Дверь главной лаборатории бесшумно закрылась. Мелькор еще раз внимательно всмотрелся в лица Майяр:
- Напоминаю: первого пою я один. На пробу. Потом присоединитесь вы. Если есть вопросы, лучше задавайте сейчас. Чтобы после не отвлекаться.

- Если хочешь, возьми их на себя. Пойте, как душа просит. Пусть все драконы будут разные. Только помните - они должны потом развиваться. Сами. Мы творим детенышей - как у Кэлвар и Воплощенных.

Непредсказуемость. Случайность. Пой как поётся. Ха!

Исчезли двери, исчезли стены, вокруг разворачивался мир - разноцветным диском среди черноты. И колючие искорки мелодий. Владыка вёл тему - и эти искры откликались, пока одна не вспыхнула ярче всех! Пламя на миг затопило всё - первый дракон был духом огня.

Его отсветы не исчезли - пламя освещало разноцветный мир, и всюду в этом мире в волнах пламени сплетались призрачные драконы, куда ни глянь - вскинется крыло, хлестнёт хвост, мигнёт и скроется внимательный глаз.

Песнь Ррао была вероятностью, возможностью, шансом для каждого из этих несуществующих драконов - но мир качнулся, и тень мелодии отозвалась ледяным ветром, нагромождением торосов, снежной коркой, острыми  краями полыньи, метелью.

Они будут жить в стране вечного холода. Они будут хозяевами снежных просторов.

Это будет пламя, спрятанное во льду.

Прозрачный, едва видимый вихрь закружился вокруг колючих цветных огней, качнулся - соскользнул с одного, уклонился от другого, зашипел, как мокрый фитиль свечи, растёкся облаком, снова качнулся. И потянулся, как дым на сквозняке, к сине-зелёной искорке, обжигающей - то ли жаром, то ли холодом. Обвился вокруг неё, сплетая из тумана и света изгибы тела, рисуя - намёками, полутенями - линии чешуек, поблёскивая алмазными каплями когтей.

Младшие братья.
Драконы льда. Их будут звать рингелоки, Змеи холода. Все - противоречие, все - сочетание несовместимого. Их пламя скрыто глубоко под прочной шкурой, и броня драконов холодна как полярные льды. Пламя выплеснется из пасти - и дракон своим жаром вмиг проплавит ход в леднике. Пламя нагреет броню -  и дракон сможет скользить по насту, оставляя ровный след - ледяной желоб...

Их полупрозрачная гладкая чешуя не имеет цвета, она отражает всё, что вокруг. Среди льда дракон подобен льду. Среди снега - подобен снегу. Скалы и разноцветный мох северных гор - там дракон будет похож на древнюю скалу, из которой ветер и вода выточили причудливую скульптуру.
Лишь глаза светятся сине-зеленым сиянием, а опустятся  веки - и дракон снова неотличим от каменной  глыбы.

Дракон-песнь сделался невидим, неощутим, он замер. Здесь он или нет? Музыка исчезает в пустоте. Кто-то затаился там, кто-то ловит каждую ноту, ещё не откликаясь на зов, но уже слыша, уже зная, что его зовут.

Но вот он шевельнулся - блеснули когти, взметнулся хвост, раскрылся спинной гребень. Голова, подобная змеиной, поднялась на длинной шее. Дракон открыл пасть и втянул в себя воздух. Вокруг мигом похолодало. Ноздри расширились. Выдох - пронёсся вихрь снежинок. Казалось, змей впитал в себя малейшие крохи тепла, насколько смог дотянуться. Когда вырастет, его дыхание будет превращать морские волны в лёд, и обледенелые птицы будут падать на лету из-под облаков.

Видение вдруг стало настолько отчётливым, что Ррао ощутил этот холод - холод, которого на самом деле не было. Взгляд существа был разумным: оно знало о мире, оно стремилось в мир, оно хотело быть. И всё-таки это было лишь видение. Очертания дракончика то проступали отчётливее, то расплывались.
Майа удерживал созданный образ, и это требовало всех его сил. Он не мог отвлечься ни на миг, боялся, что картина рассыплется, превратится в облако тумана. И тут она ответила: Яростное желание жить. Радость, что кто-то позвал её. Она потянулась к одному, к другому из больших огней -

- 'Нар'луин. Синий огонь.

Одиночество. Вечность. Неизменность. Три самых страшных слова для огненного Духа. Они, как оковы, сжимают мир вокруг меня, отбирая последние крохи свободы.
Я слышу все песни, долетающие из нового мира, и это – мое единственное развлечение. Но там нет МОЕЙ песни. Вернее не было.
Новый мотив вплелся в канву мироздания. Новая песня преобладает на остальными. Нет, не песня, Песнь. Она – Огонь, она – Зов. Зов для меня? Тогда вперед, вперед! Прочь оковы. Я все ближе и ближе к зовущему.
Я слышу его Песнь. Я вижу ее. Огромный огненный змей. Великая мощь сосредоточена в нем. Это – я? Да, это – я!
Сквозь видение проступает реальность. На полу остается лишь малое подобие того дракона. Но я знаю, что это – я. Я сольюсь с ним единое целое и
***
- Глаурунг, - позвал кто-то. Маленький дракончик открыл глаза и осмотрелся. Перед ним стоял некто очень высокий в темных одеждах. Чтобы лучше видеть его малыш привстал на нетвердых лапах и вытянул длинную шею. Сквозь его золотые глаза на Темного Валу смотрел огненный Дух.
Я чувствую его Силу. Это тот, кому я покорюсь. Хорошо!
И Дух скользнул в глубины сознания малыша, недоступный ни для кого, ну, или почти ни для кого.
А маленький дракончик потянулся к Владыке и издал какой-то смешной звук, который рыком можно назвать с большим трудом.

