Есть такая интересная особенность у русской словесности. Значительную часть русских философов составляют литераторы, а из литераторов очень многие относились к философии не только как к отвлеченной науке. О метафизике Достоевского пишутся и защищаются диссертации, Толстого уже давно считают более философом, нежели писателем (и то - поздние работы Толстого - скорее беллетризованные философские трактаты, чем литературные произведения). Явление это - уникальное в мировой литературе; больше нигде нет такого синтеза собственно литературы и философии, иногда - целых философских систем (вспомним "Братьев Карамазовых" Достоевского). Если сравнить литературу XIX века в России и, скажем, в Англии, - сразу бросится в глаза вот эта самая философская доминанта. Англичане - от Филдинга до Диккенса - тоже любили писать толстые романы. Но у них на первом плане остается действие, сюжет; психологические разработки - только в той мере, насколько это необходимо для понимания действий героев. Русские литераторы - иное дело. "Преступление и наказание" - не столько рассказ о "преступлении и наказании" Раскольникова, сколько постепенная вырисовка портрета Раскольникова. Здесь уже не прихологизм для действия, а действие для психологизма. Отсюда- и целый культ социально-психологических романов, сформировавшийся в России в XIX веке. Социально-психологический роман - чисто русское изобретение, я не знаю аналогичного явления ни в одной из мировых литератур. Романы Филдинга можно читать для развлечения; романы Диккенса, в общем-то, тоже. Романы Достоевского заявляют о своей непригодности в качестве развлекательного чтения с первых страниц. Достоевский как писатель мог реализоваться только в свое время - ближе ко второй половине 1840-х годов (первый роман, "Бедные люди", написан в 1844 году). В первой трети века, в эпоху господства салонной литературы и культом изящной словесности (этакий куртуазный Ренессанс а-ля Рюс!) Достоевский бы просто не состоялся. Как и другие авторы второй половины XIX века. Можно ли представить себе в 20-е годы Некрасова? Рискну предположить, что, попади какое-нибудь некрасовское стихотворение Александру Сергеевичу - наморщил бы автор "Евгения Онегина" нос и присоветовал Некрасову поработать над стилем. И над темами, впрочем.
Но - вернемся к философии. Вот еще одна - характернейшая! черта русской литературы XIX века: ее назидательность, то умело заретушированная, то откровенно грозящая с каждой страницы. Апофеоз этой назидательности - поздний Толстой. Ему б остановиться на "Войне и мире" или на худой конец "Анне Карениной" - а нет, он понесся дальше... Можно, конечно, простить признанному классику (хотя и с этим признанием можно очень поспорить). Но вот идеи "толстовства" и мысли Толстого о любви, высказанные им в "Крейцеровой сонате", лично у меня вызвали оторопь. И появляется такая мысль: а кто он, этот граф Лев Николаевич, такой, чтобы жизни учить? Такой вопрос не худо бы задать себе всем, кто претендует на "мессианство". Минуточку: я не имею в виду советы отца сыну, например. Это ладно. Эт ополезно (если не начинается с заклинания "Я в твоем возрасте...") "Мессианство" - это вот как раз подобное "Вот я в твоем возрасте...", обращенное не к конкретному человеку, знающему - хотя бы теоретически - что твой жизненный опыт действительно чего-то стоит - а ко всем людям. А "люди разные, и песни разные" (с), и нельзя предложить какой-то универсальный "рецепт" счастья. Великого Инквизитора помните? Вот он этот рецепт знает. Толстой этот рецепт тоже знает. Но скажите, господа: вам хочется жить по чьему-то рецепту? Неважно, по чьему? Ответ я уже знаю, он мможет быть только один.
Кстати, именно это было одной из причин неприятия Достоевским марксизма: писателя и философа отталкивало то, что марксизм и родственные ему течения отказывали человеку в праве на индивидуальность. Но привести всех людей к общему знаменателю можно только искусственно! Вот Анна Каренина и Бетси Тверская: если к ним подходить с одинаковой меркой, то по логике они должны прыгать под поезд в обнимку. Но ведь не прыгают, да Бетси такая глупость и в голову не придет! Перефразируя старую поговорку: что Бетси хорошо, то Анне смерть.
Да, я согласна, литература должна воспитывать человека. Но давать ему готовые рецепты на все случаи жизни она категорически не должна. Не только в силу неуниверсальности этих рецептов, но и в силу того, что привычка "ко всему готовенькому" вообще вредна. Человек должен думать прежде всего своей головой (если таковая имеется, конечно). Это и полезнее: думать не вредно никогда.

И все же: почему именно русской литературе присущи менторские интонации? Дык, с тем, что литература должна служить обществу, у нас как-то согласились сразу, и начали русские авторы с того, что принялись радостно строчить "Поучения". "Житие протопопа Аввакума, написанное им самим"; "Слово о законе и благодати митрополита Иллариона"; "Поучение Владимира Мономаха"; "Домострой"... Это то, что я, ни разу не специалист по русской литературе (тем более - древнерусской!) вспомнила навскидку. К концу XIX века "поучительность" достигла апогея в поздних произведениях Толстого. А затем обернулась идеологизированностью советской литературы.