.



    * * *

Эту боль не излечить -
Что ни делай, все сильнее.
Я опять тобой болею,
Я опять пытаюсь плыть.

Только тянет в глубину
Неизбывной веры ноша:
Я же знаю, ты - хороший...
И - опять - ко дну, ко дну...



    Бредовое

Это не сон, не явь и не тайный бред.
Отзвуки памяти о небывалом с нами.
Тающий в дымке закатной осенний свет.
Горечь забвенья, пойманная губами.

Это страница, подхваченная из рук
Ветра порывом, израненная словами:
Жизнь - только замкнутый небом порочный круг,
С шепотом Вечности - там, за его стенами...



    Предновогоднее

Это даже не тоска -
Просто Дата вновь близка,
А на сердце - вой пурги да мороз...
Где-то там - мои друзья,
А окликнуть их - нельзя...
Мне б заплакать - не найду даже слез...
Звезды, свечи, фонари,
Фейерверки до зари,
Ритмы танцев, тосты, смех - за стеной,
И снежинок плавный лет...
Просто - чей-то Новый Год.
Мой - опять пройдет другой стороной...



    * * *

Мне во сне предсказали: сегодня - смерть,
Неизбежный шаг, бытия порог.
Дописать, додумать, понять, успеть  
Я уже не смогу - да и кто бы смог?
Не прошу простить все мои грехи -
Я не помню их, Боже, и Ты забудь.
Ты прости мне только мои стихи,
Если сбили с дороги кого-нибудь.
Ты прости мне радость мою и грусть,
Но не выбор: путь, где клубится тьма...
И когда я на лоно Твое вернусь,
Не осудишь строже, чем я - сама...



    * * *

Желаю, чтобы Новый Год принес
Поменьше свинства, боли и тревоги,
Чтоб многоценный бисер горьких слез
Вы не метали символу под ноги,
Чтоб позабыла вашу дверь беда,
А радость - никогда не забывала...
...и Рождества священная звезда
Сквозь тьму и холод впереди сверкала.



    * * *

Все ясно и просто, и хочется плакать и петь,
И пить ледяными губами бегущее пламя,
Все просто и ясно - отныне стена между нами,
Которую мне и тебе не дано одолеть.

Все просто и ясно - и камни скрепляются в твердь,
Их не в кого бросить - ну разве что в зеркало... Глупо.
И только во сне повторяют неверные губы
То имя, которым теперь называется смерть.

Мне некуда деться - я снова дышу и пишу,
Я снова смеюсь, если боль, словно плетью, ударит...
Мне нужно одно: то, чего мне никто не подарит -
Прощенье, которого я у тебя не прошу.



    Танец с мечом.

Выбор пути - за мной.
Впусти - это мой бой.
Я здесь - я пришла одна.
Готова платить сполна -
За горечь, и власть, и боль -
Согласна платить - судьбой.
Со смертью играть и знать,
Что выиграть - проиграть...
Я знаю наверняка,
Что плата не велика.
Покуда кровь горяча,
Судьба - на клинке меча...

Перед боем
Преклоняю колени -
Ради Силы, поющей
В жилах моих,
Я не воин,
Я только смотрю на ступени,
Лестницы, ведущей
К престолу Владыки Ситх...

Пальцы ласкают
Рукоять, как ребенка.
Держат меч, как русло
Сдерживает напор -
Клинок направляют,
И режут, где тонко,
И сплетают искусно
Смертоносный узор.

Клинком салютую.
В гибельной круговерти
Нет сомнениям ходу -
Есть покой.  
Я не бьюсь - я танцую
Танец свистящей смерти,
Обретая свободу
И становясь - собой.

Нам некуда деться -  
Путь иной невозможен.
Не разминуться.
Не разорвать сплеча.
Вот мое сердце -
Возьми его, если сможешь
Дотянуться
Клинком своего меча...



    * * *

Я вновь почуяла весну
В дыханье ледяного ветра.
И над стихами не усну
Опять до самого рассвета,
А утром в окна посмотрю
На выбеленный вьюгой город,
На снежно-алую зарю,  
Которой горизонт расколот,
Сквозь ледяные кружева -
И вспыхнет истина простая...
И вдруг рассыплются слова,
И на огне зари растают.
Вдруг станет холодно душе -
И только сердце улыбнется
На предпоследнем рубеже -
Меж стужей и весенним солнцем.



    О клетках и воле

                        1  
Вот и сказке конец: под венцом стояла - принцесса,
А пришла из церкви - рабыня без права слова...
Посадив на цепь волчицу из вольного леса,
Глупо было ждать, что она по-песьи завоет.

Зов свободы однажды в сердце крылатом смолкнет,
Мир в четыре стены перестанет быть слишком тесен...
Если ловчего сокола в клетку упрятать смог ты,
Глупо было ждать от него соловьиных песен.

Где есть только приказ, там любви не осталось места,
И на дне души угасает надежды солнце...
Если ты из груди моей вырвал живое сердце,
Глупо было ждать, что оно для тебя забьется...

                        2
Не все ли равно, из чего моя клетка -
Из золота, стали, а может, из ласки?
На волю душа вырывается редко -
Лишь там и рождаются добрые сказки.

А в клетке без воли для мысли и слова,
Без ветра и неба, без яркого солнца
Не много, пожалуй, напишешь такого,
Чему чье-то сердце потом улыбнется.

Зато научилась бояться быть сильной,
Глядеть с подозреньем на верную руку,
И прятать подальше могучие крылья...
Спасибо за горькую эту науку.

Я так и смотрела б с тоскою сквозь прутья,
Срастаясь с привязанной намертво маской,
Не смея мечтать и дышать полной грудью -
Когда б не ворвавшийся ветер февральский.

Мне больше не страшно. Я - вольная птица.
Пусть в кровь о решетку - мне больше не больно!
Долой все оковы - и будь, что случится!
И больше - ни строчки о грустном... Довольно.



    * * *

Вроде все хорошо: солнце светит и тает лед,
Только странная боль в груди дышать не дает,
Только плачет душа по ночам в непробудном сне
О такой недолгой последней моей весне.

Вроде все как должно быть: улыбки легкий мазок,
Только странная слабость снова взвела курок,
Только вновь от ветра кружится голова,
И сама удивляюсь себе - до сих пор жива...

Вроде все как всегда: то же небо и та же синь,
Только странная горечь в горле, словно полынь,
Только вновь растекся по венам медленный яд,
И уже не будет рассвета - только закат...



    * * *

Не сходись в открытом бою со мной -  
Мне неведомо слово "честь".
Если бросишь мне вызов на правый бой,
Ты погибнешь - сейчас и здесь.

Не веди со мною тайной войны -
Я вела ее много лет.
Без малейшего чувства стыда, вины  
Я ударю тебя в ответ.

Не надейся силой меня сломить:
Не ломаюсь я - только гнусь...
И еще: не пытайся меня любить -
Я на это не поддаюсь.

Лишь одним возьмешь ты наверняка,
Лишь одно не отвергну я:
Знаком братства станет твоя рука -
Сверху ляжет ладонь моя.

Я отныне - твой неусыпный страж,
Крепостная твоя стена.
Даже если однажды меня предашь -
Я останусь тебе верна.

Я однажды к твоим упаду ногам,
Дожигая остатки сил,
За тебя и свободу, и жизнь отдам -
Ничего взамен не спросив...

Пусть отныне легким твой будет путь,
С каждым шагом - смелей, сильней...
А дойдешь до цели - навек забудь,
И меня вспоминать - не смей...



    * * *

Плетенье звуков - и один последний звук.
Один - последний - умирающий аккорд.
И струны, лопнув, вырываются из рук,  
И в тишине увязла россыпь нот.
Плетенье жизни - и один удар клинка,
Один - последний - тонкой кисти взмах,
Над мертвым грифом занесенная рука...
...и тишина поет струной в руках...



    * * *

Есть некто, кто в мои приходит сны
Из лунной мглы сквозь каменные стены.
Он молча ждет, когда глоток весны
Заставит кровь бежать - не течь по венам.

Он молча надо мной стоит и ждет,
Когда во мне проснется память птицы,
Когда мне ветер крылья распахнет,
И звездный свет в глазах засеребрится.

А я все сплю, я все не тороплюсь
Открыться взгляду, полному надежды...
Я в небо возвращаться не боюсь -
Расстаться с телом проще, чем с одеждой,

Но сон настолько радостен и тих,
Что с ним, как с сердцем, тяжело проститься...
Пусть будет небо - небо для двоих...
Но сон о небе - он не повторится...



    * * *

Небо встанет стеной на пути.
Море в раны выплеснет соль.
Не вернуться, не обойти,
Не унять палящую боль.
Не пробить незримый барьер,
Лишь душа - навылет, насквозь...
В этом мире тысячи вер  
Для меня - моей - не нашлось...



    * * *

Бьет под самое сердце тревога.
Нет пощады ни мне, ни тебе...
Есть отличное средство - дорога -
От минувшей к грядущей судьбе.

Даже ради спасения друга
Боль предательства - жгучая боль...
Есть отличное средство - разлука -
От нужды доиграть эту роль.

Пусть ничто не останется прежним,
Новой встречи нельзя избежать...
Есть отличное средство - надежда -
От жестокого права: решать...



    Гвардейское Знамя
                 (по РИ)

Вы перед ним преклоняли колени,
Алого шелка касаясь губами,
Молча - безликие алые тени,
Клятву давая не словом - сердцами...

Вставшая неодолимым заслоном
Алая Гвардия - тени у трона.
Тени без прошлого, имени, дома,
Неумолимая стража закона.

Все испытали - и воду, и пламя,
Тайно творя Императора волю,
Но не роняли гвардейское знамя,
Знамя, что вашей окрашено кровью...

Все, чем дышал ты, осыпалось прахом...
Прихоть судьбы - что ты сможешь исправить?
Алый Гвардеец, последний из Алых,
Призрак из прошлого, Знамя и память...



    * * *

Смыкается судеб стальное кольцо,  
И падает с петель засов,
И ветер кровавый стегает в лицо,
И клонятся чаши весов.

В ладони теплеет меча рукоять,
Трубят, заливаясь, рога...
Уж если настала пора умирать -  
Пусть гибель найдет и врага.

Но в час, когда другом окажется враг,
И Тьмою наполнится Свет,
Останется только единственный шаг -
В сочащийся кровью рассвет...

Он вспыхнет, блистая, слепящим клинком,
Рассекшим наш мир пополам...
Сражающий Мраком, палящий Огнем,
Ничьим не подвластный рукам.

И лезвие тянется к сердцу врага,
И стрелы проклятий в лицо...
И снова - знамена, и снова - рога,
И снова - стальное кольцо...

Еще не свершилось, еще - тишина,
Но выбор: прощенье или месть,
Победа иль проигрыш, Свет или  Тьма -
Решится сегодня - и здесь.



    * * *

По губам, волосам, по глазам - поцелуи дождя,
Словно плачет по нам безнадежно холодная высь.
Только раз я назад оглянусь, уходя,
Чтобы взгляды, как пальцы в пожатье, надежно сплелись.

По губам - тихим вздохом немого признания дрожь.
Отсвет молнии вспыхнет в взгляде внимательных глаз.
Только раз ты в ответ улыбнешься, и дождь
Рухнет плотной стеной, и как будто и не было нас.

Слезы неба стекают сверкающей струйкой со лба.
Словно звездами, каплями вышит асфальт под ногой.
Только раз человеку дается судьба.
Нам никто, никогда, ни за что не подарит другой. 



    * * *

Я почти ненавижу реальность, хоть в ней живу.
Где то время, где меч не выдаст, а враг не съест?
Не хочу смотреть на загаженную траву,
Слушать мат и входить в заплеванный гопой подъезд.

Я почти ненавижу свой мир на конце иглы.
Он отравлен, гнил, он почти что неизлечим.
Он уже подернулся дымкой холодной мглы...
Я ему остаюсь верна, оставаясь с ним.

Эта ненависть держит крепче любой любви
Между мертвым светом и мертвой голодной тьмой.
Мир, почти утопленный в собственной же крови,
Ты мне дорог хотя бы тем, что покуда - мой.



    * * *

Не склоняй головы, не сдавайся, вставай и иди,
Пусть не ждет тебя мирный домашний очаг впереди,
Пусть не видят глаза ничего, кроме гибельной тьмы,
Ничего не проси у судьбы - подойди и возьми.

Не вставай на колени - и враг не получит раба,
Он умрет или ты - не решает слепая судьба.
Пусть на горле смыкается хватки стальное кольцо...
Ничего не проси у судьбы - улыбнись ей в лицо.

Если тесно двоим в необъятной Вселенной одной,
Так пускай все решает неравный, отчаянный бой.
И неважно уже, кто там прав, а кто нет -
Да рассудит нас тьма, да рассудит нас свет...



    * * *

Для каждого есть непреложная власть
Возвышенная до закона.
Свободному - воля, влюбленному - страсть,
Владыке - престол и корона.

У каждого - идол на все времена,
До точки в их жизненной книге.
Крылатому - небо, солдату - война,
Владыке - обман и интриги.

Сменяется круговращенье стихий,
Но только от века доныне:
Мечтателю - звезды, поэту - стихи,
Владыке - броня и гордыня.

Но каждого ждет завершающий дар
У жизни и смерти на стыке.
Прыжок - волкодаву, и волку - удар,
И вечная память - владыке...



    Глаза цвета пыли

Битву сулит кровавый рассвет,
Вздрагивает дорога.
Глаза офицеров меняют цвет:
Снова звучит тревога.
Где-то вызрела вновь гроза,
А честь и закон забыли...
Холодно смотрят в упор глаза
Цвета дорожной пыли.

Вспорота утренняя тишина
Сполохами разрывов.
На самом пороге стоит война,
И полыхают нивы.
Но отдан приказ: ни шагу назад,
И кто бы что ни пророчил,
Смотрят в прорезь прицела глаза
Цвета осенней ночи.

...Распахано выжженное жнивье,
Отстроено пепелище.
Руки, что крепко сжимали цевье,
Стиснули топорище.
Вода в колодце чиста, как слеза,
Не пахнет бедой от хлеба.
Смотрят с любовью на дом глаза
Цвета чистого неба.

Бойцы превзошли - кому как дано -
Мирной судьбы науки.
Выросли дети давным-давно,
Уже подрастают внуки.
Стала погибельная гроза
Почти позабытой былью...
Небесной голубизны глаза
Нет-нет, да подернет пылью.



    * * *

Подобно горному хребту,
Над миром громоздятся тучи.
Уходят облачные кручи
В зияющую высоту.
Там, над дорогами орлов,
Сквозь редкий и холодный воздух
Пылают ледяные звезды
На шпилях Города Богов...



    * * *
    сонет-акростих
Опаловой дымкой тягучего летнего зноя
Ложится на сердце зенит раскаленного лета.
Горячее солнца дыханье не дарит покоя,
Емшаном и вереском пахнет горнило рассвета.

Грядущее наше, обыденное и земное,
Открыто, как травы - бесплотным объятиям ветра.
Летит стрекозой над речной неумолчной волною
Осенняя песня, которая будет пропета.

Тяжелых колосьев качаются медные стрелы,
Вниз свесили косы, задумавшись, старые ивы,
И солнце закатное в сумерках медленно тонет...

На грани меж юностью бурной и мудростью зрелой
Останутся теплого ветра тугие порывы,
И ласка зеленой волны, что целует ладони.



    * * *

Чужая ярость, ненависть и зло,
Стремление ужалить побольнее
Проходят душу, ранить не умея,
Как свет сквозь очень чистое стекло.

И сердце бьется ровно, не спеша,
И ясен взгляд, и думы беспечальны -
Все б так... Но вот от чистоты хрустальной
Куда как далека моя душа.

Я не имею права на любовь -
Помимо той, что ведома и зверю.
Я никому и ничему не верю,
Играя в смыслы и значенья слов.

Я не имею права на покой -
Помимо сна недолгого покоя.
Я знаю хорошо, чего я стою,
И не боюсь принять себя такой.

Я не имею права выбирать -
Помимо окончательного права.
Я не права во всём, и все вы правы.
Я не имею права умирать.



    * * *

Мерный, как сердца биение, шепот дождя:
Словно о тайном поведать стремится природа,
Падает, падает в трепет листвы с небосвода,
Слуха, к преданию чуткого, не находя.

В сердце июля - осенний раздумчивый дождь...
Вдруг сентябрем просквозило средь летнего зноя,
Словно извечное круговращенье земное
Остановила, смешала смятения дрожь.

Краткая вечность - от края до края дождя -
Вечность безмолвия, тайна покоя и муки
Падает, падает тяжкими каплями в руки,
В мокрую землю сквозь пальцы навек уходя.



    * * *

Ветер стирает следы, их смывает прибой.
Холоден взгляд мой, и путь навсегда одинок...
Сердце мое, где же мы разминулись с тобой,
Сердце мое, на какой из подзвездных дорог?

Листья взлетают по-птичьи и вьются, шурша,
Ветер уносит их вслед уходящему дню.
Горькая осень осела на складках плаща,
Горькая осень опутала ноги коню.

Ночь поднимается неодолимой стеной,
Инеем звездным ложится на прядь у виска.
Все, что в минувшем - немая печаль за спиной,
Все, что в грядущем - бесцельной дороги тоска.

Лишь пустота, тишина и нетающий лед
Там, где еще одна смерть уронила звезду...
Встречи не будет - так что меня гонит вперед?
Встречи не будет. Я помню. Я знаю. Иду.



    * * *

Бывает такое - уходят друзья
От непониманий, обид.
Уходят совсем - и вернуть их нельзя...
Лишь память, как рана, болит.

Бывает такое - уходят враги,
Устав от бесплодной войны.
И в сердце лишь тьма, где не видно ни зги,
И странное чувство вины.

Случилось другое - ушел человек,
Своею дорогой спеша.
Что сбыться могло - не случится вовек...
И плачет беззвучно душа.



    * * *

Я сегодня буду спать под звездами,  
Укрываясь лунной тишиной,
На полынно-чабрецовой простыни,
С белым ковылем под головой.
От емшана веет горькой сладостью,
Горизонт объятия раскрыл...
Здесь не нужно тяготиться слабостью
Перед силой, что превыше сил.
Слишком трудно стало, слишком больно мне
Видеть, что другие - не хотят...
Степь моя, кипчакская, привольная,
Убаюкай блудное дитя!
Надели меня своею силою,
Дай надежду, веру и покой.
Матушка-земля, родная, милая,
Поделись терпением со мной...



    * * *

Синева. Ледяная безмолвная твердь.
Неземные покой и величье.
А под небом слепая голодная смерть
Ищет след - жаркий запах добычи.

