Форум портала 'Венец' - Печатать страницу

Шум нарастал. Казалось, он заполнял всё кругом - это был одновременно и вой, и ржание, и крики. Привыкший мгновенно просыпаться и быть готовым к бою, я не сразу среагировал: если бы рядом были товарищи или отчим, позора бы мне не избежать. Я вскочил, схватил оружие и выскочил из дома.
Волки взяли в плотное кольцо мою «мокрую» знакомую - вот ведь, только во сне про неё вспомнил, а она тут как тут. Волки не атаковали, но стоило ей сделать хоть движение - начинали скалится и рычать. Впрочем, я поторопился назвать это «кольцом»: путь назад не был перекрыт и лошади пытались пятиться, но наездница упорно направляла их вперёд. Интересно, а как бы поступила Низель?
Стал я, что ли, совсем плохим на голову, или орочья кровь во мне заговорила… Что уж себя обманывать, понравились они мне обе, и всё тут, вот только одна - «дева из сна», а вторая вознамерилась меня непременно убить, и, видать, от этой идеи не отступится, коли и сюда забралась и здесь меня разыскала. Я так спокойно приближался и рассуждал, потому что видел: волки не проявляют агрессивности, да и всадница ведёт себя благоразумно.
- Вот так вот и приезжай к орку в гости, хотя что от орка ждать? Отгородился от всех в медвежьем углу, да еще и собак завёл целую свору.
- Во-первых, в гости я никого не звал, тем более свою смерть. Во-вторых, я здесь не живу, это дом моих родителей. Ну и в-третьих - это не собаки, а простые лесные волки, и они такие же мои, как и твои, и отнюдь не ручные.
- Волки? – она побледнела, но быстро справилась с собой.
- Да-да, обыкновенные дикие волки. Сама посмотри и послушай, собачки-то лают, а эти?..
Она больше не понукала лошадей, и они попятились назад
- Что тебе здесь нужно? Убить меня? Тогда можешь дождаться у входа в урочище, я здесь вечно не просижу. Может, и соратников найдёшь - «толпой сподручней и батьку бить».
- Придурок и есть, да еще самовлюблённый к тому же. Я тебе одежду привезла, не хочу быть должной такому болвану, – она отвязала от луки сверток и бросила его на землю прямо перед волчьими мордами. Дикие звери расступились, давая мне проход. Они вообще вели себя довольно странно при моём появлении, а сейчас, заметив, что я разговариваю с девушкой, волки вроде бы потеряли к нам интерес, но и не уходили. Я рискнул сделать несколько шагов в сторону свертка: волки продолжали спокойно сидеть, а вожак так и вообще зевнул, вытянулся на траве и положил морду на передние лапы, закрыв глаза. Я продолжал идти – подошел, нагнулся, взял сверток и, из чистого озорства, желая произвести на девушку впечатление, громко сказал: «Ну, и что ты тут разлёгся, да еще и всех притащил? Мы разговариваем, а чужие разговоры подслушивать нехорошо!». Вожак встал, отряхнулся, еще зевнул, сделал несколько шагов, потом обернулся и глянул на меня так, что мне захотелось провалиться под землю - «ну, ну, паря, я тоже молоденьким кобельком был когда-то и перед сучками делал стойку - да ладно, я понимаю» - и не торопясь затрусил к логовищам, за ним потянулись остальные (точно я сдвинулся, вот уже и волчьи взгляды толковать пытаюсь). Вскоре лишь несколько молоденьких любопытных волчат-подростков остались неподалёку, они то и дело затевали свары и игры.
- Не ручные, значит? Волки, говоришь? Ну что вы все мужики за выпендрёжники, самим-то не противно?
- Я не врал тебе.
- Ага, конечно, стая диких лесных волков испугалась вида твоих подштанников!!!
- Вот, баскана мне в попутчики – я же действительно разделся в доме, еще до того как заснуть. Должно быть, я ужасно нелепо выгляжу, в коротких, чуть до колен домашних штанах, без рубахи и босиком, зато сразу с двумя мечами.
- Видно, совсем подносился, раз и гостью встретить не в чем – а, любитель мокрых кисок? – Она всё слышала и всё запомнила.
- А ты, значит, незлопамятная, только злая и память у тебя хорошая. Убивать меня прямо тут будешь или подождёшь маленько? Давай прямо тут, а? Вон как раз есть целое озеро - ты же вроде привыкла завершать поединок омовением?
- Ах, у орочьего потомка еще и острый язык? Так оближись им, заодно и бороденку сбреешь. А то в таком виде с девушкой разговаривать просто неприлично.
Да уж, тут она меня уела. Со началом путешествия я совсем перестал бриться. Сначала щетина кололась, потом подросла и стала мягкой, я и думать о ней забыл.
- Странно, тогда тебе это не мешало - или ты хочешь меня зацеловать до смерти? Только учти, я буду обороняться! И хватит упражняться в остроумии, я пошел в дом, а ты как хочешь, – поудобней перекинул узел и мечи, повернулся к ней спиной и пошел во двор. Она поехала следом, и ничто не мешало ей пустить мне в спину стрелу или рубануть мечом.
- Коней поставь в этот сарай, там места хватит, а я пойду воду поставлю греться.
- Ну да, как же иначе - суровый воин орк бреется только с тёплой водичкой.
- Слушай, тебя никто уздечкой не драл или, например, хворостиной?
- Нет.
- Не расстраивайся, еще выдерут, а уж муж будет это делать постоянно, пока не научишься молчать.
Её долго не было, я успел одеться, растопить очаг, согрел воду и даже решил действительно побриться, так она меня и застала - в пене и с ножом в руках.
- Смотри-ка, ты бреешься! Значит, можно и орка выдрессировать. Может, не убивать тебя, а взяться за твоё воспитание, потом посадить с клетку и народу показывать на ярмарках?
Меня сильно подмывало ответить на её колкость, но я не хотел продолжать перепалку, да и опасался порезаться. Как всем известно, всегда случается именно то, чего боишься - или еще хуже. Я даже сам не понял, когда острый нож прорезал кожу на щеке и заметил порез, только когда смыл пену. И как же она не могла оставить это без комментария:
- Так вот почему ты не сражался мечом, а только толкался и подножки ставил. Ты же простой нож в руке удержать не можешь, – она оглянулась. – Как ты тут вообще живёшь? Судя по паутине, это не пауки у тебя живут, а ты у них угол снимаешь. Ты им за постой мухами платишь?
- Я тебе уже говорил - это дом моих родителей. А у тебя похоже ни отца ни матери нет и не было никогда, раз ты такая злая. – Похоже, я задел её за живое.
- Заткнись орк! Ваши-то их и зарезали, ночью, всех, не пожалели даже мою сестрёнку-младенца, ненавижу!!!
- Прости. Я не знал.
- Да пошел ты, – она выскочила из дома. Я решил дать ей успокоится, лишь время от времени выходил и следил за её передвижениями. Даже не за ней, а за волками - они везде провожали её, а девушка совсем не обращала на них внимания. Видя, что ей ничего не грозит, я занялся повседневными делами. Ну, может я и чурбан без чувств и совести, но я не лез к ней. Перво-наперво собрал охапку подвялившейся травы, но лошади были сыты, перед ними была и трава, и вода, и не только перед её лошадками, но и перед моими. Так вот почему, она так долго и задержалась. Тогда примемся за стряпню и за уборку дома. Я не приготовил разносолов и дом не стал образцом чистоты, но всё же так лучше, чем было. Я давно понял, что главный уют в доме создаёт запах свежего наваристого супа. Обедать мне пришлось в одиночестве, девушка по прежнему сидела у озера. «Девушка»… странно, но ведь я так и не слышал её имени, да и у Низель знаю только этот, как его там, ник.
