На сайте МЕСОАМЕРИКА нашлась ещё очень интересная статья о разнице менталитетов индейца и неиндейца

___
http://www.mesoamerica.ru/indians/north/you-re-so-fat.html



Roger Spielmann, глава из книги «'You're So Fat!': exploring Ojibwe discourse», 1998


В этой главе я хочу чуть глубже рассмотреть то, что многие представители некоренных народов Канады считают странным миром аборигенов; и в частности то, что значит «вести себя соответствующим образом» в контексте аборигенных культур. Две мои старшие дочери ходили в школу в алгонкинской общине Пикоган, в северо-западном Квебеке. И они никогда не забудут опыт, позволивший им взглянуть на мир с точки зрения двух культур. Однажды, когда моя старшая дочь ходила в первый класс, она пришла домой и заявила: «Я индеанка. Так сказал учитель». На самом деле учитель пытался поощрить учеников гордиться тем, что они анишинабэ, а моя дочь решила, что и ее тоже имеют в виду. Прошло несколько месяцев, прежде чем моя жена и я убедили ее в том, что она просто маленький белый ребенок, а не индеец! Пока мы жили в этой общине и общались с народом анишинабэ, наша жизнь существенно изменилась во многих отношениях. Когда мы перехали в Садбери, где я начал преподавать в Департаменте Индеанистики в местном университете, все три мои дочери в первый раз в своей жизни пошли в неиндейскую школу и стали дружить с неиндейскими детьми. Мы беспокоились о том, как приспособимся, и, поверьте, поначалу для всех нас было нелегко вернуться в неиндейскую культурную среду. Нас отделяла не только языковая разница, но и что-то более глубокое - что-то связанное с самой нашей сутью, и та перенятая система ценностей, которая формировала наш собственный образ жизни и восприятие мира вокруг нас.

Затем эта глава коснется некоторых культурных различий при взаимодействии индейцев и неиндейцев, почерпнутых из опыта нашей собственной жизни в алгонкинской общине. Нынешнее состояние наших знаний об образе жизни оджибве дает нам хорошую возможность объяснить некоторые из культурных различий и обусловленных культурой стратегий взаимодействия между индейцами и неиндейцами. Рассматриваемые в контексте индейских/неиндейских отношений и напряжения, возникающего, когда члены двух разных культур вступают в социальный контакт, эти наблюдения позволяют представителям обеих традиций договориться, используя находящиеся под этим культурные предпосылки.



Прислушиваясь к голосу индейцев

Во многих аборигенных общинах можно часто услышать следующие мнения, при обращении к ним неиндейцев: «Почему ваши люди продолжают пытаться рассказывать нам, кто мы? Почему вы не можете принять нас теми, кто мы есть?» Неиндейцы слишком часто описывают индейцев, как «ассимилировавшихся», или «таких же, как белые». Можно легко попасть в эту ловушку и не услышать того, что вам говорят, и таким образом упустить богатство индейских культур, языков и традиций. К текстам и рассказам людей можно подходить, как к культурным установкам, а сама концепция культуры предлагает нам вид «живого документа», описывающего обусловленные культурой способы мыслить и действовать.

Каким был мир для аборигенных народов Канады до прибытия европейцев, и как коренные культуры изменились с тех пор? По мнению Рича Родеса (1988.), несмотря на то, что многие индейцы интересуются традиционной медициной, немногие из них желают отказаться при этом от медицины белого человека. Несмотя на то, что многим нравится охотиться и ловить рыбу, немногие жаждут вернуться к полукочевой жизни и питаться дарами природы. Для большинства коренных народов вопросы традиции гораздо больше зависят от примеров, поданных живущими людьми, в особенности старейшинами, а не от содержания письменных источников. Истину о традиционных взглядах и образе жизни коренных народов следует искать в том, что делают, думают и говорят старейшины сегодня, а не в том, что было написано в книгах и научных статьях неиндейцами.

Потому понять то, что мы называем индейским взглядом на жизнь, вероятно, лучше всего, рассмотрев некоторые базовые принципы и традиции, продолжающие питать индейское мышление и поведение. Традиционные взгляды на жизнь в большинстве современных индейских общин до сих пор очень сильны, но то, как они работают в повседневной жизни, имеет тенденцию смущать многих неиндейцев. Эта глава знакомит с некоторыми из этих основополагающих различий, с целью создать понимание до сих пор существующих традиционных аборигенных взглядов и обычаев.

Несмотря на все возрастающее число посвященных культуре этнографических исследований, книг и различных описаний народа анишинабэ, написанных и индейцами, и неиндейцами, их взгляды и образ мысли остаются тайной для большинства некоренных канадцев; некоторые из тех, кого я знаю, посчитают «взгляды анишинабэ» оксюмороном: «О чем ты пишешь книгу?» - отвечают люди, когда я говорю им, что пишу книгу об оджибвейской манере говорить, думать и общаться. Одна из ключевых фигур, повлиявших на меня в написании этой книги - Гордон Полсон из Коренной Нации Алгонкинов - многому научил меня в понимании индейского образа мысли и действия. Гордон напоминает мне то, о чем однажды написал антрополог Уилффорд Гирц: «Понимание формы и действия... внутренней жизни индейцев подобно постижению пословиц, намеков, шуток, или стихов». (1987:70)

Я поражаюсь эластичности духа анишинабэ; в конце концов, коренные народы в Северной Америке пережили несколько столетий нападок на свои культуры. Они выжили, не относя себя к жертвам, и не жалуясь на лишение своих земель, языков и форм духовности. Я почти не встречал коренных американцев, живущих в саможалении. Скучные стереотипы, увековеченные с годами некоренными канадцами, хотя и нелепы с точки зрения индейцев, продолжают пропитывать канадскую культуру до сего дня и были придуманы по множеству своекорыстных причин, в большинстве основанных на незнании индейских культур. От «благородного дикаря» до «бедного индейца», «стоического воина», «каждого индейца – пьяницы» и даже «спасителей» современного общества, сами коренные американцы чаще реагируют на эти стереотипы остроумно, со смехом и хорошей долей сарказма. Прожив с коренными американцами много лет, мне грустно, что так много неиндейцев продолжают видеть коренных американцев лишенными чувства юмора, стоиками и горсткой пьяниц. Я никогда не смеялся больше и чаще, чем живя в общине Пикогана. Каждодневная жизнь в этой резервации подпитывается смехом, шутками и другими формами юмора, даже среди трагедий, и в основном направлена против общего врага - культурного невежества.

Коренные народы Северной Америки тысячелетиями называли себя разными вариантами слова «люди». Европейская практика смешивать в кучу все аборигенные народы Северной Америки, как «индейцев», смазывая таким образом огромное разнообразие их опыта, языков, форм религиозного поклонения, стилей управления и обусловленного культурой мышления и образа действий, продолжается и по сей день. Конечно, ничто не может быть дальше от истины, что и засвидетельствовано политическими различиями среди разных коренных наций и их взглядов на мир, регулярно всплывающими в канадских медиа. Коренные народы просят всего лишь те же привилегии и уважение к себе, которые принимаются как должное большинством канадцев: право управлять своими собственными делами в своих собственных общинах и на своих территориях и определять судьбу своих народов. Этническая принадлежность и чувство идентичности приходят сквозь дверь культурного самоопределения и коллективной эпистемологии и истории. И, возможно, лучший способ прийти к истинному пониманию этой эпистемологии и истории - это внимательно слушать, как сами коренные народы говорят о них.



