А вот и первая "Затрещина".

Копирую с разрешения Афиглии Синдэ.
Оригинал лежит здесь:
http://www.livejournal.com/users/anoriel/567583.html

_________________

Перед Потом: Затрещина первая
Афиглия Синдэ и АфиглиКот present:
Изврат Иронический пересказ романа Тэссы "После Пламени-3: Трещина". Цитаты из оригинала традиционно выделены курсивом.

С большим приветом Афиглиону Нолдо, ну и Тэссе тоже.


Глава 1. Холодное лето 455 года

"Тяжко быть владыкой Белерианда, особенно когда тебя так называет один Мори. Две армии, готовые к битве, жаждущие битвы, не трогаются с места, потому что между ними берлинской стеной стою я. " - думал Феанор. Мысли были тяжелыми, как силикатные кирпичи - самое оно для берлинской стены. Лестное титулование Мори выглядело, в лучшем случае, граффити - в худшем... ну, на заборе тоже что-то пишут...

Темные майар бунтовали. "Хотим блицкриг! Ну КОГДА же мы пойдем на Нолдор, ну когда?!" "22 июня," - обещал им Саурон. Но Мелькор проводил военные смотры, тянул время до зимы и подмигивал своим друзьям обнадеживающе. Майар требовали хлеба и зрелищ - Мелькор устраивал гладиаторские бои между эльфами и орками. Эльфам за победу в награду полагалась быстрая смерть. С хлебом было сложнее, разве что кто-нибудь из Майар соглашался утилизировать проигравшего. Ну, или победителя - в зависимости от того, кто вкуснее.

К зиме в депрессию впал Феанор.
«Властелин! Феанор! Он умирает!» - кричал Мори.- "У него ЦМВИ!"
"Что?!" - удивился Мелькор.
"Это такой синдром "Целитель, меня все игнорируют", - отвечал Мори. -"Нужно срочно принимать меры! Жабонята уже не помогают!"
"Поедем на север, прогуляемся, Феанор", - сказал Мелькор. - "Тебя надо проветриться."

Далеко-далеко на севере пейзаж вокруг был все тот же: склоны, кое-где поросшие сосняком, белые шапки на острых вершинах, осыпи, мутные реки, вскипающие бурунами.
"Тебе не кажется знакомым этот пейзаж, Феанор?"
"Пейзаж?"
"Араман когда-то очень напоминал мне север Эндорэ," – Мелькор провел ладонью по лоснящейся шее коня. – "Я почти полюбил его за это. Я подумал: ты тоже почувствуешь сходство. Ну неужели не напоминает? Ну вспомни, Проклятье Мандоса, уход Арафинвэ, ваше отплытие на кораблях? Ну ты ваще... Ладно, займемся, Кай, ледяной мозаикой. Какое слово можно сложить из четырех букв Ж, П, А, О?"
"Тирион" - ответил Феанор, выплавляя из ледяных скал город.
Из этого города тоже хотелось немедленно срыть - хоть бы куда. Мелькор узнал его в лицо. Очень уж входные ворота... то есть - не ворота, арка... но очень - напоминала. ЕЕ. То есть - вертикальную ЕЕ улыбку.
"Да... тяжело тебе было тут," - посочувствовал Мелькор. - "Поехали-ка обратно, в наш любимый черный и мрачный Ангбанд!"


Глава 2. Спички Барлогам не игрушка!

Вернувшись в Ангбанд, Мелькор объявил войну Нолдор. Кто может постичь логику того, кто когда-то был первым среди Айнур? Не зря, впрочем, говорят, что первый блин комом... Видимо, ледяной макет Тириона в натуральную величину пробудил какие-то совершенно определенные ассоциации и Мелькор решил взяться за старое... Все-таки в глубине души Мелькор был законченным пироманом. (И поэтому так подружился с Феанором).