Ближе к вечеру я натаскал из озера воды, наколол берёзы и затопил баню. Не знаю как девушка, но я долго был в пути, и помыться мне совсем не помешает. Как говаривал отчим, «в походе всё по возможности: есть возможность - спи, можешь хорошо поесть – ешь, смог найти где хорошенько попариться – парься; возможности упускать нельзя, еще неизвестно, когда они вновь подвернутся, да и подвернутся ли вообще». Начинал накрапывать мелкий дождик, капельки были маленькие и редкие, но туча висела почти чёрная и поди угадай, что из неё еще может посыпаться. Пора было прекращать маяться дурью, даже горевать лучше в доме под крышей, а не под дождем ночью. Розыски? Какие могут быть розыски, если волки чётко указывали её местонахождение. Я прихватил из сумки плащ - тепло быстрее успокаивает, чем слова - и отправился за ней. Волки тихонько разошлись, укоризненно глядя на меня: «Она твоя самка, мы-то тут при чём, сам и разбирайся», у её ног лежала годовалая ещё не начавшая матереть волчица, почти щенок, а девушка в задумчивости гладила её голову и теребила уши и шкуру на шее. Я тихо подошёл и укрыл её плащом, девушка бездумно запахнулась, подоткнула под себя и продолжала сидеть. Она молчала, и я молчал, волчица тихой тенью скользнула в сумерки, мы остались одни. Она была такая маленькая и беззащитная, она никак не могла нападать на кого-то с мечом, дерзить, её место было у домашнего тепла, а не в этом медвежьем углу. Я не знаю, что заставило и подтолкнуло меня погладить её по голове - она вздрогнула, оглянулась, посмотрела мне в глаза и тихо заплакала. У женщин и детей слёзы смывают что-то с души, им становится легче, а душа чище. Я молча поднял её на руки и понёс в дом. Нес осторожно, чтоб не споткнуться и не уронить, вошел во двор. На крыльце у самой двери стоял вожак - пришёл посмотреть, всё ли у его подопечных в порядке. Я приблизился, и волк спокойненько побежал по своим делам.
Я долго сидел у родительской кровати, куда бережно опустил всхлипывающую девушку, укрыл потеплее и теперь смотрел, как она согревается и потихоньку успокаивается. Всхлипы плавно перешли в посапывания, она уснула. Баня давно прогорела: мыться в ней можно было, а вот париться… ну, да ладно, и просто помыться совсем неплохо. Когда вернулся из бани, девушка спала, всё еще изредка всхлипывая во сне. Я присел на краешек кровати и долго сидел, вслушиваясь в её дыхание пока и меня не сморил сон…
Первый бой по жребию был моим и «Разноцветного ёжика». По распоряжению судей на нас надели что то вроде тканевых накидок, в которые были вшиты пластины очень лёгкого металла. Видя моё удивление, Низель пояснила: «кевларовые броники - всё же клинок не дубинка, а они очень надежные». Поверить было очень трудно, хороший кинжал в верной руке и доспех пробивает - а тут тряпка… ну, да ладно. Ёжик фехтовала «рапирой», чем-то более всего напоминающим длинный тонкий четырёхгранный стальной пруток: вот если взять рыцарский стилет, - я однажды такой видел, - и вытянуть его почти на метр. Этакий стилет-переросток. Таким оружием рубить было нельзя, но вот колющие удары из-за гибкости клинка несколько раз едва не достигали цели, так что пришлось бросать играть в мальчишку и браться за дело всерьёз. Ёжик довольно сильно устала в предыдущем круге турнира, и мне оставалось только вымотать её и победить. Она подошла ко мне, чмокнула в щеку - «Спасибо за бой, я давно так не наслаждалась,» - сунула «рапиру» под мышку и, помахав кому-то рукой, умчалась… вот и пойми женщин. Второй парой вышли гном и Светловолосый. Гном яростно атаковал, но всё же мечи предназначены не для гномов. Ну почему здесь гномы стараются орудовать мечами, а не исконным своим оружием? На турнире было три гнома, и все три с мечами. Хотя и Светловолосому бой дался нелегко, но он всё же победил и получил свои аплодисменты. Второй эльф достаточно быстро проиграл Горбоносому, тот сражался сразу двумя клинками-«шашками» - судя по форме и по ударам это было оружие всадников, им очень удобно должно быть наносить рубящие удары с оттяжкой на полном скаку. Манера боя Горбоносого была вязкая, даже какая-то тягучая - он затягивал противника, отводил его меч одной «шашкой» и колол другой. Это нужно было запомнить.
На бой Низель и Габриели собрались смотреть все: сразу бросалось в глаза, что, несмотря на милые улыбки, они соперничают не только на турнире. Низель достала припрятанный до того новый клинок. Судьи его внимательно осмотрели, чтоб не было сильно острых граней, и разрешили бой. Зрелище было действительно великолепное - так всегда бывает, когда сходятся в поединке одинаково хорошие бойцы, и это продолжается до тех пор, пока усталость или ранение не сломит одного из них и боец не начнёт совершать ошибки. Но ошибок не было – и, казалось, усталости тоже: так же, как и в начале турнира, клинки легко порхали в руках воительниц. Кто-то из зрителей попытался криками подбодрить девушек, но на него тут же зашикали, и он замолчал: от такой поддержки больше вреда, чем пользы. Поединок продолжался. Казалось, Низель начинает уставать, она успевала отводить клинок соперницы, но строгой картины боя уже не было. Я начал беспокоиться за неё, но что-то мне подсказывало, что происходящее - простая хитрость. Так оно и было. Габриель, стремящаяся к красоте боя, к продуманности многих дальнейших ходов, переходов, блокировок и перехватов, потеряла «картину» схватки, и уже не могла диктовать свой бой, её красивые комбинации завершались ничем. Вместо того, чтобы по всем правилам фехтования отводить удар соперницы, Низель уходила сама. Габриель начала теряться и делать ошибки, открываться, крутить головой, следить за ногами противницы, надеясь угадать, куда та переместиться - и была обманута. Часть зрителей бурно встретила победу Низель, но только часть, слышались и разочарованные крики сторонников Габриель.
Так сформировались следующие пары: я – Горбоносый, Низель – Светловолосый эльф. Против Горбоносого я решил воспользоваться его же тактикой, два клинка - меч и дага, с той только разницей, что я поменял руки. Его левая рука была значительно слабее правой в обороне, а мне было без разницы. Ему было сложно отводить удары моего меча, и он начал страховаться обеими руками: принимая мои удары на крест из клинков, он надёжно блокировал мой меч, но у меня оставалась ещё и дага.
- Круто, брат! Давненько меня не били моим же оружием. Дай сотку, потом созвонимся, потренируемся вместе - не против?
- Я не местный, да и сотки у меня нет.
- Жаль. Если что, у Низель есть мои координаты, не потеряемся, бывай!
Я искренне недоумевал, что это за такой обычай у них: пока я присматривался, у меня несколько раз просили «сотку». Нет, мне не жалко, но местных денег у меня конечно же не было, да и что за деньги у них такие никудышные, если у первого встречного можно легко сотню одолжить, или они все такие богатые?
Бой Низель и Светловолосого можно было бы наверно назвать «кровавым», хотя кровь и не пролилась. Уж очень жестоким был поединок. Светловолосый, пользуясь своим превосходством в силе, не блокировал и не отводил меч Низель, а яростно его отбивал. От таких ударов начинает болеть рука, да еще он старался подставить свой клинок как можно ближе к рукояти меча Низель, он буквально выбивал меч из её руки – очень эффективно, но и крайне жестоко, особенно для дружеского турнира. И Низель не выдержала, её яростная атака закончилась потерей клинка, вылетевшего из ослабевшей руки. Девушка споткнулась, проехалась по земле, а когда поднялась на её лице были свежие ссадины. Следующий бой должен был состояться у меня со Светловолосым, и нам дали время отдохнуть.
