ПосвящениеСтихи поэта Транка
Не медь и не гранит,
А небольшая ранка -
Пятнадцать лет саднит.
Книга переменМуж благородный решение трудное принял:
Пальцы омыл в полоскальнице с теплой водой.
Руки встряхнув, окружающих сильно забрызгал -
Тысячи лет оттереться они не могли.
БодхидхармаДесять лет лицом к стене сидел Дамо,
Двадцать лет потом у всех чесались лбы.
Тридцать лет ищу ответ я на вопрос:
Что ему мешало сотню лет сидеть?
Про всеПоставил точку и сделал ручкой,
Потек из бочки ручьем по кочкам
За дедом с трубкой, за жучкой-внучкой,
Пешком по буквам, ползком по строчкам.
Завесил уши, чтоб не орало,
Запудрил мозги, заклеил зенки.
Забрал за много, вернул за мало,
Забыл про дело, залег у стенки,
Зарылся в тину, укрылся илом,
Второго сорта, поближе с краю.
Упился чаю, откушал торта,
Побрился шилом. Привет, всплываю!
Про головуПустить ли пулю в больной висок?
Разбить ли чашу, разбрызгать сок,
Оставить ветошь в канаве гнить,
Сорваться с неба, обрезать нить?
Тропой - в пустыню, пешком - в песок,
Итог неясен. Болит висок...
Кошка Звезды построили мост.
Вечером на мосту
Кошка ловит свой хвост
И прыгает в пустоту
Чтобы вверху, в темноте,
Между колючих звезд
Прыгая в пустоте,
Снова ловить свой хвост.
* * *Даже цистерной пива
Не смыть с души негатива:
Ветер шумит сварливо,
Солнце восходит криво,
Птицы теряют ноту,
Тенор выпал из хора,
Дождь идет не в охоту,
Ближний - не лучше вора,
Завтра не будет дива,
Значит - не стоит спора.
Там, за туманом - горы,
Рядом - цистерна пива.
* * *Сошлись однажды псих и псих,
Весь день судились и ругались,
А ближе к вечеру расстались,
Оставшись каждый при своих.
* * *Я выступил наперекор врагам,
И всех послал к далеким берегам.
Потом случайно умер на бегу.
Так что же там, на дальнем берегу?
Про учителейОни стройны и волооки,
Черты ясны, чела высоки,
Негромкие слова мудры,
Их наученье непреложно,
В них усомниться невозможно...
Но - до поры.
* * *Костер погас - пора в дорогу -
Домой, к пенатам, к черту, к богу,
Еще один тернистый путь
И, безусловно, без возврата,
Давно пора долги вернуть
Грошами - по купцу и плата.
Пускай считает деньги скряга,
Цена ему пробитый грош,
Цена его надеждам - ложь,
Длина его пути - полшага.
Меня же от моих дорог
Не защищает кошелек.
Алану, о полковникеПолковник почти разучился читать,
Но письма приходят опять и опять.
Быть может, придет и последний приказ -
Полковника произведут в генералы,
Повысят оклад и запишут в анналы,
Даруют звезду и уволят в запас.
* * * Последний день. Сценарий без помарок:
Невеста в черном, цианид в подарок,
Гремит снаряд - похоже, перелет...
Сгорели планы, отвернулись боги,
Финал уже заждался на пороге.
Начало мая. Сорок пятый год.
Про козырь Козырь, выпав из кармана,
Бьет по морде короля.
На иллюзии обмана
Годы крутится земля.
Наша - где не пропадала?
Жизнь - пустяк, а карты - ложь,
Начинаем со скандала,
Раз уж так уж не уйдешь.
Козырь этим и хорош,
Что попавши в передрягу
Не струит глазную влагу,
А хватается за нож.
На стих Гаэль тай-Ллаитт В платье из яркого ситца, в шали из черной печали
Ты хочешь невидимой скрыться,
Чтобы не узнавали.
Ходишь у стенки по кромке, носишь мечты в котомке,
Смотришь счастливым в лица
Из-под теней вуали,
Берешь у всех понемножку - смех и блестящую ложку,
Крадешь и кладешь в котомку,
Где духи и печали.
Летописец До чего порой убоги те дороги,
Где считают молча слоги злые боги.
Каждый чих у них с цезурой на устах,
Так что зря блестишь тонзурой, брат-монах.