Оджибвейской способ говорить и понимать

Как изучение естественно происходящего общения помогает нам понять обусловленный культурой способ мышления, действия и восприятия мира вокруг нас? Я помню один случай, который произошел вскоре после нашего переезда в индейскую общину, и который стал для меня ключом к некоторым основополагающим культурным различиям, существующим между индейцами и неиндейцами, и тем, как эти различия могут быть поняты при обращении внимания на обусловленную культурой манеру говорить и взаимодействовать. Я только поселился в общине и начал учить индейский язык. Однажды моя машина сломалась, и мне пришлось отбуксировать ее в ближайший город для ремонта. Не желая оставаться в гараже весь день, я решил позвонить одному из своих друзей из резервации, старейшине, учившему меня своему языку и традициям. Я позвонил ему по телефону и задал вопрос, как мне показалось вежливо: «Gigaagii biinada naajiwiizhinan naa?» («Ты не мог бы заехать и подобрать меня?») Он помедлил и затем сказал: «Ehe» «Да». Когда он приехал, я запрыгнул в его грузовик. Он повернулся ко мне и сказал, как мог сказать только друг: «Не говори «Gigaagii biinada naajiwiizhinan naa?», просто скажи Biindaa maajiwishin!» («Приезжай и побери меня!») Я пытался быть вежливым, используя способ, которому научился в своей культуре. Но для его ушей то, как я спросил его, было грубым. Это было, словно я ставил под вопрос его способность водить машину, или что-то подобное. А его способ попросить об услуге звучал грубо для моих ушей. Разница в том, что в культуре оджибве кооперация предполагается, тогда как в моей культуре люди, кажется, более комфортно себя чувствуют, когда о кооперации договариваются.

Лучший способ понять, как изучение этнографии речи приводит к более глубокому межкультурному пониманию - это взглянуть на некоторые наставления старейшин. Одно из наставлений (к которому я вернусь в восьмой главе), услышанное мной от одного из старейшин, таково:

Bimaadiziwin Ezhiseg.
Вот что происходит в жизни.

Maawaji nitam ge-doodaman.
Вот что важнее всего делать.

Giga-manaajihaag giniigihigoog giishpin ginwezh wii-bimaadiziyan.
Ты станешь уважать своих родителей, если хочешь жить долго.

Gaawiin wiikaad giga-ashidamaasiwag gegoon wiidamawikaa.
Ты никогда не отвернешься от того, что они говорят тебе.

Misawaaj gikenimadwaa banahaagewaj mii bezhigwan wewenda giga-doodawaag.
Даже если ты думаешь, что они сбились с тропы, ты все равно будешь тщательно делать то, что тебе сказали.

Miinawaj godag gegoon.
и еще кое-что.

Gaawiin wiikaad giga-majenimaasii awiyag.
Ты никогда не будешь ни к кому относиться плохо.

Giga-gichi-inenimaa moozhag.
Ты всегда будешь высоко думать о нем/ней.

Giishpin majenimaj awiyag, gagwe-waniiken gaa-majenimaj.
Если кто-то относится к тебе плохо, попытайся забыть это.

Подобный, обусловленный культурой принцип уважения к природе, Создателю и другим людям, работает во множстве случаев, и такие различия часто ведут к недораузмению и непониманию между неиндейцами и индейцами. У меня было много возможностей, живя в одной из индейских общин, наблюдать неиндейцев, приезжающих в общину для работы над тем или иным проектом вместе с членами общины. Эти проекты часто не удавались из-за скрытого напряжения между индейскими и неиндейскими исследователями. Я думаю, что одним из ключевых моментов в этом было то, что неиндейцы не желали отказываться от контроля над проектом. Я помню, как работал в общине Пикогана с еще одним неиндейцем. Поскольку я находился в общине уже много лет, члены общины неизменно жаловались на других неиндейских исследователей мне, белому парню. Иногда неловко было слушать индейцев, говорящих о том, что белые люди всегда хотят быть начальниками этих проектов.

С другой стороны, я выслушивал неиндейцев, вовлеченных в образование и исследования в индейской общине, выражающих расстройство тем, как трудно работать с индейцами. Они говорили что-то вроде: «Эти люди так грубы. Они никогда не приходят вовремя и всегда смеются надо мной». Я обычно отвечал что-то вроде: «В любой межкультурной обстановке важно изучать, как взаимодействовать соотвествующим образом, потому что то, что считается грубым поведением в одной культуре, часто традиционно вежливо в другой, и наоборот. Поэтому важно обращать внимание на соответствующий способ взаимодействия и принципы, лежащие под этой манерой действовать».

Раздумывая о вежливости и соотвествующем взаимодействии в той общине, где мы жили, мы видели, что большинство контактов между индейцами и неиндейцами начинаются плохо просто потому, что большинство неиндейцев не знает, как вести себя соответствующим образом при личном общении в общине. Это может касаться таких простых вещей, как прощание. В неиндейском взаимодействии, например, принята определенная формула, которой следуют, когда люди закончили говорить друг с другом, например:

А: Я лучше пойду.
Б: Да, я тоже. Увидимся позже.
А. Окей, увидимся.

В общине Пикогана, однако, чаще всего прощание выглядит, как разворот и уход прочь, когда человек закончил говорить. Это несомненно будет считаться очень грубым в неиндейском обществе, но это считается вежливым способом попрощаться во многих оджибвейских общинах. То же самое относится и к телефонным разговорам. Я помню, как говорил с одним из старейшин по телефону, и вдруг он повесил трубку. Сначала я подумал, что должно быть сказал что-то, что его обидело. Но поскольку этот прием продолжал повторяться, я начал понимать, что ожидал какого-то прощания в виде формулы в конце разговора. Однако, согласно представлениям многих моих оджибвейских друзей, когда разговор окончен, они вешают трубку. Что за нужда говорить еще что-то?

Традиционные взгляды были все еще очень сильны в общине, где мы жили, и то, как они действуют в ежедневной жизни, приводило в замешательство многих неиндейцев. Когда умер отец моей жены, и ее месяц не было в общине, по нашему возвращению одна из старейшин, женщина, подошла к моей жене и сказала с широкой улыбкой (и перед множеством других людей): «Oh, gigichi aajiboonan!», что означает: «О, ты такая толстая!» В неиндейской культуре это вовсе не комплимент. На самом деле, человек редко, если вообще, скажет что-то подобное кому-то, если только не пожелает задеть его чувства. Но в данном случае это было предложено, как комплимент. Старейшина решила, что моя жена не будет есть слишком много во время траура и вернется домой худая и нездоровая на вид. В общине Пикогана человек, у которого на костях много мяса, считается здоровым и сильным. Частично это уходит в то время, когда люди жили в лесу, как это было с большинством старейшин Пикогана более половины их жизни. Всегда было важно иметь много мяса на костях, чтобы пережить время, когда в лесу мало дичи. Подобный взгляд остается силен, несмотря на то, что большинство людей больше не живут в лесу. Конечно же, после того, как моя жена получила такой комплемент, она немедленно села на диету!