- Ты классный, я это сразу поняла. Надери ему задницу а? И за меня, и за всех.
- Попробую. Последний бой, всё таки, – я, наверно, излишнее ударение сделал на слове «последний».
- Ты что, сбрендил совсем?
- Ну, на этом турнире.
- Вот-вот, ты думай, о чём говоришь, вот так крыша и едет у некоторых. Понимаешь, это игра, и мы в неё играем. Кто-то эльф, кто-то гном, есть люди и хоббиты, и тролли есть, и орки - это всё игра, просто игра. Тебе кофе принести?
Я кивнул, снова сталкиваясь с непонятным. Как – игра, почему – игра? Я понимаю, дети делятся на команды и играют, сражаются друг с другом, преследуют, догоняют, но здесь - взрослые ИГРАЮТ в МОЙ МИР? В моих друзей и врагов??? Ну, я же вижу, вот стоит Колька–Гном, а Светловолосый – явный эльф, и не только по одежде, скорее даже как раз не по одежде, тут одеваются-то в основном одинаково. Играют они в нас… такое и не приснится даже.
- Эй, очнись, пора вставать, уже пора, давай вставай! – Колька толкал меня в бок и тряс за плечо, он что ли не видит, что я готов хоть сейчас в бой, и что такое у него с голосом? – Вставай или ложись, незачем сидя спать, – я опять перепутал сон с явью. Я сидел на краю постели, прислонившись к стене, и мирно спал, и никто в меня не играл, а рядом была девушка, которая то хотела меня убить, то сидела под дождиком и плакала…
- Орк, ты есть будешь? я согрела.
- Конечно, буду, а сама? Ты вчера не ела ничего, так скоро одни глазища останутся.
- Ничего, это иногда даже полезно. Я вот слышала, что при дворе короля специальный служка есть, который следит, чтоб дамы не ели много сладкого, да что там следит, на весах взвешивает! – Она говорила, а я любовался её точёной фигуркой, уж ей-то точно никакой служка не надобен. По её уверенным движениям можно было подумать, что она находилась на своей собственной кухне: я бы наверно долго разыскивал одно или другое, а она легко протягивала руку и брала, что нужно.
- Орк, давай договоримся забыть то, что было, и не напоминай мне никогда вчерашние слёзы, а то у меня вновь появится желание тебя прирезать. Договорились?
- Договорились. Только не называй меня «орком». Я и сам не знаю, кто я, да и имя у меня есть, и за свои годы я к нему как-то привык, а в последнее время только «орк» и слышу.
- Перед тем как просить называть тебя по имени, не мешало бы его назвать - или оно настолько секретное?
- Тайных имен у дорвагов нет, мы в эти сказки не верим, только давай равноценный обмен - ты мне, я тебе, ведь не «киской» же мне тебя называть.
- А ты не начинай старую песню на новый лад. Если бы ты был моим любимым, то может быть я бы и позволила всяких там «кисорыбок», да и то вряд ли. От этих сопелек меня с детства воротит: «ах ты, бедненькая рыбанька, сиротинушка ты наша, и пожалеть-то тебя бедненькую некому, солнышко ясное», а на деле, когда гостей рядом нет - «чё сидишь, дармоедка, дела что ли не нашлось, корчишь из себя несчастную, вот уродина». Так что не верю я «рыбкам» и «кискам».
- Ладно, с этим я подожду, пока ты в меня не втрескаешься по уши.
- С тобой просто невозможно разговаривать нормально. И чего я тебя тогда не прирезала?
- Всё, давай прекращать, а то и до греха дойдёт. - вот ведь, и это двусмысленно получилось-то… – Хороши оба, языками расфехтовались. Меня зовут Орктай, ой, нет - Корзун.
- Значит, всё же есть тайное имя?
- Нет, это… Не знаю, как тебе объяснить – ну, вроде прозвища, я тебе потом расскажу.
- Ну, хорошо, значит, ты Корзун, а я Анастель.
- Странное имя.
- Так не зря во мне наполовину эльфийская кровь течёт. Ты уже поел? Иди мой посуду!
- Что-то я не понял. Готовил я еще вчера, посуду мой тоже я, а ты только разогрела. Где-то тут есть подвох.
- Давай пошевеливайся, я тебе не служанка.
- Я бы от... Ладно, молчу-молчу, совсем молчу, только коней накормлю - и в посудомойки.
- Кони уж сыты и напились, и почистила я у них. Спать нужно меньше, кормилиц ты недоделанный.
Чтобы много раз не ходить, я собрал всю утварь в большой деревянный таз и отправился к озеру. Вывалил все в воду и приступил к «посудомоечному дуракавалянию» - деревянная посуда расплывалась в разные стороны, а не в одном направлении, да и из-за разной величины бортов моих «кораблей» скорость их тоже была разная: пока я мыл одно, другое благополучно уплывало. За этим занятием меня и застала Анастель.
- Ну ясно, я уже почти всё перестирала, а он тут в кораблики играет. Поседел, а ума так и не нажил!
- А как это ты без воды стирала? Что-то я тебя у озера не видел…
- А кто в баню вчера воду таскал? Она там еще теплая, и зачем на озеро таскаться, если в бане только одно ведро пустое? И как тебе после всей дороги хватило всего одного ведра воды, чтоб помыться?
- У, какая ты умная, но, видать, сильно грязная, если тебе столько воды надо для мытья.
- Ох грязнуля, ну у кого-то из двоих должны же быть мозги. Ой! У тебя опять все тарелки по озеру расплылись!!!
Мы дружно кинулись их ловить. То есть в воду полез, вестимо, я, а она стояла на берегу и ловила тарелки. Одни ловила, другие пролетали мимо и шлёпались на траву. Было очень весело, но к сожалению недолго. И кто только меня дернул бросить, а Анастель поймать тазик, в котором я приволок к озеру посуду! Из глупого озорства я перед броском не выплеснул из него воду… дальнейшее можно было бы и не описывать. Её смех даже не смолк - захлебнулся. Анастель держала в руках злополучный тазик, а по её волосам, лицу, одежде стекали потоки воды. Взгляд - такой, что явно лучше было воздержаться от комментариев, да и еще и рот на всякий случай прикрыть ладошками. Выскочив из воды, схватив из её рук тазик, я быстро покидал в него посуду и потащил Анастель к дому. Кстати посуду мне всё равно пришлось перемывать, но уже в бане.