Что в пергаментах выводишь - ерунда,
Поспешают наши боги не сюда,
След в истории оставить не хотят -
Ни убавить, ни прибавить, бедный брат.
Рассуждение Много ли сока выжмешь из сердца сухого?
Тень без тепла - только тень, слово без смысла - не слово,
Тени проходят во тьме - пыль набилась в глазницы
Вряд ли сумеет лететь чучело райской птицы
Только и можно жужжать мухе, увязнувшей в клее,
Влагу не стоит искать в кострище, в старой золе, и
Много ли жара отыщешь в пепле сердца сухого?
Тень без души - просто тень, слово без смысла - не слово.
* * *Заброшен щит - к чему он в годы мира?
Не славен больше богатырь - задира,
Благословенны пахаря труды,
Земля цветет, не ведая беды,
Повсюду тучен скот, плодится птица,
И каждый год богато рожь родится
На всех хватает пашни и воды
В горах полно и злата и руды,
Крошатся стены древней цитадели
В почете музыканты, менестрели
И те, чьим ремеслом считают речь.
…Но облака рисуют в небе меч.
Пергамент Король - пропойца. Королева - дура.
Целитель - враг, страшна его микстура,
Поэт лентяй, а шут - злодей и плут.
Придворные тоскуют и крадут.
Командующий - вор без разуменья,
Бездарный трус, но множатся именья.
Купцы на рынке продают гнилье,
Которым погнушалось воронье.
В народе - кол##ания и толки,
По городу ночами рыщут волки,
Страшится их и самый смелый пес,
Епископ, завершая сообщение,
Прошу у Вашей светлости прощения
И подаю почтительный донос.
* * * Молчанье не всегда согласья знак.
Арифметический - не значит совершенный.
Раздумиям пустым цена пятак.
Игра мгновений - бытие Вселенной.
Теорий светом не рассеять мрак.
Арифметический - не значит совершенный.
Картежное Комедия масок: десятка - Пьеро,
У дамы-субретки на шляпе перо,
Валет на дуэли дерется в колете
А козырь еще не вращается в свете.
У треф и бубён затянулся марьяж,
От пик убежал непоседливый паж,
Червонный король закрывает глаза,
Пока Труффальдино играет туза.
* * *. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Даре Ливень |
О нотах позабыл певец,
Резца не хочет знать ваятель,
Пера не трогает писатель,
Застыл без зодчего дворец.
Весна раскрыла свой ларец,
Деревьям раздала награды.
На их прозрачные наряды
Глядит насмешливо скворец.
Весны обманчивая сила
Творцов безжалостно сразила -
Они у снов немых в плену,
Мечты сбивают их с дороги.
Скворец, оставшись без подмоги,
Берет в союзницы весну.
Считалочка Арлекин злодей и хам, бьет батоном по умам,
Поднимает шум-да-гам и пугает дам.
Джокер вынул пистолет, заржавевший за сто лет,
А еще достал стилет, и грозит тузам.
Арлекин попал под нож, ни на что теперь не гож,
Сочини любую ложь - не поверишь сам.
Джокер вянет меж бубён, полонён со всех сторон,
Вышел вон, проигран кон - горе игрокам!
Сон (Ассоциация на стих Виахильд) Мне снится сон. Один я в этом сне.
Мне компаньоны - тени на стене,
Я говорю, но эхо вторит мне.
Прошедший день оборотился вспять.
Могу уснуть во сне, могу не спать -
За сон и явь не обещают денег.
Здесь я тюремщик, я же сам и пленник,
За хлеб и воду истово служу.
Себе я сам и дьявол, и священник
И сам себя бестрепетно сужу.
* * *. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Тэссе, моему любимому критику |
Забыл копье, не прикоснусь к мечу - я знать теперь их больше не хочу.
Певцам войны и менестрелям битвы желаю поскорей попасть к врачу.
Пускай тому, кому милее грозы, добрейший лекарь пользует циррозы,
Пусть исцеляет жертв батальной прозы, а я страдать поэзией хочу!
Премьера В театре теней позабыли шальную свечу.
Там теперь столько света - на каждую тень по лучу,
На каждую рукопись есть у огня уголек,
И уже провалился на белый экран потолок.
Разбежались актеры, удрал от греха режиссер,
Сквозняк выплетает из тонкого пепла узор.
