КРЕЩЕНИЕ ВАЛАРОВНоворожденный мир закричал, как дитя в колыбели,
Крик звучал неразумною музыкой с первых же дней,
И стихии, которые песню творили и пели,
Постепенно себя сознавая, прислушались к ней.
Выделялись из общего рёва, разбившись на пары,
Существа, первозданную целостность жизни дробя,
И стихии – слепые стихии, ещё не валары,
Постепенно творили себя, сознавая себя.
И они растерялись, увидев себя перед бездной,
Без конца, без начала, без цели, без смысла вообще,
Без корней под землёй, под холодною кроной небесной,
Потерявшись, как дети, средь созданных ими вещей.
Распустилась листва, постепенно утихли пожары,
Отделился туман от огня и от суши вода,
И как только окреп этот мир, удивились валары,
Посмотрев друг на друга: «А
нас кто же создал тогда?»
И валары смутились, и в страхе остались великом,
И растерянно замерли в блеске древесных светил,
Но пришёл к ним какой-то студентишко с толстою книгой,
И сказал им про Бога, который их всех сотворил.
Объяснил Провидением всё, что увидел на свете,
Рассказал им про муки Господни и выходки Тьмы,
И валары поверили книге, как малые дети,
Потому что и были, как это ни странно, детьми.
Сразу приняли книгу, и чтили закон неуклонно,
И прилежно держались канонов в деяньях своих,
И никто в этом мире не ведал про Десять Законов,
Но валары, уже обращённые, ведали их.
В это время для шара, который древнее валаров,
Где писали ту книгу об, этих, Христовых страстях,
Наступали века перемен, и от едких ударов
Двух философов – Десять Законов рассыпались в прах.
Пошатнулись другие законы, стоявшие прочно;
Инородцев громили ватаги из крепких ребят;
Каждый лавочник с факелом рвался на улицы ночью,
Дворянином прошедших времён ощущая себя.
Мы жалели, что в лавочной жизни нет славы, тревоги,
Красоты, простоты; что приятнее древний покрой.
Мы кричали: «Вот, были когда-то в язычестве боги!
Не щеками лупить, а по-древнему, молотом, в кровь!»
Эти речи искать нас богов допотопных сподвигли,
И почти провалился Нагорный Закон в пустоту,
Но пришёл к нам какой-то профессор с огромною книгой,
И сказал: «Вот, языческий мир – а живут по Христу!»
Сразу приняли книгу, и сразу до дыр зачитали,
И остыли умы. Мы притихли. Живём и сейчас
По Нагорной, как наши валары на шарике дальнем:
Мы – равняясь на них, а они? Неужели – на нас???
Прим.авт.: «Жили-были три студента. Один из них стал католиком, другой – протестантом, а третий – крестил языческое Среднеземье».
САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ Новозаветный сюжет «Дождь прошел. Голова не болит? Хорошо!
Байки дикие травят в народе.
Ты ведь знаешь: твой брат был сегодня распят,
Ты же – жив, и почти на свободе.
Твой подельник и брат, ученик и камрад,
Ненавистник и детский мучитель,
Но тебя он любил, и на гордость забил,
И к тебе обращался: «Учитель!»
Ты был весел и смел, ты молчать не умел,
Кнут предлинный тебе полагался,
Кровь была как вино. Это правильно, но
Ученик за тебя испугался.
Он собрал остальных, бесшабашных, хмельных,
После вечери, в этом же зале,
И судили они, и рядили они,
И такую игру отыграли!!!
Да, когда на осле ты приехал в Салем,
Ухмылялись, и даже смеялись,
Но когда ты менял плетью в храме гонял,
За тебя не на шутку боялись.
На ворота – засов. Ты был пьяный, без слов,
И без слов твоя роль оказалась,
Брат твой выскользнул в сад, и испуган, и рад;
Силы были: забота и зависть.
А второй, что с ларём, рассказал, что царём
Ты себя называл ежечасно,
С три ларя понаплёл, фараонов привёл,
И, по сути, привёл не напрасно.
Ты поди в темноте разгляди: те, не те?
Волосатые пьяные рожи…
Фараоны купились, хотя не глупы:
Вы же с братом настолько похожи!
В сад ментуру привёл, там твой братец ревёт.
Достоверно. Сойдёт. Аллилуя.
Чтоб никто из ментов не допёр, кто есть кто,
Тот отметил его поцелуем.
Да и тот был хорош, что схватился за нож,
Столь картинно тебя защищая:
Умереть – не беда! Только брат твой не дал,
За тебя этих гадов прощая.
А старшой до темницы за ними пошёл,
Там потёрся, ну, самую малость,
Так, чуть-чуть помелькал, чтоб втемяшить волкам:
У тебя никого не осталось.
Ну а тот, кто с ларём, деньги выбросил в дом
Фарисею (затея пустая),
И глубоко вздохнул, и петлю затянул
На осине, следы заметая.
