"Молитва" - по-моему, очень сильно. Критики не имею.

"Реальной акации" _в тексте_ быть не может, как и на фотографии, и на картине. Реальное - оно в реале, в тексте только образы. Если нечто много раз уже описывали другие, то вот тогда образ и становится избитым, в отличие от своего реального прототипа, к которому это понятие неприменимо.

Насчет акации Майк уже ответил, и я с ним согласна. Могу только добавить, что я как читатель не в курсе, что акация была вполне конкретной. Я только стихотворение вижу, а в нем последняя строка - философская. И она резко смещает "фокус" с конкретики на обобщение, и уже не важно, акация это была или розы, там на первом плане - сходство судьбы абстрактного поэта и судьбы цветов, брошенных в грязь.

Цитата:

Если предполагаемые оскорбления - поэтическим способом, то во всех качествах (модерском, авторском, читательском) могу только приветствовать.

ИМХА: стихи, которые ни у кого (вообще, из всех прочитавших) не вызывают негативной реакции - плохи. Это не стихи тогда. Это йогурты, сладкие и бесполезные.
(Обратное, имхо, неверно: если многим не нравится, то это не значит непременно, что стих хорош :)

"Господи, в райских садах отведи
Место для скромной полыни. "
Категорически не согласен!!! у меня на полынь аллергия!!! (правда меня туда и не пустят)
Дара Ливень, это я от зависти, не обижайся, просто понравилось очень, да и все такие серьёзные, нужно и улыбнуться. Может стих и грустный, но у меня он вызвал улыбку, очень спокойную, нежную. С такой улыбкой я смотрю на детей.

Сильно. Второе особенно.

"На душе и на небе..." - потрясающе. Правда, потрясающе. Кроме "спасибо" сказать просто нечего.
Хотя... В образном плане в этом стихотворении мне видится правильная, тщательно выверенная внешняя простота и - благодаря этому - целостность, я бы даже сказала - монолитная спаянность слов и образов, которые за этими словами стоят, что встречается очень и очень редко. Ощущения - как от стихов Ахматовой 30-х годов. Стихотворение получилось по-настоящему живым.
Ещё раз спасибо.

Спасибо. Честное слово, ничего не подгоняла - оно само так выплеснулось почему-то. Правда, и настроение было такое, что по сравнению с ним оба стиха - образец оптимизма... ну, я как-то уже объясняла, для чего можно приспособить депрессию.

Вот еще - и не бейте больно, сама знаю, что плохо. Ну, хреновый я переводчик, что поделаешь...

Дойна о дождавшейся невесте.

- Я вернулся домой! Здравствуй, радость моя,
Стала краше еще, чем была!
Я вернулся с победой - встречай же меня,
Поднеси золотого вина.
Я к тебе так спешил, выбиваясь из сил,
Через тысячу рек и морей...
Если б мог, я бы крылья коню отрастил,
Чтоб увидеть тебя поскорей!

- Я давно тебя жду, славной матери сын,
Но тревога мне сердце гнетет:
Расскажи - почему ты вернулся один?
Где все те, с кем ушел ты в поход?
Я читала по звездам и струйкам воды,
По огню знаки грозного зла...
Неужели ты вестником черным беды
Распахнул надо мною крыла?

- Успокой свое сердце, тревогу забудь,
Горя вести мои не несут.
Я спешил налегке, был неторным мой путь,
Остальные с добычей идут.
С листопадом они возвратятся домой
И обнимут своих матерей...
Почему же не рада ты встрече со мной?
Разве так принимают гостей?

- Расскажи мне, как умер мой названный брат!
Мне привиделось нынче во сне:
Он летел в огневеющий алый закат
На неседланном черном коне,
Крови тонкие нити свивались из ран,
Вышивали ему рукава,
А за ним подымался белесый туман,
В черный прах рассыпалась трава...

- Для чего тебе верить обманчивым снам?
Гонит их ясноглазый рассвет.
Он вернется со всеми к родным очагам
Через пять этих тягостных лет,
Остановит коня у знакомых ворот,
Снимет тертые ножны меча,
И любимую песню свою запоет,
Разжигая остывший очаг.

- Той, что видит незримое, сон не солжет.
Брат во сне мне в глаза посмотрел.
Он прошел через все - годы, пламя и лед,
Лишь от смерти уйти не сумел.
Он уже никогда не вернется домой,
Не обнимет любимую, мать...
Я была ему названной, милой сестрой.
Расскажи - я должна это знать!