Аплодирует полночь, ценя небывалый успех,
И в ответ раздается веселого пламени смех.
Не довели до добра У меня - ни кола, ни двора,
Завтра нету, есть только вчера
В голове ураган, в кошеле - таракан,
Доведите меня до добра!
Где-то ждет меня куча добра,
Много денег, коньяк да икра,
И возможностей тьма, и палата ума,
Только ключ потерялся вчера.
Есть карман, а в кармане дыра,
Есть башка, но больная с утра,
Есть счастливый билет, но кондуктора нет.
Кто меня довезет до добра?
Сглаз (под впечатлением стиха Нион) Наверное, опоили,
Околдовали, или
Зелья добавили в чай,
Что теперь ни скажи,
Из слов воспитанной лжи
Выскочит невзначай
Правда.
* * * Крыша дома стала седой -
Знать, боится идущей бури
С перекрестка несется крик
Оживающих к ночи фурий.
Козлоногий жилец лесов
Не приходит на вечеринку.
Мелкий некто засов сломал
И украл початую крынку.
Заглянула в окно луна -
Снова ищет свою Артемиду.
Верно, хочет высказать ей
Накопившуюся обиду.
Не нашла. Не найдет никогда,
Здесь богиню не терпят стены.
Просыпаюсь. В небе - звезда,
А в ночи голосят сирены.
Озарение Со мной однажды эпизод нечаянно случился:
Под вечер красным небосвод внезапно озарился,
Налился соком, словно спелые плоды
Пролился вечером на пыльные сады
И я почувствовал, что все должно случиться
В грядущий миг, и мне пора поторопиться.
Я побежал тогда, желая чуда,
А вслед неслось - вернись скорей, Иуда!
Прачка Говорят, что в лесу, в этот день каждый год
Появляется тропка, она ведет
Прямо к речке, туда, где волна играет,
Там угрюмая прачка одежду стирает
Каждый раз в этот день, каждый год.
Если кто-то ее не знает -
Ничего он не потеряет,
Потому что прачка стирает
Тем, кто в этом году умрет.
* * * Трудно добыть на охоте небитого зайца,
Прячется он, и сторожко глядит из кустов.
Крепко держи беглеца за длинные уши!
Брызжет кровь.
Земляника на яркой траве.
* * *Сейчас - за окнами дождит.
Внутри - табачный дым и быт,
Шумит и подтекает кран,
Мерцает жалобно экран.
Блуждают мысли, спит сосед.
Покой на месте, денег нет.
Хозяин мрачно морщит лоб.
Заботам - день.
Потом - потоп.
* * * Засов сломали, свистнули полкрынки,
Натерли сажей белые ботинки,
Кота с колен спугнули - вот дела!
Мой домовой устал бороться с ленью.
Май на дворе - должно нести сиренью,
Но пахнет лишь отсутствием тепла.
Луна в пустынном небе - скорбь очам,
И грустен вопль сирены по ночам.
* * * Я отправляюсь пьянствовать в притон.
Там хрип и вопли, и кошмарный сон,
Там нищие, шпана и матросня,
Игра картежная и черные проклятья.
В залог там принимают крест и платье,
Там самое местечко для меня.
Там, за стаканом скверного вина,
Матрос божится, что проплыл пол-света,
Злодей из краж не делает секрета,
Бродяга спит с сумою у окна.
Моряк, проспавшись, уберется в порт,
Похмельный вор на промысел пойдет,
Не взявши ни отмычки, ни стилета,
Трактирщик, в знак того, что кончен бал,
Зовет из задних комнат вышибал -
Они за двери вышвырнут поэта.
Онин Столица сгорела. Не видно даже вороны -
Люди поели все, что воронам могло сгодиться.
Негоже правителю, даже лишенному трона,
Прятаться в старом замке, выглядывая в бойницы,
Чтобы увидеть, как нищие мародеры
Режут тех, кого воины недобили.
По обе стороны фронта не гаснут раздоры.
Защитник по чину и свита его уплыли,
Но обещали вернуться, и не позднее лета,
Но лето когда еще будет - а песня столицы спета.
Все, что могло гореть, уже перестало дымиться,
Все, кто мог перестать, уже давно перестали,
Они сочиняют стихи и не касаются стали,
Их не призывает меч и совсем не греет броня.
