* * *

Город. Сумерки – еле дышат, трудно жаркий день одолеть им.
Легкий стук каблучков. Домашним - ни звонка от нее с утра.
У нее на сумке собачка, колокольчики на браслете,
И о ней тревожатся очень и родители, и сестра.
Вдоль реки, что блестит лениво, в нервной сутолоке вокзала –
Все маршруты ее пунктиром в Божий промысел внесены.
Так идет она влажным садом, улыбается, слыша запах
Цвета яблонь и слив в преддверии первой взрослой своей весны.
Взгляд ее лиловей сирени, шаг ее невесом и верен,
И за ней наблюдает с неба то ль архангел, то ли звезда –
Пусть идет, не боясь, что дома на цепочку закроют двери,
Или просто забудут имя, или некому будет ждать.
А пока никаких сомнений: ловят эхо из коридора,
И сама она любит тоже, а что поздно, так не назло -
Пусть наивна такая вера, что всегда ты кому-то дорог,
Что родные не умирают, и что окна горят тепло.
А на небе архангел кротко глянет вниз и начертит слово,
И рванутся с осей колеса, выжгут новую колею.
Колокольчики на браслете, век и короток, и неловок…
Через сад, к тем, кто ждет – не я ли? Не напомнят – не узнаю…

• Источник цитирования
  

* * *
Герой не бывших на свете книг, не ставших слогами слов,
росток, упорно ползущий вверх под тяжестью мерзлых плит,
способный лбом прошибить бетон – упорным всегда везет -
ты сам себе вполне Бармалей, и сам себе Айболит.

И голос шепчет тебе, когда валяешься в забытьи:
ничья судьба не будет горька, ничья не пойдет на слом.
И если ты, к примеру, баран, - то вот ворота твои,
а если верблюд – оазис уже раскинулся за углом.

Пускай при звуке твоих имен у ближних кривится рот,
пускай одежды твои в грязи, ворота твои в смоле -
но если вдруг ты Немейский лев, герой тебя не убьет,
поскольку в ковчеге уплыл давно к Обетованной земле...

Пускай чужие костры зажглись на твоих полянах давно,
и не погреться – и там, и тут, везде стоит часовой -
спускается с неба Полярный лис, и смотрит в твое окно.
И ты с его лба снимаешь звезду – а что еще взять с него?

• Источник цитирования