Картежное
   
Комедия масок: десятка - Пьеро,   
У дамы-субретки на шляпе перо,   
Валет на дуэли дерется в колете   
А козырь еще не вращается в свете.   
   
У треф и бубён затянулся марьяж,   
От пик убежал непоседливый паж,   
Червонный король закрывает глаза,   
Пока Труффальдино играет туза.

     Считалочка
   
Арлекин злодей и хам, бьет батоном по умам,   
Поднимает шум-да-гам и пугает дам.   
Джокер вынул пистолет, заржавевший за сто лет,   
А еще достал стилет, и грозит тузам.   
Арлекин попал под нож, ни на что теперь не гож,   
Сочини любую ложь - не поверишь сам.   
Джокер вянет меж бубён, полонён со всех сторон,   
Вышел вон, проигран кон - горе игрокам!

* * *

Безумный, пляшет мой Пьеро
На краешке туза,
В глазах его хитрым-хитро
Сверкает бирюза.

Залез под прикуп Арлекин,
Укусит ведь, не тронь!
В одном глазу, совсем один,
Ночной горит огонь.

К столу, Пьеретта, подходи -
Тебе марьяж метну,
И вдруг почувствую в груди
Дыханья глубину.

А сам я кто? А я никто
И даже не валет.
Вверх по горе бреду в пальто,
И денег тоже нет.

* * *

Разложил колоду по узору,
Так учила старая гадалка.
С картой, как известно, нету спору -
Ей ни правды, ни меня не жалко...
Так и знал, что ничего не выйдет.
Короли, как в цирке акробаты,
Даму поднимают в пирамиде,
Выкинув валета за канаты.

И ложится тень дороги дальней
Поперек забытого гаданья -
Той, где ночи тише и хрустальней,
Той, где обретенья и страданья,
Где за поворотом ждет ловушка,
Где темно, и голодно, и худо,
И в кармане лишь луны полушка,
Да поди достань ее оттуда.

Там за пять минут до смерти жуткой
Верный друг приходит на подмогу,
Там жена слезами, а не шуткой
Провожает в дальнюю дорогу.
Там не носят галстуков в горошек,
Там - о, чудо! - галстуков не носят,
И хотя боятся черных кошек,
На дороге спутника не бросят.

Может быть, ограбят - что не ново,
Но не бьют, не обнаружив денег.
Там козак, свое сказавши слово,
Молча ест пятнадцатый вареник.
Там подсчета не ведут убитым,
Не берут проценты по кредитам,
Не взрывают ясли динамитом,
Курят в помещении закрытом,

Верят и в проклятье, и в спасенье,
Ч-черт, мобила!
                       Впрочем, воскресенье...

Короли, как в цирке акробаты,
Даму поднимают в пирамиде,
Выкинув валета за канаты
В невозможно непристойном виде.
Карты говорят, что все стабильно -
Дом, налоги, дети и работа...
А внутри пружинка бьется сильно
И не умолкает отчего-то.

Я вытащил карту. Всего лишь одну.
Я был бесконечно один.
Она затянула в очей глубину,
Что глубже подземных глубин.

В прозрачной рубашке, в слезах, босиком
По лесу бродила одна.
Я, тихой украдкой и хитрым тайком -
Туда же, куда и она.

Но полон рыдающих девушек лес,
А также коварства и зла,
И вот ее след среди прочих исчез,
Она непреложно ушла.

С тех пор я всего лишь сползаю ко дну -
Бродяга, алкаш и изгой.
Я вытащил карту. Опять же, одну.
Она оказалась другой.

А вот вам!

В рукаве вальты и пули,
Дам гулящих образа,
Боги сивые сбрехнули
Преддуэльного туза

Разномастные гусары
Пьют мадеру и шансон,
Некраплёные корсары
Гонят ветер в унисон.

Ёрш козырный - водка с ромом
Фарт роняет на ладонь,
Прикуп шулера с дипломом
Каравелла, тройка, конь.

Ставки - след от дилижанса,
Кивер, Роджер и звезда,
Джокер в дебрях преферанса -
С алым парусом Беда.

В рукаве вальты и пули,
Дамы бацают канкан,
Боги сивые сбрехнули
Про гусаров-могикан.

Хитросплетенья вещих карт
Не разберут ни бог, ни бард:
Бог все оставит просто так,
А бард отправится в кабак.