Герои устали от подвигов каждого дня,
Сражения - третий год, и война не идет к концу.
Но даже лишенному трона об этом знать не к лицу.
Привал Как на духу, без утайки:
Светел подлунный простор,
Сонно шепчет костер,
Наездники травят байки.
О близких и о далеких,
О нищих и о царях -
Всем равно отмерены сроки
И выверен путь во прах.
О том, что горит пшеница
И стало дороже вино,
О том, что пустеет столица -
Наверное, так суждено.
А утро все ближе и ближе,
Рукой коснись или взглядом.
Кони пасутся рядом -
И белый, и бледный, и рыжий.
О СТАНОВЛЕНИИ СЕГУНАТА ТОКУГАВА Не вполне соответствует исторической истине Однажды Маэда подрались с Такэда,
Дрались до обеда и после обеда.
Такэда досталась великая слава.
А деньги стащил негодяй Токугава.
Про гранит Известно - очень холодно в Исландии с утра,
А в Индии и к вечеру ужасная жара.
Несет погоду смутную разбойничий циклон,
Потом придет антициклон, очистит небосклон.
Нужны тычинки пестику, и ждет пчелу цветок,
Атилла шел на запад, да, а прибыл на восток,
Впадает Лета в Ах#рон, а тот впадает в Стикс,
У мальчика три яблока, чему же равен икс?
Создал Гуссерль теорию, а человека - труд,
Друг друга параллельные ни в жизнь не пресекут,
А в этой самой Индии опять стоит жара...
Чего не выбьешь палкою из зада школяра!
* * * Сухой листок, застрявший в волосах,
Застывший вечный полдень на часах,
Забытый кем-то впопыхах блокнот,
И - все. Никто здесь больше не живет.
Картинку можно заложить в альбом,
И спрятать, и не вспоминать о нем.
В шкафу, где платья-призраки висят,
Забыть на двадцать лет, на пятьдесят.
А после не понять, зачем меж строк
Когда-то вложен высохший листок.
* * *Блестящий камешек - подарок просто так,
Подобранный на берегу реки
В тот час, когда ничто не потревожит.
Блестящий камешек - приязни чистой знак.
Он помнит и хранит тепло руки,
Но сердца заменить, увы, не может!
Вспоминаю реку Тацута осенью Прекрасна река Тацута,
Чуть тронутая ледком.
Плывут по течению вниз
Ярко-красные листья.
Осень меняет наряды.
* * * Влюбленный в Восток бредит китайским слогом,
Палочкой ловит над рисом тоскующих мух,
В муках рождает стих, на стих непохожий,
А в голове его протекает река Хуанхэ.
Про лес Не ходи, Аленушка, в темный лес,
Там сегодня ночью глумится бес,
Там за каждой елочкой - лесовик,
Так что будет ужас, а не пикник.
Да, найти Иванушку - не беда,
Только в нужной лужице не вода
Да следы заметены помелом,
Кто хотел - давно уже стал козлом.
Автомат Пуста, как синева небес,
Моя душа в июньский день,
И я тащу наперевес,
Как автомат, тоску и лень.
Как автомат, бреду в пыли
И исчезаю в смутной дали,
Мечтая, чтобы не догнали
И не нашли.
* * * Раскрашена в цвета майдана,
Страна трещит, как плод каштана.
Она не выдержит речей
Всех фарисеев, всех зелотов,
Малобюджетных патриотов
И добровольных стукачей.
* * * Кому не спится под луной? Кого ужасен дальний вой?
Кому в ночи покоя нет? Чей рок запутан, словно бред?
Кто, как бессонный часовой, давно в разлуке с головой?
Кто рад бы стать сырой землей на много долгих сотен лет?
Кому в ночи покоя нет? Кому во мгле спасенья нет?
Кто пал бы жертвой многих бед, да ходят беды стороной?
Он пал бы грудью на стилет, но нет стилета под рукой.
Он курит много сигарет, но не идет к нему покой,
Он выбрал герб, он выбрал цвет. Но позабыл уже - какой.
* * * В неведомых дебрях проторил тропу,
Пробился сквозь стены, прошел сквозь толпу,
Насек свое имя, остался один,
Прорвался сквозь пламя, дожил до седин,
Нашел и оставил, зажал в кулаке,
Играл против правил, пропил в кабаке.