А под небом холодным родная душа
По земле, как подранок, кружится -
И собой не закрыть.
И удар не сдержать.
Остается лишь ждать.
И молиться.



    * * *

Однажды я стану мудра, как седая полынь,
И так же горька, как она, и свободна до боли,
И в сердце осядет осенняя стылая синь,
И я научусь не грустить об утраченной доле.

Однажды я стану заботливой старшей сестрой,
Способной на ласку, улыбку, любовь и участье,
И запах полыни осенней закатной порой
В груди не разбудит тоску о несбывшемся счастье.

Однажды уйдут повзрослевшие вдруг сыновья,
Закружат птенцов необъятного мира дороги...
Со мною останется верная память моя
И свет неизбывной, святой материнской тревоги.

Останется сила отточенных опытом слов,
Последняя горькая радость последнего боя,
И гордость за крылья расправивших учеников,
И пламя заката, и ветер, и шепот прибоя...



    * * *

Не верь мне - я тень заката,
Беги от меня на свет.
Я прежде была крылата -
О прошлом помина нет.

Не слушай меня - я ветер,
Дыхание лунных грез.
И если меня ты встретил,
Молись за себя - всерьез.

Меня не зови - не надо,
Сама прихожу - как смерть...
И лишь в глаза звездопада
Не бойся со мной смотреть:

Я справлюсь с палящей жаждой
И жизнь твою не возьму...
Я просто сама однажды
Упала с небес во тьму.



    * * *

Я назвала по имени свой страх,
И он отныне надо мной не властен.
Всего лишь слово на моих губах -
Всего лишь слово, имя древней страсти.

И снова взгляд отточен, как клинок,
И свет надежды в этом взгляде тонет...
Мне не нужна Вселенная у ног -
Мне нужно лишь тепло твоей ладони.

Мне нужно мало - но никто не даст
Того, что я сама принять не вправе...
Мне остается только слово. Власть
Над страхом, ставшим пылью под ногами.



    * * *

Сквозь разрывы торпед и молчание мин
Из забвенья слепой круговерти
Эскадрилья опять прорывается в мир  
На правах победителей смерти.  
Не гадайте по виду, по сколько нам лет:
Средь миров, в серый пепел сожженных,  
Мы узнали, что в битве за Истину нет  
Победителей и побеждённых.  
Вот опять поменялись надир и зенит,  
Жизнь и смерть – слишком тонкие нити!  
Только тело пилота в каюте летит,  
А душа остаётся в кокпите.  
Мы однажды придем, мы вернемся домой, -  
К нашим детям, отцов не узнавшим, -  
А над серой, холодной, безмолвной золой  
Наши души вселяются в павших.



    * * *

А когда-то казалось, что мы победим...
Но никто о грядущем у павших не спросит.
Над костром погребальным клубящийся дым
В небо серое наши надежды уносит.
Каждый верой горел и стоял до конца,
Не надеясь на жизнь после этого боя...
Чадным пламенем наши сгорают сердца,
Обращаясь в золу, осыпаясь золою...
И никто не прольет над погибшими слез,
Не узнает в лицо и имен не расслышит...
Прах костра догоревшего ветер унес,  
А историю выжившие перепишут.
...Но над пламенным духом не властна и смерть.
Серый пепел становится перстью земною.
Мы - земля, и на землю не падает твердь,
Опасаясь обжечься о души героев.



    * * *

Прядь волос на леденящем ветру,
Взгляд - усталый и больной - из-под век...
Ты не бойся, я не скоро умру -
Это будет, когда выпадет снег.

Небо высветлила звездная соль.
Песня ветра в ветках - пять долгих нот...
Ты не бойся, это вовсе не боль -
Это просто осень душу мне рвет.

Слезы неба, листьев светлая грусть,
Тишина - и ни меня, ни тебя...
Ты не бойся - я тебя не дождусь,
Слишком долог путь до края дождя.

Губы шепчут, шепчут, словно в бреду,
А вокруг уже сгущается тьма...
Ты не бойся, я назад не приду -
Между нами вечно будет зима.



    * * *
                                                  Майку

Осень. Печаль созвучна
Листьям и снам,
Дождь шелестит докучно,
Сыплет из туч.
Холодно, одиноко
Ветреным дням.
Тонет в воде глубокой
Солнечный луч.

Замер перед разбегом
Ветра порыв.
Чудится - близким снегом
Дышит рассвет.
Пробуют руки Рока
Жизнь на разрыв.
Но впереди - дорога.
Отдыха - нет.

В шелесте палых листьев -
Шепот времен.
В сумраке леса мглистом
Стынут виски.
Падает с небосвода
Медленный сон.
Главное время года -
Время тоски...



    * * *

Мне осень погадала на судьбу
По линиям на позолоте листьев,
По коралловой боярышника кисти
И по морщинке на высоком лбу.

Мне осень погадала на любовь
По трепету пугливому осины,
По плачу журавлей в небесной сини,
По звездам и путям ночных ветров.

Цыганка-осень... чем мне заплатить
тебе за лед и горечь пониманья?
В моих ладонях - гаснущее пламя.
И под ногами - золотая нить.

Возьми, что хочешь - все тебе отдам,
И, ни о чем уже не сожалея,
Сквозь тишину и свет сквозной аллеи
Пойду по золотым твоим следам.



    * * *

Когда рвутся струны о мертвые скалы,
Немеет душа у певца.
Сияние Севера льдистым оскалом
Кровь студит в горячих сердцах.
Но там, где безмолвие вечной печали
В метельный срывается вой,
Сквозь боль и отчаянье, крик и молчанье,
И звезды над головой -

Последним ответом
Все то, что не спето,
Сливается в песню одну,
И взгляд, и дыханье,  
И снега сверканье -
В единственную струну!

Так пой окровавленными губами
Сквозь мертвую немоту,
Про жгущее грудь ледяное пламя,
Про гибельную черту,
И песня, разбившись о мертвые скалы,
Изранит осколками твердь,
От неба, летящего вниз обвалом,  
Отступит испуганно смерть.

Последним ответом...



    * * *

Ты меняешь легко это лето на вечный холод,
Унося в груди темноту и боль без названья.
Но забвенья былому нет. Небосвод расколот
На неравные части слепящим клинком сиянья.

Что написано в этих дрожащих, как сердце, знаках,
Сквозь которые смотрят вниз ледяные звезды?
Ты читаешь их молча, и в темных глазах нет страха,
Но от взгляда падает инеем колким воздух.

Отголоски эха впиваются в память жалом,
Тень безумья ложится печатью на лоб высокий.
О тебя ломается время клинком кинжала,
Но и вечность тленна, и ей истекают сроки.

Сон забыт, потерян, как стершаяся монета,
Ускользнувшая в снег... и теперь ты дойдешь едва ли
До хрустальной стены, за которой когда-то, где-то
Звездопадом в последний день ковыли расцветали.



    * * *

Два сверкающих лезвия звездных дорог,
Верный друг, добрый конь и надежный клинок,
И над краем заката звенящая тихо струна -
От лукавой судьбы что мне нужно еще?
Ветер ночи играет с дорожным плащом,
И обманчивый путь впереди освещает луна.

В темных странах забвенья, где стынут века,
Навсегда заплутала слепая тоска,
И ковыль серебристой волной все течет под копыта.
Далеко позади - позабытый порог,
Впереди - вольный путь, где не властвует Рок,
И надзвездная высь окрыленному духу открыта.  

Ветер с Севера вдруг обернется на Юг,
И качнется усеянный звездами круг,
Млечный Путь зазвенит от удара тяжелой подковы.
Что мне Свет, что мне Тьма, если я не одна?
Звездным пеплом осыпались вниз имена,
Как спадают томившие вечность стальные оковы.

Там, на Севере, звездный пылает венец,
Знаменуя дороги желанный конец.
Сердце трепетом радостным мне подсказало: он близок.
Там погаснут два лезвия звездных дорог,
И когда побледнеет холодный восток,
Над мерцающей заводью ночи я стану лишь бризом...



    * * *  
 
Звездный бисер с небес падает нам в ладони,  
Верою в неизбежность опаляя сердца.  
Что там не было, было - все в забвении тонет,  
Остается решимость - идти до конца.  
 
От клинка до клинка - два удара сердца и слово.  
Только не ошибиться, это "враг" или "друг"?  
Сталью свистящей смерти круг замыкается снова,  
Остается задача - порвать этот круг.  
 
Быть нам лицом к лицу или к спине спиною?  
Нам предстоит с тобой здесь и сейчас решать.  
В главном в жизни бою победа дается без боя,  
Остается надежда - не проиграть.  
 
Теплый бархат снаружи и сталь внутри - без изъяна.  
Острия клинков омывает звездный прибой.  
Выбор, каков бы ни был - только бы без обмана.  
Лишь одно остается - остаться собой.



    * * *

Родина воина - смертный бой,
Дом его - походный шатер.
Ветер над твоей головой
Крылья полночи распростер.

Над горизонтом - тающий дым.
Ты выбрал путь тревог и потерь,
Но лишь на нем бойцом обретается Имя.
Забытое, давнее, было другим,
Но, как бы тебя ни звали теперь,
Враг тебя называет - Меч Властелина.

Стали высверки, лязг мечей,
Взгляд спокойных холодных глаз.
Ты - свободен, и ты - ничей,
И Судьба тебе - не указ.

Над горизонтом - тающий дым.
Ты выбрал путь тревог и потерь,
Но лишь на нем бойцом обретается Имя.
Забытое, давнее, было другим,
Но, как бы тебя ни звали теперь,
Друг тебя называет - Меч Властелина.

Предсказаниям веры нет,
Предначертанью - удар меча.
Воле враждебной - один ответ:
Честной сталью замах сплеча.

Над горизонтом - тающий дым.
Ты выбрал путь тревог и потерь,
Путь этот стар, и ты на нем не впервые.
За шаг до порога ты был другим,
Но, как бы тебя ни звали теперь,
Ты сам назовешь себя, сам выберешь Имя.



    * * *

В хрустале терпкий сумрак багрянца закатного тонет.
Лунный свет, словно жемчуга нить, льется в травы с карниза.
Звезды гроздьями спеют в саду - их холодные искры
С серебристых ветвей опадают неслышно в ладони.
Мы бессильны покинуть страну, где рождаются грёзы,
Мы не властны над ночью, пронизанной музыкой света.
Мы не в силах понять - и не в силах уйти без ответа
По дороге в рассвет, где пылают зарницами грозы.
В зеркалах не найти отражений - там только пространство
Без предела, без края, без облика, сути и смысла,  
И мелодия ветра над призрачным миром нависла,
Унося тишину - и уже невозможно остаться.
Но без права на выбор покинув ночные чертоги,
Вздохи ветра услышим, и в них - обещанье и зависть,
И на миг улыбнемся друг другу глазами, прощаясь
В бледном зареве осени, встретившей нас на пороге.



    * * *

Звездопад в ночи роняет капли слез,
В темном зеркале озерном - диск луны.  
В черном небе светят отраженья звезд,
И туман встает, прозрачный, словно сны.

Ветер пахнет спелым хмелем и дождем,
Осыпаясь, шелестит листва печально,
И вращается небесный окоем,
Оседая на траву росой хрустальной.

Мы войдем в рассвет по Млечному Пути,
Околдованы осенней тишиной.
Сквозь туман и горький ветер не уйти
От свободы снова стать самим собой.

В светлом танце облетающей листвы
Мы растаем, словно слезы звездопада,
Нас развеют ночи ласковые сны,
По рассветному сверкающему саду.

Никогда уже по Млечному Пути,
Околдованным осенней тишиной,  
В серебристое сиянье не войти,
Мы теперь свободны навсегда с тобой.

Ветер пахнет спелым хмелем и дождем,
Тихо шепчет миру сказку листопада...
Там, где нет нас, мы по-прежнему вдвоем -
Но об этом знать минувшему не надо...



    * * *

Вышивальщица-осень по золотой парче
Серебристой нитью дождя вышивает гладь.
Все плотней узор на ее дорогом плаще,
Все отчетливей в сердце - зимняя благодать.

В кубке льдом и горечью веет судьбы вино,
На лице безмятежном юности легкий след.
Сколько радужных мостов за спиной сожжено,
Чтобы ныне в глазах лучился нездешний свет?

Сколько кануло в бездну неуловимых снов,
Чтобы выстлать дорогу за ледяную грань?
Что осталось? Вино допито. Пара стежков -
И накинуть на плечи плащ. И шагнуть в буран.



    * * *

И снова симметрична небосводу  
Уже оцепеневшая земля.
Майк Скот

Покуда над землей не властен сон  
И тишь седого зимнего покоя,  
Но сквозь рассвет из глубины времен,  
Зима втекает в небо голубое,  
И ловят ледяной ее огонь  
Подставленные лодочкой ладони.  
 
Ладонь к губам - и медленный глоток.  
Свет изнутри - сквозь смеженные веки.  
Гортань ожёг серебряный поток,  
Бегут по венам огненные реки,  
И плоть поет, как вскинутый клинок,  
И мир объемлет непонятный трепет.  
 
За миг до понимания себя  
Душа молчит - ей ничего не надо...  
На ломкие осколки высь дробя,  
Как самую последнюю преграду,  
О прошлом и грядущем не скорбя,  
Земли коснулась нежность снегопада.



    * * *

Ворочается снег за дверью,
Скрипит, вздыхая и шурша.
И больше осени не верит
Ночная, зимняя душа.

Ее дурманящее зелье
Недолго кружит и пьянит,
Но дольше вечности похмелье,
И бесконечен круг обид.

Обманчив свет холодный солнца,
Но вспыхнет ледяной восток -
И круг порочный разобьется
Клинком заснеженных дорог.



    * * *

Волосы пахнут дымом, речной водой.
Странных для города запахов смесь горька.
Стелется вниз по теченью туман седой.
В чайнике чая осталось на два глотка.

Крупные звезды задумчиво смотрят вниз,
Вдруг отразившись в созвездье углей костра.
Ветер уснул - ни один не качнется лист,
Значит, и нам отдохнуть подошла пора.

Хлынуло небо мерцающим серебром
Через края из колодца полной луны.
Звезды молчат над погасшим давно костром,
Гроздьями зреют на ветках лесные сны.

Нежностью горькой пахнут во тьме цветы,
Что-то бормочет в усы камышей река...
И никого на свете - лишь я и ты...
И между нами - холодная сталь клинка.



   1  
Однажды ты поймешь, как был неправ,
Покуда вел бесплодную войну,
От ненависти собственной устав,
Вменяя несогласие в вину.

Однажды я узнаю, как была
Права, когда не принимала бой,
И связывала нить, а не рвала,
Враждующих миря между собой.

Однажды ты сумеешь сделать шаг
Навстречу горькой мудрости моей...
Ты мне не друг. Но я тебе - не враг.
Мир хрупок, как скорлупка... Не разбей.

 2

Давай сыграем в то, что не сбылось -
Назло всему, что было, есть и будет,
Пусть нас разводят расстоянья врозь,
Сердца и руки безнадежность студит,

Давай сыграем в то, что все не так,
Как решено до нашего рожденья:
Что ты мне - друг, что я тебе - не враг,
Что между нами - мир, а не сраженья.

Давай сыграем в то, что есть мечта,
Что все еще для нас надежда дышит,
Что позади вражда и пустота,
И каждый снова слушает - и слышит...

Влюбленные с рожденья в небеса,
Свободные, как облака и ветер,
Давай переиграем в полчаса
Все то, что не могли - десятилетья...



    * * *

Я стану после смерти журавлем:
Обнимут ветер траурные крылья
И, накренив вечерний окоем,
Меня поднимут в небо без усилья.

Затерянной в закатной вышине,
Впервые вольной - с самого рожденья, -
Откроется все то, что прежде мне
Дарили мимолетно сновиденья.

Лишь там, внизу, осиротевший брат
Посмотрит ввысь, в прощальный клич не веря,
Когда за черным журавлем закат
Закроет навсегда ночные двери.

За гранью жизни только этот взгляд
Найдет меня: законы все нарушив,
Пронзив небытие, вернет назад
Уже почти потерянную душу.



    * * *

В горло вбиты строки - выдохнуть нет мочи,
Вот и спета песня на дороге ночью...  
Белая поземка мне бинтует раны,
Мягко стелет постель.
Взгляд прямой и дерзкий затуманен мукой,
Ворон над дорогой чертит круг за кругом,
Выдали за песню плату без обмана
Плетью, Ночной Менестрель.

Медная монета вбита в снег копытом,
В щепы посох, лютня вдребезги разбита,
На душе не теплый летний полдень ясный -
Холод и пустота.
Сломанные пальцы, спутанные струны,
Сквозь нагие ветви - льдистый отсвет лунный,
Вниз по подбородку тонкой нитью красной -
Кровь из разбитого рта.

Хриплому призыву не найти ответа,
Заметет поземка алый след к рассвету,
Да прибавит щедро - пригоршней без счета -
Серебра на висках.
Только все напрасно - ни клинком, ни плетью
Не остановить летящий вольно ветер,
Раненую песню, сбитую до взлета,
Не удержать на губах.

Что бы тайный голос сердцу ни пророчил -
Но не здесь умолкнуть Менестрелю Ночи,
Через тьму и холод голос мой услышат
Палачи вновь и вновь.
А настанет лето - и поднимут кроны
На обломках лютни молодые клены,
Спелой костяникой мох зеленый вышьет
Теплая певчая кровь...



    * * *

Я не хочу заглядывать вперед.
До "завтра" из "вчера" бежит дорога.
Что встретит там: падение, полет?
Что будет на душе: покой, тревога?
Что будет завтра? Новая игра
По старому избитому сюжету,
Или в окно вагонное - ветра,
И бег поземки по стальному следу?

Пути всегда смыкаются в кольцо,
Нет проще и обыденнее вещи...
Я завтра посмотрю судьбе в лицо,
Я улыбнусь - и пусть судьба трепещет.

Возможно все - и новая любовь,
И старая, забытая обида...  
В "сегодня" превратится "завтра" вновь,
И я опять за горизонт не выйду.
Застывшей между "было" и "грядёт",
Как мошка в капле янтаря густого,
Мне остается лишь одно - вперед
Послать века связующее слово.

Посланник не воротится назад.
Все будет как должно - и не иначе,  
Я завтра посмотрю судьбе в глаза,
Я засмеюсь - и пусть судьба заплачет!

Я человек, и мой удел суров -
В ночи звездой мелькнув, пропасть мгновенно,
Но времени законы - не для слов,
Они одни свободны и нетленны.
Я не хочу заглядывать вперед,
Я знаю, как судьба мне карты сбросит:
Меня "сегодня" в "завтра" не возьмет,
Но слово позволения не спросит.