- Ты прости мой обман - я от горя хотел
И от боли тебя уберечь.
Там, где шел нескончаемый ливень из стрел,
Принял грудью он вражеский меч.
Тяжко ранен я был в том последнем бою,
Застил солнце мне вечности дым...
Лишь поэтому я пред тобою стою -
Он закрыл мое сердце своим.

- С тяжкой раной такой как ты путь свой прошел?
Может, ангел тебя исцелил?
Или конь твой летел, словно горный орел,
Покрывая семь миль взмахом крыл?
То ли в видящей тайное - видишь дитя,
То ль за правду обман выдаешь...
Расскажи мне, возлюбленный, где потерял
Ты свой добрый охотничий нож?

- Я любовью к тебе выжил в смертном бою,
Я любовью твоею дышал,
А теперь, словно враг, пред тобою стою -
Кто меж нами невидимо встал?!
Кто решился украсть у меня свет очей?
Кто убил все надежды мои?!
Если ты не моя - так не будешь ни чьей!
Кто он? Имя его назови!

- Ты забыл его? Он в том последнем бою
Был с тобой - и остался лежать,
Отпустив лебединую душу свою
В небеса от удара ножа.
Он был другом тебе, братом названным мне,
Он от друга удара не ждал...
Брат не зря этой ночью явился во сне.
Он мне имя убийцы назвал.

В пятой строфе "очаг" два раза - или так задумано? На "тертых ножнах" я споткнулась, но может, оно и допустимо.

А в целом - замечательная баллада.

понравилось, но поддерживаю Крыса, не могу избавиться от ощущения, что девушка разговаривала с призраком

Такими глюками можно и нужно кормить, они очень вкусные.
а вы сударыня так и не ответили на нашь с Крысом вопрос....

Ыть?
Какой вопрос? Если про то, что с призраком разговаривает, то как раз ответила - там вообще одни призраки общаются...

Простите, правда, если кому не отвечаю - оно действительно проблематично пока, запрыгиваю на считанные минуты.

Можно еще немного, да?

***

Мне все труднее без тебя дышать.
Мне все труднее без тебя согреться.
Покинутым щенком скулит душа
И еле бьется, спотыкаясь, сердце.
Мы так близки - и души, и тела -
В единстве нерушимого обета,
Что я рассечена напополам
В тюрьме нас разделивших километров.
И я не я, покуда я одна
Под взглядом ледяного небосвода...
Я лишь с тобою становлюсь полна.
Мне лишь с тобой дарована свобода.


*прикрывает лапами уши в ожидании тапка

Ночное (Эрелхору - все никак не уймусь)

Горек запах полыни, и ржут кобылицы во мраке.
Холод вечности веет с ночного осеннего неба.
Ярко звезды горят - что им наши земные печали?
Много долгих эпох они в темном просторе сверкают.
Через тысячи лет, когда сгинет о нас даже память,
Они будут гореть точно так же торжественно в небе,
Но от этого мир ни теплей, ни добрее не станет.
Звезды так далеко, а земля - вот она, под ногами,
Та земля, что взрастила, вспоила - степная, родная,
И бескрайний простор не теснее небесных пределов.
Через тысячи лет, когда сгинет о нас даже память,
Точно так же ковыль будет падать волной под копыта,
Но от этого мир холоднее и злее не станет.
Осень. Горечь. Томленье. И степь по-над сонной рекою
Пахнет пылью и звездами, вянущей белой полынью...
Горек запах полыни, и ржут кобылицы во мраке...

Слово первого кобузчи.

Еще для Эрелхора.

Слово первого кобузчи.

В моей крови кипчакской бродит жизнь.
Как зверь степной, за белый свет держись!
Веселый хмель не одолела старость.
Бессмертие еще найти осталось.
Бреду неспешно по родной земле,
Но всюду взгляд пытливый видит смерть.

В степи ковыль седеет на глазах,
Под вихрем сосны валятся в лесах,
И даже горы, небо подпирая,
В летучий прах распавшись, умирают.
Под солнцем и луной бессмертья нет.
Неужто смерти не найду ответ?

Из дерева, убитого грозой,
Родился корпус, звонкий, словно зной,
Коснулись пальцы чутких струн несмело,
И дерево под пальцами запело,
И вот уж песня полетела с ветром -
О том, что жизнь ввсесильна и бессмертна!

...Мой вечный сон давно хранит ковыль,
А песню - помнят. Песня - это быль.
О том, что жизнь сильнее смертных уз,
Поныне не устал звенеть кобуз.
Сумей и ты такую песню спеть,
Чтоб перед ней сама склонилась смерть.