* * *

Моя изысканно-бубновая,
Моя пленительная дама!
Меня глазами околдовывая,
Не говоришь ни слова прямо.

Твои бесчисленны желания,
Ах, эти женские причуды!
Но в страсти ты - геенна пламенная,
Вулкан с характером Иуды.

Ломал в боях без счета шпаги я,
Вальта нахального лупцуя,
И вновь, как собачонок вздрагивая,
Объятья жаждал, поцелуя.

Но чуть лишь откликались шелестом
Твои картонные шелка -
Судьба в уста мне медом вересковым
Вливалась, словно мед, горька,

И не был я твоим избранником,
И гасло солнце на песке.
…Я ждал - себе ненужным памятником,
С колодой карточной в руке.

Спорщики

- Смотри, как жизнь дрянна! Она похожа
На игры в покер или дурака.
Рискнешь "тузом", и нет удачи все же –
Положит джокер чья-нибудь рука.

Я без конца бы приводил примеры.
Доверишься ты картам раза три –
И нет ни денег, ни надежд, ни веры.
А люди? Те же карты из игры!

Поверь-ка им! Карман обчистят сразу!
Куда ни глянь, здесь каждый прохиндей.
С улыбкой к невнимательному глазу
Возьмет две тыщи, хитрый туз червей.

Двуличны карты! Манят за игрою,
Но отдаляют от твоей мечты.
Как боги потешаются судьбою!..
А что ответишь мне на это ты?

- А что скажу... Похожа жизнь на покер?!
- Ты молод. Опыт... Он придет потом.
- Тогда я буду как червленый джокер
И молча посмеюсь над королем.

Нашел у бабушки я старую колоду,
Что растолстела от прикосновенья дней.
Кто заменен, кого не видно сходу,
А пики - черной ручкой, пожирней.

На них рубашка словно паутина,
Сокрытая от света и людей,
Их дряхлый вид - печальная картина,
Но от того они еще родней.

Оторваны углы и стерты масти,
Их трудно тасовать и раздавать.
Но шла игра, фонтаном били страсти,
Колоде этой есть что вспоминать.

Урал богатый край, - кто возразит?
Руда, лотки, старатели и речки.
Кто жил, кто умер сам, а кто убит...
Давно за упокой сгорели свечки.

Намыв себе усадьб уже на пять,
Два верных друга, не разлей вода,
В заимке старой сели поиграть.
Но всем везти не может, вот беда.

Один уж гол, другой разбогател,
Фортуна тоже любит поиграть -
И льется кровь. Счастливчик захрипел,
А проигравший бросился бежать.

Вот только бросить друга он не смог,
Вернулся, как побитый пес скуля.
Харчи и карты брошены в мешок,
А золото блестит на дне ручья.

Потом, тащивши друга по лесам,
Он проклинал и карты, и судьбу.
Сам виноват, за все в ответе сам.
Тащил - и к Богу посылал мольбу.

"Тебе клянусь я больше не играть
И накажу потомкам всем своим,
Чтобы не смели карты в руки брать!"
Финал таков: им повезло двоим.

Домой вернулись, стали дружно жить,
Колоду поделив между собой,
Потом детей решили поженить -
Наверно, так назначено судьбой.

Смотрю я на тузов и королей
Что получил старушку хороня.
Колода карт - наследство двух семей,
Теперь она хранится у меня.

Осень раскладывает пасьянс.
Красные масти наглы и ярки.
Плачет валет - безрассуден, пьян,
сбросив сердца в городской бурьян, -
клён запыленный в Крестовском парке.

Падает ромбами на траву
блеклая, рыжая дама бубен,
чуть оборачиваясь на звук:
- Девушка, милая, как зовут?..
- Астра, - и все, и поджала губы.

Чувствуя близкий конец нутром,
выпрямив по-офицерски спину,
месяц сентябрь - сердец король -
держит в руке, как гарсон в бистро,
красную, терпкую гроздь рябины.

Стылый, измученный ветер масть
треплет бубновую: тройки, двойки -
алые ромбы чужих помад
на ресторанных салфетках; мат
из-за забора ближайшей стройки.

... Осень раскладывает пасьянс.
Искреннолицый и светлоокий,
мудрый, как старый змеиный яд,
над сумасбродствами бытия
в небе смеется осенний джокер.