Я пропаду во тьме, я растворюсь,
Я в прошлом сгину навсегда бесследно,
Но завтра в вечном слове повторюсь,
И это будет над судьбой победой.

Приветствую, Дара!

Хороший стих, понравился. Технических придирок никаких у меня нет.
Есть некоторое недоумение по смыслу. В первой строфе говорится о пожелании несбыточном. И тут же ты предлагаешь поймать и приручить (личный мой глюк: приручить и поймать - вещи малосовместные. Или одно, или другое). Но если поймать- значит, сбудется?

Во-первых, Дару приветствую на гипподроме! Привет, Дара! :)

Во-вторых, у меня по стиху никакой объективной критики нет, только субъективное: мне этот стих не близок. Почему не близок: во-первых, он у меня прочитался как нравоучение, во-вторых, рифмовка: "непролазной - сказку", "бесстрашно-однажды", "принять-мечтать". Третья строфа держится вместе (как целая строфа) не по форме, а по смыслу, он там настолько логично-дидактический, что не будь там ни одной рифмы даже, все равно видно было бы, что вот мысль началась, вот мысль излагается, вот закончилась. Будь там ноль рифмовки, строфа-то осталась бы, но она какая-то, на мой взгляд, сухая и пАучительная.
По прямому смыслу выходит так: я вам пожелаю кота в мешке, а вы давайте его ловите, а кто не ловит - тому мечтать лень. А может, у человека своя мечта, а не это твое пожелание - может ведь такое быть?

В общем, вот, я постарался объяснить, почему лично мне именно этот стих "не пошел". Но есть и еще одна причина: я слишком люблю твои другие стихи, где меньше размышлений и больше образов, и невольно сравниваю с ними, а не только со своим восприятием. Сравнение выходит в пользу других твоих стихов, а не конкретно этого.

Мырк и огромное спасибо. Буду исправляться.
А пока, если можно, вот свеженькое. Чтой-то меня нынче на классику...

Я разучилась высекать слова
Из мрамора холодной зимней ночи.
Пусть каменные вьются кружева
По белизне морозных междустрочий -

Дописана последняя глава,
В который раз разорван круг порочный,
И пусть судьба мне смертный мрак пророчит -
Всему назло я все еще жива!

Объемлет мир недремлющая ночь,
Ни холода, ни тьмы не превозмочь.
Но будет день - хоть кто-то, да поймет,
Что я пыталась рассказать стихами.
Растает лед. Растрескается камень.
Живое слово - смерть переживет.

Замечательный сонет. Прекрасный и замечательный. Придирок нет никаких, один восторг и восхищение!

Rhsc записан в 29.04.2006 :: 11:52:49:

Есть некоторое недоумение по смыслу. В первой строфе говорится о пожелании несбыточном. И тут же ты предлагаешь поймать и приручить (личный мой глюк: приручить и поймать - вещи малосовместные. Или одно, или другое). Но если поймать- значит, сбудется?

Не совсем. Не то чтобы - попробуй, чтобы мечта сбылась. Скорее - попробуй, чтобы сам для нее сбылся...

*(где мои носовые платки?! Ах, где мое перо?! Блин, времени нет сумку разобрать, а ведь опять охота написать стихами, красивыми стихами свою ИМХу* Вот я вам завидую зеленой завистью... Такой великолепный сонет.. Мне даже не столько нравиться, что это сонет, как тот смысл, заложенный в нем. *почесала затылок*Есть о чем задуматься...

Дара, замечательный сонет! Меня даже на ответ пробило :)

Уходит апрель. Истекает последняя ночь.
Священное пламя неслышно страницы листает.
Сгоревших стихов поднимается легкая стая,
И с ветром весенним бесследно уносится прочь.
Рассказы,романы и повести - тоже в огонь!
Кому вы нужны,кроме той, что писала украдкой?
Пушистыми хлопьями пепла взлетают тетрадки -
Вот только не тают,спускаясь в пустую ладонь...
Ступайте на волю, герои несбывшихся саг!
Я не оскверню бесталанностью ваши дороги.
Мне не по плечу эта ноша, ведь авторы - Боги,
А если мне так не дано - лучше вовсе никак...
Довольно. Посредственность - этот удел не по мне,
Уже не дитя,чтобы тешиться самообманом...
Последний листок: "Дара Ливень, принцесса Арханы..." -
И траурной бабочкой ИМЯ порхает в огне.


----------------------------------------
Еще два сонета о словах.
----------------------------------------

I
Как лист осенний падает на дно,
Как мерно дышит озеро волнами,
Как мысли, очарованные снами,
Трезвее не становятся давно...

Вино пьянит - на то оно вино,
Яснее жизнь становится с годами,
Но наважденье догорит, как пламя,
И буду вновь одна... Мне все равно:

Что паруса над гладью вод скользят,
Что осень,как в фату, в туман одета,
Что листья в гладь озерную глядят...
От этого не меньше в мире света,

И больше не становится печаль.
И листья слов летят, срываясь, вдаль.
II
Слова ложатся, словно снег, на душу,
И серебрят и строки,и виски.
Размер и ритм - отчетливей и суше,
И только в сердце - странный след тоски.

Слова летят... печаль все тише, глуше,
Настала ночь, и звезды так близки...
Но я оковы света не разрушу -
Я им верна до гробовой доски.

Глаза слезятся от ночного ветра.
Что жизнь, что смерть - нетленна и права.
Слова летят из темноты и света,
И серебром искрится голова...
Один вопрос - и тысяча ответов.
Но все они - слова... одни слова...



[Два сообщения соединены в одно. Добавлен текст сообщения от мая 5th, 2006, 3:29pm - М.С.]

Первое, про сожжение рукописей: по форме, на мой взгляд, безупречно, но по содержанию не нравится и оставляет какое-то... антиволшебное ощущение. Нравоучение, прочитанное самому себе, дидактика, и вкус не поэзии, а ритмизованной прозы, несмотря на прекрасную образность.

Сонеты оба: потрясающе, очень нравятся. Критики никакой нет. Нравятся _несмотря_ на цурэнщину - магия авторских образов и ее, родимую, побеждает. Совершенно прекрасные стихи, на мой взгляд.

Ах, да, критика: периодически пропадают пробелы после запятых. Как в СМС-ках у юных современных начинающих авторов. Кошмар-р-р... :)

Да. сонеты замечательные. А аллюзии на сонет Цурэна, ИМХО, вплетены очень удачно - ненавязчиво и ювелирно.

Ууу! Цурэн! Роскошь! Причем оба сонета очень понравились!. Ни убавить, ни прибавить, вставить в оправу без огранки :)

Майк Скотт записан в 05.05.2006 :: 17:10:04:

Ах, да, критика: периодически пропадают пробелы после запятых. Как в СМС-ках у юных современных начинающих авторов. Кошмар-р-р... :)

Миль пардон, не моя вина - такую машину дали в комп.клубе - с раздолбанной геймерами клавиатурой. Пробел просто не срабатывал, и местами это осталось незамеченным...

Я сама отдала мрак и холод души
Для клейма нестираемой метой,
Но за рабский ошейник принять не спеши
Ожерелье Небесного света.
Гордость гордости рознь. Перед Светом и Тьмой
Чья бы я ни была - я останусь собой.

Или Свет - или Тьма. Нас в извечном бою
Снова сводят извечные роли.
Тот, кто сделал кумиром свободу свою -
Что он знает об истинной воле?
Я по-прежнему вправе сама все решать,
И темна осиянная Светом душа.

Через хрупкую грань нужно сделать лишь шаг,
Чтобы слить Тьму и Свет воедино.
Так иди же ко мне, мой возлюбленный враг,
Мне в бою прикрывающий спину!
Что нам Свет или Тьма, что нам жизнь или смерть,
Если небо сгорает и рушится твердь?

Там, за гранями Мира, нас будут встречать
Не по цвету души - по делам.
Для чего нам из ножен клинки вынимать?
Рай не делится напополам.
Там, за гранями мира, прекраснейший сад...
Мы войдем туда вместе, мой названный брат.



-----------------------------------
Полнолуние
-----------------------------------

Ночь осиянная, песня беспечная,  
А на душе - тоска.
Рушится счастье недолговечное,
Домик мой из песка.
Ветер губами щеки касается.
Боли не превозмочь...
- Что ты печальна, моя красавица?
Нынче такая ночь!

- Брат мой бездомный, душой страдаю я:
Мир для меня - тюрьма.
Даже сама о себе не знаю я -  
Свет во мне или тьма?
Кто, мне ответь, этой ночью царствует?
Чья надо мною власть?
К свету стремиться, в сумерках странствовать,
Или во тьму упасть?

Мне все едино - просить устала я
Крохи любви, тепла...
Разве только детей не сменяла б я
На два больших крыла!
Мне бы с тобою лететь под звездами
Вслед за степной луной!
Словно в насмешку судьбе я создана
Матерью и женой...

Небо звездами часто вышито,
Высветлено окрест,
И встают над спящими крышами
Сброшенные с небес.
Плавится, плачет тихими струнами
Лунное серебро...
- Кто придумал, что в полнолуние
Властвует лишь добро?!

Катятся волны в лунном сиянии
Млечной земной рекой.
Свет животворный гонит страдание,
Дарит святой покой.
Снова душа становится юною,
На сердце вновь светло...
- Кто придумал, что в полнолуние
Властвует только зло?!

- Ну же, сестренка, отбрось сомнения,
В душу свою смотри:
Зло и добро, твой взлет и падение -
Все у тебя внутри!
Живи как живется, страдай и радуйся,
Сердцем пой и грусти!
...Падают звезды слезами августа.
Гаснут в моей горсти.




[Два сообщения соединены в одно. Добавлен текст сообщения от мая 7th, 2006, 1:03am - М.С.]

По форме безупречно, замечательно красивые оба стиха. По содержанию _опять_ субъективно больше нравится второе, а первое опять кажется немного слишком рассуждательно-философским.
В общем, критики у меня нет, а моя читательская ИМХА - за второй стих :)

Дара, приветствую! :)
Стихи замечательные. Больше всего понравились "Побратиму" и "Полнолуние". "Полнолуние", по-моему, на музыку просится.

В "Пожелании" очень понравилось вот это:
"И - нет, представьте, не поверить в сказку, -
Пускай она поверить сможет в вас!"
В одном месте я споткнулась: непонятно, кто именно слетит в третьей строфе. По смыслу - то желание, которое выпорхнуло в первой. По грамматике - сказка. Но сказка во второй строфе ассоциации с птицей не вызывает.

"Огонь Белльтайна"
Очень здорово. Один образ смущает.
"Пушистыми хлопьями пепла взлетают тетрадки -  
Вот только не тают, спускаясь в пустую ладонь".
Если бы взлетали хлопьями снега, все было бы понятно. Но пепел и не должен таять в ладони.

"Полнолуние"
Вот эта строка ухо царапает:
"Разве только детей не сменяла б я"
Во-первых, она, по ощущению, выбивается из ритма, во-вторых, "разве" к смыслу мало что добавляет, остается впечатление, что оно главным образом для размера нужно.

Ха, я тоже решил, что "Полнолуние" - это песня.
"Побратиму" - скорее не понравилось. На мой вкус - очень похоже на ролевую поэзию, в которой герой мучительно делает выбор в условных ситуациях. А по форме у меня придирок нет.

"Полнолуние" - я б сказал, не просто какая-то там песня, а в полном смысле слова романс. И по форме, и по содержанию.

Зацепило, Дара, вот кидую ссылку на ассоциацию на "Побратиму"

http://www.venec.com/cgi-bin/yabb2/YaBB.pl?board=poems;action=display;num=1143701767;start=50#66

Боль, как иголка, под сердцем моим остра.
Вскрылась вражда наболевшая, как нарыв.
Ты никогда не сядешь со мной у костра.
Я никогда не отвечу на твой призыв.

Я от себя по дороге в ночь ухожу.
Горько, отчаянно шепчет вдогонку дождь.
Ты никогда не увидишь, как я пляшу.
Я никогда не услышу, как ты поешь.

Это - судьба. Выбрал нас одинокий путь.
Рвется связавшая нас ненадолго нить.
Ты никогда не захочешь меня вернуть.
Я никогда не сумею тебя забыть...

Очень сильно.

Критики не имею, а стих очень качественный. Субъективно мне такие "фатальные" настроения не близки, но это уже дело личное и никоим образом не критика.

Дара, а путь именно выбрал? Не зовет, не ожидает? Ты хотела подчеркнуть именно пассивность лирической героини и ее адресата?

Под настроение (чемоданное)

Уже предчувствуя печаль,
Душа немеет от тревоги.
На два крыла разбила даль
Струна натянутой дороги,
И по ладам смолистых шпал
Гремит колесное стаккато...
Гриф горизонта, желто-ал,
Сгорает в пламени заката,
И вот уже взлетает ночь
Над фонарями полустанка.
Сомненья - прочь, тревоги - прочь!
Не унывай, душа-цыганка,
Не бойся жить, гореть и петь,
Коль такова твоя природа:
Смотри, смотри - рассвета медь
Сменилась золотом восхода!

Rhsc записан в 13.05.2006 :: 00:24:34:

Дара, а путь именно выбрал? Не зовет, не ожидает? Ты хотела подчеркнуть именно пассивность лирической героини и ее адресата?

Именно. Даже не пассивность, а скорее предопредопределенность. Как бывают клинки, которые сами выбирают руку по своей рукояти, так бывают пути, которые сами выбирают идущих по ним.

Под настроение - потрясающе здорово. Единственно, что меня как читателя смущает - это "гриф заката". То ли гриф, как у музыкального инструмента, то ли гриф как птица... двузначно получается.

Стих великолепный, да. Хорошая картинка: коробка-вагон, шпалы-лады и гриф, уходящий к горизонту :)

Вот еще бы феникс не имел дурной привычки _сгорать_ в пламени, или хотя бы не был птицей... :)
"Горит" там было бы ИМХО лучше, ибо не давало бы глючного ощущения одушевленности подлежащего.

(мрачно) может, автор со мной согласится. В сентябре узнаем... :(

Майк Скотт записан в 18.05.2006 :: 01:25:17:

Вот еще бы феникс не имел дурной привычки _сгорать_ в пламени, или хотя бы не был птицей... :) :([/i]

Мнэээээ....
"Пылает в пламени заката" сойдет?
Хотя мне оно как-то на слух не ложится...

Дара, видишь, тут имхи разошлись одна против одной. Мне кажется, что "гриф" читается двусмысленно. И мне сложно представить себе гриф музыкального инструмента, сгорающий отдельно от музыкального инструмента. Горящий - допустим, да. Ну, пылающий - тоже, допустим, да. Но именно сгорающий... вот трудно.
А Крыс говорит, что все в порядке и ничто двусмысленно не читается.

Так что прежде чем что-то менять, лучше определись. Может, это меня глючит, а не Крыса, и тогда ничего менять не надо :)

Стихотворение очень нравится. И я согласна с Крысом. Гриф сразу воспринимается именно как часть музыкального инструмента, поскольку до этого идут образы струны и ладов. И сгорать, по-моему, вполне может - если сунуть музыкальный инструмент в огонь не целиком, а именно грифом.
"Пылает в пламени" - по-моему, звучит хуже.

А вот вам на закуску парочка-троечка старых-старых, кажись, еще прошлогодних баллад... Можно, да?

Сватовство Мак-Ригана

Я поведаю вам о том,
Как по вересковым холмам
Ясным, ласковым майским днем
Всадник один скакал.
Всадник ехал и песню пел
Во славу прекрасных дам,
И словно птица, напев летел
По вересковым холмам.
Взлетали птицы из-под копыт
И славили песней май,
И пеньем, как чаша элем, налит
Был весь этот чудный край.

Было нельзя по цветам узнать,
Какого клана седок,
Но видно было героя стать:
Пригож, силен и высок.
Он был в истрепанный килт одет
И вытертый плед простой,
Но добрый конь, ускоряя бег,
Играл золотой уздой.
Всадник путь держал на восток,
Где пенится шумный вал.
Там королевский замок, высок,
Башни свои вздымал.

И вот уж плиты двора, как соль,
Дробят подковы коня.
Выходит к всаднику сам король,
К себе седока маня,
И молвит путнику:
- Расскажи,
Что ты на пути встречал?
Чем промышляешь себе на жизнь?
Где твой родной очаг?
Всадник так ему отвечал,
Коня привязав к кольцу:
- Лань златорогую обещал
Я привезти отцу.

Охотник я добрый, да сплоховал -
Нигде этой лани нет,
Однако в замок твой по холмам
Привел меня ее след.
Король рукою уперся в бок
И, щуря лукаво глаз,
Со смехом молвил:
- Добро, стрелок,
Занятен мне твой рассказ!
Да только вот не возьму я в толк:
А где же тугой твой лук?
Где твои стрелы быстрые?
Тот
В смятенье глядит вокруг.

- Что ж, - отвечает, - прости обман,
Я правду тебе скажу:
Я купец, из далеких стран
Редкий товар вожу.
Ни ветру преграды нет, ни молве,
Я слышал, молва гласит,
Что жемчуг, невиданный по красе,
В замке твоем сокрыт.
И снова смеется король:
- Добро,
И этот рассказ хорош!
Но где же, купец, твое серебро?
Какой ты товар везешь?

Склоняется тот:
- Ложь прости мою,
Истинно я скажу -
Певец я бродячий, пляшу. пою
И песни любви пишу.
Что дочь твоя краше вешней зари,
Услышал недавно я,
Спешил увидеть ее - смотри,
Почти запалил коня,
Чтоб песню сложить о ее красе...
Король перебил:- Так что ж,
Не вижу я лютни твоей, певец,
Но слышал, как ты поешь.

Однако можешь ехать назад -
Я утром просватал дочь.
Невесту не выставишь напогляд -
Ничем не могу помочь.
- А кто жених? - гость потупил взор.
- Этого не таю -
Мак-Ригану, лэрду с далёких гор,
Я дочь обещал свою.
- Так Мак-Риган! Скорей позволь
Невесту мою обнять!
- Да знаю я, - хохочет король, -
Кого мне пришлось встречать!

Вот только напомни мне - не тебя ль
Назад тому ровно год
Я приказал повесить, едва
Появишься у ворот?
И прошептал жених, побледнев:
- Воля твоя, король,
Только прошу - перед казнью мне
Ее увидать позволь.
Дороже жизни твоя мне дочь,
Разлуки я не стерпел,
На свет очей ее я сквозь ночь,
Как мотылек, летел.