Еще одна область, которая, кажется, вызывает значительный стресс у многих неиндейцев при общении с индейцами - это то, как люди в индейской общине часто заимствуют, одалживают и просят сделать им одолжение. В общине Пикогана, например, когда кто-то просит одолжить что-то, редко кто-либо прямо скажет «нет». Есть обусловленные культурой способы дать человеку понять, что ты предпочитаешь не одалживать требуемый предмет, которые рассмотрены в следующей главе. Один из наших друзей, живший в другой индейской общине, рассказал мне о том, как один из людей в общине купил электрическую газонокосилку, и почти немедленно остальные жители бомбардировали его просьбами одолжить ее. Вскоре она сломалась, потому что ею пользовалось слишком много людей. Когда он починил ее, произошло то же самое. И он поступил соответственно культуре; он избавился от нее. Он продал электрическую газонокосилку и купил ручную косилку. Конечно же никто не захотел одалживать ее! Хотя это означало для него немного больше работы, он поддержал гармонию в своих социальных связях, избавившись от вещи, которая вызывала дисгармонию. Здесь следует иметь в виду, что в общинной жизни от человека обычно ожидают, что он одолжит предмет, и он обычно так и делает. Если нет, отдается по крайней мере заменитель, такой как табак, или пища, или какой-то другой предмет. Эти принципы особенно касаются родственных отношений. Там вещи могут быть взяты (или одолжены) без прямой просьбы. Индейская культурная концепция владения достаточно противоположна обычно принятой в неиндейском понимании, где собственность имеет тенденцию копиться и охраняться. Эту концептуальную разницу можно увидеть во многих диалектах языка оджибве, где не существует термина для «частной собственности». Я думаю, большая доля непонимания между индейцами и неиндейцами в области одалживания, заимстования и просьб связана со взглядом индейцев на собственность. В сущности, вещи - это просто вещи. Я не хочу сказать, что жадность и зависть отсутствуют в индейском обществе. Но там, кажется, существует понимание, что отношения между людьми намного более важны, чем вещи, и поддержание гармонии момента более важно, чем создание напряжения при отказе в просьбе, или представлении, что вещи ценнее людей. Это те области, где изучение анализа речи может помочь нам лучше понять космологию и способ мышления и действия у оджибве.



Гармония в социальных отношениях

Согласно моему опыту в Пикогане, личной конфронтации избегают, где только возможно. Поддержание гармонии в отношениях - важная вещь. Особенно среди взрослых, любой, кто пытается контролировать или принуждать другого человека действовать определенным образом, рассматривается как в корне плохой. Одной из главных жалоб, которые я слышал от своих друзей о неиндейцах, была: «Они такие настойчивые. Они всегда говорят тебе, что делать, и всегда пытаются заставить тебя действовать, как они хотят». Мы видели точно такое же отношение по телевидению во время кризиса в Оке в 1990 году. Мэр города Ока сказал: «Почему эти мохоки не построят аутентичную индейскую деревню, чтобы привлечь туристов?» Другими словами: «Почему эти индейцы не поступают по-нашему?»

Другой пример этого принципа гармонии можно увидеть в том, как люди просят деньги и дают их взаймы в общине. Интересно видеть техники, которые используются, чтобы занять денег друг у друга, имея возможность сравнить, как это работает при взаимодействии индейцев/неиндейцев. Когда мы только приехали в Пикоган, у нас часто просили деньги в долг. Обычно люди говорили: «Я верну их завтра». Конечно же мы понимали это буквально и были разочарованы, когда их не возвращали на следюущий день! В конце концов мы поняли, что «завтра» означало когда-нибудь в будущем. Нам почти всегда в результате возвращали деньги, хотя это и не всегда были деньги, это могли быть подарки в виде лосиного или бобрового мяса, или в виде какого-то одолжения.

В ситуации, где неиндеец одолжил деньги индейцу, неиндеец будет неизменно давить на индейца, чтобы тот отдал долг. Не раз я наблюдал за происходящим. Столкнувшись с такой прямой конфронтацией, мои друзья из Пикогана обычно говорили что-то вроде: «Я верну тебе деньги на следующей неделе», или «Я принесу тебе твои деньги завтра». И снова, важным было то, что напряжения или конфронтации избегали, и гармонию отношений поддерживали, по крайней мере временно. Неизменно, когда неиндейцы приходили к моей жене или ко мне, спросить, как они могут вернуть свои деньги, они были сердиты и расстроены, потому что считали, что им солгали. Однако, с точки зрения моих друзей анишинабэ, они не врали. Гармония момента была поддержана, когда существовала потенциальная угроза реального напряжения. Собирались ли они вернуть человеку деньги на следующий день, или на следующей неделе, неясно, но конфронтации удалось избежать, и гармония отношений была поддержана.

Подобные культурые различия часто приводят неиндейцев к ошибочному выводу, что индейцы нечестны, или на них нельзя полагаться. Большинство неиндейцев не понимает исключительной важности поддержания гармонии в настоящий момент, вместо того, чтобы позволить развиться любому виду напряженности, отказав в просьбе. Эти индейские принципы полностью противоположны неиндейскому способу получения обязательств и обещаний о будущих событиях. Так, например, я никогда не слышал в общине, где мы жили, вопрос «Когда ты вернешь мне деньги?»

Избегание личной конфронтации помогает предотвратить любое замешательство, которое член общины может почувствотвать в потенциально напряженной ситуации. Я начал ценить важность поддержания гармонии в межличностых отношениях, когда увидел, как эффективно этот принцип работал в Пикогане. Однажды я был дома у одного друга, когда его двоюродный брат, советник бэнда, пришел с петицией. Мой друг прочитал петицию, а затем подписал ее. Позже, тем же днем, другой родственник пришел с другой петицией, прямо противоположной первой. Поболтав с ним немного, мой друг затем подписал вторую петицию. Когда я увидел, как он подписывает вторую петицию, я подумал: «Какого черта он делает?» Когда я просил его об этом, он просто пожал плечами. Важным для него было поддержать гармонию отношений в данный момент. Тот факт, что он подписал две противоположные петиции, был для него незначителен, по сравнению с важностью избежания напряженности и поддержания гармонии в его родственных отношениях.

Ценность поддержания гармонии момента трудна для понимания многих неиндейцев. Индейские студенты в неиндейской школьной системе, например, часто рассматриваются как апатичные, или ленивые, потому что не хотят поднимать руку или выпалить ответ на вопрос учителя, как это делают многие неиндейские студенты. Такой поступок может быть интерпретирован, как попытка возвыситься над друзьями, и привести к тому, что их будут дразнить или бойкотировать. Мы, неиндейцы, часто не понимаем действие этих культурных принципов в повседневной жизни, особенно, исключительную важность поддержания гармонии момента скорее, чем допущения любого вида напряженности отказом в просьбе, или вовлечением в личную конфронтацию.

Следствием поддержания гармонии во всех социальных отношениях является необходимость делиться с другими. Конечно, каждая культура имеет некоторое представление о том, что делиться хорошо. До прибытия в общину Пикогана, я считал себя очень щедрым человеком, который желает делиться с другими в достаточной мере. Я быстро понял, что был на самом деле достаточно жадным человеком по индейским стандартам. Прошло много времени, прежде чем я пришел к тому, что захотел свободно делиться с людьми вокруг себя, особенно своей машиной и своими деньгами. Дарение подарков, денег, имущества и времени - важная часть оджибвейской жизни. Щедрость - важное качество оджибвейского характера, и она кажется основанной на двух основных принципах. Первый - признание, что все имущество, успех и уважение происходят от Творца. Много раз я наблюдал, как люди, получая подобные вещи, отвечали благодарностью, делясь с теми, кто был рядом с ними. Во-вторых, щедрость корениться в убеждении, что отдача другому человеку укрепляет отношения; отдача другому человеку создает что-то вроде социальной защиты от возможных будущих нужд. Как сказал мне один человек: «Делиться и отдавать - вот то, что поддерживает нашу общину».