Волки волками, но коней нужно было прогулять, и я вновь отправился на озеро. Анастель я звать не стал, что-то она странно на водные процедуры реагирует. Странное дело, на берегу собрались чуть ли не все волки, и сначала внимательно наблюдали за мной, потом полезли в воду. Кони немного потревожились, но видя, что на них никто не собирается нападать, спокойно давали себя мыть и чистить. Молоденькая кобылка фыркнула, встала на дыбы и, ударив копытами и грудью о воду, подняла большую волну. Плывущие волки закачались на волнах как поплавки, один из них рявкнул на кобылку, она вылетела из воды и стремглав понеслась вдоль озера, волки за ней. Я замахал руками и закричал, но заметив, что в погоне участвуют только молоденькие, почти волчата, стал понемногу успокаиваться. Волки не делали попыток напасть, а весело неслись за кобылкой, ну ни дать ни взять – дети. В игру вскоре включились почти все, лошади абсолютно не боялись волков, а те вели себя как раздурившиеся щенки. Из зарослей тальника неспешно вышел вожак, посмотрел на всё это безобразие, «усмехнулся», здороваясь, и разлегся у моих ног. Я вспомнил вчерашнюю картину: Анастель и молодая волчица. Конечно, со стороны это было очень похоже, вот только теребить уши вожаку я бы не рискнул - еще неизвестно, как он отнесся бы к такому панибратству, уж лучше не будить лихо. Убегать лесного скитальца вряд ли кому удастся: преследуя добычу, стая может пробежать не один час, это вам не изнеженные городские псы - и кони начали явно проигрывать, они все же не были породистыми скакунами. Игра стала надоедать волкам, один за другим они кидались в озерцо и начинали плавать, остался только самый упорный волчонок. Ну, не совсем уже волчонок, а молодой волк с коричневым пятном на сером боку. Видя, что лошади уже не проявляют интереса к игре, он подскочил к нам. Совсем заигравшись, Пятнистый скакнул на вожака. Матёрый волк вскочил, в прыжке ударил нахалёнка грудью, и тот полетел кувырком… но не успокоился. После третьего удара вожака Пятнистый встал, покачиваясь и поскуливая – еще одного повторения урока не понадобилось. Волчонок принял позу покорности и подчинения. Вожак критически смотрел на Пятнистого, а этот наглец, видя, что его простили, приблизился на несколько шагов и, подобострастно глядя на вожака, положил голову мне на колени! Вожак оскалился и «расхохотался», мне тоже было весело, вот только совсем не хотелось слышать упрёки Анастель в моей беспечности, да и день давно перевалил за половину.
Я быстро завёл коней и добавил им корма, а в доме меня ждал сюрприз. Дом не просто сиял чистотой, он был буквально вылизан. От паутины и пыли не осталось и воспоминания, всё было расставлено в идеальном порядке, всё, что должно блестеть - блестело, что должно висеть - висело. Я вспомнил, сколько времени у меня уходило на уборку своей комнаты в общем доме, и не верил своим глазам. Может, я проторчал у озера несколько дней? Так нет же… Я ходил по дому и осматривал всё: наверно, дом так выглядел в те времена, когда я был младенцем. Порядок царил везде, даже в чулане. Мой взгляд упал на пол, и я ужаснулся - в изумлении разглядывая дом, я натоптал на свежевымытом полу. Я быстренько схватил мокрую тряпку и принялся замывать следы.
- А, помощничек явился, да опоздал ты, родимый, всё уже чистое...Ой! ну, ты и поросёнок, тебя что, не учили ноги вытирать?
- Нну, я это… ну… нечаянно, ну, правда. И когда ты только успела? Может, ты не только полуэльфийка, но и волшебница? - Видя моё искреннее раскаянье и удивление, Анастель смягчилась.
- Пожил бы сироткой у «добрых» людей, еще не тому бы научился. Давай тряпку, а то без толку грязь развозишь.
Я только сейчас обратил внимание на её наряд: она была в моих домашних штанах и моей же рубашке. Я не раз замечал, что многим девушкам идет не только своя подогнанная по фигуре одежда, но и что-то с чужого плеча, явно большее по размеру.
- Чего смотришь, я давно всё своё выстирала, да и твоё тоже. Не голышом же перед тобой щеголять. Так, молчи, вижу - глаза заблестели и язык зачесался, сейчас что-нибудь ляпнешь, а потом жалеть начнешь, но поздно будет, прирежу! – её глаза откровенно хохотали.
- Я просто хотел сказать, что ты очень красивая, и тебе даже в моей одежде очень даже ничего, ну… хорошо, то есть.
- Ох ты, надо же - орк комплименты говорить пытается! Интересно, такого у меня еще не было. О то всё прынцы да богатые наследники древних фамилий, – я не знал куда деваться, а она продолжила: – Не расстраивайся, твои слова мне слышать во сто крат приятней.
- Всего-то в жалкие сто раз, а я-то старался, распинался перед тобой, эльфийка. Вестимо, правду люди говорят, что от долгой жизни эльфу приедается и сама жизнь.
- Корзун, тебе больше идет, когда ты свои иголки прячешь. Ты так потешно картавишь, так легко, почти незаметно - а на слух приятно, и глаза у тебя добрые, в них утонуть хочется. Может, не орк ты, а ведьмак? Нет? Так не строй из себя то, чем ты не являешься. Ты наверно и правда хороший. Вот уж не думала, что когда-нибудь такое орку скажу. Я обещала себе, что при встречах только убивать их…то есть вас… и буду. И не смогла, а теперь точно уже и не смогу.
- Ну, я же не совсем орк.
- Как и я не совсем эльфийка. Помеси мы, ни то и ни сё. Пойдём во двор! Уже и солнце садится - давай разведем костёр, люблю огонь и звёзды. - Не прекращая разговора, мы вышли из дома и каждый занялся своим делом: я разводил огонь, а Анастель нанизывала на прутки кусочки копчёной оленины.
- Значит, мы просто люди, обычные люди. Я пока сюда ехал, всё время об этом думал: кто же я? И из деревни уехал, потому что боялся. На басканов в походы ходили - не боялся, по лесам с одним ножом бродил – сторожился конечно, но страха не было, а тут вдруг испугался себя, крови своей. Всё думал «а вдруг?», взыграет кровь и начну крушить всё подряд, пока не остановят, не убьют… думал, что ум за разум зайдёт.
- Нет, не бойся - ты добрый. К тому же, от таких мыслей хоть в леса беги - не поможет. Вот скорее всего и отец твой так сюда забрался, да только от людей не скроешься. По всему свету разошлись, разбрелись народы, мне Алимбфаст рассказывал, что народы как и отдельные люди путешествуют – конечно, намного дольше, но всё одно, похоже.
- Наверно, ты права, Анастель. От себя не убежишь, да и от людей тоже.
Копчёное мясо быстро обжаривалось, в костёр с шипением капал горячий жир. Я сходил в дом за лепёшками и котелком для чая. Из-за сарая выступили на свет два волка - вожак и пятнистый, но вожак спокойно подошёл к огню, а молодой нерешительно остановился в отдалении. Он был в замешательстве, бросал настороженные взгляды на нас, на вожака, на пляшущие языки пламени. Поднимал лапу, чтоб сделать шаг - и ставил её на место. Мы с интересом наблюдали за его душевными муками, но еще большее внимание привлекал вожак, который развалился у огня и грелся. Он напоминал волкодава – любимца отчима, старого пса, почти совсем седого.
- Глядишь, скоро тут соберётся вся стая, - Анастель показывала рукой на молодую волчицу, которой вчера теребила уши. – Ну, что смотришь? Иди сюда, нам женщинам в это время без смелости нельзя. Не бойся, ты же мне веришь.
Волчица сделала шаг, другой, третий, и с каждым шагом шла всё увереннее.
- Да уж, обмельчал нынче мужик, и приходится каждый раз доказывать, что мы не какая-нибудь мелкота. Ну, Пятнистый, чего встал, пришёл - так подходи к костру и располагайся, – я сделал рукой приглашающий жест. Молодой волк, казалось, собрался в один большой серый комок и стремительно понёсся к костру. У моих ног он оказался раньше волчицы. Вожак смотрел на эту душевную возню с некоторым снисхождением, но без превосходства. Так ветеран смотрит на молодых дружинников: «ничего, ребята, что вы молоды и неопытны, одно плавно перетекает в другое, опыт приходит всегда, только за него нужно платить молодостью, а иногда и жизнью». Если волчица сразу поверила Анастель и, подойдя, улеглась у её ног, то Пятнистый долго с опаской вздрагивал, когда начинали трещать дрова и костёр постреливал искрами.
- Волки и огонь – странно. Ну, молодые понятно, они за вожаком пошли, а он-то сам?