Не откажи мне в последний час...
Хмуро король глядит.
Дочь королевская, чуть жива,
Возле окна стоит.
- Придется, дочка, тебе решать,
Как с твоим милым быть -
С петлей пеньковой его венчать
Иль на тебе женить?
Я ради слез твоих обещал
Тебя за него отдать,
А тут он сам сюда прискакал...
Не слово ж назад мне брать!

Пойдешь за него - прощу, видит Бог!
Скажи лишь - да или нет?
...Но так пели птицы, что я не смог
Расслышать ее ответ.



Баллада о призраке

Вдалеке от дорог, над тенистым прудом,
Обнимают деревья покинутый дом,
Смотрит в окна луна равнодушно с небес,
И тревожно трепещет листвой дикий лес.
Не ступает людская нога никогда
На ступени крыльца и на берег пруда,
Но отсюда раз в год при ущербной луне
Едет призрачный всадник на черном коне.

Спит младенец грудной у него на руках,
Безмятежна улыбка на детских губах,
Всадник чутко его охраняет покой,
Обнимает дитя и целует порой.
А за всадником тень бледной девы летит,
- Умоляю, верни мне дитя! - говорит.
- Ты клялась, что отец его - я, - ей в ответ
Долетают слова. - Не отдам его, нет!

Рефрен (тихо):
Я рыцарь ночи,
Воитель страха,
Летучей мыши клеймо на латах,
Я выбрал путь свой
По доброй воле,
И не жалею о смертной доле...

Я почти позабыл прежней жизни года.
Паладином, мне помнится, был я тогда.
И немало я подвигов славных свершил,
И немало баллад в честь любимой сложил.
Но счастливые дни пролетели, как сон:
Темной ночью напал на столицу дракон
И с собою унес королевскую дочь...
Я единственный вызвался деве помочь.

Я повсюду искал похитителя след,
И под вечер услышал желанный ответ:
Голос девы с небес о спасенье взывал,
Удалился к востоку, затих и пропал.
А под утро случайный прохожий помог:
Видел он, как дракон пролетел на восток,
Дева с ним обнималась, восторга полна...
И я понял, что честь потеряла она.

Рефрен

Черным гневом палимый, продолжил я путь,
Чтобы клятву исполнить и деву вернуть,
Что с ней делать потом, пусть решает отец...
Вот уже и дороги забрезжил конец:
Я проведал про логово в Медных горах.
Вдруг явился старик предо мной в двух шагах,
Опираясь на посох, он молча стоял,
Горный ветер седыми кудрями играл.

Я спросил его, знает ли он, где дракон,
- У тебя два пути, - так ответствовал он,
- Или в битве с ним голову с честью сложить,
Иль за право победы мне вечно служить:
Я тебя наделю тайной силой сполна,
Одолеть исполина поможет она,
Но погубит тебя королевская дочь,
Против хитрости сила бессильна помочь.

Рефрен

Знай, когда ты дракона в сраженье убьешь
И в пещере плененную деву найдешь,
И, лишенную чести, доставишь домой -
В этот день ангел смерти придет за тобой.
Дева, пав на колени, заплачет навзрыд,
И в насилье над нею тебя обвинит,
Королевское сердце пронзит этот плач,
И тебя, словно вора, повесит палач.

До того эта дева любовью полна,
Что почти превратилась в дракона она,
И под сердцем коварным уже понесла
Плод давно предреченного мудрыми зла.
Если в битве тебя похититель сразит,
Гибель страшная этому миру грозит,
Если ж примешь ты тайную помощь мою,
Сгубишь душу, но мир устоит на краю...

Рефрен

Долгим было молчанье. Потом я спросил:
- Так ты хочешь, чтоб я тебе мертвый служил?
Если так, я согласен погибнуть в петле,
Лишь бы люди пожили еще на земле...
И великая сила вошла в мою плоть:
Мне казалось - я гору могу расколоть.
- Выпей крови дракона! - велел мне старик,
Отвернулся и скрылся из глаз в тот же миг.

Я драконью пещеру в утесе нашел,
И в нее, как хозяин, без страха вошел,
Без труда соблазнителя девы сразил
И с клинка теплой крови драконьей испил,
Кровь была горяча, солона и горька,
Яд бессмертия в ней накопили века.
И, последние капли стирая с меча,
Я смеялся в душе над петлей палача...

Рефрен

Так и вышло - я принял позорную смерть,
Но еще не успела заря догореть,
Старец вызвал меня, я на зов поспешил,
И без малого год ему честно служил,
Но, лишь месяц девятый пошел на уклон,
От служенья был старцем я освобожден:
Он поведал, что в эту вот самую ночь
В тяжких родах умрет королевская дочь.

Коль дитя заберет настоящий отец,
Ждет невинную душу печальный конец,
Если ж я его с ложа похитить смогу,
Не достанется отпрыск дракона Врагу.
Над землей загремели копыта в ответ,
Всем известно - пространства для призраков нет,
И, чуть только был сын королевны рожден,
Встали двое над ним: паладин и дракон.

Рефрен

- Мой! - дракон проревел, выдыхая огонь.
- Мой! - сказал паладин, простирая ладонь.
А младенец в пеленках тихонько зевнул,
Улыбнулся невинно, и сладко заснул.
- Не отдам... - прошептала несчастная мать.
Отвечал паладин ей: - Придется отдать!
Ты клялась перед всеми, что он от меня,
Значит, я над ним властен! Отец его - я!

И во мраке растаял навеки дракон,
И прервался предсмертный томительный стон,
И повез паладин сына спящего прочь,
А за ними вослед - королевская дочь...
Сколько лет миновало с тех пор - не сочтешь,
Но доныне, коль чудом туда забредешь,
Раз в году, при девятой ущербной луне,
Встретишь рыцаря ночи на черном коне...

Рефрен



Потерянный Футарк

Аргенд у Одина спросил:
«Гадал я много раз -
Зачем ты отдал столько сил
И потерял свой глаз,
Зачем на ясене висел,
Прибит к нему копьем,
Покуда дух не отлетел?
Поведай мне о том!»
Ответил Один: «Велика
Страданиям цена.
За мудрость, что пронзит века,
Я заплатил сполна.
Над тем, кто Руны изучил,
Нет власти Норнам. Так
Я тех навек освободил,
Кому знаком Футарк».
Промолвил Аргенд: «Все - богам:
Свобода, сила, власть...
Скажи мне, Один, как быть нам,
Как людям не пропасть?
Нам Норны нить судьбы прядут,
Наш горек путь и лих,
Но даже боги в прах падут
Без нашей веры в них».
Ответил Один: «Будет так:
Возьми кошель, истрать,
Но помни - в нем живой Футарк!
Не вздумай потерять.
За каждой руной есть душа,
Ведущая на свет».
И принял Аргенд, чуть дыша,
Спасительный ответ.
Аргенда Один одарил.
Но, найденный стрелой,
Мешочек Аргенд обронил
С нечитанной судьбой,
А тот рассыпался в ночи
Неведомых миров...
Доселе рунные мечи
Хранят ее покров.
Мы шли под меч, под крест, и плеть,
И в пламя Жанны д’Арк...
Упрямо прорастал сквозь смерть
«Потерянный Футарк».
И пламя дня несла Ингуз,
И пламя ночи - Перт,
Чтоб предначертанный союз,
Родился и окреп.
Но Норны нить и нам прядут,
И не звучать Словам,
Пока друг друга не найдут
Все, посланные к вам.



Волчья баллада

Осенние ночи наводят тоску,
Дыханью становится тесно,
Опять шепот ветра крадется к виску,
И просится в небо отчаянно с губ
Звериная, дикая песня.

Пугаюсь голодного блеска зрачков,
Увидев свое отраженье,
И света прошу у друзей и врагов,
И счастлива тяжестью новых оков,
И праздную вновь пораженье.

В крови моей бьется неведомый яд,
Рвет душу в кровавые клочья
Которую осень... а мне говорят:
"Тебе ли грустить, что подходит ноябрь,
Страшиться пришествия ночи?"

Воистину мрака бояться - не мне!
Я ночи раба и царица.
В зрачках моих отсвет болотных огней,
Вглядись - и увидишь: при полной Луне
В глаза тебе смотрит волчица.

На холке колюче встопорщилась ость,
В гортани рычанье клокочет:
Откуда забрел ты, непрошеный гость?
Что ищешь под льдистыми взглядами звезд,
Под кровом моей волчьей ночи?!

От сахарной вспышки блеснувших клыков
Смертельной повеет истомой...
Я в силах прогнать наваждения снов,
Но как укротить мне проклятую кровь -
Клеймо королевского дома?..

Как в клетке, мечусь от зари до зари,
Что делать с собою, не зная...
Листаю года - ноябри, ноябри...
Снаружи - супруга и мать, а внутри -
Волчица, волчица лесная...




[Четыре сообщения соединены в одно. Добавлен текст сообщений от мая 19th, 2006, 2:33pm, 2:34pm, 2:37pm. - М.С.]

Ой, я первую и третью ОЧЕНЬ люблю!!! Которая про мак-Ригана и про Футарк. Спасибо за принос!

(ехидно) Дара, как ты думаешь, кто-нибудь в состоянии подробно обсудить четыре больших баллады сразу? Не то чтоб там было к чему придираться (имхо), но объем... впрочем, стихи важнее :)

Кто говорит про сразу??? Я их вам на все лето подсунула!! К осени справитесь? ;)))

Там столько критики не наберется... до осени...

А новенькое показать? Прямо с ветки? ;)

* всегда найдет, к чему придраться.  [smiley=fly.gif]

Сватовство Мак-Ригана
Очень красиво и очень понравилась неопределенность концовки. Получилось что-то вроде рамы для картины. Только что ты был там, во дворе замка - и вот уже смотришь снаружи. И досмотреть тебе не дают.

Теперь погрызы.
"И вот уж плиты двора, как соль,
Дробят подковы коня" - почему именно соль? Это какая-то технология - дробить соль конскими ногами? И почему плиты такие непрочные, что дробятся подковами?

"Мак-Ригану, лэрду с далёких гор,
Я дочь обещал свою" - здесь я споткнулась на ударении. С ходу непонятно, как читать: "РИган" или "РигАн".

"- Так Мак-Риган! Скорей позволь
Невесту мою обнять!" - а тут по размеру лучше именно "скорей"? Не "скорее"?

"Не слово ж назад мне брать!" вот это "жназад", по-моему, очень спотыкательно на фоне плавной мелодики баллады.

"Баллада о призраке" - просто очень здорово.
Единственная непонятка вот здесь:
"Не достанется отпрыск дракона Врагу" - что за Враг имеется в виду? Дракон? Кто-то покруче дракона?

"Потерянный Футарк"
Смутило гуляющее ударение в имени "Аргенд". Так надо, чтобы оно то и дело менялось?

"Мы шли под меч, под крест, и плеть,  
И в пламя Жанны д’Арк" - под меч и плеть - понятно. Но - "под крест"? "На крест", по идее должно быть? И пламя Жанны д'Арк в данном случае, по-моему, воспринимается как пламя, ею разожженное, а не то, в котором она сгорела.

"Волчья баллада" - очень нравится.
Особенно вот эта строка зацепила:
"Листаю года - ноябри, ноябри..."

...посторонись!!!

Исцеление

Чем излечился укор незаслуженный?
Пахнущим горечью дымом черемухи;
Ласковым ветром; рассветом, разбуженным
Майской грозой, рассыпающей сполохи.

Все возвратилось, что было растрачено
Там, где чащоба тропинкой расколота,
Легким венком из живых одуванчиков -
Недолговечного, теплого золота.

Тает обида, дождем проливается,
В душу сухую - дождем обещания.
Из-под земли родником пробивается
Сладость прощенья и горечь прощания.



Сэн-рю с Аксаковских лугов

В тальниках ноги
Моют, длинные косы
Плетут березы.

Черемухи снег
Вершинам белит виски,
Лежит, не тая.

В запахе ветра -
Цветущие травы, дождь,
Зелень и солнце.

Черный котенок
Белую кошку сосет.
Оба мурлычут.

На длинном хвосте
Новости принесла мне,
Трещит сорока.

Свежий и жгучий
Вкус молодой сурепки...
Ах, мое детство!

Малина цветет,
И обмануты осы
Запахом сладким.

Парусом туча
Вздулась под ветром, и дождь
Пахнет, как море...

Старому другу
Ветку шиповника шлю
В душистых цветах.

Девять пионов
Смотрят, кивая, в окно
Утром из сада.

Все небо в огне...
Господи, страшен Твой гнев!
Но - как прекрасен...



Певчий колодец

Жил колодец с воротом скрипучим
Посреди крестьянского села.
Из-под сруба выбивался ключик,
И купала корни в нем ветла.
А какие песни здесь рождались!
Как гармонь печалилась в ночи...
В том колодце звезды умывались,
И роняли в темный сруб лучи.
Свет небес сливался с темной глубью
Из подземных живоносных жил.
Сколько душ иссохших, сколько губ он,
Не оскудевая, напоил!
...Люди воду по домам пустили,
В скважины вонзая жерла труб,
А колодец отблагодарили -
Всякой дряни накидали в сруб,
Чтобы звезды больше не спускались
В глубь его зеркальную смотреть...
Что еще колодцу оставалось?
Высохнуть. Иссякнуть. Умереть.
И затих Руси напев старинный,
В родниковых струйках чуть дыша:
Без воды - колодезной, глубинной -
Пересохла певчая душа.
Люди ль виноваты, век жестокий?
Я судить не вправе. Не берусь.
Но забиты мусором истоки,
Что вспоили песенную Русь.
Никуда от немоты не деться...
Но земля родная не предаст:
Добрых рук и жаждущего сердца
Ждет в глубинах многоводный пласт.
Не жалея сил, копаю глубже,
Заново учусь и петь, и жить.
Звезды отражаются и в луже...
Только стоит ли из лужи пить?



Скачка (Эрт и ее Гранду)

Все быстрее по хребту холма
Конь несет - аж сердце замирает,
И восторга темная волна
Грозно в недрах естества вскипает.
Миг еще, еще удар копыт -
И навстречу небо распахнется,
И с обрыва птицей конь взлетит -
Лишь о землю ржанье разобьется!
...А когда закончится полет,
Там, за гранью свода голубого,
Тонким полумесяцем блеснет
Среди звезд слетевшая подкова.



Алпаево

В деревне моей не осталось детей.
Родная моя умирает.
Никто не выводит в ночное коней.
Никто голубей не гоняет.
Мне хочется волком завыть от тоски:
Чуть вечер, под каждою крышей
Земфира стенает, хрипят блатняки -
И лишь колыбельных не слышно.
Машина у каждого дома стоит,
Машинами шьют и стирают,
Антенна на каждом подворье торчит -
А дети, увы, не играют.
В закрытую школу никто не идет...
Да что ж мы наделали, братцы?!
Родная деревня совсем упадет -
России уже не подняться...




[Пять сообщений соединены в одно. Добавлен текст сообщений от  июня 28th, 2006, 12:39pm, 12:39pm, 12:39pm, 12:40pm. - М.С.]

Дара, Дара выглянула из лета! Привет :)))

Стихи, я б сказал, задумчивые. Критики никакой ни на одно из пяти не имею, на складе одна сугубая вкусовщина: нравятся "Исцеление" и "Скачка" (оба - очень!), не нравятся все три остальных. Сэн рю - потому что сэн рю, хотя вот такой цепочкой оно получается вполне себе русский белый стих. Кстати, значительная часть в цепочке - никакие не сэн рю, а полноценные хайку.
"Колодец" не нравится надрывным (на мое ухо) патриотизмом последней трети, а "Алпаево" - не менее надрывным анти-патриотизмом и кликушеством, потому что оно уже надоело совершенно, и встречать это же явление в стихах одного из любимейших авторов - обидно совсем. Вообще, когда жители советской деревни начинают "ах, воспевать" русскую деревню, у меня возникает ощущение нечистоплотной подмены: русскую со всеми ее прелестями автор застать просто физически не мог, разминулись лет на эдак сотню - и, имхо, слава всему хорошему. А романтических средневековий с теплыми сортирами я не люблю. Еще мне здорово не нравятся пассажи в духе "назад в пещеры" и "как это они смеют стирать не руками на реке" - а именно так кое-какие строки "Алпаева" у меня и прочитываются. Действительно, гады какие, телик смотрят...

Убедительно прошу не воспринимать чукчино бурчание как литературную критику, штоп ей было неладно - это не более чем читательские впечатления. Бурчливые зело.

Зато "Исцеление" нравится _очень_. И про звездную лошадь тоже!

У меняу деревня не русская, а родная!!! Кстати, она вообще мордовская... И в пещеры никого не зову, воть. Просто... все есть - это здОрово, кто бы спорил. Плохо то, что при этом всем детей действительно нет... то есть - вообще нет. Это так, к слову...

Ну, а вот свеженьких... подставляйте макушки!

Полдень

Ах, как пахнет степной травостой!
От земли к раскалившейся сини
Всходит запах - тягучий, густой -
Чабреца, дикой мяты, полыни...
Наплывающий с разных сторон,
Словно волны горячего меда,
Наполняет Вселенную он,
Выливаясь за край небосвода.
Сладко, больно и вольно дышать...
В янтаре полуденного зноя
Наполняется силой душа,
Причастившись земного покоя.



Июнь

Серебром по травам раскатились росы,
Земляничной кровью налились покосы,
Иван-чай затеплил розовые свечи,
Собирают пчелы мед с душистой гречи,
Спелыми волнами ходит колос в поле,
Ходит крутояром белый конь на воле,
Ковылем шелкОвым склон зеленый вышит,
И тягучим зноем южный ветер дышит...




[Два сообщения соединены в одно. Добавлен текст сообщения от июня 30th, 2006, 12:00pm. - М.С.]

"Полдень" - просто замечательный. Очень нравится. Критики нет, есть вопрос: "полуденный" как должно читаться, через "е" или через "ё"?

Насчет "Алпаева": мозгом я все, что ты говоришь, понимаю. А текст рисует другую картинку: не рожают _потому что_ не то слушают, не так живут, антенны и стиральные машины себе позволяют, а ведь на эти деньги можно было штук пять детей завести...
Прошу прощения за резкое слово, картинка эта, имхо, демагогически-публицистическая. И художественная ценность оного текста, на мой субъективный читательский взгляд, такому автору, как ты, не приличествует.

По поводу "не русская": нет в тексте мордовской деревни. Есть деревня и "России не подняться". Помимо субъективно читательского "не дождетесь", имею сказать, что в этом контексте деревня все равно будет восприниматься как _русская_, потому что ничто другое в тексте не отразилось.