Я пришел из общества, которое высоко ценит независимость и индивидуальность. Следы этих ценностей до сих пор являются частью меня и того, как я организую свою жизнь и свое мышление. Я всегда буду Zhaagnaash (неиндеец). Но люди, с которыми я жил так много лет, с которыми я до сих пор поддерживаю отношения, не разделяют принципа исключительной независимости. Годами знакомые старейшины подчеркивали, что мы нуждаемся в помощи других по мере того, как проходим по этой жизни. Когда моя жена и я стали жить с анишинабэ, мы медленно научились тому, что зависимость и щедрость - важные инвестиции в надежное будущее. Конечно, жизнь в двух культурах создавала для нас некоторые сложные ситуации. И то, как я понимаю принципы взаимозависимости и щедрости сейчас, достаточно отличается от моего понимания до переезда в индейскую общину. Сейчас я вижу, что большинство знакомых анишинабэ желают свободно делиться всем, что имеют, и проявлять гостеприимство при каждой возможности, чтобы создать и поддержать прочно связанную социальную сеть. Эта сеть, в ответ, обеспечивает такое же отношение от остальных, когда человек оказывается в нужде. В этом смысле, отношения становятся источником безопасности в неопределенном будущем. Основной момент: люди не могут прожить одни. Этот принцип кажется сильно отличающимся от нашего собственного прочно устоявшегося в культуре принципа заботиться только о себе.

Другой главный принцип в этой широко распространеной практике делиться с другими и отдавать отражается в оджибвейском отношении к собственности. Для человека в общине попытка превзойти другого человека, запасая богатство, или обладая большим количеством имущества, приведет к тому, что он станет мишенью для критики и пересудов. Таким образом, умение делиться и щедрость стремятся поддерживать равновесие и гармонию в общине, и в плане экономики, и в плане отношений. Согласно многим старейшинам, один из признаков «хорошего» анишинабэ в том, что он или она свободно делится с другими и всегда желает отдавать.

Интересно также иметь в виду, как внедрение технологий во многие индейские общины меняет некоторые из этих важных культурных принципов, и часто к худьшему. До появления электричества в одной из общин аттикамеквов, когда кто-то убивал лося, он приносил его в деревню и разделял мясо согласно представлениям о правильном распределении в общине. Никто не смел думать о запасании мяса для себя. Что могло случиться с теми, у кого не было мяса? Да и как можно сохранить мясо, в конце концов? После того, как в общине появилось электричество, одной из первых технологий, которые последовали за ним, стал холодильник. Теперь, когда кто-то убивает лося, он может просто бросить мясо в холодильник, и его хватит на всю зиму. Весь принцип делиться мясом изменился, и с ним изменилась культурная сила желания делиться с другими. Интересно, что в индейском языке термин для этого технологического устройства - «жадный ящик», потому что теперь тебе не нужно делиться мясом (Тим Стайм, лингвист-аттикамекв, личное общение, 1984).



Лексические и культурные различия

Кроме обусловленных культурной принципов вежливости, неиндейцы часто не подозревают о традиционных верованиях, которые определяют поведение в индейской общине. Я помню, как однажды летом в общину приехала антрополог, чтобы собирать легенды и истории. Хотя это был в широком смысле слова совместный проект, похоже человек, назначенный советом бэнда для работы с антропологом, не до конца знал, в чем дело. В ходе попыток узнать у старейшин легенды, исследовательница-неиндеанка все более расстраивалась из-за малого числа легенд, которые люди соглашались рассказывать. Она не поняла, что в Пикогане старейшины рассказывают легенды, только когда земля покрыта снегом, когда определенные духи спят, и таким образом их нельзя потревожить. Конечно, антрополог была хорошо обучена технике расспросов и методам исследования, но ей никогда не приходило в голову узнать о традиционных ценностях, подходящем времени и способах получения информации. Через несколько дней она покинула общину под впечатлением, что люди не желали сотрудничать и участвовать в «ее» проекте.

Фраза, которуя я часто срышал в Пикогане - Aadidoog, что означает «я не знаю». Это слово может означать множество разных вещей. Иногда это просто признание незнания того, о чем спросили. В других случаях это может означать: «Я знаю, о чем вы спрашиваете, но сейчас не хочу иметь с этим дела». Или это может означать: «Это не твое дело». В общине, где я жил, люди, задающие прямые вопросы, часто рассматривались, как очень грубые, особенно когда неиндейцы задавали вопросы, которые предполагали выполнение чего-либо так, как это сделал бы неиндеец. Я часто слышал эту фразу, как альтернативу отрицательному ответу на просьбу. Помню, как однажды находился в доме друга, когда к нему пришел родственник и спросил: «У твоей жены есть деньги?» Вместо того, чтобы ответить «да» или «нет» (в конце концов, он мог и не знать), или пойти спросить у своей жены, есть ли у нее деньги, он ответил: «Я не знаю». Человек, который зашел одолжить денег, знал, как играть по правилам культуры, и ответил: «Все в порядке», и оставил эту тему.

Многие из нас, не-ндейцев, гордятся способностью поддерживать разговор, наполняя воздух словами. Мы можем говорить, говорить, говорить, даже если говорить не о чем. Большинство моих друзей в Пикогане говорили только тогда, когда было о чем говорить, и, хотя это всего лишь небольшая деталь, она иллюстрирует как по-разному все бывает, и что принципы, которые лежат в основе этой разницы, могут вести к серьезному непониманию между культурами. Даже само молчание может нести особый смысл. Я помню, как был однажды в лесу с парой парней. Мы пошли через лес, и я спросил: «Aadiyezhayak?» («Куда мы идем?») Молчание. Через пять минут я снова спросил: «Aadiyezhayak?» Молчание. Наконец, после моей третьей попытки, один из парней обернулся и сказал: «Gigaa-giigendaan aapiich oditamaak» (Узнаешь, когда мы придем»). В этом есть смысл. Я узнал, когда мы туда пришли (хотя сейчас я не помню, куда мы шли!).

Это относится к различиям в поведении и мышлении. В неиндейской общине, к примеру, мы пожимаем руки, мы смотрим друг другу прямо в лицо, мы задаем прямые вопросы, мы настаиваем на использовании слова «пожалуйста». Тем не менее все эти вещи могут быть оскорбительными и грубыми в той деревне, где мы жили. Даже первый вопрос, который мы обычно задаем в неиндейской культуре, дает ключ к некоторым из этих различий в исползовании языка. «Как дела?» - обычный вопрос в моей культуре. Значение придается тому, что кто-то делает, а не тому, кем он является. Обычный вопрос, который я слышал в Пикогане при появлении гостя: «Aadiwejiyan?» («Откуда ты?») или «К какому народу ты принадлежишь?»