- Слыхал я про такое, да и сам пару раз видел. Собака же спокойно у огня сидит и человека не боится. В наших лесах встречаются волкособаки - когда наступает время искать себе пару, вражда волков и собак уменьшается, - любовь сильнее вражды, - и от этого рождаются метисы, этакое наказание охотникам. Наглые, сильные, ничего они не боятся - ни огня, ни флажков, могут спокойно по лагерю охотников ходить. Но и нет существ преданнее, чем они, а силой, выносливостью и умом их боги не обидели. И верно, эти из той же породы.
- Похоже, ты прав. Вот, смотри - у волчицы скруглённые уши, хотя явно не отмороженные, у волчонка коричневые пятна на шкуре, а вот вожак внешне ничем не отличается от волка. Я вот сейчас знаешь, что подумала? Большинство волков этой долины - такие же, как и мы с тобой, - помеси. И им это совсем не мешает жить. Мы чего-то ищем, в чём-то сомневаемся, а они не задумываясь наслаждаются жизнью. Может, они мудрее нас?
- Не знаю. Кто знает, что пришлось выдержать вожаку, как добивался он своего нынешнего положения? И волки, и собаки не очень любят метисов, так что ему тоже нелегко пришлось. Может, он и не испытывал душевных мук, но уж телесных ему досталось щедрой рукой, и никто не помогал ему.
- Да, мы - люди и осознаём, кто мы и что мы. Я рада что мы встретились, рада, что не смогла выполнить свой зарок.
- А знаешь, как я-то этому рад! Жить-то хочется, да и ты просто чудо, так умеешь отмывать целые дома, да и это, вообще… по хозяйству, там, и прочее…
- Орк, слушай, сейчас во мне проснётся папина кровь, и тогда берегись!
- Эх, послала же судьба девушку в спутницы - чуть что за меч хватается. Так и порезаться недолго, или кого- нибудь порезать, тебе самой то это не надоело?
- Разве я набивалась к тебе в спутницы? Сам же предложил…
- Я? Когда бы это?
- А что, разве нет? Ты не хочешь? Сначала сам меня на руках в дом внёс, а теперь… я завтра уеду!
- Нет, то есть да… Стоп. Я не приглашал, но я и не хочу, чтобы мы расставались. Хотя сам не знаю, куда приведёт меня мой путь.
- Ну тогда и не болтай чепухи, пусть это будет наш путь, хотя бы на то время, пока ты мне не надоешь своими орочьими выходками. Всё. Я пошла спать, а ты как хочешь, можешь сидеть и думать всю ночь. Утром я жду твоего ответа. Пока, бай-бай, спи, мой орчик, засыпай! – она рассмеялась и ушла в дом.
Я остался сидеть у затухающего костра. Волки были тут же, только волчица перебралась ближе к двери дома – ясно, хозяйку себе уже выбрала. Мне очень хотелось пойти в дом и, пользуясь душевностью, что возникла сегодня между мной и Анастель, пойти чуть дальше… но я не рискнул. И не потому, что я некрасив - это понятие, на мой взгляд, больше подходит к девушкам, а не к парням. Я не был уродом и не слыл слабаком, но и силачом и красавчиком тоже не был. Сражался я средне, но до сих пор оставался жив, а это что-то да значило. Девушки не ходили за мной косяками, но и не избегали моей компании. - но, может, это всё оттого, что я не пёр напролом и никогда не торопил события? Я решил и себе, и ей дать время узнать друг друга получше, и если уж нас сведёт вместе ложе, то только по взаимному здравому согласию, чтобы после не было стыдно. «Преследуя противника, помни, что всегда нужно вовремя остановиться» - отчим как всегда был прав. На каждый случай у него было припасено поучение, и хотя, возможно, большинство из них рождалось прямо на месте, ценность их от этого лишь возрастала. «Дорога ложка к обеду, а меч к бою» - от моих мыслей меня отвлёк рык вожака, который стоял рядом и внимательно меня рассматривал.
- Ну, чего ждёшь? Ты здесь, а твоя женщина там! – говорил его взгляд.
- Нет, серый бродяга, она не моя женщина.
- Да что я, не видел что ли. Эх, ты – щенок! – вожак оскалился и рысцой побежал в темноту, за ним нехотя потрусили молодые волки. Почему-то я приписывал взгляду волка все эти слова, и хотя понимал, что это просто моя фантазия, но всё равно было немного не по себе. А ещё с неба смотрели яркие глаза звёзд, и я отправился в дом. Кровать родителей была пуста, Анастель постелила себе на лавке в кухне. Я стоял и смотрел, а Анастель так смешно шевелила губами во сне. Совсем еще ребёнок, маленькая девчонка, которую судьба вышвырнула в воды жизни - барахтайся, может выплывешь… Я наклонился, поцеловал её вздёрнутый носик, она поморщилась и улыбнулась, не просыпаясь. Укрыв Анастель получше, я пошёл спать в детскую. Растянулся на полу и лежал - думал о странностях судьбы, о непонятных снах, о сказанных мне когда-то словах Мудрейшего: «сны нам посланы валар, и в каждом сне есть свой смысл, вот только понять его сможет не каждый». С тех пор я старался запоминать свои сны, и часто потом ловил себя на мысли - «так вот о чём меня предупреждал сон!». Сначала это получалось плохо, от сна оставались обрывки и тени, но я научился их вспоминать. Это было похоже на вышивку бисером и камнями, что так любили мои сестры. Ставишь на место камушек и начинаешь искать его соседей, чтоб подходили по цвету и форме. И так, камушек за камушком, получаешь целую картинку… Я лежал и думал, а сон уволакивал меня в свои объятия.
Я вновь стоял на ристалище - совсем скоро должен был начаться мой бой со Светловолосым эльфом. У меня никак не выходили из головы слова про игру - ладно, потом разберёмся. На поле вышел судья и начал перечислять правила решающей схватки.
- Вы все знаете правила, но среди нас есть новичок – правда, он явно не в первый раз участвует в турнире, но всё равно я повторю. Первое – перед схваткой противники называют себя, сами или через кого-то, кому поручена роль секундантов. Второе – оружие каждый выбирает себе сам, но оно будет обязательно осмотрено судьями, чтобы не допустить увечий. Третье – по желанию бойца схватка может быть остановлена на три минуты для отдыха или осмотра оружия, но только один за поединок. Четвертое – при поломке оружия бой не прекращается, если только обломком нельзя нанести серьёзные раны. Пятое – судья вправе остановить схватку, если один из противников будет ранен, или ввиду явного преимущества одного из бойцов. И наконец шестое, последнее – бой идёт без ограничения времени. Я сказал всё. Если бойцы готовы - приступим к осмотру оружия.
Я оставил то же привычное мне вооружение, а Светловолосый добавил парочку заголенищных кинжалов. Судьи быстро, но тщательно осмотрели оружие и признали его годным для поединка. Первым в центр поля вышел мой противник, изящно поклонился судьям, кивнул публике, послал несколько воздушных поцелуев. Он был красив и статен. Выхватив меч, несколько раз легко крутанул его над головой, резко остановил – и заговорил:
- Я, Кэрдан, эльф и по праву рождения, и по крови. Мой род восходит к Чернолесью, он древен, как сам мир. Меня знают многие, я не пришлый выскочка и мне нет нужды долго представляться. – Он ещё раз поклонился и гордо встал, оперевшись руками на перекладину меча. Настала моя очередь представиться. Я не знал, что говорить, но эта гордая напыщенность Кэрдана толкнула меня на такие слова: «Я урук, и по вашим лицам я вижу, что в дальнейшем представлении больше нет необходимости». По толпе зрителей пробежал напряженный шепот, перерос в невнятный гул. Судьи начали о чем-то совещаться, но их нерешительности положил конец Колька-гном.
