Крепость Елеренд стояла к югу от владений короля Северного Харада, именно того  кто  руководит советом паладинов святого ордена. Это была маленькая крепость, которую поставил здесь правитель Торвальд Бесстрашный, когда ещё был не мумией в склепе на центральной площади города, а живым и вполне здоровым человеком. В те времена с западных гор часто приходили слухи о бесчинствах троллей и прочих тёмных тварей, что Торвальд согнал в одном месте, то есть в этих горах. Раньше в крепости всегда поддерживали боевой караул, там была довольно приличная таверна «Три вяза» в которую стекалось довольно большое количество посетителей разного сорта, начиная от местного сброда, кончая паладинами короля. В прочем и те, и другие теперь мало отличаются друг от друга. Представьте, нищий продал свою дорожную палку, чтобы купить себе дешёвого вина, а паладин заложил в залог свой меч, так как проигрался в карты и нажрался как свинья! Но раньше эта крепость была свершено другой, раньше здесь, что не нищий так великий путешественник, что не рыцарь, то великий герой, но это было раньше. Вода смыла из мира великие подвиги, во времена большого наводнения. Теперь здесь осталось лишь обыденное спокойствие, прошли времена, когда драконы резали небесный свод своими крыльями и грифы терзали мир своими когтями. Теперь в горах не встретишь осенних гигантов, и даже троллей осталось не так много. Да, старый мир ушёл в забвение, он растворился, как первый снег исчезает под тяжёлыми каплями дождя. Да…
  Но крепость Елеренд уцелела во время потопа, и поэтому старый Мушук продолжал нести караул на мокрой и зелёной от плесени стене. На нём была надета старая кираса с выцветшим гербом Северного Харада, шлем с отломанным забралом и кожаные штаны, что Мушук одевал на голое тело. В ножнах, качался меч, который успел заржаветь, пролежав в ножнах десяток лет. На рукоятке меча был написан старинный девиз королевской стражи: « Вечность ничто, наша служба – всегда»! Этот  девиз старый воин, повторял время от времени, чтобы не забыть, кто он такой. А он как не странно являлся командиром этой крепости и единственным его солдатом был он сам. Старина Кориман умер месяц назад, а ведь, когда-то Мушук подобрал его на улице и сделал его своим адъютантом, что скорее означало то, что он стал его сыном. У старого Мушука не было жены, не было детей, его другом был верный меч, а спутником счастье. Любил он лишь свою службу и короля, а клятва верности связала королевство с ним кровными узами…

Продолжение следует....(ну это же он-лайн)

Ладно, сейчас исправлю и продолжу!

О! Это ты прав,(я не про зануду), а про граматику!

Теперь еще: проверить и убрать повторяющиеся слова, хотя бы в пределах одного-двух предложений. И - фрагменты бы покрупнее... действие-то, практически, пока "не пошло".

Такс... решил, как говориться сразу написать вторую главу! Первая, что то не пошла, а вот вторая, надеюсь некто не против

.....