Оджибвейские принципы в повседневной жизни

Я хочу остановиться и начать с наблюдений, сделанных Клером Брантом, покойным психологом-мохоком, на которого я уже ссылался. Брант (1990) перечисляет поведенческие различия между индейцами и неиндейцами, которые, если они поняты неправильно, по его мнению, ведут к непониманию, напряженности и стереотипам среди неиндейцев. Некоторые из отличительных культурных черт Бранта представлены в такой упрощенной форме, которая сама может только добавить непонимания и напряженности. В настоящий момент я хочу использовать список отличительных характеристик Бранта, как образец для исследования характерных для оджибве отличий в мышлении и поведении, чтобы представить вам реалистичную картину этих культурных черт, как они проявляются в повседневной жизни в общине, где мы жили.

На курсе индеанистики мы пытаемся сразу развенчать представление о том, что опыт аборигенных культур однороден. Ничто не может быть дальше от истины, чем это. Существуют огромные различия в индейском мышлении, восприятии, передаче речи и поведении, которые основаны на разных индейских традициях, и любой, кто пытается охватить богатство и сложность этих традиций, безразлично, индеец он или нет, должен будет признать их неоднородность. Но следует заметить также, что несомненно существуют общие характерные черты, встречающиеся в традициях всех коренных наций. Что я хочу сделать, так это представить здесь эти общие черты, как они проявляются в повседневной жизни в общине Пикогана.

Брант утверждает, что одна общая характерная культурная черта индейцев - это невмешательство. Я думаю, что этот термин уже живет своей собственной жизнью, жизнью, которая пытается исказить то, что в действительности происходит в отнощениях между индейцами. В общине Пикогана, например, я довольно рано заметил, что люди не навязывают тебе свое мышление. В моей неиндейской традиции обычно слышать людей, говорящих другим, что они должны делать. Я помню, как был в лесу с одним человеком из резервации. У его семьи была небольшая избушка на традиционных охотничьих угодьях, далеко от дороги, стоящая на берегу чудесного озера. Однажды я решил пойти половить рыбу с берега, одолжив удочку. Он смотрел, как я все больше и больше прихожу в уныние; у меня не было даже поклевки. Через какое-то время он сказал мне: «Однажды мой дядя пытался здесь рыбачить. Он ничего не поймал. Тогда он пошел к тем камням. Там он поймал много рыбы». Я подумал об этом, и наконец решил пойти ловить рыбу у камней. Но обдумывание заняло у меня время. Согласно моему опыту, в таком случае обычно говорят что-то вроде: «Эй, парень, ты здесь рыбы не поймаешь! Здесь слишком мелко. Тебе стоит пойти ловить рыбу к тем камням». Но мой друг-индеец сообщил мне это, рассказав историю о своем дяде. Встану ли я и перейду в другое место, было моим решением, и он уважал его.

Я полагаю, что в основе ненавязывания своего мышления другим лежит уважение к индивидуальной автономии. Подобный вид уважения несомненно помогает поддерживать положительные межличностные отношения в маленькой общине или большой семье. После того, как я начал замечать эту особенность, я начал видеть ее в действии почти каждый день. Тот же принцип можно увидеть в том, как люди растят в общине своих детей. Когда мы только переехали в Пикоган, нам показалось, что дети в резервации бегают без надзора. Родители, казалось, по меньшей мере не вмешиваются в их воспитание. Однако, через какое-то время мы поняли, что за детьми очень внимательно смотрят. Все взрослые в общине разделяют чувство отвественности за них. Со временем мы тоже начали брать на себя эту отвественность, когда ребята играли на нашем «пространстве». С точки зрения человека вне этой культуры, кажется, что дети ростут без присмотра (выражение, которое мы слышали не однократно). Это немаловажно, потому что есть неиндейцы, которые обладают властью в отношении индейских семей, и их суждения, основанные на невежестве, оказывали (и подолжают оказывать) разрушительный эффект на семьи в общине. Ходит множество страшилок о том, как неиндейцы, работающие в агентствах, вроде Общества Помощи Детям (CAS), приходили к выводу, что за детьми не смотрят, и забирали их из семей и общин, чтобы «защитить» их. Я помню одну индеанку, работавшую на CAS, сокрушавшуюся об ущербе, который часто наносится из «добрых намерений» неиндейцами, невежественными в обусловленных культурой методах действия и глубоко заложенных в их основе принцпипах. Она сказала, что хотела бы, чтобы от неиндейцев по меньшей мере требовали пройти курс индеанистики (или равноценного обучения), прежде чем ставить их на должности, позволяющие принимать решения в отношении индейских семей и общин. К сожалению, большинство агентств до сих пор не требуют от своих сотрудников самообразования в области индейских взглядов. Таким образом, разрушительные последствия продолжаются.

Другую иллюстрацию этого принципа ненавязывания своего мышления можно увидеть в том, как человек в общине сообщает другому человеку о предстоящем событии. Очень редко люди пытаются настаивать на посещении кем-либо какого-либо мероприятия, как это делается в неиндейской культуре. Люди передают информацию о будущем событии, но редко пытаются навязать ему принятие решения словами: «Ты там будешь?» или: «Ты должен прийти на это собрание!» Чаще всего, человек просто передает информацию о том, что созывается собрание, и человек, к которому обращаются, знает, что он приглашен. Редко, если вообще когда-либо, можно наблюдать, чтобы человек создавал напряженность или нарушал гармонию, пытаясь вынудить кого-либо принять решение.

В работе этого принципа каждый человек рассматривается как обладающий священной целью бытия. Вторгаться в развитие и судьбу человека было бы грубо и неприемлемо. Таким образом, родители Пикогана редко шлепают или ругают своих детей. Детей конечно же воспитывают, но едва различимым для наc способом. Их побуждают учиться через опыт и наблюдение. Иногда живущими рядом неиндейцами это рассматривается стереотипно. Я слышал, как, к примеру, неиндейцы говорят: «У этих индейцев дети растут без присмотра», и все мы слышали выражение «Они ведут себя как ватага диких индейцев». На самом деле здесь действует заложенный в основании принцип ненавязывания своего мышления другому. По мнению знакомых мне индейцев, каждый человек помещен на землю Создателем для выполнения своего назначения. И родители-индейцы уважают свободу выбора своих детей, и позволяют своих детям быть, насколько это возможно, если нет угрозы прямой физической опасности. В конце концов, с индейской точки зрения, развитие желания человека поступать правильно, важнее, чем принуждение его вести себя определенным образом.

Другой принцип, который я наблюдал работающим в повседневной жизни в общине Пикогана, имел отношение к тому, как люди учатся и обучают. Я привык к тому, что мне говорят, как сделать что-либо, и учился в первую очередь через поучение и чтение. Большинство того, чему я научился в общине Пикогана, мне показывали. От обучения правильно себя вести в общине до того, как поставить ловушку на кролика, старейшины показывали мне, с большим терпением, как это сделать. Поначалу подобный метод обучения кажется несоответствующим моему опыту, где учащиеся вознаграждаются за успешное приблизительное соответствие тому поведению, которому они были обучены.

Именно в уважении к другой культуре так часто терпят неудачу люди моей культуры. Не потому что мы расисты, а просто потому что мы остаемся невежественны в том, как другие люди думают, действуют и видят мир. И это позор. Мы упускаем знания о богатстве культуры, в которой нет нежеланных детей, и где старики не отправляются в соответствующие заведения, а играют важную роль в общине. Одним из моих самых кардинальным образом изменившихся неиндейских качеств, было уважение. Живя в Пикогане, я обнаружил, что мои друзья понимают уважение глубже, чем я. Они верят, что жизнь и опыт человека, в самом настоящем смысле, означают бытие таким, какой ты есть. За многие годы мне множество раз многими способами выражали, что у Великого Духа есть цель для каждого человека, каждого существа, каждого явления природы, и каждого события, и ничто не происходит вне его замысла.