Если мне память не изменяет, в первом варианте "Аксаковской тетради" были стихи на эту же тему, но без налета агитки и трибунного выступления на вечную тему "ай-ай-ай, демографический кризис". И гораздо более художественно сильные.
ИМХО!

Update: "Июнь" - тоже очень нравится. Критики тоже нет никакой. Я понимаю, что это как бы формально о другом, но у меня все равно это воспринимается в связке и с "Колодцем", и с "Алпаевым". И имхо в "Июне" и "Полдне" месседж по сути тот же. Про ту же землю и ее красоту, которую надо уметь видеть, любить и ценить, потому что иначе выходят не люди, а черти что. И действует _этот_ месседж на меня сильнее (возможно, это тоже субъективное).

Прочел Ваш "Полдень" и вот, сочинилось в ответ...
здесь
Замечательные у Вас стихи. Всегда жду новых.
Спасибо. Эрелхор.

А вот мне, как зараженному злобной бациллой псевдо-восточности, Сэнрю очень понравились :) И не только как русский белый стих, но и по отдельности. Кроме разве что первого, которое тоже хорошее, но рифма "косы-березы" лично мне кажется паразитной. Если бы она вылезла у меня, я постарался бы от нее избавиться.
Очень красивый "Июнь". Картинка - высший класс, захотелось туда. Один вопрос - успеет ли вызреть земляника на покосах?

Алпаево - присоединяюсь к Майку. Стих не удался.
Колодец - почти то же, что Алпаево. Не понравилось, увы. Идея лежит на поверхности, глубины у этого колодца нет. Излишне дидактично.
А вот Полдень - очень и очень понравился. Форма совершенная, а летняя картинка - живее не бывает, ИМХО. Гурманствую! :)
И еще Скачка... Просто слов нет, так хорошо.

Цитировать:

Идея лежит на поверхности, глубины у этого колодца нет. Излишне дидактично.

Неа, имхо дело хуже. Идеи там две. Первая - про бессмысленное и беспощадное загаживание всего живого вокруг. Это та же самая идея, что и в замечательной сказке Рэйнджера Бог моста - одной из лучших современных сказок, которые мне доводилось читать за всю жизнь.
Вторая идея - ура-патриотическая, про "песенную Русь" и прочие возвышенные портянки.
На стыке двух этих идей, ИМХО, получается натуральное людоедство: не "Маша наша такая хорошая, давайте ее любить и беречь, она у нас одна" - а "Оторвали Маше руку заживо, ай-ай-ай,  сволочи, разве можно отрывать руку нашей Маше". Вот хоть убивайте, а получается, что дело не в плохости рукоотрывания, а в том, что рука наше-машина: будь это не наша маша, а ихняя фрося или фируза какая - да и хрен бы с ней, с рукой.

Идея же "Алпаева", на мой взгляд, укладывается в три классических слова "босая, беременная, на кухне". Вот радость-то. Тем более, модно же до черта и актуально - такая, елки, православная семь русская поэзия...
Не, ну, действительно, смотрели бы телик меньше - больше бы выполняли супружеские обязанности. Заради воспроизводства поголовья народонаселения нашей Родины. А то взяли себе моду сами решать, надо им дети или не надо... давить!
Никаким другим образом стих "Алпаево" у меня, прошу прощения, не прочитывается. Текст сопротивляется другому прочтению. Уж насколько замысел совпал с результатом - не кролику судить, кролик видит только результат, соответственно и страдает, и рапортует.

Я просто съездила в Алпаево. Увидела закрытую школу, разрушенную ферму, разобранную на дрова конюшню... в общем, как бы это ни выглядело со стороны, для меня эти стихи - совершено искренние.
Простите за оффтоп.
Полудённый, конечно же. Вечно забываю точки ставить...
Спасибо!

***(Маленькая сатира)
Ах, как акация цвела
У сельсовета!
Трудолюбивая пчела
В ветвях с рассвета
Сновала, рвения полна,
Нектар сбирала...
Но председателю она
Дремать мешала.
Исповедимые стези
У предсовета:
Лежит акация в грязи...
...Удел поэта.

Мне понравились все новые стихи. Дара, спасибо огромное!
Больше всего понравились "Певчий колодец" и "Сэн-рю". Первое стихотворение - пронзительное, второе - очаровательно-нежное.
А вот "Алпаево" у меня прочиталось не как агитка "назад в пещеры", а скорее как сожаление, что вот, мол, жизнь наладили: и машины есть, и телевизоры, а жить-то уже некому, опоздали. Мне это стихотворение понравилось, за исключением, пожалуй, концовки, которая действительно отдает агиткой. А картинка-то действительно страшная, мороз по коже.

Вот сатира про акацию мне не нравится. Цветы, брошенные в грязь, по-моему, несколько избитый образ.

Цитировать:

для меня эти стихи - совершено искренние.

Никто никого в неискренности не упрекал. Во-первых, это на грани нарушения правил. Во-вторых - и мысли такой не было.
Дело не в авторской позиции, дело в _тексте_, и все сказанные мною слова - о нем, родимом.


Цитировать:

Полудённый, конечно же. Вечно забываю точки ставить...

Спасибо, я тогда в сборнике щас точки в это слово добавлю, чтобы с первого раза прочитывалось как надо.

Про акацию мне субъективно не близко, но придирка только одна: в первой строке неизбегаемо звучит громкая "кака". Вариант технический: "Цвела акация, цвела".

Сатира очень понравилась. И четко, и выразительно, и сразу все понятно.

записан в 30.06.2006 :: 11:14:26:

Прочел Ваш "Полдень" и вот, сочинилось в ответ... здесь Замечательные у Вас стихи. Всегда жду новых. Спасибо. Эрелхор.

Спасибо!
Прости, сразу не ответила - катастрофически опаздывала на автобус ( и таки опоздала в итоге, пришлось добираться на перекладных). Но это неважно - прочитать-то я успела! Не знаю, как там насчет Бей-барса, а вся моя степнячье-польско-цыганская кровь взыграла... и вот что вышло в итоге...
*в ужасе прикрывает лапами кисточки

Молитва

Я в холодеющем сердце таю
То, что не видно глазами:
Мир покачнулся на самом краю,
Маятник времени замер...
Мне эту ношу придется нести
Вплоть до скончания века...
Господи, в райских садах отведи
Место для конского бега!

Душу невинною не сберегла -
Мне больше некуда падать.
Я в эту землю корнями вросла,
В ней моя боль, моя память.
Знаю - в святые врата не войти,
Тягостно бремя земное!
Господи, в райских садах отведи
Место для ветра и зноя!

Кровь кочевая сомненью чужда,
Сытости, лени, покою.
Не променяю на них никогда
Дикую, жгучую волю!
Горькая правда земного пути
В жилах моих и поныне...
Господи, в райских садах отведи
Место для скромной полыни.

Годы уходят, как слезы, в песок,
И высыхают мгновенно.
Вышел отпущенный Господом срок
Многострадальной вселенной.
Горнее солнце надежды, свети,
Время для брачного пира!..
...Господи, в сердце Своем отведи
Место для падшего мира...

Тэсса Найри записан в 03.07.2006 :: 10:31:25:

Вот сатира про акацию мне не нравится. Цветы, брошенные в грязь, по-моему, несколько избитый образ.

*смущенно

Тэсса, это не образ. Совершенно реальная акация, которую реально срубили... злыдни. Кому мешала?...

"Молитва" - по-моему, очень сильно. Критики не имею.

"Реальной акации" _в тексте_ быть не может, как и на фотографии, и на картине. Реальное - оно в реале, в тексте только образы. Если нечто много раз уже описывали другие, то вот тогда образ и становится избитым, в отличие от своего реального прототипа, к которому это понятие неприменимо.

"Молитва" в целом очень нравится, особенно концовка. Только "память" и "боль", стоящие рядом, неприятно царапнули. Может, это мой личный глюк, но вместе я их воспринимаю как образ, уже навязший в зубах.

Насчет акации Майк уже ответил, и я с ним согласна. Могу только добавить, что я как читатель не в курсе, что акация была вполне конкретной. Я только стихотворение вижу, а в нем последняя строка - философская. И она резко смещает "фокус" с конкретики на обобщение, и уже не важно, акация это была или розы, там на первом плане - сходство судьбы абстрактного поэта и судьбы цветов, брошенных в грязь.

Жалобное мур.
У меня тут перелом очередной, зарррраза, опять буду коряво писать, пока не уляжется. Так что заранее прошу прощения, если вдруг оскорблю чье-нибудь эстетическое восприятие...
*вздыхает.

Цитировать:

Так что заранее прошу прощения, если вдруг оскорблю чье-нибудь эстетическое восприятие...

Если предполагаемые оскорбления - поэтическим способом, то во всех качествах (модерском, авторском, читательском) могу только приветствовать.

ИМХА: стихи, которые ни у кого (вообще, из всех прочитавших) не вызывают негативной реакции - плохи. Это не стихи тогда. Это йогурты, сладкие и бесполезные.
(Обратное, имхо, неверно: если многим не нравится, то это не значит непременно, что стих хорош :)

Молитва - стих великолепный, совершенно всерьез говорю.

"Господи, в райских садах отведи
Место для скромной полыни. "
Категорически не согласен!!! у меня на полынь аллергия!!! (правда меня туда и не пустят)
Дара Ливень, это я от зависти, не обижайся, просто понравилось очень, да и все такие серьёзные, нужно и улыбнуться. Может стих и грустный, но у меня он вызвал улыбку, очень спокойную, нежную. С такой улыбкой я смотрю на детей.

***
На душе и на небе ни проблеска - пусто и мрачно.
Там и здесь прокатилась свинцовой волною гроза.
Я молчу, улыбаясь, а сердце заходится плачем,
От непролитых слез потемнели сухие глаза.
Вроде все как всегда: я легка, весела и спокойна,
Но за блеском зрачков встала горя глухая стена...
Не прошу за себя - я грешна и любви недостойна,
Но за тех, кто забыт им, воздай ему, Боже, сполна!
Пусть заплатит собой: своей болью, и плотью, и кровью,
И пускай никогда этой муке не будет конца!
...Накажи его, Боже, любовью - великой любовью! -
За безлюбие к тем, кто любил в нем напрасно отца...

***
Когда я дышала стихами,
Как воздухом дышат лесным,
В них билось небесное пламя,
Мерцали волшебные сны.
Когда я любила, как пела,
Рисуя судьбу на снегу,
Я в спину разить не умела,
И думала - ввек не смогу...
Последняя пала преграда,
Судьба завершила бросок,
И жгучие отсветы ада
Все чаще скользят между строк.
Все кончено - детство и юность,
И я ненавижу, любя...
Я в спину тебе замахнулась.
Ударила.
В сердце.
Себя.

Сильно. Второе особенно.

Критики никакой нет. Стихи жуткие и горькие. Второй стих мне субъективно не близок, зато первый очень впечатляет.

"На душе и на небе..." - потрясающе. Правда, потрясающе. Кроме "спасибо" сказать просто нечего.
Хотя... В образном плане в этом стихотворении мне видится правильная, тщательно выверенная внешняя простота и - благодаря этому - целостность, я бы даже сказала - монолитная спаянность слов и образов, которые за этими словами стоят, что встречается очень и очень редко. Ощущения - как от стихов Ахматовой 30-х годов. Стихотворение получилось по-настоящему живым.
Ещё раз спасибо.

Оба стиха хороши, очень понравились. Эмоции передаются читателю, как собственные.
Одно замечание, из категории вкусовщины: не будет ли лучше, если сделать "Ни в душе, ни на небе..."?

Спасибо. Честное слово, ничего не подгоняла - оно само так выплеснулось почему-то. Правда, и настроение было такое, что по сравнению с ним оба стиха - образец оптимизма... ну, я как-то уже объясняла, для чего можно приспособить депрессию.

Вот еще - и не бейте больно, сама знаю, что плохо. Ну, хреновый я переводчик, что поделаешь...

Дойна о дождавшейся невесте.

- Я вернулся домой! Здравствуй, радость моя,
Стала краше еще, чем была!
Я вернулся с победой - встречай же меня,
Поднеси золотого вина.
Я к тебе так спешил, выбиваясь из сил,
Через тысячу рек и морей...
Если б мог, я бы крылья коню отрастил,
Чтоб увидеть тебя поскорей!

- Я давно тебя жду, славной матери сын,
Но тревога мне сердце гнетет:
Расскажи - почему ты вернулся один?
Где все те, с кем ушел ты в поход?
Я читала по звездам и струйкам воды,
По огню знаки грозного зла...
Неужели ты вестником черным беды
Распахнул надо мною крыла?

- Успокой свое сердце, тревогу забудь,
Горя вести мои не несут.
Я спешил налегке, был неторным мой путь,
Остальные с добычей идут.
С листопадом они возвратятся домой
И обнимут своих матерей...
Почему же не рада ты встрече со мной?
Разве так принимают гостей?

- Расскажи мне, как умер мой названный брат!
Мне привиделось нынче во сне:
Он летел в огневеющий алый закат
На неседланном черном коне,
Крови тонкие нити свивались из ран,
Вышивали ему рукава,
А за ним подымался белесый туман,
В черный прах рассыпалась трава...

- Для чего тебе верить обманчивым снам?
Гонит их ясноглазый рассвет.
Он вернется со всеми к родным очагам
Через пять этих тягостных лет,
Остановит коня у знакомых ворот,
Снимет тертые ножны меча,
И любимую песню свою запоет,
Разжигая остывший очаг.

- Той, что видит незримое, сон не солжет.
Брат во сне мне в глаза посмотрел.
Он прошел через все - годы, пламя и лед,
Лишь от смерти уйти не сумел.
Он уже никогда не вернется домой,
Не обнимет любимую, мать...
Я была ему названной, милой сестрой.
Расскажи - я должна это знать!

- Ты прости мой обман - я от горя хотел
И от боли тебя уберечь.
Там, где шел нескончаемый ливень из стрел,
Принял грудью он вражеский меч.
Тяжко ранен я был в том последнем бою,
Застил солнце мне вечности дым...
Лишь поэтому я пред тобою стою -
Он закрыл мое сердце своим.

- С тяжкой раной такой как ты путь свой прошел?
Может, ангел тебя исцелил?
Или конь твой летел, словно горный орел,
Покрывая семь миль взмахом крыл?
То ли в видящей тайное - видишь дитя,
То ль за правду обман выдаешь...
Расскажи мне, возлюбленный, где потерял
Ты свой добрый охотничий нож?

- Я любовью к тебе выжил в смертном бою,
Я любовью твоею дышал,
А теперь, словно враг, пред тобою стою -
Кто меж нами невидимо встал?!
Кто решился украсть у меня свет очей?
Кто убил все надежды мои?!
Если ты не моя - так не будешь ни чьей!
Кто он? Имя его назови!

- Ты забыл его? Он в том последнем бою
Был с тобой - и остался лежать,
Отпустив лебединую душу свою
В небеса от удара ножа.
Он был другом тебе, братом названным мне,
Он от друга удара не ждал...
Брат не зря этой ночью явился во сне.
Он мне имя убийцы назвал.

Ух, какая потрясающая баллада. А почему ты себя называешь "переводчиком"? В смысле, если это перевод, то неплохо бы оригинал указать тоже. Но по-моему, в любом случае это очень-очень "твое".

Критики не имею, а "ничьей" пишется все-таки вместе, в сборнике поправлю, если только написание не намеренно-авторское.

В пятой строфе "очаг" два раза - или так задумано? На "тертых ножнах" я споткнулась, но может, оно и допустимо.

А в целом - замечательная баллада.

Действительно, если это перевод, то хотелось бы взглянуть на оригинал.
Хорошо написано (или переведено), мне понравилось.
А еще мне почему-то кажется, что и возлюбленный, обвиненный в убийстве, тоже не совсем вернулся. Или не совсем живым. Глюк, наверное.

понравилось, но поддерживаю Крыса, не могу избавиться от ощущения, что девушка разговаривала с призраком

Ой, спасибо... только никогда я не пойму тех, кто иеня читает. Что мне нравится - ругают, что не нравится самой - нахваливают... мдя...

Оригинал представить было бы довольно проблематично. Дело в том, что подобные баллады - "Мак-Риган", "Призрак", некоторые другие - все являются переводными, но... с того языка, на котором я разговариваю во сне. Есть некое место, которое мне иногда снится. Я там играю на чем-то отдаленно напоминающем лютню (и имеющем полтысячи способов настройки), и пою баллады. А если вовремя проснусь, то ухитряюсь примерно запомнить содержание. А потом долго и мучительно перевожу на русский... и всегда неудачно. Похоже, тот язык куда сильнее и могучее...

Дойна - это жанр, примерно напоминающий готическую балладу. В общем и целом суть - все умерли. Так что тут мало - не совсем с живым разговаривала, но и сама не вполне таковой являлась. Хотя в тексте это никак не отражено. Повторы - особенность жанра - куча отсылок к ранее употребленным образам, повторы внутри строфы... жуть, короче.

Вот. Извините за кормежку персональными глюками.

Такими глюками можно и нужно кормить, они очень вкусные.
а вы сударыня так и не ответили на нашь с Крысом вопрос....

Зябла, у Дары сейчас вообще-то инета нет, это она на короткое время к нему вырывается и, естественно, многое не успевает просто по нехватке времени.
В сентябре, если что, переспросим :)

Дара, ага, ясно. То есть, с одной стороны перевод, с другой, какие бы ни были копирайты - все твои, так что все правильно.
Отлично. Спасибо!

Ыть?
Какой вопрос? Если про то, что с призраком разговаривает, то как раз ответила - там вообще одни призраки общаются...

Простите, правда, если кому не отвечаю - оно действительно проблематично пока, запрыгиваю на считанные минуты.

Можно еще немного, да?

***

Мне все труднее без тебя дышать.
Мне все труднее без тебя согреться.
Покинутым щенком скулит душа
И еле бьется, спотыкаясь, сердце.
Мы так близки - и души, и тела -
В единстве нерушимого обета,
Что я рассечена напополам
В тюрьме нас разделивших километров.
И я не я, покуда я одна
Под взглядом ледяного небосвода...
Я лишь с тобою становлюсь полна.
Мне лишь с тобой дарована свобода.


*прикрывает лапами уши в ожидании тапка

Ночное (Эрелхору - все никак не уймусь)

Горек запах полыни, и ржут кобылицы во мраке.
Холод вечности веет с ночного осеннего неба.
Ярко звезды горят - что им наши земные печали?
Много долгих эпох они в темном просторе сверкают.
Через тысячи лет, когда сгинет о нас даже память,
Они будут гореть точно так же торжественно в небе,
Но от этого мир ни теплей, ни добрее не станет.
Звезды так далеко, а земля - вот она, под ногами,
Та земля, что взрастила, вспоила - степная, родная,
И бескрайний простор не теснее небесных пределов.
Через тысячи лет, когда сгинет о нас даже память,
Точно так же ковыль будет падать волной под копыта,
Но от этого мир холоднее и злее не станет.
Осень. Горечь. Томленье. И степь по-над сонной рекою
Пахнет пылью и звездами, вянущей белой полынью...
Горек запах полыни, и ржут кобылицы во мраке...