В неведомых дебрях нарвался на нож.
Быть может, теперь ты мне душу вернешь.
* * * ничего не забыв, никого ни за чем не встречая,
растворился, как сахар в вокзальном стаканчике чая,
в аромате перрона, в дыхании локомотива,
в жажде путников, выпивших третью бутылку пива,
и отправился дальше с пустыми, как ветер, руками,
зацепившись глазами за тамбур с его огоньками.
* * * По сути - что ни говори
И как ни посмотри,
Судьба пытается давить
Снаружи и внутри.
Хотя мой замок и силен
И очень укреплен,
Растет давление со всех,
Куда ни глянь, сторон.
Запасов пищи - на сто лет,
С водой проблемы нет,
А все же застит белый свет
Крыло грядущих бед.
На бастионах гарнизон
Дает отпор врагу -
Пытаюсь воинам помочь
Всем тем, что я могу.
А что могу? Сдержать врага
На дальнем берегу?
Мосты уже наведены,
И трупы на снегу.
Летят снаряды из бомбард,
Подходит вражья рать,
И кровь готова каждый миг
Сосуды разорвать.
В осаде три десятка лет
Надежная стена.
Когда-нибудь она падет,
И не она одна.
* * * Творец, уставший мять век
ами
Комок народных масс руками,
Берет излюбленный резец
(Он обстоятельный творец!)
Он придает любую форму
И процветанию, и шторму,
И режет, режет по живому...
Когда случалось по-другому?
Про Юкон По Юкону не ходят кони,
Дело там совсем не в законе,
Просто холодно на Юконе.
Просто в речке, как на ладони,
Много золота меж песчинок,
Набирай его хоть в ботинок -
Сколько влезет туда золотинок!
Или в шляпу, если захочешь.
Вот сидишь в реке, ноги мочишь,
Золотишко считаешь, чихаешь,
И уже изрядно простужен…
По Юкону не ходят кони,
Не хотят они, понимаешь,
Да и холод коням не нужен.
Копоть Опустевшие степи горят,
Дым осел на железо горечью,
Перебит на две трети отряд
Неизвестной заезжей сволочью.
Пересохла в ключе вода,
Не напоишь теперь и беркута.
В небе попусту светит звезда -
Больше нам возвращаться некуда.
По горелым спешить следам,
В свисте ветра и конском топоте,
Догонять по пятам, по пятам
И глаза протирать от копоти.
* * * Я становлюсь смерчем, из черного грунта и горя,
Я становлюсь смертью, отравляющей небо,
Я становлюсь камнем - под ноги всем уходящим,
Я становлюсь ветром, который пахнет чумой.
Молнию не удержат ни щит, ни мольба о пощаде,
Не знает прощенья удар урагана в спину,
Я становлюсь ядом, сам для себя смертелен,
Я становлюсь местью - мне нечего больше терять.
Каждый охотник... (навеяно стихом ФэтКэта) Желает знать стрелок любой,
Где цвет - зеленый, голубой,
И что листва, и где тут птица,
Куда нацелена стрела,
Да так, чтоб мимо не прошла!
Я рыскал целую седмицу,
В дубравах, рощах и лугах...
Добыча - дырка на штанах,
И шип древесный в ягодицу.
Про кота Основные черты кота - не открытость и не простота.
Лучший друг кота - темнота, злейший враг кота - суета.
Кот читает следы, как с листа, но котомка его пуста,
И не носят коты сапог, это автор коту помог.
Нет ни мельницы, ни осла, ни зарплаты любого числа,
Замка нет и маркиза нет, но зато людоед - сосед,
Так что мудрость живого кота - осторожность и быстрота.
Про героя За много долгих-долгих лет
Герой познал в немалой мере
Вершины славы, горечь бед
И прах разрушенных империй.
Любил. Рубил. Носил доспех
Любого сорта и покроя.
А как он жил? Спроси у тех
Кто помнит этого героя.
* * * Пространство освещается огнями
И заполняется неясными тенями.
Глухие шепоты, немые сквозняки,
Касание невидимой руки.
Здесь ароматы - роза и сандал
И предвкушение: сейчас начнется бал...
* * * В готическом замке живет под замком
Принцесса, с которой герой не знаком
И с башни, чьи стены покрыты вьюнком,
Принцесса не машет герою платком.