Две мои старшие дочери посещали индейскую школу в общине до того, как мы уехали в Садбери в 1990г. Мы не знали, как они смогут приспособиться к посещению неиндейской школы в первый раз в своей жизни, и поверьте, поначалу это было трудно. К примеру, им пришлось учиться, как обращаться к учителям. В Пикогане всех в общине зовут по имени, или прозвищу - старейшин, родителей, вождей, собак, всех. И, конечно же, учителей в школе ученики зовут по имени. В большинстве неиндейских школ, однако, к учителям обращаются - мистер, или миссис. Моим девочкам было непривычно называть своих учителей «мистер и миссис такие-то». В конце концов, если вы до шестого класса называли своих учителей Джули или Молли, требуется время, чтобы понять, что называть учителей по имени более неприемлемо.

«Время ожидания» - это еще одна вещь, которая кажется сбивает с толку неиндейцев. Время ожидания относится ко времени, которое люди желают ждать до получения ответа при общении. Когда индейские дети посещают неиндейские школы, например, обстановка в классе кажется им слишком давящей, а учителя не дают ученикам достаточно времени для ответа на вопрос. Обычная реакция учителя-неиндейца состоит в том, что когда ученики-индейцы не могут ответить согласно неиндейским культурным стандартам, они часто воспринимаются как медлительные, или не желающие общаться. Учитель-неиндеец обычно не знает об отличии временных ожиданий, работающих в общении индейцев. Как преподаватель, имеющий в своих классах и студентов-индейцев и неиндейцев, я заметил, что студенты-индейцы предпочитают подумать о поставленном вопросе в классе, перед тем как броситься отвечать на него. Интересно наблюдать разочарование с обеих сторон. Тогда как студенты-неиндейцы сбиты с толку тем, что им кажется затянутым временем для ответа, студенты-индейцы замечают, как напористы неиндейцы в языке, как они всегда торопятся наполнить воздух словами, и как они любят перебивать людей.

Я помню, как слушал Овида Меркреди, прежнего главу Ассамблеи Первых Наций, когда он выступал в Лаврентийском Университете. Публика была смешанной, из индейцев и неиндейцев, и когда он закончил свое выступление, то предложил людям задавать вопросы. После двух или трех вопросов, поднялась неиндеанка и сказала: «Я заметила, что первые несколько вопросов были заданы неиндейцами. Я думаю, мы должны дать и индейцам возможность задавать вопросы!» После небольшой паузы вождь Меркреди сказал ей очень дипломатично: «Вам не стоит здесь беспокоится об индейцах. То, что они не говорят, не значит, что они не думают о том, что было сказано. Когда индейцы будут готовы задавать вопросы, они их зададут. Вам не следует беспокоиться о нас, или думать, что за нас нужно заступиться. Мы прекрасно способны сделать это сами». И когда время пришло, многие индейцы начали задавать вопросы. Для меня, это относится к различиям в поведении, различным временным ожиданиям и разным взглядам на то, что означает общаться с людьми с индейской точки зрения.

Истина состоит в том, что большинство индейцев знают, какие из неиндейских принципов стоят изучения, а какие нет, и они быстро извлекают из этого пользу. Но обычно это дорога с односторонним движением. Большинство знакомых мне индейцев достаточно осведомлены о неиндейских принципах, и знакомы с «иностранным» языком, английским или французким. Большинство индейцев прошло через канадскую систему образования и знают о канадской истории с четкой неиндейской точки зрения. Но редко можно встретить неиндейца в Канаде, который знает об индейском образе жизни, который говорит на индейском языке, или знает канадскую историю с индейской точки зрения. Если задуматься, чей образ мысли и действия, индейский или неиндейский, может предложить больше, когда мы вступаем в двадцать первый век? Вопрос затрудняет.

Меня часто приглашали поохотиться в лесу с кем-нибудь из старейшин общины. Один из старейшин, Окинавэ, рассказал мне с годами многое о своем языке, своем народе, и его образе жизни. Он всегда был терпелив со мной. Однажды вечером, когда мы тихо поджидали лося, он наклонился и положил руку на землю под нами. Он сказал по-индейски: «Земля - наша мать. Я могу ощущать ее всем своим существом. Мы зависим от земли и друг от друга. Поэтому мы делимся друг с другом тем, что имеем»...


____
____

Почитав это, поняла, что быть "настоящим индейцем" - не для меня. Потому что и не подумаю отказываться от Я, МОЁ и В МОРДУ! Настоящий белый человек  8)

Ну, если бы твои последние слова были совсем верны, то в мире давно бы не осталось ни индейцев, ни их менталитета. А тем не менее текст датирован 1998 годом, индейцы и им подобные социально-ориентированные нацменьшинства не просто живут, а и гордятся своими традициями, даже счастливы. То есть, тут, по-моему, имеет место какая-то глубинная дихотомия, дающая две параллельные устойчивые модели существования.

Ведь почти то же самое можно сказать, например, о жителях города и деревни. В деревне - община, все у всех на виду. В городе каждый сам по себе, ценится личное, кто ТЫ, а не какого ты РОДА. Ещё хуже могу сказать, что тут наверняка не обходится без диагонали БЛ-БЭ, какой из аспектов в ценностях.

Но, в общем-то, самым первым делом я подумала о "белых и черных этносах" Киры и Таты. Пример вообще фантастический, но тем он и ценен: главное выделено, предъявлено в максимально обобщенной формуле. Скопирую сюда кусочек их поста из "Альтерристики":

__
http://alterristika.livejournal.com/8666.html

Нижеприведённый отрывок является выдержкой из документально-мемуарного произведения "Черта Мира", в виде связного литературного текста воплощённого на данный момент существенно менее чем отчасти)


==================================


Теперь наконец настала пора поговорить о чёрных этносах, которые столь много значат в жизни как Востока, так и Запада. Однако для начала нам придётся несколько отвлечься, чтобы разобраться в причинах и особенностях традиционного деления народов и их отдельных представителей на "чёрных" и "белых".

Прежде всего следует иметь в виду, что область значений этих терминов в разные эпохи и в разном контексте может сильно различаться – с изменением условий содержание понятий смещается, и значения "плывут" – однако главная мысль этой дихотомии в целом пребывает неизменной. Сформулировать её можно приблизительно так.

"Белый" – это такой человек, который растёт и развивается, живёт и действует самостоятельно, без опоры на предковую память, вне ментальной поддержки / ментального контроля со стороны родных по плоти; контакт с окружающими у "белого" принципиально "внешний" – с осмыслением или без оного, но он принимает от них ровно столько, сколько желает принять: "Извольте разговаривать со мною СНАРУЖИ!" Присловье "свою голову другому не дашь" – это как раз про отношения белых людей между собой. По этой причине белые достаточно беспомощны в малолетстве, отсюда же проистекает их слабость во всякого рода экстрасенсорных взаимодействиях – ведь подобные взаимодействия с окружающим миром требуют, как правило, наличия устойчивых ментальных каналов связи с разнообразными источниками сил, в том числе и со своим родом. Столь очевидные минусы естественного устройства белых компенсируются живостью и гибкостью ума, склонностью и способностью комбинировать предлагаемое внешней средой для оптимального достижения желаемого результата. Белый легко учится у окружающих всему тому, что в силах освоить, а кроме того – может играючи организовать их деятельность даже в малознакомой сфере.