Феанор никак не мог понять, почему его любимый друг предал его. "Война начнется в любом случае - со мной или без меня. И единственный шанс для твоих сыновей - если ее возглавлю я." - утешал его Мелькор. - "Потому, что если это будет, например, Готмог... или Саурон... С партизанами нехорошо получиться может." Феанор в ужасе бросился обрывать телефоны сыновей, но "абоненты были временно заблокированы силой Анбанда", и его не услышали. Тогда, скрипя зубами, он попытался дозвониться до брата Финголфина, но, как вы понимаете, ответа тоже не было, запрет входящих звонков от Феанора был поставлен вторым сыном Финвэ еще в Амане.

Пока Барлоги танцевали летку-енку на Ард-Гален, уничтожая все подряд, Феанор метался по Анбанду. "Обманщик! Предатель! Тварь бездушная! Трус! Жалкий, лживый трус! Будь ты проклят! " - вот самые мягкие проклятия, которые он изрыгал равнодушным стенам. Стены внимали, как когда-то Нолдор в Тирионе.. Да и слова были те же самые... Правда, про плесень и поганки Феанор как-то подзабыл... хотя - с другой стороны, представить себе печальную участь какой-нибудь поганки в стенах Ангбанда Феанор просто не мог без слез - это вам не братец Финголфин, это Йаваннино создание, ни в чем не виноватое.

Обманщик же и тварь бездушная Мелькор (А была ли душа у Айнур? ) в это время неумелой рукой (или... изувеченной?) писал записочку Маэдросу: «Делайте ноги, запасной выход там-то...». О чем подумал Маэдрос, получив послание, никто не узнал, потому что мама Нэрданэль его хорошо воспитывала. Правда, вслух лорд Химринга все же отметил, что у него-то почерк получше будет.

"Властелин!" Мори не надеялся на ответ. Позвал просто с отчаяния. Но Вала, против ожидания, отозвался: "В чем дело?"
"Феанор ЖЖ удалил!"
"Так не сезон же еще!" - удивился про себя Вала. А вслух ответствовал: "Некогда мне его сейчас разыскивать... Вернется..."

Против ожидания, у Нолдор нашлись стрелы и копья, хранящие отголоски аманской Музыки с колокольчиками (правда, уже малость расстроенными, так что над полем боя поначалу музычка была не совсем аманская, скорее - три блатных аккорда, но потом стрелы
как-то приладились к копьям), а так же противопожарные заклятые наконечники, которыми можно ранить балрога , поэтому из нескольких огненных демонов быстро наделали зеленьких Горлумов. Злые языки добавляют, что несколько балрогов обладали идиосинкразией на блатняк, и померли своей смертью.

Впрочем, шансов на победу у Нолдор не было. Маэдрос решил вызвать огонь на себя и привлечь внимание к Химрингу хоть ненадолго. А то было просто обидно, что из-за папы никто к ним воевать не идет. Тхурингветиль клюнула и решила устроить показательный поединок со старшим сыном Феанора. "Но погибнуть - вот так?!"- возмущенно подумал Маэдрос. - "Словно беспомощный мышонок в лапах у кошки? В смысле, беспомощный котенок в лапках у мышки? Ни за что! Век папу не видать!"

"Он позвал меня мысленно!... После стольких лет..." - схватился за сердце Феанор.-"Неужели... Да пребудет с ним моя Сила!..." Сила Пламенного пребыла в Маэдроса и Тхурингветиль опалила крылышки. Феанарион скомандовал: "Отхо-одим!"

Мелькор понял, что произошло и обиделся: "Ну, вот что ты наделал! Зачем вмешался?! Обещал же я, что спасу твоих сыновей. И спас бы, если бы не ты. А теперь... Ты пошел против меня, Феанор. И это бы я еще простил: ты в ярости, ты в отчаянии, тебя можно понять. Но ты пошел против Ангбанда. Против моих соратников. А они не простят такого. Ни тебе, ни мне. Такие у меня соратники... Вот обиделись и удрали... Один Саурон остался... Да мышь эта паленая.