- Наш турнир открытый, и среди тех правил, что озвучил судья, ни слова не было об ограничении на участие кого-либо. Орктай показал себя бойцом и добился права на этот бой, да и хороши мы будем, если его отменим. И нашему Кэрдану будет позорно, как будто он испугался, а ведь каждый эльф мечтает сражаться с орками и побеждать их. Хоть гномы и не питают теплых чувств к своим извечным врагам, но Орктай мечом заслужил своё право на этот бой, а мы уважаем достойного противника. Хотя, к слову сказать, и с эльфами у нас было не мало тёрок… ой, споров, короче…
Судья ударил мечом о меч: – Да будет так. Начинайте!
Так же, как и я, Кэрдан внимательно следил за возможными противниками на протяжении всего турнира. Его не обманули мои уловки - в отличие от прежних схваток он не позировал, не кидался первым в бой, так что мы прощупывали друг друга, обменивались несильными ударами, фехтовали. Я попробовал заманить Кэрдана в ловушку, намеренно открыв левый бок, но уловка не удалась. Опытные фехтовальщики знают, что на каждый удар есть свой контрудар, а на этот контрудар есть свой, и так почти до бесконечности. Мастер, овладев новой техникой, не только оттачивает её до совершенства, но и придумывает, как ей можно противостоять. Изменив угол наклона меча совсем чуть-чуть Кэрдан не только вышел из моей ловушки, но и едва не победил. Но я тоже был готов к такому повороту событий. В правилах защиты и нападения очень большое место занимает это словечко - «чуть-чуть». Конечно, это не «чуть-чуть промазал» мазилы-охотника – нет, здесь это «чуть-чуть» выверенное, оно именно столько, ни больше ни меньше. Посторонний подумает: ну что он возится, я бы уже давно победил – и окажется неправ. Можно с силой отбить меч противника, рискуя отбить руки или сломать клинок, а можно «чуть-чуть» изменить направление его движения. Это как ветерок для лучника - легкий и почти не уловимый, но уводит стрелы далеко в сторону. После нескольких таких атак и контратак зрители зааплодировали и раздались радостные крики, судьи постарались унять толпу, но шум стих лишь на некоторое время. Удары мечей отдавались возгласами толпы, и казалось, что всё это - поле, мы с Кэрданом, толпа зрителей, судьи - составляет единое целое.
Кэрдан споткнулся и открылся, но я не только не сделал попытки воспользоваться этим, но и отступил на шаг: зрители зааплодировали, а кое-кто и сморщился. Но дело было совсем не в благородстве - это могла быть ловушка. Кэрдан быстро поднялся и встал в стойку, по гримасе на его лице я понял, что не ошибся. Мы продолжали фехтовать, пока за моей спиной не раздался громкий хлопок - я дёрнулся и чуть не попал под меч противника (как я узнал после боя, это лопнуло «на выстрел» колесо у машины, вот только как это, я не знаю). Я решил воспользоваться своим промахом, и когда из толпы раздавались громкие крики, притворно нервничал и терялся. Правилами не были запрещены словесные поединки, и Кэрдан заговорил - очень рискованно, по дыханию противник легко определяет степень усталости, да и слова сбивали дыхание, и нужно было на них сосредотачиваться.
- Орк, а орк, ты что здесь забыл? Что, у вас тёлки для случки кончились, так ты к нам припёрся?
- Эльф, прости, я и не претендовал на твоих коров. Кстати, вот уж не знал, что эльфы вступают в связь с тёлками, – мы обменивались словами, как ударами. Я старался использовать выражения, которые услышал и понял здесь.
- Орк, ты правда такой дурак или прикидываешься?
- Увы, таким идиотом как ты, эльф, я даже прикинуться не смогу.
- Ну что, орк, ты прикольный противник. С тобой и поиграть можно.
- А вас не достали ваши игры? Вы хоть иногда живёте? Или смысл всей вашей никчёмной жизни - это игра?
- А ты никогда не играл? Ты всегда такой праведный? Да кто бы говорил, молчи лучше, играющий в чёрные игры. Ты же сам орк, ты порождение тьмы, ты то, что ненавидит саму жизнь!
- Как наивны твои речи, эльф. Мы тоже, как и все остальные, любим себе подобных и саму жизнь. А свет я есть или тьма – это не мне и не тебе решать.
- Нет, мне! Ты - Тьма, ты гопник, ты пришёл, чтоб разрушить мой мир, убить мою любовь!
- Как много самолюбия в твоих речах! Это слова уже проигравшего, а я был о тебе лучшего мнения. Ты обвинил меня в ненависти к живому - разве это так?
- А, ты ещё и сомневаешься, орочье семя?
- Разве это орки или люди делали оружие, которое ненавидит врага? Разве мы переносили свою ненависть на ваши клинки? Что замолчал? Нет, это вы – ненависть, вы! Не все, но ты - из таких. Ты играешь, ты устал жить, тебе нужно чем-то горячить свою стылую кровь.
- Замолчи! Что ты, выродок, можешь понимать в жизни?
- Я-то? Да побольше, чем ты, Перворождённый. Ты знаешь пословицу «первый блин всегда комом»? Нет во мне ненависти ни к тебе, ни к твоему племени. Я то точно знаю, что не останется на земле эльфов, они пресытятся жизнью и уйдут за окоём. А остальные, те, кто предпочтёт остаться, смешают свою кровь с теми, кто смертен – и станут просто людьми. Кровь гнома сольется с кровью хоббита, а кровь орка - с кровью эльфийки.
- Нет! Такого не будет, не будет никогда! Я убью тебя, и такого не будет!!!
Кэрдан кинулся в отчаянный бой. Он настолько яростно атаковал, что я с трудом успевал блокировать его удары, но ярость зашорила его глаза и помутила его разум, он начал делать одну ошибку за другой. Чуть-чуть дольше оставался открытым, чуть-чуть крепче сжимал рукоять своего клинка. Опять это пресловутое «чуть-чуть», вот только оно уже не помогало ему, а препятствовало. Видя яростную атаку Кэрдана, зрители раздались бурными аплодисментами и криками. Как ни старался эльф разозлить меня, вывести из равновесия, но получилось наоборот: понятно, что я не остался совсем безучастным к его словам, да и сам выплеснул на противника многое из того, о чём размышлял, пробираясь лесными тропами. Отчим учил меня сражаться с «болтливым» противником, злиться и яриться на словах, но оставаться спокойным в бою. Я признаю, что Кэрдан был отличным бойцом, но мне кажется, за всю свою очень длинную жизнь ему ни разу не пришлось сражаться за свою жизнь - я этому очень сильно удивлялся, ведь не мог же он настолько отрешиться от мира, чтоб избежать реальных схваток. Я уже знал, что победил, злоба Кэрдана клокотала, бурлила и выплёскивалась наружу. Несомненно, это было опасно, но хладнокровный боец опаснее во сто крат. Глаза Кэрдана горели огнём ярости – может, со стороны это и казалось хорошим признаком, но я не обманывался. Если эльф фонтанировал, то я стал успокаиваться всё больше. Спокойной и немного снисходительной усмешкой встречал я его многочисленные атаки, и от этого он сильно зверел. Толпа бесновалась, поддерживая Кэрдана - и вдруг через этот ор и крик раздался не особо громкий хриплый голос Кольки: «Орк, хватит измываться над Кэрданом, это уже даже не прикольно!» - как Колька-гном смог переорать всю эту толпу, я не знаю, но у него получилось. Несомненно, гном считался здесь знатоком, - крики почти сразу смолкли. Раздавался только звон клинков. И правда, поединок пора было прекращать. Я и сам начал уставать, меч становился всё тяжелее, так можно и проиграть. Кэрдан продолжал атаковать, а я только оборонялся и ждал удобного момента для решающей контратаки. Мой противник уже начал привыкать к тому, что я не перехожу от защиты к нападению. Я видел по глазам, что Кэрдан уже готов к новой атаке - это и было моё время, я опередил его на несколько мгновений, эльф был просто не готов обороняться. Несколько моих ударов он парировал, но уже с трудом, а затем его меч, описав дугу, отлетел в сторону; лёгкое движение руки - и моя дага упирается в горло противника. Судьи объявили об окончании поединка, вот только это почему-то не доставило мне радости. Я видел, как с разных сторон к нам направляются Низель и Габриель и начал гадать, к кому же они направляются. Так вот кто из нас двоих победил - они подошли к Кэрдану и начали что то тихо с ним обсуждать. До меня долетали только обрывки фраз «…ты слишком горд...», «...отвали...», «…ты несносен...» - я развернулся и собрался уходить. Мне еще нужно было отдать хозяину так хорошо послужившие мне меч и дага, и надо было еще найти Кольку-Гнома. «Орктай, постой!» – Низель махала мне рукой. Я направился к ним, но по дороге наклонился и поднял так и валяющийся меч Кэрдана.