[Текст отодвинут от комментариев. - М.С.]

Стихов можно _сколько угодно_. Хорошие стихи и хорошие авторы никогда не будут здесь лишними.

По первому стиху, который без названия: мне очень сильно не нравится рифма "обета-километров". Она из стиха прямо-таки торчит: стих строгий, торжественный, остальные рифмы значительно более точные, а эта - как в спешке под руку подвернулась и хромает.

По второму, который "Ночное", критики не имею. Очень нравится!

Слово первого кобузчи.

Еще для Эрелхора.

Слово первого кобузчи.

В моей крови кипчакской бродит жизнь.
Как зверь степной, за белый свет держись!
Веселый хмель не одолела старость.
Бессмертие еще найти осталось.
Бреду неспешно по родной земле,
Но всюду взгляд пытливый видит смерть.

В степи ковыль седеет на глазах,
Под вихрем сосны валятся в лесах,
И даже горы, небо подпирая,
В летучий прах распавшись, умирают.
Под солнцем и луной бессмертья нет.
Неужто смерти не найду ответ?

Из дерева, убитого грозой,
Родился корпус, звонкий, словно зной,
Коснулись пальцы чутких струн несмело,
И дерево под пальцами запело,
И вот уж песня полетела с ветром -
О том, что жизнь ввсесильна и бессмертна!

...Мой вечный сон давно хранит ковыль,
А песню - помнят. Песня - это быль.
О том, что жизнь сильнее смертных уз,
Поныне не устал звенеть кобуз.
Сумей и ты такую песню спеть,
Чтоб перед ней сама склонилась смерть.

Интересный стих, но меня (как читателя и кадавра) очень смущает рифмовка и количество деклараций. Возможно, стилизация и требует такого количества вечных понятий и громких слов на квадратный сантиметр стиха, но субъективно на мне как-то оно не так срабатывает. Ощущение, что "воспитывают нашего брата", очень сильное. И неуловимый привкус переведенной на русский язык поэзии "братских народов" - все из-за той же декларативности и стилизации. Что-то мне не верится, чтобы предполагаемый автор-кобузчи сравнивал горы с "летучим прахом", употреблял глагол "распавшись" - скорее, возникает в голове образ столичного поэта в белых манжетах, который для пропитания переводит оригинальную поэзию кипчакского автора, используя пришедшие в голову первыми классические образы и подгоняя текст под примитивные представления публики о "наивной" поэзии степняков.

С рифмовкой, имхо, проблема в каждом завершающем двустишии строфы: из четырех строф в одной это двустишие - довольно четко звучащая "нет-ответ", а все остальные - грубые ассонансы на "смерть". Я знаю, что смерть очень плохо рифмуется, но восприятию кролика от того не сильно легче. Все равно возникает ощущение, что стих то рифмованный (и хорошо), то нет.

Можно я скажу, можно? Я о "Невесте". Вот. Кхм. Мне очень понравилось. У меня, самым натуральным образом, дыхание перехватило. Я читал и забыл как дышать. У меня прямо руки дрожать стали и я мимо клавиатуры промахивался. Я в восторге в полнейшем.

Ой. Спасибо всем - и за критику, и за похвалы. Готовьте тапки. И побольше. Можете прихватить даже валенки - только неподшитые, а то больно же будет!!!

Бомбежка в Кане

В России плачут тысячи икон
По миру, потонувшему в безверье.
Все шире ада алчущие двери.
Все глуше Пасхи светлый перезвон.

Молите Бога за своих детей.
Просите им мгновенной, легкой смерти.
Наш мир в кровавой гибнет круговерти.
Грядущее черно от их смертей...

Пронзает откровение насквозь:
"На лучшее, Кассандра, не надейся -
Кровавым пиром в Кане Галилейской
Закончено, что свадьбой началось".

Осенний дождь

Медленные слезы неба накануне осени.
Думает о грустном, молча утешает, просит ли...
Капли мелкой россыпью по листьям, по лесной реке,
Горьким хрусталем дрожат, мерцая, в ледяной руке,
Бережно касаются волос и губ, усталых век...
То ли день кончается, то ли боль моя, то ли век...
Падает с небес нежданный дар последней нежности -
Медленные слезы накануне неизбежности.

Чужая

Никогда, как видно, не отпустит
Боль, что горло серебром мостит.
Легкие оковы странной грусти
Не под силу стало мне нести.
И никто не виноват, что - осень,
Что не скрыться от тоски нигде...
Просто снова жизнь мою уносит,
Словно лист опавший по воде,
Просто взгляд опять уходит в небо,
Ищет звездный свет в холодной мгле...
Я живу не только ради хлеба.
Оттого - чужая на земле...

Осенний плач

О, я приду к тебе, приду,
Замкнув дороги круг,
И молча в травы упаду,
И разрыдаюсь вдруг.
Меня погладит тень орла,
Ладонь седой степи...
Степь спросит: "Что так долго шла?"
И улыбнется: "Спи..."
И укачает, словно мать,
Родимая земля...
Я буду долго, долго спать
Под шепот ковыля,
Под песню вьюг, под вешний гром,
И буду видеть сны -
Хранимым бережно зерном
Для будущей весны.

Я краше видела края,
И ярче, и теплей:
Леса, и горы, и моря...
Но не было - родней.
Домой - хоть бейся, хоть кричи -
Дороги не найти.
К тем, кто искал меня в ночи,
Отрезаны пути,
И лишь осенний горький плач
Еще ведет туда...
Степь - мой спаситель и палач,
Свобода и судьба.
И как бы ни был долог путь
Сквозь мир чужой, большой,
Я только здесь смогу вздохнуть -
Всей грудью. Всей душой.

О, я приду к тебе, приду,
Когда мой минет срок.
Дождем холодным упаду
В серебряный песок.
Меня впитают корни трав
И выпьет суховей
Из перелесков и дубрав.
Из белых ковылей,
И по ночному серебру
Волной прольется дрожь...
Я буду жить, я не умру,
Как все, кого ты ждешь.
О, я приду к тебе, приду,
И обрету покой...
...Звездой полуночи взойду
Над вечностью степной.

Упавшая звезда

Пасмурные дни считать устала,
Растворившись в сумеречной мгле.
Было мне дороги в небе мало -
Выбрала дорогу на земле.
Мне казалось сверху, будто звезды
Уступают блеску фонарей,
И, пронзая раскаленный воздух,
Я рванулась вниз - скорей, скорей!
Разрывая цепи тяготенья,
Устремляясь в бархатную тьму,
Я еще не знала, что паденье
Не приносит блага никому.
...Щебет птиц, озябших и голодных,
Россыпи алмазов на снегу.
Вот я здесь - бескрыла и свободна,
Только жить свободной не могу.
Здесь, внизу, ничуть не больше света,
Чем в былой, заоблачной дали...
За грудиной - холодок ответа:
Путь обратно непреодолим...
Посреди нечаянных знакомых
Привыкая жить совсем одна,
Обронив в беседе слово: "Дома",
Не ищу глазами, где Луна.
О былой не поминая доле,
Все забыла - звезды и полет...
Лишь порой, в мгновенья жгучей боли,
Звездный свет во взгляде промелькнет.

***
Не зови меня больше, не надо,
О спасенье души помолись.
Тем, кто канул на дно звездопада,
Не подняться в небесную высь.
Оказалась дорога недлинной,
Охватила тревожная мгла...
Боже, дай пронести неповинной
Душу в дебрях вселенского зла!
Все прости мне, как я всем прощаю,
И храни не шагнувшего вслед...
На земле крылья только мешают.
Сжег дотла их осенний рассвет.
На спине две палящие раны,
Боли обручем скована грудь...
Не зови меня больше, мне рано,
Долог мне предназначенный путь.
Лишь под сердцем крупица надежды
Не дает позабыть о былом:
Сотворенной из света, как прежде,
Я вернусь в мой покинутый дом,
В день и час, никому не известный,
К небу вновь подниму я глаза
И пойду за ликующей песней
На родные, как боль, голоса.

***
Мне сегодня приснились стихи -
Те, что в детстве когда-то писала,
И не знала, и знать не желала,
Хороши они или плохи.
Те стихи позабылись, как сон
Забывается через мгновенье,
Только странное в сердце томленье
Оставляет невидимо он,
И растерянно смотришь вокруг,
Словно в солнечном свете и ветре,
В песне трав притаилась примета,
По которой он вспомнится вдруг.
Не осталось от них ни строки -
От нелепых, нескладных, наивных,
Но до слез, до восторга - невинных...
Мне сегодня приснились стихи...

Э-э... у меня есть неподшитые валенки (воображаемые), но не вижу, за что бы ими кидаться. В смысле, ни по одному из семи новых стихов формальной критики не имею. Только читательские впечатления.

Бомбежка в Кане - ясень пень, идеологически "не мое" (а объективных придирок нет).

Осенний дождь - очень-очень нравится. Замечательно оригинальная форма, замечательно работает на содержание. И даже конечная "нежность-неизбежность" ни капли не напрягает.
Ритмика вообще эксклюзивная - даже просто похожего ничего припомнить не могу.

Чужая - немного прямолинейно, но имхо, здорово. И "цепляет".

Осенний плач - песня, однако. Захватывает.

Упавшая звезда - очень нравится. И история оригинальная, и вообще здорово, хотя и грустно.

Не зови меня больше, не надо... - грустно, но хорошо.

Мне сегодня приснились стихи - на мой вкус, немного "дневниковый" стих получился, и с оттенком прозы: все уж очень в лоб. Но возможно, я просто фишку не ловлю :)

Все стихи очень понравились. Особенно " Осенний дождь", "Не зови меня больше, не надо... ", "Мне сегодня приснились стихи"  :)

Дело кончится тем, что мне придется купить шляпу. И снять эту шляпу перед Дарой за "Осенний дождь". Еще очень понравилась "Упавшая звезда".

Все стихи очень нравятся. Особенно "Упавшая звезда".

"Слово первого кобузчи" - тут есть вопрос по одной строке:
"О том, что смерть сильнее смертных уз" - именно смерть противопоставляется смертным узам?

*бьется лбом о клавиатуру
Я ВОРОНА!!!!!!!
Тэсса, конечно же, ЖИЗНЬ сильнее смертных уз!!!
ВОРОНА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Ыыыыыыыыыы....

Вот вам.

Ослепительный свет осенний,
Оглушительный шелест дня,
От которого нет спасенья,
И покоя нет у меня.
Зной осенний - сухой и жгучий,
Ветер с привкусом ледяным...
Там, где был он, созрели тучи
С первым снегом моей зимы.

(задумчиво-исполнительным голосом) смерть кобузчи в сборнике поправлена :)

Ослепительный свет осенний - нравится, даже последняя рифма (неточная, а ощущается изысканно, как будто нарочно).

Очень красиво.

Здорово!

Ослепительный свет осенний,
Оглушительный шелест дня,

ИМХО, звучит просто великолепно. :)

На стих про осень ответ тут.

Пережить эту ночь и увидеть желанное утро -
Нужно мужества много, терпенья и веры в добро.
Я глаза закрываю, и мне улыбается мудро
Незакатного мира нетленное серебро,
И ложится на хрупкие плечи слепящим доспехом,
Неподвластным смятенью, отчаянью, черной тоске...
Минет ночь непременно. Сдаваться без боя не к спеху,
Даже если душа моя снова на волоске.
Пальцы ласково гладят истертый чекан рукояти,
Серебром замерцали открытые небу глаза...
Завтра будет любовь. Завтра будут и смех, и объятья.
Но сначала - заката кровавая полоса.


_{[Новые хайку автора находятся в треде про хайку. - М.С.]}

Формальных придирок не имею вовсе ни одной. А субъективно на мой вкус стих не пошел: очень много деклараций. Совершенно верю в искренность автора, и что на уровне переживания все описываемое подлинно; но в тексте, буковками, оно все равно выглядит, на мое ухо и глаз, весьма пафосно.

Эээ... пальцы гладят чекан рукояти? а не рукоять чекана?
Автор, наверное, хотел сказать о чеканной рукояти, но читается криво.
Придирка, конечно, но "не могу поступиться принципами" :)

Крыс, тебе смешно? А я между прочим так и прочел - рукоять чекана, даа... позорище мне!

Без названия

Свет и горечь, лед и ветер,
И все глубже в сердце - старость...
Ничего на этом свете,
Кроме неба, не осталось...
Старость - глубже, радость - глуше,
Слезы - радужная россыпь,
И сплетаются, и душат
Змеи шелковые - косы...
Прочь от мира, где одежда
Для души - слепое тело!
Ни приюта.
Ни надежды.
Отболела.
Отгорела.


Просто ветер...

Я завтра вспомню, что еще живу,
И оглянусь, и упаду, рыдая:
Так яблоко созревшее в траву
Надломленная яблоня роняет,
Устав за лето сладкий груз нести,
И распрямляет ветви облегченно...
Я завтра вспомню, Господи! Прости
Сейчас мое молчанье обреченной!
Я не хочу сегодня знать о том,
Что солнце путь свой повернуло к лету,
Храня за искривленным скорбью ртом
Безмолвное страдание поэта!
Мне нынче снег не бел, и свет не мил,
И солнце смотрит с неба черным глазом...
Лишь тот поймет, кто ту же чашу пил,
Как мне испить пришлось: до дна, и - разом.



По случаю несостоявшегося суицида (не моего).

Зрение мертвых не застит иллюзий мгла,
Но им не исправить уже свершенного лиха,
И ты бы увидела, если бы умерла,
Что вся эта драма не стоит песьего чиха.

До бритвенной остроты заточенный нож -
Не бритва Оккама, а жизнь - не излишний довод.
И ты непременно увидишь, коль доживешь:
Не лечится временем только могильный холод.

И если однажды судьба поставит на край,
И все растворится в гибельной круговерти,
На остром лезвии боли не забывай:
Нет ничего непоправимей смерти.


Приснилось...

Твой дом опять кивает мне
И долго смотрит вслед,
Но видно мне: в его окне
Мелькает силуэт.

Штор переливчатый атлас
Поправит не спеша,
Зажжет на кухне свет и газ,
Обнимет малыша,

Смахнет в солонку со стола
Рассыпанную соль...
Дом знает: я сквозь все прошла -
Сквозь страх, и стыд, и боль...

Я не переступлю порог
И не открою дверь.
Но кто виновен - знает Бог,
Что дом - не мой теперь...


***

Ветер
Над пульсом дороги
Бьется.
Пахнет
Опавшей листвой,
Полынью.
Кажется,
Миг - и струной
Порвется
Лопнет
В груди
Горизонт синий,
И распахнется
Другое небо,
И загорятся
Другие звезды...
Хочется пить,
Заедая хлебом,
Горький,
Холодный
Осенний воздух.


***

Мне не хватает ветра и солнца,
Путаясь между явью и снами,
В этом душном бетонном колодце
Я не живу - я дышу тенями.
Между подъездом и лифта дверью -
Три бесконечных шага в бездну...
Если я в этот мир поверю,
Не спасай меня. Бесполезно.


_{[Отодвинуты названия от текстов. - М.С.]}

Нэйтэ о белой волчице

Сказку начинаю - не простой рассказ.
Древнюю легенду расскажу для вас:
Древнюю легенду, где и жизнь, и смерть,
Где сплелись корнями ненависть и честь,
Радость и страданье, горе тоже есть.
А сама легенда - про любовь и месть.

В древнем ...стане правил старый шах.
Сын его, царевич, пировал в дворцах,
На охоту ездил, выбирал невест -
Юным барсом рыскал на коне окрест.
Как-то раз царевич прискакал домой.
Чудную добычу он привез с собой:
Белую волчицу, четырех волчат,
И коня степного, в чьих глазах - закат.
Славили добычу все среди друзей,
Тлько стал царевич чахнуть с этих дней,
И признался как-то, что, царицы дочь,
Северная дева снится, что ни ночь.
Северная дева дивной красоты:
Чуть ее завидев, кланялись цветы,
Соболями брови, серые глаза,
В цвет пшеницы спелой длинная коса...
Шах грустит, но весел стал мудрец-визирь.
- Или ты, - так молвил он, - не богатырь?
Иль с копыт подковы конь твой растерял?
Или ты, царевич, слабым, робким стал?
Ты давно все царство наше обошел,
А себя достойной девы не нашел,
Так спеши на север, сон твой - добрый знак!
С северной царевной счастлив будет брак!
Шах ему ответил:
- Вижу я беду:
Серый глаз подобен пыли или льду.
Знаем мы, что око - зеркало души.
Что за серым взглядом кроется, скажи?
Отвечал советник:
- Словно серый лед,
Тучи укрывают грустный небосвод,
Но чуть глянет солнце - как бы ни был хмур,
Купол неба кроет яркая лазурь.
Так же и царевна - не взыграла кровь,
Но едва проснется первая любовь,
Сбросят цвет холодный юные глаза,
Лед и серый пепел сменит бирюза.
Не тоскуй, царевич, оседлай коня,
Да езжай на север на восходе дня,
Или скоро станет жить тебе невмочь...
Привези царицы-северянки дочь!