продолжение следует

Глава 4. В которой происходят самые разные вещи

Пока Феанор целительствовал, его верный Мори занимался хозяйством в капризном и обидчивом Ангбанде. «Прааатиииивныыый!» - ныли сквозняки в коридорах, но юноша уже привык к таким звуковым эффектам. Хорошо, хоть матом не ругали... пока. Мори развлекался тем, что ходил к мастерам – отобрать тех, кто не смирился, не ушел с головой в работу. Бунтарей, мечтающих о побеге. Увести, отделить от остальных. Заточить. Чтобы они там делали камни в обмен на еду. Нолдор решили назло Мелькору камни все-таки делать. Мори гордился, что сумел то, что не удалось ни Феанору, ни Мелькору. Сумел. Сам. Один. Без ансамбля.

Где-то на периферии сюжета болтались майар-бывшие соратники Мелькора и рефлексировали.

Очнувшись, Мелькор решил наградить друга Феанора и приставил ему полдюжины гвардейцев с флейтами и факелами. Тхурингветиль проводила с Мелькором сеансы пластической хирургии и иногда пела с ним дуэтом песни о любви. Драуглуин подвывал. Феанор меланхолично комментировал: «Он становится черным. Перешел на Темную сторону силы... Любовь зла».

Искусное целительство Феанора давало о себе знать – Мелькор разучился создавать камни. Поэтому, когда ему захотелось сделать фенечку для Тхури, он пошел за материалом к старому другу:
«– Феанор, – сказал Мелькор вместо приветствия. – Мне нужны твои камни». На щеках Мелькора выступил румянец, глаза блестели. Вала временно даже перестал напоминать помесь Кощея Бессметрного с Ягой-Костяной Ногой.
«- Что, Сильмариллы стухли??» - удивился Феанор. - «Если что, у меня на них гарантия...»
«- Да нет, обыкновенные, не для катапульты, помельче.»
«– Ладно, – проворчал Феанор. – А работать ты собрался в моей мастерской, что ли?»
«- Конечно, »– рассеянно ответил Вала,- «Катись отсюда вместе с гвардейцами...»
Феанор ощутил жестокий приступ ревности и опять почувствовал симпатию к Саурону.

Подарок для Тхури вышел на славу. Феанор даже был готов поставить на него свое клеймо «Изделие вышедшее из мастерской Феанора Пламенного», но Мелькор эту идею придушил в зародыше и похромал из мастерской, спеша вручить подарок.
«– Нога-то болит,» – окончательно посерьезнел мастер.
«– Болит,» – признался Мелькор. – «И после того, как попробовал петь, хуже стало. Надо попробовать петь горлом... Нога как-то совсем не звучит, после поединка с твоим братцем...»

Мори догнал уходящего Мелькора, похвастаться, как он замечательно управляется с пленными и показал камешки, что сделали Нолдор.
«– Какая… мерзость!» – Мелькор затряс рукой, словно камешек обжег ему пальцы.-«Это сделали ужассные эльфсссы с горящими глазами???»
«- Да, Властелин!»- нервно ответил Мори.
«- Отправить всю партию этой пакости гномам. Эти коротышки торгуют оружием со всеми, кто им платит...»

Тем временем Нолдор выбили орков из Эстолада и в умах воинства Севера началось брожение.
«- Орки говорят, что ты должен нажать на красную кнопку.» - сказал Саурон.
«- Даааа? Что еще они болтают?» – лицо Мелькора, и без того сумрачное, совсем потемнело.
« - Что ты дружишь с нолдор и хочешь скормить им всех орков. Или что ты боишься сражаться сам и прикрываешься Воплощенными. Что ты потерял силу. А еще Они называют Глаурунга червяком. Желтым земляным червяком! » - голос Саурона возмущенно зазвенел. - «Давай уже что-нибудь делать, Властелин!»


Глава 5. Люди пришли на сияющий Север

Мори удивлялся, чего это пленные эльфы как-то на него нехорошо посматривают, угрюмо. Настороженно. С затаенным страхом и плохо скрытой ненавистью. «Я отворил им житницы, я злато рассыпал им, я им сыскал работы -они ж меня, беснуясь, проклинали! И Феанор меня совсем забросил, с тоски стихами я заговорил...»