- Негоже оружие бросать, это ты проиграл схватку, а не он. Ты славно бился, я рад что довелось скрестить с тобой меч в дружеском поединке.
- Я тоже, когда побеждал, утешал противников. Не трать слова орк, оставь их для бесед с девушками, а я в твоих утешениях не нуждаюсь!
- Вот потому ты и проиграл бой. Ты утонул в своей злобе ещё до того, как мой клинок коснулся тебя. Не вини в проигрыше меня - ты проиграл сам себе.
- Чтоб меня, эльфа, учил жизни орк! Зачем ты его остановила, пусть бы косолапил по своим поганым делам.
- Дурак ты, - Низель тоже разозлилась не на шутку, – умный, красивый, успешный, самовлюблённый дурак. Хватит вам уже, игры кончились, всё! Больше нет орков, эльфов и прочего, остались только люди, живые люди со своими повседневными заботами - и без игр, а то так и до дурки недалеко. Все вы знаете мой номер, созвонимся. Орктай, ты меня подбросишь?
- Конечно, только ты покажи дорогу и подожди немного, мне нужно клинки Кольке отдать. Всем всего хорошего, извините если чем обидел – наверно, больше встретиться не придётся.
- Пошли, вон уже Колька складывается.
- Поки, поки, – Габриель помахала нам рукой, а от Кэрдана я так и не услышал больше ни словечка.
Колька приветствовал нас широкой улыбкой
- Ну, парень, удружил, давненько нужно было кое с кого стряхнуть пыль спеси. А меч - твой, я же обещал, а обещания нужно выполнять. Вы на колёсах или как?
- Меня Орктай довезёт, спроси, может он и тебя подбросит? Слушай, может, и правда хватит в игры играть? Я Анастасия, Настя для друзей, Колька - он и есть Колька, а как тебя зовут?
- Корзун.
- Странное имя. А может, это фамилия?
- Нет, это имя.
- Ни разу не слышала такого.
- У дорвагов это не редкость.
- Ну всё! Ты меня достал! Да вам лечиться нужно – всем. Блин, детки, не наигрались.
- Да что ты всё «игры» да «игры», ну как можно играть в людей, в орков, в эльфов?
- А ты что, не играешь? Ты орк, да?
- Ну, не совсем орк. Мать была из дорвагов, а отец урук, а это уже не совсем орки.
- Бе-едненький, точно по тебе дурка плачет. Может, зря я согласилась с тобой ехать? Нет никаких орков и эльфов, есть только люди, правда, некоторые из них слишком сильно заигрываются.
- Слушай Настён, а ведь или он мой клиент, или его слова - правда.
- Вот ты и выясняй. Ты же у нас спец по придуркам…
- А что, сейчас проведём экспресс-анализ. – Колька подбоченился, задумался на пару минут и начал задавать мне кучу вопросов. Некоторые из них шокировали меня - то излишней откровенностью, то полным абсурдом своего смысла. Я повторил многое из того, что сказал Кэрдану во время поединка, и наконец гном выдал:
- Ничего не понимаю. Конечно, нужно всестороннее обследование в Центре, но вот что я точно могу констатировать – он верит в то, что говорит, такое не сыграешь. Да я скорее поверю, что он из сказочного прошлого, чем в то, что он нуждается в помощи такого спеца, как я.
- Да вы что, втихаря сговорились? За лохушку меня держите?
- Нет, Низель. Я всё проанализировал: его слова, то, как он выбирал оружие, его манеру боя - и то, что ему явно приходилось пользоваться подобным оружием в реальном поединке.
- Ты уверен?
- Полностью уверена бывает только вокзальная гадалка, но всё же думаю, что я прав.
- Э-э… а это ничего, что вы прямо при мне? – не выдержал я. - Вы меня как барана на торгах обсуждаете, сейчас обижусь и ка-ак заблею!
- Настён, а наш-то орк парень с юмором. Вы меня подбросите? А по дороге и поговорим.
- А как ты сюда добрался со своим скарбом?
- Да меня Эдька привез, он и назад обещал доставить, но видимо обиделся. Эдуард - это Кэрдан, – пояснил Колька специально для меня.
Мы быстро собрались, погрузились в машину, Колька с наслаждением бухнулся на заднее сидение.
- Вот это я люблю! Не то, что мой «полуботинок»! Нравятся мне машины моего размера - бэхи, мерины и прочие.
- Ага, ты ещё танки и бэтээры вспомни, – рассмеялась Настя.
- Вот это, сразу видно, женщина говорит… вернее, не видно, но понятно. Танк, ясен пень, большая дура, но места в нём мало. А ты какие тачки предпочитаешь, а, Корзун?
- А я кроме этой и не знаю никаких.
- Ладно, вернемся к нашему разговору. Так вот, Корзун, у нас есть книги - книги про эльфов, орков, героических людей и хоббитов, «Красная книга»…
- Да знаю, я её читал. Ну, не её саму, где ж её взять, а списки с неё, но Мудрейший говорил, что они довольно точные, – я проговорил всё это с гордостью.
- Так вот, книги эти - выдумки, красивые сказки, не было всего этого. Красную написал Толкин, а после него многие на подобные темы сочиняли.
- Тогда и я могу сказать, что вы выдумка, что вы - мой сон.
- Слушай, Коль, допустим, у него может не быть прав, но документы-то на машину наверняка есть, и паспорт тоже.
- И как я не допёр? Вот это идея! Тормозни-ка, дружок. Так… это пэтээска, паспорт, права, сейчас всё разъяснится, сейчас… ну что за хрень, везде только имя. Ни фамилии, ни отчества, ни адреса нигде! – Колька начал тыкать себе в ладонь пальцем, потом поднёс ладонь к уху и начал не особо понятный мне разговор. – Васька, привет, выручай, пробей-ка номерок… так… что?… нет, я не ошибся.., ну спасибо… да, именно соната… а, по номеру движка? сейчас гляну, - Колька выбрался из машины, обошёл её, что-то сделал с моей стороны. – Нет, то же, что в пэтээске… что? На движке номер именно этот!.. Ну, понял, ну не дурак же… ну, бывай, я тебе потом объясню… - в его глазах была полная растерянность, а в руке блестела маленькая продолговатая коробочка. – Ну, что тут скажешь? Этой машины в природе нет, она с конвейера не сходила, и номера такого тоже еще не выдавали. Слушай, а ты не шпион, случаем? Хотя нет - с такими ксивами тебя первый же патруль загребёт. Так, сейчас глянем на паспорт… – Колька взял в руки небольшую бордовую книжечку… всё начало расплываться у меня перед глазами, я усиленно заморгал и проснулся.