Весной, когда трели соловья только только начинают раздаваться в небе и радовать гордое сердце одинокого воина или прекрасной странницы, река Крутавейка неудержимо разливается и питает болота, лежащие в низинах Западных холмов. По бокам болота, ныне переполненного и больше похожего на простое озерцо, начинают произрастать различные травы и мхи, чтобы, когда вырасти, смешаться с болотной ряской и превратиться в тугую, зелёную бузу. Если углубиться дальше в холмы то вы набредёте на поле, на котором растёт простой конский щавель и другие сорные травы. Жёлтые кружки мать и мачехи торчат ото всюду. Они пробиваются и близь болота, да и холмы в изобилии ими. Маленькие шёлковые листики клевера не торопливо сбрасывают капельки росы, что накопились на них за утро. Осенью же болотные воды светлеют и в них падают шелковистые листья клёнов и берёз. Среди заметно уменьшившегося за лето болота виднеются бугорки жизни, кочки, которые являются домом для фей с тонкими крылышками и светляков, что вечно кружат с первыми в танце, затмевая их своим светом. Болото уменьшилось, но чувствует, что скоро осень опять возьмёт своё. Пойдут сырые переменчивые дожди, ещё тёплый ветер будет рвать камыш и ломать тонкие деревца волчьей ягоды.
Розанария с размаху бросилась в болото. Её тонкое, но длинное тело покорно слушалось её, она перелетала подобно лани через опасные «окна», избегала маленьких бугорков затянутых ряской. Она как заяц уходила от погони. По бузе заскользила стрела с тёмным оперением, она вошла в болотную жижу на середину, вторая пролетела в сантиметре от тела эльфийки. Это отвлекло «зайца» и она повернула голову, не сбавляя темпа. Два воина на лошадях гнались за неё. Они были очень далеко, даже не заехали в болото, но один северянин в рубахе мехом наружу, которого она хорошо знала, пускал стрелы так, что скоро всё расстояние по окружности было усеяно ими. Его целью была она, и она знала это. Его товарищ в чёрной куртке с золотыми застёжками и красных кожаных штанах дотронулся до руки стрелка и остановил его. Без слов было ясно: « Не стреляй! Дичь нужно взять живьём»! Северянин прекратил стрельбу, и в этот же момент нога Розы лишилась опоры и ушла в болото. Она не успела выправить ногу и скоро девушка по пояс оказалась в вязкой трясине. Она с отчаяньем взглянула на куст орешника, который не известно, как вырос в этом сыром месте. Она дотянулась кончиками пальцев до веточки, а потом аккуратно добралась до самого куста. Рывок. И она вскочила на ноги. Оглянулась назад опять и увидела, что эти двое уже на ногах, а лошади привязаны к крохотной сосенке. Они неуклонно приближались к Розанарии. Один из них был бледнолицый северянин с луком и колчаном стрел, который уже заметно опустел, а второй был тёмным эльфом, сородичем Розы. Да, она бежала от своих. Её собрат даже не посмел выстрелить ей в след, а отдал лук неуклюжему северянину, который мог лишь натянуть тетиву, а куда стрелять ему было все равно. Она бежала от своих, её собратья правильно говорят, что утром от тёмного эльфа толка не будет. Рознария же взялась за работу ранним утром, только показались на небе первые розовые полосы, она и прибыла на лесной пост. Она происходила из клана хранителей леса, эти тёмные эльфы были хорошо связаны родством с ночными эльфами, и поэтому слово лес хорошо укоренилось в их мозгу. Роза должна была, как все служить лесу и охранять его покой от разных вредителей, будь то орки, люди, тролли, мелкие твари – гоблины и толстомордые огры. Люди ни чем не отличались от орков. И те, и другие были человекообразными, одинакового роста. Только орки унаследовали в себе крупицы гномов и эльфов, а эти крови нельзя смешивать. Из этого вырастет или простой гном, которому кроме топора ближе лук, или эльф, который будет некрасив и не ловок. Но если в эту смесь добавить тёмную силу то появиться орк, ловкий как эльф и точный как гном. Он будет среднего роста, со странными чертами лица. Его тело будет обладать длинными ногами, не такими как у эльфа, но и не закорючками гнома. Его туловище чаще будет маленькое, но рост при этом оставаться средним. Когда родились первые орки, то они были очень похожи на людей, некоторые склоняются к тому, что первые люди и были орками, но то лишь гипотеза. Также ходят слухи, что первые орки были наделены бессмертием, но, скорее всего это заблуждение. Но хотя, что может быть истинной? Потом оказавшись в полной изоляции их кровь, смешалась с кровью бездушных гоблинов, что в те времена обитали в горах. Так и появилось мнение, что орки зеленокожи. Но это такое же заблуждение, как и всё в этом мире…

Ну, так вот, рано утром Розанария тогда стояла на страже и внезапно увидела воина в чёрных доспехах, который суетился около ворот входа в тёмный храм в неурочный час. Что в такую рань порядочный тёмный эльф будет делать? Знаков различия на нём не было, похоже было, что это в обще не эльф. А в храм имели права входить лишь существа достойной крови, то есть только эльфийской. Роза храбро взяла деревянную дубинку и со всей силы дала по затылку незнакомца. Она выполняла боевой долг. Незнакомец издал низкий стон и рухнул на траву. Она повернула его тела и увидела, что это Великий страж и паладин, рыцарь, состоящий в лиги света. Она торопливо оглянулась и стала пытаться привести паладина в чувство, но он не шевелился. Через некоторое время она поняла, что он не дышит. Роза прикоснулась к шеи убитого, да сердце не билось. Она прикусила губу и посмотрела на дубину. К последний была прилеплена крохотная иголочка, и по запаху Розанария поняла, что этот шип смочен ядом смертельного паука. Розанария бросилась бежать. Она поняла, что она сделала. Паладин был охранником переговорщика, что должен был приехать утром. Да, она убила охранника, она убила лес, она убила свой народ. Люди сожгут леса, убьют эльфов. И тут она услышала шум погони. Так это было. Зря она встала на утренний пост. Определённо зря.