Мелькор тем временем тоже чувствовал себя безмерно одиноким. Саурон перестал смотреть на него с восхищением и доверием. Тхури ведет себя как влюбленная девОчка, впитывает каждое его слово... Так изголодавшийся Воплощенный набрасывается на пищу и ест поспешно, давясь, словно боится, что у него вот-вот отнимут кусок. Вампирша всегда останется вампиршей... А Феанор обиделся за всех Нолдор всем своим Огненным духом и отказывается от общения.

«Разве что... Мори?» - подумал Мелькор. «Он стал вылитый Феанор... в молодости. Надо его тоже... испортить.» И так снова встретились два одиночества... Правда, костер развести не додумались - наверное, им хватало балрогов...

Мелькор призвал юношу, и тот явился незамедлительно.
«- Служу Властелину Мелькору!» - бодро отрапортовал Мори.
« - Молодец!» - одобрительно сказал Вала. - «Теперь ты не слуга. Теперь – мой помощник. И очень толковый. Почти как словарь.»

От такого комплимента Мори растаял.. «Я – ему – интересен! Ему нужно то, что я делаю. И я тоже – нужен. Могу стать нужным. Хотя бы ему. Он позаботился обо мне. Он, враг нолдор. Властелин Ангбанда. Один из создателей мира, что бы он ни натворил потом. Он – обо мне – позаботился! Вот просто так, без просьбы, без особой необходимости. Единственный за десятилетия, если не за все время моей жизни здесь. Но... Но мне нравится, как он говорит со мной. Лааааааасково...» Бедный Мори не читал «Повести о Каменном Хлебе» и не знал, чем все это кончится. Мелькор, надо сказать, этой повести тоже не читал. Вала не читатель, Вала - писатель, если вы понимаете, о чем я толкую.

«Как же тебе холодно в Ангбанде, мальчик! Почти так же, как мне... иногда.» - думал Мелькор, глядя на дрожащего от радости Мори. – «Может все-таки велеть Барлогам наладить отопление?.. Или производство огненной воды - в согревающих целях?...»

Тхури тоже страдала – мелких знаков внимания, на которые отваживался недавно вылеченный организм Мелькора, ей явно не хватало. А Вале опять было не до нее – он решил продолжать переход на Темную сторону силы. Для начала он отдал приказ захватить Тол-Сирион. Саурон, ожидавший на свои стратегические запросы чего угодно, только не согласия, понял что инициатива наказуема, и отправился выполнять.

Из потомства Саурона тем временем Вала выбрал парочку волчат, и стал их украдкой подкармливать. От украдки волчата становились злыми и страшными. Особенно Кархарот. «Каков хозяин, таков пес,» - тайком вздыхала Тхури. Параллельно с разведением волков, Мелькор улучшил фауну Ангбанда на единственного во всем мире не слишком красивого темно-лилового жука. От вида этого жука хотелось плакать, чем Вала в свободное время и занимался.

Маэдрос тем временем маялся с новообретенными способностями. «Белый огонь, Пламя, Дар, полученный от отца» доставляло ему множество неудобств, начиная от того, что он теперь светился в темноте и орки видели его издалека и сбегали, кончая тем, что среди людей и Нолдор пополз слух, что старший Феанарион теперь святой и лечит прикосновением правой руки. Некоторые таким образом объясняли для себя отсутствие этой благословенной конечности - мол, ушла по своим целительским делам...

Рефлексирующие на периферии сюжета майар-бывшие соратники Мелькора встретили в Эриадоре людей, неиспорченных эльфами. Люди эти шли к Мелькору, чтобы принести ему клятву. Клятва была тяжела, поэтому многие умерли в пути. Тех, кому надоело нести клятву, сбрасывали в пропасти. так что придорожные пропасти и канавы были забиты обломками людских Клятв, не хуже, чем Нан-Дунгортеб - нолдорской нуждой... Так, долго ли коротко ли, люди добрались до Ангбанда.