До сих пор говорят, как распяли царя!
Те, кто знает – немые могилы.
Там была ваша мать; ей не смели сказать:
Ведь его она больше любила.
А дела таковы: двое наших мертвы,
Третий ранен, старшой – под арестом,
Остальные дрожат и тебя сторожат,
И уже говорят об отъезде.
Напряги же мозги – и немедля беги:
Крест цена иудейскому царству.
Надо скрыться тебе – и не сыщут теперь,
Только тихо сиди – и не парься.
Головой не болтай, и на ус намотай,
И не надо коситься на двери.
Что сидишь и молчишь? Ты же сам нас учил
Класть живот за того, кому веришь!»
«Научились. Они и храбры, и верны,
Только мне эта верность не в радость.
Вот сижу я живой, и с больной головой,
И у них поучиться пора бы».
24.05.06
ПРОПОВЕДНИК. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Посвящается Техномагу,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мастеру Интертрепаций |
Из далёкого Рима он прибыл и встретился с нами,
Он для нас имена подобрал потихоньку, в уме,
Он привёз нам законы, которых мы раньше не знали,
И которые медленно сгнили в дорожной суме.
Он неплохо обучен был петь, и читал нам немало,
Он заботился даже о нас – как о стаде пастух!
Ярко-синее пламя в глазах воспалённых пылало,
Поражая богов, порождая его слепоту.
Он запальчиво нам объяснял, что мы ложные боги,
Что нас нет; ну, а если мы есть – это наша вина!
Он не видел лесов, деревушек и склонов пологих,
Он не видел природы, поскольку смотрел мимо нас.
Мы его полюбили, и наши леса показали,
Мы учили смешные законы его наизусть,
Мы пригубили кровь его бога, как будто братались,
Он же нас ненавидел. Неясно, за что. Ну и пусть!
Мы тропинки лесов заповедных ему отворили –
Красоты он не видел, поскольку смотрел в небеса.
Мы его проводили, и в лодку его посадили…
Он вернулся, и римлян привёл, чтобы выжечь леса.
Эти бритые римляне мигом дорогу сложили
Из камней, от их собственных лиц отличимых с трудом,
И, конечно, те, бритые, втрое уродливей были,
Но глаза были те же, и леса не видел никто.
АЛХИММАШ Чудо в разных приходит обличьях,
Если ты его встретить готов:
«АЛХИММАШ» - я прочла на табличке,
Проржавевшей до средних веков.
Про алхимиков, точно и полно,
Я читала… Здесь что-то не то:
Неужели реторты и колбы
Поставлялись вот так, на поток?
Неужели алхимикам старым,
Превращавшим в живое пески,
Поставляли в Париж атанары
Из уральских цехов заводских?
И Завод мастерил Спецприборы
Тем, кто в Знание был посвящён…
Но ведь Катер так молод как город!
Он, как город, подросток ещё!
Прочитала. Узнала. Спросила:
Он из Киева был привезён,
Где князья в Византию ходили
И живое рождал чернозём.
Привезли его в город недавно,
В год сражения Солнца и Звёзд,
Чтоб захваченный в битве неравной
Киев Солнцу очков не принёс…
Чудо в разных приходит обличьях,
Наше дело – его не предать:
«АЛХИММАШ» – я прочла на табличке –
И не стала начало читать.
ПАРАОЛИМПИАДА (Мастеру Алкею) Возле самого Олимпа сели параолимпийцы,
Богоравные герои с предводителем Гераклом,
На Олимпе – пир и драка, под Олимпом – не пируют,
Под Олимпом землю роют, чтобы на Олимп забраться.
Хоть они и богоравны, хоть они и полубоги,
Но безруки и безноги, и Геракл, и остальные,
Зубы-волосы стальные, очи резаны из кости;
Боги их, позвавши в гости, у подножия забыли.
Безъязыкие пророки, полугрудые подруги,
Славный вор-кузнец безрукий (от того, что крал патенты),
Славный ловчий по медведям кифаред глазастый Скрябин,
Музыкант глухой Бетховен и Невтон с башкой пробитой.
Бегуны с венком лавровым в марафоне с костылями
И поэты, что писали, пересчитывая слоги,
Волей – более чем боги, силой – менее, чем люди,
С предводителем Гераклом, самым славным из героев.
Боги-параолимпийцы! Вы уродливо-прекрасны,
Лишь упорством и упрямством полунормы достигая,
Вы живёте после смерти, совпадающей с рожденьем,
Вы растёте и стремитесь, олимпийцы так не могут.
Обожаю ваши игры, подражаю силе воли,
Я смотрю, как вы живёте, шаг за шагом обожаясь,
Не люблю я олимпийцев: на Олимпе пир и драка,
Мне почётней под горою по любви венок лавровый.
05.09.06
Главная
Страниц: 1
Семинар:: Фингаль о'Флаэрти (5) (Прочитано 10183 раз)