Под шелест оборок и шарканье ног 
Увы, отыграться я снова не смог 
В ломбарде оставил последний сюртук 
Я взял пистолет, теперь мне каюк.
Как всё начиналось роскошно, красиво 
И мне улыбалась та дама игриво 
Валет подмигнул «ничего, не робей, 
Сегодня наш день, заходим с бубей» 
Я всех угощал вином из Шампани, 
А рядом чирикали польские пани 
И, им отвечая широкой улыбкой 
Не глядя, ошибку творил за ошибкой. 
Партнёром моим был безусый корнет 
Он нервничал очень, ронял свой лорнет 
Мальчишка, сопляк, ну что с него взять...
И всё же шельмец хотел смухлевать.
«Спокойно, малец, со мной не пропасть, 
Тузы на руках да козырная масть. 
Оденем кому-то мы шёх на погоны. 
Эх, жаль, на кону не лежат миллионы!» 
Поручик, краснея, всё лысину трёт 
Совсем проигрался, ему не везёт. 
«Вы что, сговорились? Какие девятки? 
С головушкой, сударь, у вас не в порядке!» 
Поручик отбился, залившись слезами 
А я как дурак остался с тузами! 
Спускаю курок и падаю ниц 
И слышится «Фи» равнодушных девиц 
Хозяйка, поморщась: «Ну что за народ, 
Позвать сюда Маньку, она уберёт 
Мы с вами пока погуляем по саду, 
Из Франции роз мне прислали рассаду» 
 
А утром во рту - как нагадили кошки 
Мы славно гульнули вчера у Серёжки 
Конечно, жена мне закатит скандал 
Зачем же я водку с пивом мешал?

Старший в колоде - заведомо прав.
Так повелось на Земле: 
Вся наша жизнь, как известно, игра.
Правила - Власть королей.

Совесть, свободу и жизнь не спасти:
Старшая масть - короли.
Жаль: чтобы их, как колоду смести,
Не напасешься Алис!

Потёртый джокер - почти Гермес
Меняет масти и цвет небес,
Зевнуло время надежду пик
И закатилось грошом в тупик.

Потёртый джокер - гусар и хам,
О нём вздыхает чётверка дам,
На нём ломается ворожба,
Его боится задеть судьба.

Потёртый джокер - пошляк и плут,
Сегодня Гамлет, а завтра шут,
Спросонья двойка, под вечер - туз,
Споил шампанским колоду муз.

Потёртый джокер - козырно сед,
Меняет масти на картах лет,
Он вместо выцветших королей
Рисует звёзды и журавлей.

Краплёной колодой играет Рок,
Танцуют мгновенья твист,
Проходят годы, подходит срок,
Но в прикупе чистый лист.

Всё тоньше в небе судьбы черта,
В раскладе не видно дна,
Ютится в двойках давно мечта
И бита пять раз весна.

Дрожанье сердца не в лад, не в масть,
Не козырь моя звезда,
Она опять собралась упасть
И кажется навсегда.

Нам сдали карты - играй душа
На жизнь безнадёжный вист,
Три карты - вечность до рубежа
Ведь в прикупе чистый лист.

Я жду тебя в парке который уж век подряд.
Мир так изменился с нашей последней встречи:
все кажутся суше, и выспреннее, и резче -
речью.
А звёзды... Что звёзды? Горят себе и горят.

Сигары закончились. Спички январь сожрал
в чужом восемьсот-мохнатом, как пёс голодный...
Теперь не курю. За рекою смеётся Лондон -
ладан, -
впечатав в невнятное небо мой старый шрам.

Прекрасная ночь. My nightmare has just begun.
Ты, видимо, занят, о яркоглазый лодырь.
Статистика наших встреч: из твоей колоды -
ладом -
не вытянуть джокера - джокер давно в бегах,

он дик, и безжалостен, и перманентно пьян
от крови... А я, пожалуй что, от портвейна,
и вот - гоню своё серебро по венам -
верой.
Что пули, что звёзды; что небо, что ты, что я...

Строка ожидания - ниточка фонарей
затянется петлей на горле веков, мой шулер.
Who's doomed to be hanged will never be drawned, I'm sure,
sugar.
Ты явишься вовремя, где-нибудь в сентябре.

... Век даже не вскрикнул - чуть дёрнулся. И затих:
я ловкий палач. Не хуже тебя, поверь мне, -
и в века зрачках умирает смешное время -
ах, время...
Я жду тебя в парке к семнадцати тридцати.