Взятого в плен на территории Шотландии Рудольфа Гесса, по официальной версии, допрашивали не слишком интенсивно. Собственно говоря, вопросов, не имеющих отношения к мирной миссии нацистского руководителя, было всего два: планируется ли нападение на Россию – Гесс ответил отрицательно, и что такое секретное оружие. Бывший заместитель фюрера сообщил, что слышал об этом, но не имеет никакого представления, что это может быть. Лет тридцать спустя выяснилось, что Гесс о плане «Барбаросса» все-таки знал. Может быть, и его показания о секретном оружии были откровенной ложью? Так или иначе, Гесс был назван личным пленником Черчилля. В 1944 году Черчилль сообщил Сталину, проявлявшему постоянный интерес к необычному военнопленному, что Гесс совершенно помешался. Тем не менее англичане упорно противились как немедленному суду над нацистским преступником, так и тому, чтобы Гесс предстал перед Нюрнбергским трибуналом. Лишь давление Советов заставило Британскую империю выдать Гесса остальным союзникам. Зачем Англии был так нужен этот немец, на момент победы во Второй мировой якобы лишившийся рассудка и памяти.
7 августа 1941 года военнопленный Рудольф Гесс передал своему охраннику документ, с которым тут же были ознакомлены агенты разведки, некоторые высокопоставленные чиновники и сам Уинстон Черчилль. В нем говорилось о сожалении по поводу потери в ходе войны ценной крови двух нордических рас, о желании Германии заключить мир с Англией из самых искренних побуждений… в этих рассуждениях не было ничего нового по сравнению с тем, что было сказано ранее. Интерес правителей Британской империи вызвала другая часть рукописи. Утверждая, что безусловно верит в победу Германии над Россией, Гесс ради интереса смоделировал ситуацию, в которой Британия и Россия одерживает победу. «Военная сила большевиков является, несомненно, неожиданностью для мира. Англия ошибается, если полагает, что германско-большевистская война приведет к ослаблению большевиков и ликвидации большевистской опасности. Людские потери не имеют большого значения для страны с таким огромным человеческим потенциалом. Опыт показывает, что большевистское государство способно в относительно короткое время возместить потери в человеческой силе. Военная промышленность большевиков, должно быть, достигла удивительных размахов, в противном случае она не смогла бы обеспечить армию самым современным вооружением в столь короткое время. Но Советская Россия, несомненно находится пока еще в начале пути ее индустриального развития. Можно себе представить, какую военную мощь наберут большевики в ближайшем будущем, если их промышленность будет продолжать развиваться… Россия станет сильнейшей военной державой мира. Если ее мощь в последний момент не переломить, большевистская Россия в будущем станет державой, которая унаследует положение, которое занимает Британская империя». Эти предположения  оправдались почти полностью – в целом же прогноз бывшего руководителя Третьего Райха оказался потрясающе точным – после Второй мировой Британская империя начала стремительно распадаться, а за мировое господство боролись СССР и США. Впрочем, в 1941 году Гесса действительно можно было бы счесть сумасшедшим. Не только немецкие, но и вообще западные генералы давали России не больше двух месяцев – и 7 августа все еще казалось, что Россия сопротивляется из последних сил и вот-вот будет раздавлена германской армией. До победы под Москвой оставалось пять месяцев, до победы под Сталинградом – полтора года, до победы на Курской дуге, окончательно качнувшей весы в пользу СССР, - два с половиной.
Интересен и анализ возможностей советской промышленности – притом что на вопрос, какие подробности были известны лидерам нацистов об этом важном аспекте подготовки Красной Армии, заданный уже в сентябре, Гесс, не моргнув глазом, ответил, что до нападения немецким специалистам не было известно ничего, все было покрыто мраком тайны – подозрительная, надо сказать, осведомленность для человека, якобы не интересовавшегося военными вопросами.
Откуда же взялись слова о русской промышленности в документе – неужели англичане столь тщательно знакомили пленника не только с новостями с полей сражений, но и с анализом этих новостей – ведь он сам к такому анализу был якобы неспособен?