Герой на войну отбывает с полком -
Красавица в башне рыдает тайком.
Герой возвращается с фронта пешком,
Принцесса его не встречает с венком.
Герой не сказать чтобы слыл дураком,
Но как же понять, почему под замком,
В готическом замке страдает тайком
Принцесса, с которой герой не знаком?
* * * Паззл распался, не сложилось слово,
Нет желания терзать ледышки снова,
Нет терпенья вновь вживаться в роль.
Веки смерзлись. Пальцы онемели,
Ни следа тепла в продрогшем теле,
Где под веком льдинка - жжется боль.
Никого не разглядеть на троне,
Никого тоска моя не тронет.
Разве был когда-нибудь апрель,
Разве где-то расцветали - слышишь? -
Два цветка в горшке под старой крышей...
- Это только морок и метель.
* * * Все это было - и петля, и мыло.
Все там же та же Маша раму мыла,
Кряхтели по привычке старики,
Шумел котел - в котле варилось зелье
И, проклиная черное похмелье,
Старуха-ведьма штопала чулки,
Закончен шабаш, черти улетели,
Зал пиршеств убирали те, кто в теле,
Покойники смотрели сны в гробах.
И статуя козла, застывши прямо,
Глазела из угла на панораму
С бессмысленной улыбкой на губах.
Все в общем делали не то, чего хотели.
И лишь один завхоз сидел при деле,
Поскольку уважал свой чин и честь:
Считал кастрюли, вилки и бутыли,
Младенцев, жаб, и всё, что позабыли
Ночные гости выпить или съесть.
* * * (На стих Виахильд "Дорога") Пунктир, раскатанный в кривую
Железной ласкою колес
Направил, потащил, принес,
Смеясь, субстанцию живую
Туда, где рвутся провода.
Эх, догадаться бы, куда.
Купе За окном вагона -
Загаженное ничто,
Загадочно спрятанное полумраком.
Закрытая дверь купе -
Защита от ночи.
Задумчивый стук колес,
Завывания ветра,
Занудство бессонницы
Первого дня пути.
Про деньги Как мне сравнить два новеньких рубля,
Которые похожи до нуля,
Лежащие в одной хрустящей пачке?
Пахучие и желтые, как яд,
Их аверсы и реверсы хранят
Воспоминания о прессе и горячке.
Как угадать под лентою тугой,
Чем разнится один или другой
От ста таких же, что лежат под спудом?
- По номеру, или каким-то чудом!
* * * Странствуя, древний мудрец прошел этот город,
Здесь он распил с приятелем чайник вина.
Местные жители с гордостью вам покажут
В доме цветочном на стенке похабный стишок.
* * * Спросил ученик рыжебородого варвара:
- Можно учение Будды в словах передать?
Немного помыслив, Дамо не промедлил с ответом.
…С тех пор Патриарха Второго рисуют кривым.
* * * Безумец бился в стену головой.
Все удивлялись: до сих пор живой!
Разбивши лоб, безумец приутих
И стал неотличим от остальных.
Теперь другие у него дела,
Конец безумствам - и стена цела.
* * *. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ...шелестят шаги: уходит лето,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . дверь заклинив журавлиным клином. |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Даэ |
Над серым цветом городских равнин,
Над темным шумом городских окраин,
Непросто и не вдруг услышать ночью
Тоскливый крик осенних журавлей.
Помехи мирно царствуют в эфире,
В горшке растут пластмассовые розы,
И ровен неумолчный пульс машинный
Под куполом оранжевых небес.
Обряд Мой белый нож блистает серебром,
В нем сила света сплавилась с добром,
Я чувствую тепло сквозь рукоять,
Клинку же - маяком в ночи сиять!
Мой черный нож покинул ножен плен,
Он теплой крови требует взамен,
Свершит немало небывалых дел -
И все случится так, как я хотел!
* * * Червонная дама, легка как мираж,
С валетом бубей замышляет марьяж,
А дурню-валету мерещится лик
Безумной развратной красавицы пик,
Шестерки играют обрывками сплетен,
И джокер за спинами их незаметен.
Он смотрит, как мечется загнанный лев -
Несчастный король обездоленных треф.
На пользу себе, на потеху народу,
Тасую колоду, снимаю колоду,
Не видит подвоха обманутый глаз.