Философским образом понятие "белый" может быть осмыслено так. Белый цвет означает отрешённость и чистоту; это может быть цвет торжества или цвет погребения – в любом случае он ассоциируется с отказом от старого опыта, с "очищенностью" для восприятия нового. Ослепительная белизна света подразумевает само-отрешённое слияние семи цветов радуги – подобным же образом белизна человеческого естества содержит в своей подоснове "семицветье" сокровищницы природных даров, от неосмысленного, "инстинктивного" / "автоматического" использования которых человек отказывается ради прохождения самостоятельного пути, ради возможности охватить всё это богатство свободным произволением и разумным пониманием.

Понятие же "чёрный" говорит о силах недр, об изначальном мраке, покрывающем основы мироздания, о связи человеческого существа с этими потаёнными глубинами. Плоть чёрных народов хранит запечатленной память о их истории, вплоть до первых шагов исхождения из тьмы бессознательного состояния; в пределе она хранит память и о тех Старших, кто породил эти народы, кто призвал их в достоинство того или иного служения. Подобные светлые воспоминания могут очень поддержать в трудную минуту жизненного выбора – но они же и очень обязывают, а ведь человек, с детства растущий "связанным-обязанным", иной раз куда больше и чаще ощущает изнурение и напряг, чем радость обладания наследственным сокровищем.

Чёрные сильно связаны со своим родом – они знают своих предков кровью, то есть могут иметь о них представление даже если никогда их не видели, могут обладать доступом к их памяти, могут раскрывать в себе возможности самых разнообразных своих прародителей – что, конечно же, даёт простор процветанию множества необычайных дарований. Плата за это – затруднения при отделении себя от родовых уз, при вычленении собственных проблем из всевозможного родового "прогруза".

Со своим телом чёрный соотносится принципиально иначе, чем белый – это соотношение напоминает скорее союз всадника с конём, чем взаимодействие пассажира с рейсовым автобусом. Чёрный практически всегда способен добиться от своего тела того, чего ему надо – но при этом и сам в высшей степени от него зависим. Эмоциональные кол##ания, связанные с телесным состоянием, сотрясают чёрного куда сильнее, чем белого; такие метафоры как "умереть от огорчения" или "помолодеть от радости" для чёрного – отнюдь не красочные образы, зачастую это вполне себе обыденная реальность.

Можно было бы сформулировать так: девиз, основной принцип существования белого – свобода, чёрного же – верность. Нетрудно представить, каким благом было бы для всех и для каждого научиться сочетать эти принципы, научиться переходить по необходимости из фазы "чёрного" в фазу "белого" и наоборот! Это было бы вполне естественно – при том, что все живущие на Земле имеют по сути дела общее происхождение, что одни и те же народы воспринимаются то как "белые", то как "чёрные", что дети из одной семьи могут делать различный жизненный выбор и реализовывать себя по-разному, волевым образом определяя себя "белыми" или же "чёрными"… – однако исторически, в масштабах ойкумены, всё сложилось не так. Конечно, сейчас мы пытаемся осознать своё прошлое, желая исправить былые ошибки и вновь обрести утраченные возможности – но не следует обольщаться и забывать о том, что мы сделали всего лишь несколько шагов по этому пути, и что только будущее покажет, в какой мере желаемое будет реализовано как действительное.

Пара слов о дрейфе понятий. Всё указывает на то, что в древности никакого противопоставления между "белыми" и "чёрными" не было, и расклад представлений выглядел так: бывают обычные люди, "как все" (которые могут называться по-разному, в зависимости от контекста), а бывают необычные – "белые", которые могут и умеют то, чего не умеют обычные люди, и при этом недолюбливают многое из того, к чему обычные люди привычны. В новые же времена, особенно в пост-стелламарскую эпоху, всё оказалось перевёрнуто с ног на голову: бывают обычные люди, "как все", то есть – "белые", которые ничего "такого" по своей природе не могут и не умеют – а бывают необычные, "чёрные", которые владеют тайными знаниями и тайными силами, недоступными для "обычных", то есть белых людей, ни к чему подобному, повторим, природно не способных. Акцентируем внимание: в древности "белый" – это тот, кто сознательно НЕ ЖЕЛАЕТ, НЕ ПОЗВОЛЯЕТ себе прибегать к родовому арсеналу, а своей родне – хозяйничать у себя в голове; в новейшие времена "белый" – это тот, кто ни к чему такому ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕ СПОСОБЕН. Разница ощущается? – попросту говоря, в новейшие времена любой, кто не хотел бы, чтобы его этническая "белизна" оказалась под сомнением, необходимо должен был не только скрывать какие бы то ни было необычайные дарования, но и всеми силами подавлять их развитие в самом себе и в своих близких. Катастрофические последствия такого подхода в смысле обнищания жизни ойкумены нетрудно себе представить.

Возвратимся теперь к разговору о чёрных народах Востока.

Прежде всего следует иметь в виду, что обитающие на Востоке чёрные этносы очень разнообразны. Если западные чёрные, осознающие себя как таковые – чаще всего довольно-таки дикие лесные колдуны, ведущие патриархальный образ жизни в глухих чащобах в состоянии перманентной обороны от всех ближних и дальних, то чёрные Востока – по преимуществу высококультурные, нередко даже высокопоставленные роды и семьи (хотя архаичные, "дикарские" чёрные этносы на Востоке тоже бывают). Соотношения с восточным государством у разных чёрных социумов очень различны – одни имеют официальные документы и заседают в городских советах, других же вечно тиранит мэрия, санэпидстанция и роно. Чёрные обычно нуждаются в несколько иных, чем окружающие, условиях существования, что нередко идёт вразрез с государственными предписаниями – официально же, как уже говорилось, никаких чёрных не существует, равно как и проблем с ними. Хорошо, когда в реальности местные власти понимают, что к чему, и не пытаются проводить массовых акций вроде прививок, от которых чёрные дети нередко погибают, а родные их оказываются вынуждены мстить врачам и чиновникам – однако адекватное понимание ситуации встречается далеко не всегда.

Естественные дарования чёрных народов многообразны; есть много такого, что свойственно для всех чёрных в целом, но бывает и такое, к чему способны только особые этносы и даже отдельные их представители. Практически все чёрные могут видеть во тьме, подолгу не есть и не спать, лечить руками и наносить удары на расстоянии; очень многие способны к тем или иным формам мысленного общения; есть этносы, чья плоть более "текуча", и они легко превращаются, меняют обличье – причём далеко не всегда по собственной воле, нередко под влиянием внешнего эмоционального воздействия; существуют такие, которые умеют передвигаться "сквозняком", покрывая огромные расстояния в кратчайшие сроки, а есть и такие, которые умеют летать… В общем, дарования чёрных весьма разнообразны – и посему практически любой конкретный представитель обладает большой ценностью для использования его как в магических, так и в научных целях. Использованы могут быть силы и возможности живого чёрного, равно как и отдельные части его тела, а также всевозможные препараты, экстракты и лекарственно-магические средства, изготовленные из них. Нетрудно догадаться, что всё это в совокупности делает торговлю живым товаром, органами и препаратами весьма выгодным бизнесом – особенно в условиях Востока, где существование таких этносов официально отрицается. Самое печальное, что в новейшее время не только нелегальные, но и государственные лаборатории и институты иной раз позволяли себе держать в хозяйстве чёрных невольников – инвентарные ведомости бесстрастно фиксировали таковых в качестве особого рода подопытных животных или даже искусственно созданных приборов и механизмов. Что же касается тех существ, кого действительно можно считать одушевлёнными приборами и механизмами, а также тех существ, кто естественным образом во всевозможных приборах и механизмах обитает – то участь всех этих, уже в полной мере бесправных, насельников Востока складывалась по-разному, иной раз лучше, чем участь жертв работорговли, иной раз – гораздо хуже…


("Черта Мира", глава 1. Геополитическая панорама, пункт 3. Восток)


==================================

...