Её охватил безудержный страх, и она побежала, а это, прежде всего, говорило о виновности, а том, что она признаёт свою вину, которую можно смыть лишь кровью! Она бежала, хватаясь за мелкие сосенки, но преследователи были уже близко. Она обернулась и взглянула на лицо эльфа взглядом затравленной собаки, которую хозяин выгнал из дому, за то, что она схватила кусок мяса со стола. Она смотрела на эльфа с надеждой, что он, что ни будь, скажет ей, хоть слово, но они с северянином просто бежали к ней, казалось, что скоро паукообразные пальцы тёмного эльфа сомкнуться на её плечах. И она снова побежала, сапоги из лошадиной кожи прыгали на ней, как вёдра. Она жалела, что ни скинула их, но в тоже время знала, что в лесу без сапог ходить опасно. Наступишь на гадюку, потом век не оклемаешься! Она бежала, эта погоня казалась вечной, преследователи вошли в азарт, их лица были наполнены чем-то демоническим. Северянин растянулся на траве, эльф даже не остановился. Она бежала и вдруг резко обернулась. ВНЕЗАПНОСТЬ залог успеха! Так учили их на курсах военной подготовки. Она быстро понеслась назад к преследователям, на тёмного эльфа, тот сначала опешил, а потом, увидев, что она идёт на таран, сделал магические пасы руками и из воздуха возник огромный, лохматый пёс. Его пасть была чёрного цвета, клыки были кривыми и жёлтыми, зловонное дыхание долетало до Розы, но она не сбавила темпа. Тем временем эльф достал двуручный меч и украдкой взглянул на северянина, у которого нога уже наполовину ушла в болото. Тем временем лохматый, грязно серый пёс взвыл и рванулся. Не разбирая дороги, исчезая за диким кустарником, злобный и ужасный пёс, которого бы скальд сравнил бы, с цербером понесся прямо на Розу. Тут настал черёд Розы застыть на месте, она с тоской взглянула на землю в поисках, какого либо камня, но, опомнившись, затравленная девушка сунула руку в голенище, наполненного водой сапога. Нащупав костяную рукоятку, эльфийского ножа, девушка выпрямилась, зажала спасительный клинок в кулаке. Она выставила правую руку вперёд, а левую отвела назад для удара. Её нога была выставлена в сторону, чтобы придать телу устойчивость, когда пёс кинется на неё. Лезвие ножа было толстым, но длинным, он мог выдержать удар меча варвара, и не сломаться. А пёс уже подлетел к ней, мокрый, лохматый со свалявшейся шерстью, он выскочил из-за последней кочки и без лая бросился прямо в её горло. Из кривой распахнутой пасти сочилась пена, а запах становился невыносим. Кабан, это был кабан, это была не собака, а истинный хряк. Клыки были достойными, клыками любого борова. А взгляд, взгляд маленьких жёлтых глазок настораживал и ужасал. Наконец уже в воздухе пёс зарычал. Роза не слышала этого. Она слегка нагнулась, напрягла ноги. Она знала, что если пёс свернёт её, то ей конец. Или смерть от клыков, или от острого меча эльфа. Девушка с диким воплем отпрыгнула от пса в тот момент, когда он уже хотел лязгнуть зубами на её шеи. Она извернулась и левой правой рукой схватила пса за горло, а левой косо замахнулась ножом. Короткое сопротивление тугой кожи и сталь легко вошла в алую плоть собаки. Так берут диких волков, северяне. Она не знала, что сможет, такое сделать. Вцепившись в горло, она выхватила нож из раны в боку и вонзила опять. Брызнула кровь. Её зелёный маскировочный плащ, кожаный шлем с заклёпками на переносице, штаны тёмно-жёлтого цвета, всё оказалось забрызганным кровью живого существа. Лишь тонкая серебреная кольчуга не забренчала в ответ на прикосновение крови. Она осталось такой же, как и была, не запятнанной. Роза с сожалением откинула от себя ещё трепыхавшееся тело, оно билось в агонии. Она милосердно закончила муки животного…
Хоть и вызванного неизвесно из какой дали.