-Ну что ты, Индис, ну, все хорошо, - Ингвэ гладил Индис по волосам, - это уже ушло, тебе нечего бояться.

Индис только молча кивнула головой.

Похоже, все уже успокоилось. Вот, даже ответил кто-то спокойствие-угрозы нет-не мешайте думать, ну конечно - Румил, кто же еще! "Принесет потом новое слово!" - усмехнулся Новэ, восхитившись неуемным квендо, которому так необходимо найти слова для всего, что только есть в мире... И - даже для того, чему в мире лучше не быть...
...Но в темноте по-прежнему оставались квендэ: та, что не отзывалась на осанвэ, и та, что стала похожа на ледяной костер.

Новэ едва не наступил на нее: Мэльвэ лежала совершенно неподвижно, словно ворох травы, а не живое существо. Новэ опустился на колени возле нее, отвел от лица длинные пряди волос, перепутанных со стеблями травы, позвал:
- Мэльвэ! Мэльвэ, что с тобой? Открой глаза, скажи что-нибудь!
"Неужели можно так испугаться?... Это, невыносимое, что оно сделало с ней?!"

...Это было страшно. Страшней даже того-черного-от-чего-бежали, страшней и давешнего видения странно-выглаженных скал и квенди, одетых в железо. То, что Новэ чувствовал сейчас было так же вне всей его прежней жизни, вне этих звезд, озера, голосов, друзей и песен. 

Мэльмэ. Что с ней?! Что же это такое?... Это нельзя понять, это даже назвать нельзя - нет к такому слов! Да что же это...

Мелодия Мэльмэ уходила. Сама квендэ по-прежнему неподвижно лежала головой на руке Новэ, но Песня ее становилась все тише, прозрачней, уходила, утекала - словно вода из ладоней...
Новэ не знал (ему еще неоткуда было знать это), как справиться с такой напастью, как вернуть Мэльмэ ее Музыку. Но безучастно следить за тем, как - водой-из-ладоней - уходит Песня квендэ... нет, этого Новэ не выдержал бы. Он потянулся за уходящей Музыкой Мэльмэ - потянулся своей Музыкой, пустил ее следом, как древесный лист по воде. И - услышал.

Где-то далеко, там, куда уходила и ушла Песня Мэльмэ, очень тихо так, как - через Песню-Озеро звучит Песня-Море - звучала странная, незнакомая, но прекрасная Мелодия: покой, чистота, ясный невиданный свет, ласковая нежность. Все это было там, было - далеко, но явственно, и Песня Мэльмэ уже стала частью этой дальней прекрасной Темы... Но перед Новэ словно бы встала мягкая невидимая преграда: нельзя. Спокойный, но и властный запрет: рано. Твое время еще не пришло. Отойди.

Новэ тряхнул головой - и видение рассыпалось. Он снова был в темноте, где только звезды сияли - нежно и высоко. Он осторожно уложил Мэльмэ на траву; в глазах квендэ отражались звезды - и то странное спокойствие, что звучало в далекой Музыке.
"Вот и все. Все, что осталось. Мэльмэ уже нет - здесь. Здесь только внешнее, то, "что-дышит-и-ходит", а ее, Мэльмэ, настоящей Мэльмэ, "той-что-поет" - ее уже нет. Она ушла в Далекую Мелодию, к свету и покою..." Новэ вытер лицо. "Похоже, что не Румил, а я буду тем, кто принесет новое слово... Да, теперь я знаю, как назвать то, что случилось с Мэльмэ. Это называется смерть, вот как. Или - уйти-навсегда-отсюда, не просто - от Озера, а - из этого мира... Куда?... Не знаю... Какая разница? - она ушла. Вот и все..."
Новэ поднялся. Надо было привести кого-нибудь, надо было решить, что теперь делать с тем, что от Мэльмэ осталось здесь, надо было....
...Надо было понять, что прекрасный мир уже больше никогда не будет прежним. Надо было понять это - и принять: больше - никогда.
- Прощай, Мэльмэ, - вздохнул Новэ и, неожиданно для себя самого, добавил: - До встречи - когда-нибудь.

Возвращались те, кто разбежался. Выходили из пещеры те, кто там спрятался. Дети собирались вокруг костра. Новые чувства обжигали, будоражили, не давали успокоиться.
Страх. Делиться им - значит ещё раз вспоминать кошмарную встречу.
Отказ делиться, отказ снова переживать безумное бегство - и возникает непривычная закрытость, и приходит ощущение, что остаёшься совсем один, хотя вокруг стоят и сидят твои друзья. Пустота. Холод.
Согласие, попытка рассказать о том, что пришло с холмов - и слушатель сам отгораживается, закрывает сознание, зажимает уши ладонями. А рассказчик растерянно теребит его - не бойся, это же я, я просто не знаю, как рассказать...
Находятся те, кто может выслушать и понять, не пугаясь, да ещё и успокоить напуганного. И те, кто сплетает образы, не выплёскивая на других ледяное пламя. Умеющие объяснить. Умеющие слушать.
И всё равно непонимание, обида, растерянность и досада не уходят насовсем. Окружающие сумерки уже не  будут тем ласковым и привычным миром, полным чудес - тени внушают опасение, и случайное облако, на миг закрывшее звёзды, ещё долго будет вызывать в памяти эту странную встречу.

У всего, что случилось сегодня, две стороны. Разобщённость, одиночество - и отчётливо ощущаемое единство. Слабость, испуг - и внезапно пробудившаяся твёрдость, бесстрашие, невесть откуда взявшееся знание, что нужно делать. Беззащитность, утраченное доверие к миру - и желание стать сильным, умение защититься и защитить других. Те, кто был частью мира, внезапно осознали себя - теми, кто действует, кто сопротивляется, кто может не принять что-то в мире.
Слова, которые не хочется повторять, - и отстранённость, которую они дают, помогая не переживать ужас снова и снова.
Безвозвратная потеря - и обещание чего-то незнаемого, что можно будет обрести. Обещание встреч.

Не слишком ли рано уютную колыбель сменила бесконечная дорога под неласковым небом? Кем могли бы стать квэнди, никогда так и не узнавшие страха? Ответа никто не ведает. Для того, что могло быть, но никогда уже не произойдет, у эльфов пока нет слов. Только печаль.

Они ещё не умеют долго грустить. Ужас - ушёл. Друзья - рядом.  Тёплый ветер приносит аромат мяты. Малыши возятся в песке. Айэнэ выбирает веточки и сухие листья из волос Индис.
Тэлве рассеянно подбирает лист осоки, крутит в пальцах, дует, и получается долгий дрожащий звук. Он пытается найти правильную ноту, поворачивая листок то так, то этак, потом роняет его и садится, запрокинув голову. Высоко в небе медленно движутся звёзды.