Впрочем, напрашивается куда более простой вывод: Гесс лгал. Лгал с момента прибытия в Шотландию. А почему, собственно говоря, он должен был добровольно выдавать врагу тайны Райха, которому был безусловно и фанатически предан? Предположение, что Гесс к тому же куда более скептически, чем большинство немецких и не только немецких военных, оценивал перспективы немецкой армии в России, может показаться слишком смелым. Но тем не менее, не знаю, как вам, а мне стало не по себе при мысли, что Гесс мог оставаться одним из руководителей Германии в годы войны с СССР. Кто знает, вдруг лучший друг фюрера смог бы удержать его от некоторых гибельных для Германии и выгодных для нас военных решений?
Казалось, Рудольф Гесс останется в Британии навечно. Англичан такое положение вещей вполне устраивало. Однако через четыре года Гесс все-таки вернулся в Германию. Его встретил американский конвой и разрушенный Нюрнберг – бывший когда-то одним из центров нацистского движения. Для немца, переждавшего, хоть и не по своей воле, схватку между нацизмом и русским коммунизмом в Англии, это зрелище должно было стать настоящим потрясением. К тому моменту Гесс настолько изменился внешне, что старые знакомые узнавали его с трудом, и к тому же, как казалось, почти полностью потерял память. Многие современные исследователи полагают, и не без оснований, что амнезия, паранойя и мания преследования, которые наци номер три демонстрировал окружающим, была искусной симуляцией, предпринятой для того, чтобы не проговориться хоть о чем-то, что было бы интересно врагу -  в то, что при допросах не применялись наркотические средства, не верил даже лорд Бивербрук, министрнн английского правительства. К тому же для Гесса эта игра стала неплохим развлечением в тюрьме. В любом случае, это не было попыткой избежать ответственности. Заместитель фюрера Рудольф Рихард Вернер Гесс был единственным из высокопоставленных деятелей всех стран, принимавших участие во второй мировой, кто поставил на карту свою жизнь в попытке добиться мира между двумя воюющими державами. Этот факт давал подсудимому великолепный шанс избежать серьезного наказания – но Гесс не пожелал им воспользоваться. Заместитель фюрера умудрился настроить против себя и обвинение, и публику, и даже собственную защиту. Он не проявил никаких проблесков раскаяния и заявил, что расценивает трибунал как вмешательство во внутренние дела Германии, которой к тому времени, заметим, практически не существовало. Его последнее слово стало клятвой верности фюреру и национал-социализму. Более того: даже в частных беседах до самого конца жизни Гесс оправдывал своего фюрера – несмотря на то, что практически все его партайгеноссен не упускали возможности сообщить,  в каких именно выражениях Гитлер ругал своего сошедшего с ума заместителя и как именно собирался расправиться с «изменником» в случае его возвращения в Германию. Дело Гесса вызвало споры среди судей: американцы, учитывая обстоятельства, предлагали ограничиться строго фиксированным сроком тюремного заключения, русские настаивали на смертной казни. Стороны сошлись на пожизненном заключении.
Райхсмаршал Геринг заявил, что рад тому, что его приговорили к смерти. По его мнению, невозможно стать мучеником движения, гния в тюрьме. Вряд ли он мог даже предположить, как жестоко ошибался. С того момента, когда за Гессом закрылись двери камеры в огромной крепости Шпандау, его жизнь стремительно стала превращаться в легенду. Гордость и замкнутость Гесса, его отказ раскаяться в содеянном, его верность своим идеям и своему фюреру снискали ему славу арийского мученика в неофашистской среде, его рыцарский роматичный полет – репутацию мученика за мир. В администрации тюрьмы скапливались письма для номера семь – так до конца жизни называли охранники и служащие тюрьмы заключенного. В день рождения заместителя фюрера поклонники приносили букеты – и оставляли их у ворот. Очень скоро Рудольф Гесс в глазах поклонников фашизма оттеснил мертвого Геринга на задний план, снова став наци № 2.