Я лежал в детской, из оконца по стенам рассыпались солнечные брызги. Анастель еще спала на кухне, и я не стал её будить, а побежал на озеро купаться. Вода была как парное молоко, и я плавал, довольно отфыркиваясь. Пловец я не из лучших, но и озеро было неглубоким. На камне лежал, подставляя бока просыпающемуся солнцу, старый вожак.
- Ну что, серый, пойдёшь со мной? – волк смотрел и улыбался. – А волчат отпустишь, если захотят? – Вожак улыбнулся еще шире, и из-за камня вышли Пятнистый и Круглоухая. – Ну, ты даёшь, серый вождь, ты уже всё решил. Значит, ты куда умнее меня. Прошу тебя, береги эту долину… и удачи тебе, брат!
К озеру бежала Анастель, её красивые длинные ноги быстро мелькали. На ходу она сорвала с себя мою рубашку, и прямо с берега нырнула в воду. Она долго плыла под водой, и сквозь голубоватую воду белело её обнаженное тело.
- Ух ты, как здорово! А ты что оцепенел, голую девку никогда не видел? Вон, вожак считает меня твоей сукой, а ты – испугался…
- Я не испугался. Но вроде ты сама совсем недавно просила меня отвернуться когда переодевалась?
- Тогда я ещё не выбрала тебя себе в мужья, это во-первых, а во-вторых, женщина должна представать перед мужчиной во всём великолепии, а не мокрой курицей.
- Слушай, ты, чудо, откуда ты такая взялась?
- Папа эльф, это ты знаешь, а мама роханка – ну, и ещё я твоя жена.
- Только вчера вечером ты просила меня решить, взять ли тебя с собой или нет, а сегодня уже «жена».
- Но ведь ты уже всё решил, а другого решения разумеется и не могло быть - ты меня уговорил, я согласна. Можешь подойти и поцеловать свою любимую жёнушку.
- А не боишься, что я не остановлюсь на одних поцелуях?
- Боюсь? Да только попробуй на них остановиться!!!
С такими вот перешутками мы ворвались в дом, тут-то и пригодилась широкая родительская кровать. Скажу одно: на поцелуях я не останавливался не один раз.
- Ну что, выезжаем сегодня?
- Да. Собираться нам не долго, возьмем часть посуды и игрушки, да и поедем.
- Посуду и игрушки?
- Да, Анастель, я хочу отдать посуду хозяину постоялого двора. Лучшей памяти отцу всё одно не будет. Может, и люди начнут немного по-другому к оркам относиться. А игрушки… отец их нарезал на целую детскую деревню, там их почти целый сарай, зачем они зря портиться будут? Вот только кое-что себе на память оставлю.
Как ни хотелось мне взять с собой волколошадь, но её пришлось оставить - она была совсем не маленькая. Я долго искал что- нибудь подобное, но ничего так и не нашёл.
- Анастель, давай складываться, а то уже скоро полдень. - Мы собирали мешки ещё около часа, но всё равно и игрушек, и утвари оставалось много, а лошади уже стояли навьюченные.
- Всё, хватит, остальное пусть остаётся. Может, мы вернёмся или поселится здесь кто, вот и пригодится. Конечно, жалко отсюда уезжать, но есть места не хуже.
- Правильно. Я такие и сама видела, и старый учёный рассказывал. Но это же дом твоих родителей, неужели ты не хочешь здесь поселиться?
- Нет - я этот дом не помню совсем, я же был совсем крошкой, а вырос среди дорвагов. За могилой отца ухаживают лучше, чем бы я сам смог, да и своим появлением я только разрушу легенду. Я здесь нашёл что то очень важное, дорогое, вот и ухожу без сожаления.
- Знаю я, что ты нашёл - меня!
- Ну ты и хитрюшка! Да, тебя, но вообще-то встретились мы не здесь.
- Встретил не здесь, а вот нашёл тут. А теперь смотри, что я нашла, – она протянула мне два сжатых кулачка. – Вот угадай, в какой руке! – я показал на правую. – Ага, ясно, от пронзительного взгляда орка ничего не скроется, – Анастель разжала руку, и я увидел небольшую волчью голову, искусно вырезанную из дерева. Это был амулет, через уши волка было проделано сквозное отверстие, в которое можно было пропустить шнурок и носить амулет на шее.
- Так-так, а что в левой?
- Не покажу!
- А ну, где моя хворостина?
- Вот же мальчишка, чуть что сразу в драку. На, смотри! – Анастель разжала кулачок: в ладошке лежала точно такая же голова, только чуть меньших размеров. – Но учти, эта всё равно моя.
За нами пристально наблюдала, наверно, вся стая волков, вот только вожак, Круглоухая и Пятнистый стояли чуть в стороне от всех. Я вытащил два кожаных ремешка, продел их в отверстия амулетов и хотел уже было надеть свой на шею.
- Нет, нет, погоди! - Анастель забрала у меня из рук большую голову: – Я, Анастель, полуроханка, полуэльфийка, в этом месте и в это время выбираю себе мужа и спутника. Призываю в свидетели своего добровольного выбора эти скалы, это озеро и этих серых братьев! – я наклонил голову, и она надела на меня амулет, настала моя очередь:
- Я, Корзун, полуорк и полудорваг, беру в жёны эту несносную девчонку, от которой всё одно не отвяжешься, – Анастель прыснула, но постаралась сделать серьёзное лицо: это у неё плохо получилось, глаза хохотали и уголки губ вздрагивали в усмешке. Я продолжал:
- Призываю в свидетели лес, небо, огонь и, конечно же, этих серых полукровок, что навострили уши как кумушки на торгах, – на морде вожака тоже появилась улыбка, – и пусть залогом моих слов будет эта волчья голова, что досталась нам от предков. – Теперь уже я надел амулет на шею Анастель.
Вожак поднялся, пошел вперёд и встал между нами, и мы впервые положили руки ему на спину. Старый волк сел, поднял голову и протяжно завыл. Через секунду его вой был подхвачен Пятнистым и Круглоухой, а за ними по одному, в какой-то своей, не понятной нам очерёдности эту песню подхватывали остальные волки. То была именно песня, а не душераздирающий вой. Волки пели нам, - а может, не нам, но покидающим их собратьям, - песня отражалась от скал, от глади озера и вот уже раздавалась со всех сторон. Постепенно из песни уходил один волк, за ним другой, они поднимались и уходили, постепенно замолкая. Остались только вожак и двое молодых волков. Последним замолчал вожак. Он поднялся, сделал вперёд несколько шагов, развернулся, внимательно посмотрел на нас и все с тем же непринужденным достоинством удалился. Мы молча отправились к лошадям, взяли их за узду и пошли к выходу из долины, рядом с нами трусила парочка волков. Уже у самой расщелины я почти выдохнул:
- Ну вот, мы снова в пути.
- Но уже не поодиночке. Нас сочетал в браке вожак стаи, а не сельский староста и не городской глава.
- Думаю, серый хранитель долины ну никак не ниже, а то и выше их всех по званию, тем более, что его-то положение уж точно заслуженно.
- А ты? Ты, новобрачный, чуть всю церемонию не испортил своими выкрутасами - спасибо старому вожаку, выручил. Он-то понимает, что ты ещё щенок.
- Что-о? Кто щенок – я щенок?
- Разумеется! Но ты не расстраивайся, я займусь твоей дрессировкой…
- Так, где моя хворостина?
С такими шутками и с таким настроением мы вступили в урочище. Закончился один этап пути - и начинался другой.

Форум портала 'Венец'
http://eanninskaya.ru/cgi-bin/venec/YaBB.pl Наше творчество >> Пух и перья >> Орк (первая часть(окончание)) http://eanninskaya.ru/cgi-bin/venec/YaBB.pl?num=1153301547 Сообщение написано krokozyabla в 19.07.2006 :: 11:32:27