Как "научные", так и "магические" воздействия – это воздействия, которые производятся за счёт более крупных и масштабных структур, чем те, которые находятся непосредственно под рукой, непосредственно в месте "точечного" приложения усилий; указанные масштабные структуры могут быть самого различного порядка – "разумные" существа/сущности и "неразумные" конструкции, соотносящиеся с разнообразными "центрами" сети причинно-следственных линий и узлов, в том числе всевозможные "законы природы", и т.д. и т.п. Магические воздействия отличаются от научных только одним (но существенным!) моментом – теория и практика научных воздействий опирается на максимальное ОТСТРАНЕНИЕ ОТ ЛИЧНЫХ, ИНДИВИДУАЛЬНЫХ свойств воздействующего, расчёт делается на то, что однажды разработанной методикой сможет воспользоваться КАЖДЫЙ – а теория и практика магических воздействий опирается на максимальный УЧЁТ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЛИЧНЫХ, ИНДИВИДУАЛЬНЫХ (в том числе – наследственных) свойств воздействующего, прежде всего – на его способность ИМЕТЬ ДОСТУП к той или иной масштабной структуре, которая может являться источником сил.

Попросту говоря, теории и практике научных воздействий можно ОБУЧИТЬ любого "постороннего" – а теории и практике магических воздействий обучить можно только НЕ ПОСТОРОННЕГО, а такого, кто или сам имеет доступ к источнику сил – или же – ВНИМАНИЕ! – такого, кого могут ВВЕСТИ В КРУГ имеющих соответствующий доступ, то есть ИЗ ПОСТОРОННЕГО СДЕЛАТЬ НЕ ПОСТОРОННИМ.

"Чёрные" этносы, всегда имеющие сильную и глубокую связь с ЭИСской основой своего рода (конкретно ли с той самой ЭИС, которая этот этнос породила, или же с другими ЭИС, имеющими отношение к тем структурам, которые так или иначе сформировала та ЭИС, которая указанный этнос породила… – и т.д. и т.п.), практически во всех случаях обладают способностью, о которой сказано выше – способностью ввести "постороннего" в свой круг, сделать "своим". Это происходит и по причине этой самой глубокой связи чёрных этносов с их ЭИСской основой, и по причине того, что сами эти этносы внутри себя в значительной мере живут, если можно так выразиться, по законам внутренней жизни ЭИС; они могут "усвоить" постороннего – этот процесс называется АДОПТАЦИЯ (не путать с адаптацией!) – таким образом, что этот посторонний действительно, а не формально, в определённом смысле становится частью того единого "организма", который представляет собою конкретный этнос в совокупности с макро-структурой "курирующих" его ЭИС.

"Белые" же этносы, от связей с ЭИСской основой максимально себя ограждающие, адоптировать не могут – но зато они, как правило, очень многому могут НАУЧИТЬ! – то есть, преподать желающему ОТСТРАНЁННЫЙ подход, методику, рассчитанную "на любого". Можно сказать, что в существовании "белых" этносов главная "фишка" в том и состоит, чтобы постоянно учить и учиться – и что именно это основное свойство позволяет "белым" этносам успешно осуществлять ту самую жизненно необходимую для любой ойкумены организационно-посредническую функцию, о которой мы писали здесь.


Этим же самым основным свойством белых этносов – склонностью и стремлением учить и учиться – обусловлена и тенденция к быстрому развитию. Если сравнивать "более" и "менее" белые / чёрные этносы, то "при прочих условиях равных" более белый этнос будет развиваться быстрее, чем более чёрный – конечно, в этом есть свои плюсы и свои минусы, но важно, что это обстоит именно так, а не иначе. А поскольку, как уже было сказано выше, самый главный момент в развитии – это его оптимальная скорость, позволяющая в максимальной степени стимулировать, культивировать и беречь МНОЖЕСТВЕННОСТЬ вариантов путей развития – то очевидно, что если есть возможность эту скорость варьировать – то это очень хорошо! – и в этом отношении сочетание дарований белых и чёрных этносов может давать самые что ни на есть великолепные результаты.


Итак, в отношении общих принципов развития того или иного сообщества / того или иного мира можно сформулировать следующий вывод:


Пребывание в "белой" фазе стимулирует развитие как таковое, но для гармоничного развития имеется условие: чтобы не оказаться напрочь оторванным от корней, нужно иметь "страховку" – или опосредованную связь с корнями (через своих друзей/близких, пребывающих в "чёрной" фазе), или возможность чередовать "белую" и "чёрную" фазы в себе самом.

Хорошо, когда в сообществе наличествуют и те, кто пребывает в той или иной фазе более-менее постоянно – и те, кто меняет своё фазовое состояние более-менее легко.

Идеальный вариант – это когда в самом принципе менять своё фазовое состояние по желанию могут все, – и те, кто не хочет этого делать, этого не делают, но знают о наличии такой возможности и могут прибегнуть к ней в случае необходимости. Наиболее важное условие осуществления этого идеального варианта – это, во-первых, ЗНАНИЕ О ТАКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ, и во-вторых – понимание того, что такая возможность – это НОРМАЛЬНО.

Это условие является настолько важным, что есть необходимость выделить его особым образом: итак, самое главное – это

1) знать о МАКСИМАЛЬНО ШИРОКОМ спектре возможностей
2) понимать, что пользоваться максимально широким спектром возможностей – это НОРМАЛЬНО.


Таким образом, желанная множественность путей развития, желанная оптимальная скорость развития, желанное сложение фазовых состояний, дающее силу – всё это очень серьёзно взаимосвязано и, как правило, идёт вместе с тем двойным осознанием, которое мы особо выделили выше. "Вычитание" же фаз, подавление одной фазы за счёт другой, идёт обычно рука об руку с торжеством противоположных убеждений – убеждений в несовместимости фазовых состояний, в необходимости раз-навсегда-сделанного-выбора-единственно-верного-пути и т.д. и т.п. Это – очень успешный способ ослабления! – ослабления ли себя самого, ослабления ли кого-то другого, ослабления одного существа – или же целого мира.

__
__


То есть, белые люди и есть белые. Чистый лист Особенно горожане, как оторванные от земли. Особенно те горожане, что приехали откуда-то, а не имеют корня в самОм своём городе. Особенно те, у кого нелады с родителями, когда полагаться только на себя, на свой ум, качества - единственное, что остаётся.

painkillers/болеутоляющие - тоже в тему о "белизне" и "черноте".