Сам Гесс относился к новоявленным нацистам без всякой симпатии. Как он объяснял, целью национал-социалистического движения отнюдь не было мелкое хулиганство и драки на улицах. В тюрьме заключенный номер семь оставался верен себе – сторонился других осужденных, отказывался работать и сотрудничать с администрацией, демонстративно нарушал правила, то и дело провоцировал охранников. И всячески подчеркивал, что он был и остается заместителем фюрера – и ему наплевать на то, что окружающий мир считает иначе. У видевших его в тюрьме создавалось стойкое впечатление, что Гесс вопреки всему продолжает жить в мире, который оставил в 1941-м – словно отшельник в пустыне. Лишь в конце шестидесятых, после болезни, чуть не приведшей к летальному исходу, Гесс словно очнулся. И произошло невероятное. Семидесятишестилетний нацист вступает в переписку с НАСА. И администрация тюрьмы, вопреки установленным правилам, эту переписку разрешает. И опять никого не удивляет, что старик освоил незнакомую ему до этого специальность, не имевшую совершенно ничего общего с его деятельностью в Райхе – или имевшую? Освоил настолько хорошо, что стал, по выражению исследователей, самодеятельным экспертом по изучению космоса.
Зачем нужна была эта переписка Гессу – понятно. В тюрьме было не только тоскливо, но и скучно. Но почему специалисты НАСА так охотно пошли престарелому военному преступнику навстречу? Почему американцы гоняли на Рождество самолет по всей Европе, чтобы угодить Гессу, если тот начинал капризничать и заявлял, например, что у праздничной елки иголки не той длины? Что связало Соединенные штаты с престарелым нацистом, сохранявшим до конца жизни верность своим идеалам? Чем Гесс  занимался в нацистской Германии, помимо своих официальных обязанностей?
Попытки добиться освобождения престарелого нациста предпринимались неоднократно. Долгое время бытовала версия, что главными противниками помилования военного преступника был СССР. А ведь освобождение последнего заключенного Шпандау давало шанс  лишить живую икону неофашистов, в которую Гесс успел превратиться, ореола мученика! Лишь недавно стало известно, что проявить снисхождение  к бывшему заместителю фюрера предлагал еще Леонид Брежнев – и натолкнулся на сопротивление правительства Великобритании, переставшей к тому времени быть империей. В 1987 году сын Гесса Вольф-Рюдигер, так и не ставший наследником фюрера и посвятивший всю свою жизнь борьбе за освобождение отца, написал очередное прошение Михаилу Горбачеву, объявившему о начавшейся в СССР перестройке. Казалось, что Рудольф Гесс вот-вот выйдет на свободу… Но 17 августа 1987 года бывшего заместителя фюрера нашли мертвым. С петлей на шее. Следователи вынесли официальный вердикт – самоубийство. Однако каким образом старик, с трудом поднимавший двумя руками чашку, смог с силой затянуть на шее провод от электрической лампы? Почему практически сразу же был сожжен садовый домик, в котором обнаружили тело, а через три дня сравняли с землей и всю тюрьму? Вердикту не поверила ни семья, ни те, кто видел Гесса в заключении. Вольф-Рюдигер, не колеблясь, начал собственное расследование и подал иск на правительство Великобритании, обвиняя английских агентов в жестоком убийстве своего отца. Иск так ни к чему и не привел. А легенда об арийской мученике обрела законченный вид. С портретами Рудольфа Гесса маршируют не только новоявленные истинные арийцы, но и неофашисты славянских стран. Чешские и русские мальчики даже не задумываются, что их идол, если бы получил власть, ни за что не допустил бы такого искажения расовых теорий, которых придерживался всю жизнь. Что в Третьем райхе никто не позволил бы им носить свастику.
И все же судьба, очевидно, более справедлива, чем полагает большинство людей. Рудольф Гесс - проклятый вдохновитель Гитлера по выражению Умберто Эко, создатель фюрер-принципа и самого образа фюрера, будучи официально всего лишь одним из правителей третьего Райха и впридачу сумасшедшим миротворцем, вынес практически все, что было суждено его партайгеноссен. Он пережил плен - как тысячи немецких солдат. Он пережил отчаяние тех, кто видел, что Райх идет к краху - и невозможность хоть как-то повлиять на события. Он пережил поражение Германии. ОН пережил позор Нюрнберга. Он разделил заключение в Шпандау с теми, кто остался в живых после суда победителей. Он пережил всех, кто играл хоть какую-то роль в становлении и развитии Райха. Он находился в заключении 46 лет, установив своеобразный рекорд. И в конце жизни - в 93 года! - его все же настигла петля. Судьба наказала человека, придумавшего фюрера, куда беспощаднее, чем самого Адольфа Гитлера.