Минуло два года - не закате дня
У крыльца царевич соскочил с коня,
Снял с седла он деву, скрытую чадрой,
И повел царевну-пленницу с собой.
Что же было дальше? Слушай и молчи:
Пусть легенда снова оживет в ночи,
Слушай, как в тот вечер, весь - любовный пыл,
Молодой царевич с девой говорил.
- Радость моей жизни я в тебе нашел,
Я с тобой - с невестой - в отчий дом вошел,
Думал, что открыт мне дальний, светлый путь,
Но невольный холод мне стесняет грудь.
Счастье, о царевна, мне внушает страх:
Бирюзы не вижу я в твоих глазах...
- Если от рожденья серые глаза,
Как в них появиться может бирюза?
- Если ты полюбишь, только кинешь взгляд -
Очи бадахшанской бирюзой горят.
Это рассказал мне наш визирь-мудрец...
Видно, не по сердцу мой тебе дворец.
Ты мне говорила - любишь ты меня,
А на самом деле губишь ты меня,
От любви сгораю, жизнь моя - не мед,
А в глазах твоих я вижу серый лед!
- На беду, царевич, ты меня увез.
У дверей сегодня выл твой верный пес,
Конь твой на конюшне бьет копытом в дверь.
Кто несчастье чует, ты тому поверь!
- Песий вой, царевна, не опасен днем.
Скакуну не трудно учинить разгром -
Он ярится часто, чистой крови он.
От коня Сердара мой Торкуш рожден.
- Отпусти, царевич, пленницу свою!
Ждут твою невесту в золотом краю.
Там поля пшеницы - в цвет моей косы,
А над полем небо - ярче бирюзы,
Там под осень плачут стаи журавлей,
А снега зимою мрамора белей,
Там весной подруги пляшут на лугах,
И созвездья летом дремлют на стогах...
- Говорил мудрец мне - радость принесешь,
От беды, от смерти ты меня спасешь!
- Тот мудрец хваленый вашим был врагом!
Вы зачем впустили злое сердце в дом?
Лучше уж в курятник запустить лису...
Я тебе не радость - гибель принесу!
Помнишь ли, царевич: в северной стране
Белую волчицу гнал ты на коне?
Твой Торкуш бесстрашен, но в погоне той
Он храпел в испуге, бился под тобой.
Это ли случайность? Самый смелый конь
Насмерть был испуган! Но азарт погонь
Был тебе привычен. Не услышал ты,
Как заржал скакун твой, говоря: "О ты,
Белая волчица, Королева Звезд!
Не по доброй воле всадника я нес!
Пусть твоя с глазами солнечными дочь
Не придет к нам с местью в роковую ночь!"
Ты загнал волчицу, ты убил ее.
Голубым - не красным стало острие.
У волчица были желтые глаза,
И на ярком солнце - синяя звезда.
Ты не знал, несчастный, что травил Любовь,
Что текла в волчице неземная кровь.
Ничего не ведал ты, царевич мой,
Со своей добычей поспешил домой.
Через день в дороге встретил ты коня.
Конь тот - чудо силы, красоты, огня.
Скакуна поймал ты и привел домой.
Так ли все, как было, а, царевич мой?
Конь степной - не просто резвый жеребец.
Ахале великий был его отец,
Мать его - Айкаска, равная Луне...
Ветер обгоняют на таком коне...
Но в пути узнал ты, что волчата есть,
И назад вернулся - так ли все, как есть?
- Было так, царевна, только не пойму:
Знаешь обо мне ты все - но почему?
- Слушай, все поймешь ты... Ты нашел волчат,
Видел, как глаза их пламенем горят,
Был один волчонок светлым, как слеза,
И в глазах, как солнце, синяя звезда.
Всех волчат убил ты - только тот ушел.
Ты за ним погнался - следа не нашел,
И тогда пустился ты в обратный путь,
Но поклялся снова в край тот заглянуть...
Тот волчонок белый - это я была.
Мать мою и братьев ты убил, а я
Скрылась в синих скалах, где сгустилась мгла,
Чтоб настигла сына шаха месть моя...
Поклялась я ночью звездам и лесам,
Что найду убийцу, будь он демон сам.
Девою я стала дивной красоты:
Чуть меня завидев, кланялись цветы,
Золото померкло, но сквозь пепел глаз
Свет звезды порою блещет, как алмаз.
В облике царевны шла я по следам,
И тебе, царевич, снилась по ночам.
Белая волчица - Королева Звезд...
Ты нашел волчицу средь звенящих рос.
Пес меня почуял, конь меня узнал,
Коль владел бы речью - он бы рассказал,
Кто я, и откуда, и зачем пришла...
Ты живым не встретишь свет иного дня.
Зря ты их не слушал... Из страны берез
На беду, царевич, ты меня увез!
Отпусти волчицу в край далекий мой.
Мстить тебе не стану. Я уйду домой.
За измену клятве гибель суждена...
Не страшусь я смерти - я сестра Орла,
Я правнучка Солнца, королевы дочь,
И родная тетка мне - степная ночь...
Отпусти, царевич, я зачахну здесь!
Ну, а не отпустишь... значит, примешь смерть.
- Ничему не верю! Это все обман!
Ты вернуться хочешь в степи, где буран!
Ты моя невеста, я люблю тебя!
И метелей ради бросишь ты меня?..
Хочешь - слушай дальше. Расскажу теперь,
Как ушла царевна за резную дверь,
Что-то прошептала, глядя на закат,
И закрылась крепко... Много раз подряд
К ней стучал царевич, звал и умолял...
Лишь закат холодный горестно молчал.
А царевна, стоя у цветных окон,
Тихий, как дыханье, испустила стон,
Сорвала одежду, косы расплела,
И волчицей белой встала у стола...

Утром доложили шаху, что его
Сын внезапно умер, только отчего -
Это неизвестно. В пище яда нет,
Ран или удавки незаметен след,
А царевна ночью скрылась из дворца,
Прихватив степного чудо-жеребца,
И за ней погоню слать - напрасный труд.
Не догонят кони скакуна - падут.
Что же дочь волчицы? Это новый сказ.
Расскажу его я в следующий раз.


*прикрывая лапами уши, опрометью бросается в кусты

У Вас появился еще один влюбленный в Вашу поэзию читатель :)
Красивая сказка, читается на одном дыхании. Да и все Ваши стихотворения и баллады, которые сразу же захотелось прочитать, нравятся. Ваше имя пополнило мою электронную библиотечку любимых стихов.

По шести стихам, которые до Нэйтэ, у меня никакой критики нет, но и "не мое" (субъективно).

Нэйтэ _очень_ нравится, потрясающая сказка. Одновременно и очень "в твоем стиле", и очень сказочная, и грустная, и волшебная. Зато есть несколько формальных придирок (отчасти даже не придирок, а вопросов).


В древнем ...стане правил старый шах.
Точечки - это специально или просто еще не придумалось? Если специально, то жалуюсь: передается _устный_ рассказ. Как могут звучать точечки в устном рассказе, не представляю?

- Или ты, - так молвил он, - не богатырь?
Совершенно бестолково выходит на чтении: там же цезура в строчке перед "он" попадает. И получается "он не богатырь". В прямой речи, эх.

Был тебе привычен. Не услышал ты,
Как заржал скакун твой, говоря: "О ты,

В предыдущей авторифме была еще и внутренняя рифма: "любишь ты меня - губишь ты меня". А здесь "ты - ты", и никакой внутренней. И зачем в обращении "О ты", а не просто "О Белая волчица", совершенно непонятно.
В результате ощущение какой-то то ли небрежности, то ли спешки, то ли черновика.

У волчица были желтые глаза,
Явная очипяка. В сборнике поправлено.

Ты не знал, несчастный, что травил Любовь,
Что текла в волчице неземная кровь.
Второй раз в тексте "кровь-любовь". Поскольку баллада и стилизация, то допустимо, конечно... но на субъективно мой вкус два раза - уже немного перебор.

Конь степной - не просто резвый жеребец.
Ахале великий был его отец,
Мать его - Айкаска, равная Луне...
Ветер обгоняют на таком коне...

Вот это _потрясающе_ понравилось. Писк восторга прилагается!

Но в пути узнал ты, что волчата есть,
И назад вернулся - так ли все, как есть?
Опять то же самое: авторифма _без_ внутренней. Нарочно?

- Было так, царевна, только не пойму:
Знаешь обо мне ты все - но почему?
- Слушай, все поймешь ты... Ты нашел волчат,

За всю Одессу не скажу, а мне это "ты... Ты"-канье (на две строчки три раза "ты") здорово режет ухо. И _зачем_ оно - не очень понятно, вроде бы строка не особо сложнозакрученная.

Всех волчат убил ты - только тот ушел.
Ты за ним погнался - следа не нашел,
И тогда пустился ты в обратный путь,
Но поклялся снова в край тот заглянуть...

ИМХО, эти два "тота" друг с другом путаются. Тот ушел - в тот заглянуть.

Тот волчонок белый - это я была.
...и еще один "тот" прямо в следующей строчке :(

Кто я, и откуда, и зачем пришла...
Ты живым не встретишь свет иного дня.

ИМХО, "пришла - дня" вот здесь все-таки воспринимается как слишком грубая рифма.

Я правнучка Солнца, королевы дочь,
Получается, "правнУчка". Это специально, диалектное или случайно вышло?

Утром доложили шаху, что его  
Сын внезапно умер, только отчего -
Это неизвестно. В пище яда нет,

"Это", по-моему, какое-то неуклюже-лишнее. Может, "людям неизвестно"?

Несмотря на мелкие царапки, сказка _очень-очень_ нравится, замечательная сказка, имхо.

ПравнУчка - это Урал, насколько я помню. Диалектное, если ничего не поменялось.
Хорошая сказка, впечатлила. Дара, сюжет - фольклорный? В какой-то из минских повестей (Китай, средневековье) я читал похожее, там некий гордец истребил семью лис - ну и получил за это достойные дары.
Еще бы опечатку поправить: "не закате дня". Явно же "на закате" должно быть.
Еще очень понравилось "Без названия".

Цитировать:

Еще бы опечатку поправить: "не закате дня". Явно же "на закате" должно быть.

Огромное спасибо, в сборнике поправлено. А насчет сюжета - да много где такое было. У меня, например, больше всего с Дариным же рассказом и ассоциируется, только там не волчица, а птица была.

Цитировать:

В древнем ...стане правил старый шах. Точечки - это специально или просто еще не придумалось? Если специально, то жалуюсь: передается _устный_ рассказ. Как могут звучать точечки в устном рассказе, не представляю?

Миль пардон, просто речь шла не о нашем мире, а поминаемая страна ассоциируется только с каким-нибуд нашим древним Мавераннахром. Не придумала, как это обозвать, честное слово. Вот и...


Цитировать:

- Или ты, - так молвил он, - не богатырь? Совершенно бестолково выходит на чтении: там же цезура в строчке перед "он" попадает. И получается "он не богатырь". В прямой речи, эх.

- Или, - так он молвил, - ты не богатырь?... - так лучше будет?


Цитировать:

Был тебе привычен. Не услышал ты,   Как заржал скакун твой, говоря: "О ты, В предыдущей авторифме была еще и внутренняя рифма: "любишь ты меня - губишь ты меня". А здесь "ты - ты", и никакой внутренней. И зачем в обращении "О ты", а не просто "О Белая волчица", совершенно непонятно. В результате ощущение какой-то то ли небрежности, то ли спешки, то ли черновика.

Махровая спешка.

Был тебе привычен. Ты не услыхал,  
Как скакун твой верный на бегу стонал:
- Белая волчица...

Далее по тексту. Лучше?


Цитировать:

Но в пути узнал ты, что волчата есть,   И назад вернулся - так ли все, как есть? Опять то же самое: авторифма _без_ внутренней. Нарочно?

Неа. Просто я как раз из тех авторов, что не бревна - целого лесоповала в своем глазу не заметят.

Ты в пути проведал про ее волчат
И немедля в степи повернул назад...
?


Цитировать:

- Было так, царевна, только не пойму:   Знаешь обо мне ты все - но почему?   - Слушай, все поймешь ты... Ты нашел волчат,   За всю Одессу не скажу, а мне это "ты... Ты"-канье (на две строчки три раза "ты") здорово режет ухо. И _зачем_ оно - не очень понятно, вроде бы строка не особо сложнозакрученная.

- Слушай, все скажу я... Ты нашел волчат...

Так?


Цитировать:

Всех волчат убил ты - только тот ушел.   Ты за ним погнался - следа не нашел,   И тогда пустился ты в обратный путь,   Но поклялся снова в край тот заглянуть...   ИМХО, эти два "тота" друг с другом путаются. Тот ушел - в тот заглянуть

Всех волчат убил ты - лишь один ушел...

Но поклялся снова в край наш заглянуть...
Да?


Цитировать:

Кто я, и откуда, и зачем пришла...   Ты живым не встретишь свет иного дня.   ИМХО, "пришла - дня" вот здесь все-таки воспринимается как слишком грубая рифма.

Для чего явилась, и откуда я...
Ты живым не встретишь свет иного дня.

Так лучше?

Спасибо большое. Меня если не царапать, я такого наваяю... караул просто.

*жалобно
А можно за меняу эти поправки внести, а? А то у меня там пупырышки одни сидят... боюсь.

И кстати, оффтопом - с чего бы это мне опять никто не отвечает на письма, смс и приваты?...
Плакать буду...

Амилэссэ, лайэ! Спасибо на добром слове, только не стою я такого, ну честно.
Простите, что не сразу ответила - нет у меня сети, время от времени выскакиваю из кустов, выкладываю что успею, и снова бежать...

Все правки в сборник внес (всегда пожалуйста :), кроме одной:

Ты в пути проведал про ее волчат
И немедля в степи повернул назад...

Она по контексту не входит, из-за "ее". Там предыдущие строки "Мать его Айкаска, равная луне / Ветер обгоняют на таком коне", а дальше, выходит, про "ее волчат", т.е. про волчат кобылицы, что явно... весьма не очень то :)

Все правки, кроме этой, контекстно не входящей, имхо, отличные и здоровские. А махровая спешка - это понятно. Тем более, объем текста большой, у автора глаз "замыливается", а спешка енто дело усугубляет.

Вкусовщина: сказку чем больше перечитываю, тем больше нравится. Причем, что самое необъяснимое, меня определенно чарует мотив этого второго коня, который вроде бы к сюжету не особо прямо относится. За ним сразу чудится еще целый пласт взаимосвязанных легенд (или сказок, или нэйтэ, или всякого прочего фольклора) - и оттого этот, задействованный сюжет воспринимается еще ярче и глубже.
Мне все вышеописанное безарбузие _очень-очень_ нравится.

Ежели мне позволится предложить вариант - то предлагаю:
"В древнем Дальнестане..."

"Дальнестан" на "Дагестан" похож. Далистан уж тогда, имхо.

Далистан? Ой, мне нравится... спасибо за идею. В восточных сказках Гулистан обычно бывает... ну, а тут похоже, но не копия. Мырк.

Меня тут осенило нечаянно. Так что угощайтесь

Нэйтэ об Отце Коней

Еще не серебрилась гладь озер,
И лишь врастали в недра корни гор,
Не поднялись, шумя листвой, леса,
И злой огонь дарили небеса,
И не катили воды русла рек,
И не проснулся первый человек,
Когда летел, как сокол, по земле
Сын солнечного ветра - Ахале.
Он упирался в небо головой,
Вздымалась грива тучей грозовой,
И где его копыта в камень бились,
Там, разверзая твердь, ручьи струились.
И семена, дремавшие до срока,
Всходили, напоённые потоком.
И лик земли менялся на глазах,
И первый гром катился в небесах...
Дремал, устав от бега, Ахале.
Сиял небесным золотом во мгле.
Над новою землей взошла Луна,
И Ахале увидела она,
Заговорила в ней любовь к нему.
И вот с небес сошла в степную мглу
Дарящая чарующие сны
Айкаска - ветер Лунной Белизны.
...Ты спрашивал, кто сотворил коней?
Дошла до нас легенда давних дней,
О том, что эта ночь сплела два ветра.
Из лунного и солнечного света
Родился первый конь - Коней Отец,
Смиряющий биение сердец
Своею красотой неповторимой.
Своею быстротой неукротимой...
С ним может смелый духом совладать,
Но навсегда его не удержать:
Когда захочет он вернуться в степи,
Его не сдержат ни узда, ни цепи,
Закрой его хоть на стальной засов -
Он ускользнет и сгинет без следов,
И благороднейшей породы кони
Отстанут от него в лихой погоне.
Сын зноя полудённого и ночи,
Он служит лишь тому, кому захочет,
Отец Коней, своих потомков он
Лишь тем дает, кто свыше наделен
И волей, словно вихрь, неукротимой,
И силою, ничем не одолимой,
И сердцем - благородным, щедрым, смелым...
Потомки Ахале летят, как стрелы,
Так резво седоков несут вперед,
Что даже ловчий сокол отстает,
И выше чести для джигита нет,
Чем мчаться на таком коне в рассвет.


_{[Поправлена очипяка "детел" на "летел" и одна точка на запятую; спасибки Эллариэль! - М.С.]}

Парочка глупостей.

***
Все умею - не умею забывать,
Как колышется волны озерной гладь,
И дробится отражение луны
На обломки серебра клинком волны.

Все умею - не умею не смотреть,
Как огнем холодным вспыхивает твердь,
Как вполнеба разгорается закат
И дотла сжигает все пути назад.

Все умею - не умею умирать,
Жизнь, как нищенке монетку, отдавать.
Полночь. Волны. Тихий шепот камыша...
То звезда упала - иль моя душа?

***
Мы с тобой навек прощались,
След поземкой замело...
Что же, вот и повстречались -
Даже жизни не прошло.

Чуть коснулись: "Настоящий?",
И взахлеб - вопрос, ответ,
А в глазах, в упор глядящих,
Тот же негасимый свет.

Обмануть судьбу пытались,
Только встретились пути...
Мы с тобой навек расстались,
Чтоб друг друга обрести.

Очень понравились "парочка глупостей":))
Нэйте об Отце коней - тоже симпатично, но  есть вопросы:
1. в строке
Цитировать:

Когда детел, как сокол, по земле

- может, имелось в виду летел?
2. в строчках

Цитировать:

И семена, дремавшие до срока. Всходили, напоённые потоком.

после "срока", наверно, запятычка?

На бегу: нэйте - потрясающе. Чипяку справил. Точку на запятычку справил (а ведь не заметил же!). Далистан вписал.
Я очень хотел бы похвалить "Отца Коней", но у меня получается только какой-то писк восторга с сахарным сиропом и глазурью. По-моему, это _замечательно_. Я его не читал, а скорее смотрел, как сон или фильм. И меня совершенно завораживает ритм этого стиха - мне не много конского скоку довелось в жизни слышать (вот шагом - сотню раз), но имхо, это самое оно, когда кони мчатся. Так и звучит стих.

Глупостей я не обнаружил, а что касается стихов, то "Все умею - не умею забывать" мне нравится очень и очень. Кроме последней строки, в которой мое ухо перепуганно вздрагивает от слова "иль". Это вкусовщина, пожалуй, но как-то оно там искусственно смотрится: все остальные слова спокойные и величественные, а тут - как комар икнул.
Сам стих, тем не менее, очень хорош. Если б он мне нравился меньше, то наверное, я бы и на "иль" не напрягался, но как прочлось, так и рапортую.

"Мы с тобой навек прощались": последняя строфа очень и очень нра, и никакой критики у меня на нее нет. На предыдущие строфы настоящей критики, в общем, нет тоже, но меня смущает их частушечный окрас. "Встречались-прощались" в первой, жужжащщее "даже жизни", и вторая строфа тоже шипит. В общем, фонетика. И глядящие в упор глаза не знаю у кого как, а у меня все же со Штирлицем сначала ассоциируются, а с топиком - потом, когда уже поздно.