Вот так же, наверно, тасуют и нас.
* * * Я загорелся пламенем священным,
Я мудрым стал, святым и совершенным,
Блеснул зарницей и взошел звездой...
Пришел пожарник и залил водой.
* * * Звезда моя попутная блестит как катафот,
Тропа моя беспутная ведет на эшафот,
Друзья дрожат и молятся - такие вот друзья,
А случай в двери ломится - без случая нельзя.
Не выбить двери чайником, не высадить ногой,
Дурак глядит начальником, да выход есть другой:
Плевать с девятой лоджии на кресло с дураком
И пусть идут прохожие в Америку пешком.
Колобок С точки зрения эстета колобок,
Без сомнения, убог и однобок,
Примитивно по лесу катается,
Не имея ни идей, ни ног.
Задурил зверей, как только мог -
Но эстета это не касается.
В общем, нехороший колобок,
И кусается.
* * * Приходит осень, с веток листья рвет
И тащит их назад или вперед,
Согреет холод и жару остудит.
Застелет грязь покровом из парчи,
Посадит кошку греться у печи,
Сама садится, чай остывший пьет
И ждет того, чего уже не будет.
* * *. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На Олимпе – пир и драка, под Олимпом – не пируют |
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ф.о'Флаэрти |
...с высоты вершин олимпа снисходительные боги
снизойти не пожелали до пирующих героев,
потому что полукровки, полубоги и плебеи.
Им аброзии прислали, так восславьте эту милость!
Кровь героев неспокойна, веры нет гремучей смеси,
есть сомнения в коктейле, что бежит в геройских венах.
Вы - изгои, вы плебеи, полукровки, полубоги,
так позвольте мне любить вас за другую половину!
* * * Меж песками столетий присказка есть одна:
"Чтоб тебе жить довелось в интересные времена!"
Фразочка эта банальна, как пуля в лоб,
Может быть, и фараонам такое совали в гроб.
Вот интересных времен знамения: мор, потоп,
Толстая задница давит тысячи тощих жоп,
Детская драка в песочнице с целью кто будет водить,
Или реформы типа взорвать и потом поделить.
Вот бы однажды проснуться в такой стране,
Где косяки революций проходят мимо, вовне,
А Благодетелям Мира одна дорога дана:
Пусть они, гады, живут в интересные времена!
* * * В далекой северной пустыне,
Где снег на вечной белой льдине
Лежит, сверкает и не тает,
Где в небе вымерзшем сияет
Полярных сполохов венец,
Где завывает вьюга злая,
Живет, следов не оставляя,
Почти у самой двери рая,
Пушистый
Северный
Песец.
* * *сегодня быквы рассчитаются с долгами
поищут тех, при ком мулета и колета,
тореадора не найдут, найдут поэта
и в бокву каак дадут ему рогами!
Баллада о рыцарском долге Однажды, в некий грустный день
Скакал по лесу рыцарь.
Быть может, вез посланье он
Войскам от короля,
А может быть, в лесу дракон
Нечаянно завелся
И брал с крестьян поденно дань -
Корову и овцу.
Короче - при мече, в броне
И в итальянском шлеме
По лесу рыцарь поспешал
В ужасно грустный день,
Звенела сбруя, звякал щит
Определенной формы,
И скалил зубы храбрый лев
На родовом гербе.
А на лесной тропе темно,
Деревья свет затмили
Цветам полян, кустам и пням
Поломанных дубов
(Все дело в том, что этот лес
Страдал порой от ветра,
А ветер корчевал дубы,
И наземь их бросал).
И в тот же самый грустный день
Соседская принцесса
Пошла гулять в зеленый лес
И заблудилась там.
Ее не отыскал слуга,
Не встретила подруга.
Принцесса плакала навзрыд,
Гуляючи в лесу.
Принцессу рыцарь повстречал,
Ее печаль утишил,
И на седле привез домой,
В родительский донжон,
За что был жалован платком
От матери принцессы,
И кубок старого вина
Поднес ему король.
Меж тем послание к войскам
Ужасно запоздало,
В лесу свирепствовал дракон
И скушал всех коров,
И потому наказан был
Несчастный этот рыцарь,
К тому же с неба капал дождь
Весь этот грустный день.
Главная
Страниц: 1
Семинар:: Rhsc (79) (Прочитано 145681 раз)