Спасибо...

А можно кинуть старый текст, хотя родом из тех же мест, что упомянутые нэйтэ и дойны?

Эрле о Киннаре

Там, где в пенистой пляске и шуме прибоя
Дальний берег залива исчезнет из вида,
На земле, что укрылась под звонкой волною,
Жили много столетий назад дракониды.
Там услышал колдун Меннеготур когда-то
В храме Стир, где царит золотая Иствара,
Как поет дочь царя драконидов Эрфрада,
Полюбившая волны и ветер Киннара.
Обратившись в дракона, она улетала,
Над водой с отражением лунным играя,
К Островам, на которых в пути отдыхала
После битвы с Врагом пестроцветная стая.
Двар, потомок посланцев Девин, эрсимелов,
Звал с собою ее, но она не решалась.
"Жаль покинуть отца", - говорила несмело,
В путь обратный над пляшущим морем пускаясь.
Меннеготур, узнав о любви ее к Двару,
Власть и золото бросил к ногам ее стройным,
Но ему возвратила подарки Киннара,
Передав, что не свяжет судьбу с недостойным.
"Чем, скажи мне, Киннара, я хуже дракона?" -
Обратился колдун к юной жрице Иствары.
"Двар белее, чем снег на вершинах Новсора,
Ты же черен душою, как камни Шактары ".
Меннеготур не сдался. Явившись к Эрфраду,
Он напомнил царю про минувшие битвы
И потребовал руку Киннары в награду
За заслуги свои пред народом Экитвы .
Царь не мог отказать - он давал свое слово
За защиту владений от Ужаса Бездны
Колдуна пожеланье исполнить любое…
Только были старанья его бесполезны:
Зов любви никогда не бывает бессильным,
И у робкого сердца хватило отваги -
Дракониды Киннары хрустальные крылья
На волне прочертили прощальные знаки.
Два крыла - два клинка, рассекающих ветер…
Меннеготур за все отомстил драконидам,
Меч любви отковал он, что ярок и светел,
С двойником его страшным - из зла и обиды.
Меч обиды на башне оставил волшебник,
В свете полной луны, перед самым отливом,
Меч любви он на отмели спрятал прибрежной,
Чтобы море под илом его схоронило.
На клинки и на остров упало заклятье,
И над шпилями башен запенилось море,
Чтоб разрушилось гнева и горя проклятье
В час слиянья мечей в зыбком лунном узоре.
Дал он имя мечу двуединому - Кнорбут,
Чтобы им дракониды владели по праву…
Впился в ногу клинок - и запенились волны
Над его головою прибоем кровавым:
Меч любви отомстил своему господину
За попытку насилье свершить над любовью,
Чтобы только в убийстве любви не повинный
Не платил за владение Кнорбутом кровью.
Дракониды столетьями длят свои муки,
И скрывает прибой страсти страшный подарок,
Чтобы Судеб Вершитель в крылатые руки
Взял король драконидов - потомок Киннары…

Эрсимелы - белые драконы, служащие Девин - Певице, сотворившей сущее своим пением.

Камни Шактары - каменный уголь. Об этом минерале есть свой текст, только пока еще очень корявый...

Цитировать:

А можно кинуть старый текст, хотя родом из тех же мест, что упомянутые нэйтэ и дойны?

Разумеется, можно :) И огромное спасибо.

Легенда отличная. Я бы ее даже "фэнтези" не назвал - имхо, у фэнтези такой крепкой мифологической основы не бывает обычно.
Придирка у меня к тексту только одна, по единственной рифме "отливом-схоронило". Все окружающие ее аналогичные рифмы значительно более точные, и на их фоне она вылезает и напрягает, имхо. А парная к ней, "волшебник-прибрежной", тоже точностью не блистает, вот и получается, что все четверостишие воспринимается немного аморфно. На мой взгляд, этому схоронилу замена требуется, и существенно требуется - тем более, бага мелкая техническая. Даже более точная глагольная рифма (баллада, все-таки) смотрелась бы здесь лучше.

Не уверен, что это просто легенда. По-моему, больше на миф похоже, на часть некоей большой системы легенд и преданий.
ИМХО, удача.

Ну, на самом деле так оно и есть... если я таки однажды доберусь до черновиков, то непременно выложу. Это из цикла про Великие Клинки, конкретно про Кнорбут - Вершитель Судеб. Про Вэлтмор я уже клала на Доск... Хранитель Перевала или Страж Перевала... А эрле - текст очень старый, еще почти детский...

В общем, у меня тут очередная глупость случилась. Только не убивайте...

***
По стеклу - сквозной золотой узор,
Золотым вином затуманен взор.
Пей, покуда ночь не окончится,
Золотую боль одиночества!

Чем туманней явь, тем прозрачней сон.
Затерялась память в глуби времен.
Но пока еще видеть хочется
Негасимый свет одиночества.

За спиной пути, впереди пути,
И не все ли равно, куда идти,
Если там, где они закончатся,
Ледяная мгла одиночества?

Через край - тоска, ярость - через край:
Хочешь, нет ли, все одно - принимай
Бремя выбора, дар пророчества -
Неподъемный груз одиночества!

Лишь одно еще не дает упасть:
Все исполнить и сбросить проклятья власть,
Наконец обретя, что хочется -
Ласковый покой одиночества...

По-моему, замечательно здорово. И особенно нравится, что это "одно" _не_ названо.

Если к чему и придираться, то к последней строчке - там вдруг ритмика меняется неожиданно и резко. Но мне не хочется к ней придираться, слишком нравится стих. И я совершенно не уверен, что такая вот "неожиданная" последняя строчка - это плохо. Может быть, даже наоборот хорошо, особенно если автор того хотел :)

Ну, собственно, да... я не придумала другого способа _остановить_ текст, кроме как сломав размер. Иначе там просилось продолжение, а оно уже лишнее. То есть подчеркнуть мысль, что вот тогда действительно все завершится... не знаю, насколько успешно.

У меня случился маленький экспромт в аське.
Стыдно показывать, очень уж некузявый, но... не все ж меня по шерстке гладить?

Не бойся сумрака теней,
Блуждающих в душе твоей.
Внутри рождается гроза?
Не закрывай свои глаза.
Пусть окна слепнут - ты гляди,
Как вырастает впереди
Над миром занесенный меч -
Из тьмы твоей рожденный смерч.
Покинет море берега,
И ночь посеребрят снега,
И скрипнет в тишине крыльцо...
Не бойся встать к себе лицом!
И ты узнаешь, что сильней -
Вот тьме сияние огней,
Смех или плач в твоей груди,
Иль ветер, ждущий впереди...

Не вижу некузявости, сорри. Мне не нравятся конкретно две строчки - те, где гроза и глаза. ИМХО, вот их бы переписать с экспромта на что-то более индивидуальное, без дырок вроде "внутри" и "свои" - и было бы все со стихом в порядке. Тем более, он вполне в твоем собственном стиле, этакий трехслойный кекс "пейзаж-размышление-мораль", причем пейзаж непременно часть размышления, а мораль - часть пейзажа :)))

Действительно, стих (который последний) хорош всем, кроме этой рифмы. Уж очень ожидаемо. Вроде бы рифму подобрать совсем не сложно, а стих от этого только выиграет, ИМХО.
Стих про одиночество - технически совершенно хорош, но не мое, увы. Я плохо понимаю упоение болью, а по-другому у меня этот стих не прочитывается.

Ой, что мне будет... обещали убить. Медленно и со вкусом...

Имя

Имя твое - не случайный отзвук.
Имя - музыка, пламя сути.
Имя - биение крови, воздух.
Имя - выбор на перепутье.

Имя чужое - тяжелый камень,
Мертвая ноша, пустое эхо,
Света и жара лишенный пламень
С тенью безмолвного злого смеха.

Шаг в Пустоту, в никуда, навеки -
Лишь бы избыть несвободы муки...
Это ли - Тьма?! Звезды колют веки,
К струнам лучей потянулись руки.

Это ли - Свет?! И распались узы
Боли, отчаяния и страха.
Имя чужое ненужным грузом
Пало с души, рассыпаясь прахом...

Имя - то, что нельзя утратить.
Можно только не знать до срока...
Имя взывает к ослепшим братьям.
Имя сплетает оковы Рока.

Имя велит не бояться правды,
Гнева и лжи, темноты и света.
Имя казнят по приказу брата...
Мир возлюбивший, ты знал об этом?!

Имя твое - не случайный отзвук.
Имя - музыка, пламя сути...
Знал. Все ты знал о грядущих грозах.
Имя - выбор на перепутье...

Хэлгор

Люди сюда не придут никогда -
В землю ночную, в безмолвие льда,
Где ты укрылся от боли земной
В тщетной надежде на вечный покой.
Даже и здесь слышен жалобный зов
Мира, распятого волей богов,
Мира, что мог расцвести, как цветок,
Мира, в который вонзился клинок...
Мертвый, холодный, незыблемый лед.
Песня Творенья, подбитая влет.
Рана страданьем сведенного рта.
Непонимание и слепота.

Боги сюда никогда не придут.
Слишком пустынно и холодно тут,
И в бесконечной, предвечной ночи
Имя "Утумно" еще не звучит.
Только на небе осколками льда
Холодно блещут Семь Звезд - и Звезда.
Лед и безмолвие. Хэлгор. Печаль.
В дымке морозной уснувшая даль.
Горы, венчанные снегом, и ночь.
Снежные вихри уносятся прочь...
Духов Полярного Льда властелин
Снова - отверженный. Снова - один.

На лично мой вкус - несколько слишком литературно. А критика ща воспоследует и будет УЖАСНА!

"Непонимение" через три "е" не пишется. Это по первому. По второму: в сабже "Хэлгар", в тексте - "Хэлгор". Уважаемый аффтар, Вы б таки выбрали чего-нибудь одно... или так надо?

;))) Вот, я как страшно обругался.

Как хочется поворчать... Вот поймать кого-нибудь, не знающего, цо то есь Утумно и с чем едят Хэлгор (это ведь Хэлькараксе под майонезом?), пусть прочтет и объяснит, что это, о чем и к чему? Не уверен, что пациент даст какой-то внятный ответ.
Таким образом, человек, не причастный к тусовке, этот стих скорее всего не поймет. А человек, к тусовке причастный почти ничего нового в нем не увидит. От огромного корпуса пост-ниэнновских стихов это произведение отличает только хорошая техника.

Ыть... очепытки!!!
*шепотом
Обещали ведь прибить...

Цитировать:

Обещали ведь прибить...

Кто обещал? Это точно _здесь_ было???

"Фигаро тут" уведомляет: вот здесь
ответ Алана на "Не бойся сумрака теней...".

Нет, не здесь. Но обещали...

Ой, что будет - меня отловили из местного СП и потребовали прибыть в четверг на четвертование...

А можно - старую, правда, - песню из "Ледяной Короны"?

Медовые липы в лесах Эландэ,
Медовые липы цветут…
Под ними, пуская венки по воде,
Прекрасные девы поют,
И кружит им головы запах цветов,
И ласточкой в сердце влетает любовь…
Медовые липы в лесах Эландэ,
Где ясные воды бегут…

Я был там и слышал тех лип аромат,
Я видел тех дев драгоценный наряд,
Я пел с ними песни над быстрой рекой,
И сердце оставил я там, и покой,
Но дни, словно стайка стрижей, пронеслись,
И мне приказал повелитель: - Вернись!

Хрустальные воды лесов Эландэ,
Хрустальные воды звенят…
Над ними в холодной ночной высоте
Эльфийские звезды горят,
Под ними свободны от смертных оков
Несущие в жилах бессмертную кровь…
Хрустальные воды лесов Эландэ,
Где вечные кроны шумят…

Я был там и слышал напев этих струй,
Мне губы ожег этих вод поцелуй,
Унес я с собой песни, полные слез,
Да прядь серебристых, как ветер, волос,
Но деве бессмертной года - только миг…
Приду к ней - и что ей скажу я, старик?

Зеленые кроны лесов Эландэ,
Зеленые кроны дубрав…
Под ними, над ними - не встретишь нигде
Хозяев, законов и прав…
Земля, где медовые липы цветут,
Страна, где бессмертные девы поют…
Зеленые кроны лесов Эландэ,
Где, может, меня еще ждут…

Стихи с четвергового четвертования

***
"Слишком много стихов - от ума,
Слишком мало - от чуткого сердца..."
Я давно это знаю сама.
Просто - кончилось мудрое детство,
И отныне - хоть с камнем на дно! -
Слог все глаже, все чище - и суше...
Никому, ни за что - не дано
Возвратить несмятенную душу.

Время
         "И время попадает на крючок,
         Как кружево на солнечные спицы"
                    Л.Ладейщикова
Малышей угомонила,
Мужу выстлала постель,
Чашки-ложки перемыла -
И тяну свою кудель.
Нитка льется не простая -
И чего в ней только нет! -
Облака и птичья стая,
Пух ковыльный, лунный свет,
Рябь речная, шепот ветра,
Да листок плакун-травы...
Так и просижу до света,
Не поднявши головы:
Ах, какой узор ложится -
Все чудесней да звончей!
У меня в руках не спицы -
Пара солнечных лучей.
Вот и зорька заиграла,
Вновь по дому хлопочу...
"Что опять всю ночь вязала?"
...Улыбнусь и промолчу.

Дара, еще раз (уже в паблике) прошу: верни удаленные тобой стихи в тред. И ответь на модераторский приват, пожалуйста, если есть возможность.

Уважаемые пользователи! До прояснения запутанной ситуации не вешайте сюда комментарии, пожалуйста. - зачеркнуто, ибо уже недействительно, можно жить дальше :)

Простите великодушно, я правда не подозревала, что делаю глупость...
Вот потертые малявочности:
1
Что поделаешь, если эльфийская кровь
Через тысячи лет молода, горяча?
Нет бессмертья, нет смерти - живет лишь любовь
И ведет за собой босиком по мечам.
Ноги - в кровь, сердце - в кровь,
В клочья - плоть и душа...
Лишь ТАКАЯ любовь и дает мне дышать.
2
К моей приснившейся стране
Ведут несчетные дороги,
Вот только путь известный мне,
Увы, под силу лишь немногим,
Но если так душа зовет
В край, где играет с ветром время.
Иди, мой друг, иди вперед.
И пусть не тяжким будет бремя.
3
Ни сокрушения твердынь,
Ни сотрясения основ -
Ночного неба блеск и синь
На перекрестке снов.
Но в никуда ведут мосты,
Ведь сны - всегда всего лишь сны...
Но чу! в преддверии весны
Сбываются мечты.
:-[

Огромный и большущий спасиб! :)

На самом деле эти малявочности, написанные с большого недосыпу, были положены на стихиру и там почему-то произвели фурор. Причем среди незарегистрированных читателей. Когда мой ящик лопнул от восторженных воплей, я засомневалась - кто же все-таки дурак? Может, я? И решила проверить. Здесь. Таки я, да. Что слушаю кого ни попадя...
Хорошо, что на стихире это восстанавливать не обязательно... позорище-то какое вышло...

Цитировать:

На самом деле эти малявочности, написанные с большого недосыпу, были положены на стихиру и там почему-то произвели фурор.

Не удивительно, что произвели фурор. Мне очень нравятся. Не пойму, зачем надо было удалять такие прекрасные стихи. :)

"Пережить эту ночь и увидеть желанное утро..." очень нравится. Но два раза "серебро" - это нарочно?
Насчет "чекана рукояти" я нашла на gramota.ru одно из значений: "Штемпель для выдавливания изображений на поверхности металлических изделий (обычно монет). // Изделие с таким изображением. // Само такое изображение".
Так что, по-моему, все тут правильно. И при чтении я на этом не споткнулась.

"Без названия" - сильная ассоциация с Гумилевым. А придирок нет. :)

"Просто ветер..." - красиво, но субъективно "не мое": на мой вкус, пафоса многовато.

"По случаю несостоявшегося суицида" - не нравится, возможно, субъективно. Во-первых, напрягает чтение морали читателю. А во-вторых, новизны не вижу - ни художественной, ни по содержанию.

"Приснилось..." - никаких придирок нету.

"Ветер Над пульсом дороги..." - очень здорово. Яркие образы, ритм. Замечательно. :)

"Мне не хватает ветра и солнца..." - понравилось.

"Нэйтэ о белой волчице" - у меня при чтении было четкое впечатление, что царевич привез волчицу и волчат живыми. Может, потому, что дальше упоминался конь, как часть добычи.
"Северная дева дивной красоты:  
Чуть ее завидев, кланялись цветы,  
Соболями брови, серые глаза,  
В цвет пшеницы спелой длинная коса..." - мне царапает ухо несогласованность времен: "кланялись цветы" выпадает.
"Да езжай на север на восходе дня" - насколько я знаю, "езжай" - не очень грамотный вариант. Лучше бы "поезжай".
Об рифмы "глаза-звезда" и "слеза-звезда" споткнулась. Они воспринимаются, как почти точные, и вот это "почти" здорово мешает.

"Серый глаз подобен пыли или льду.  
Знаем мы, что око - зеркало души.  
Что за серым взглядом кроется, скажи?" - очень здорово.

"Нэйтэ об Отце Коней" очень нравится.

"Все умею - не умею забывать" - здорово.

"Мы с тобой навек прощались" - тоже нравится.

"Эрле о Киннаре" - очень красиво, но сквозь имена и названия мне пришлось продираться с великим трудом. С одной стороны, они придают тексту очарование сказки, с другой - затрудняют восприятие.
"Как поет дочь царя драконидов Эрфрада" - вариантов три: что Эрфрад - имя царя, что это название страны (города), что это имя царевны. Из следующей строки выясняется, что царевну зовут иначе, но все равно остается два варианта.
Концовку я не поняла. Колдун утопил остров, но как его потом угораздило напороться на им же спрятанный меч, неясно.

"По стеклу - сквозной золотой узор" очень понравилось.

"Не бойся сумрака теней" - по-моему, тут в одной строке опечатка:
"Вот тьме сияние огней" - не "во тьме", случаем имелось в виду?  ::)

"Имя" и "Хэлгор" - по-моему, хорошая поэтическая иллюстрация к книге, причем именно к ЧКА-1.

"Медовые липы в лесах Эландэ..." - замечательно. Сказочно.

"Слишком много стихов - от ума" - хорошо.

"Время" - очень нравится.

Триптих не нравится совсем. Во-первых, рифма "кровь-любовь". Во-вторых, образ "босиком по мечам", по-моему, избитый. В-третьих, слишком много надрыва, и из-за этого остается впечатление неестественности, преувеличенности эмоций.