«Мое творение… Сколько их уже воплотилось, этих мелодий! В камне и ветре, в холоде ледяных пустошей и огненной крови земной, в растениях и животных Эндорэ. И всякий раз это - будто впервые. В каждой Песни словно заново рождается мир. И невозможно заранее точно сказать, куда уведет тебя Музыка. И гордость созданным всегда смешивается с изумлением - надо же, как получилось!
А это… Это иное. Дух, родственный моему, хоть и несоизмеримо уступающий в силе. Дух, который я привел в этот мир. Существо, которое будет развиваться на моих глазах - я лишь слегка наметил путь его, я зерно уронил в землю - что вырастет из него?»
Мгновенное соприкосновение сознаний - дух огня принял Тему Мелькора. И исчез - лишь золотые искорки заблестели в глубине изумрудных глаз дракончика. На Темного Валу смотрел детеныш, доверчивый и наивный. Нуждающийся в защите и покровительстве. И прежде, чем Мелькор успел вспомнить, что не пристало Владыке проявлять чувства, он уже присел на корточки возле Глаурунга и ласково провел ладонью по еще совсем мягкой чешуе.
«Придет время, и ты будешь наводить ужас на моих врагов. Ты и твои братья и сестры поможете мне окончательно завладеть миром. Но это - потом. А пока… Что ж, драконы ведь тоже имеют право на детство. Так я решил, и так будет.»

Жажда творить - просто огромная. И бессилие. Для такой маленькой ringelokie" ему пришлось выложиться почти полностью.
Майа слушал  мелодии. Серебряный туман, морозный узор, аметистовая вспышка. Это было красиво. Но можно было сделать и получше. Зависть к чужим творениям просыпалась и твердила  - да не так же, неправильно!
Поток огня и чернота обсидиана - Ррао смотрел, как сплетает их Тхориэн, и знал - сейчас он тоже мог бы сплести лаву и камень, подхватить песнь с любой ноты.

Осанвэ-приглашение в игру настигло его. И вместо ответа - Ррао позволил одной из мелодий, которые пели в нём беззвучно, обрести голос. Он подхватил песнь Тхориэн. Ритм завораживал, и поначалу творение следовало ему. Огонь и камень. Пламя изменчиво - пусть дракон будет так же изменчив. Песнь творения зазвучала иначе. Какой будет жизнь камня? Ритм изменился, сдвинулся - существо не должно быть заперто в одной оболочке, в постоянных границах плоти. Слои горных пород слишком неподатливы. Дракон сможет... да! сдвигать свою суть! Вселяться в камни, делать их своей частью, оставлять, двигаться.
Видение утратило чёткую форму. Безжизненный камень, внутри которого течёт живой дракон.
Камень и огонь: существо шло сквозь слой базальта и само было базальтом.

Опираясь на песню Тхориэн, Ррао создавал нечто совсем иное. От первоначальной музыки почти ничего не осталось. Неподвижность камня - не так, иначе! Неукротимое движение огня - не так, иначе!

Душу металла ловит кузнец.
Кристалла суть - расчертит резец,
Сказитель сплетает речь.

Свет серебра, звонкая медь,
В толще земли попробуй лететь,
Камень сумей зажечь.

Идущий сквозь камень
Глядящий сквозь камень

Голос пещеры, кровь рудника,
Жёсток гранит, но глина мягка,
Из камня реки и облака,

Летящий сквозь камень
Плывущий сквозь камень

Темы схлестнулись в жестоком противоборстве. Только что мелодии Ррао и Тхориэн сплетались, дополняя друг друга. Существо, что возникало при этом, уже стало почти реальным, оно балансировало на той грани, за которой лежал путь в мир. И тут песню отняли. Уже созданная гармония треснула, осыпалась неровными глыбами - дракон возвращался к прежнему образу, стряхивая с себя тему Ррао, вырываясь из неё.
Гнев затопил сознание: майа не видел девушку, не помнил о цели творения. Музыка была -  и разрушалась, и уже неважно, что именно будет - было бы - не будет - создано.
Важнее стало утвердить свою правоту прямо сейчас, пока есть ещё силы. Ведь осталось так немного - ну же, дотянуться, смести преграды, довести творение до финала.

Тхориэн отнимает дракона. Тхориэн уничтожает то, что они сотворили вместе - нет, уничтожает лишь то, что спел Ррао! Да как она может?

Он ещё пытался изменить музыку несотворённого дракона  - рывок, натиск, отступление, новая попытка. Возникающий образ то растворялся в камне, подчиняясь его пению, то перебарывал его волю и становился отдельным, ограниченным, следуя воле Тхориэн. Это грозило перерасти не в спор над воплощением двух разных идей, а в противостояние двух творцов. В поединок.

На этот раз в удивлении Тхориэн восхищения уже не было. Чтобы  удержать иллюзию в избранной майэ форме для нее, требовалось все больше усилий. Творение само по себе было достаточно серьезной задачей, а битва за творение грозила перерости в задачу непосильную.
Девушка сейчас вела в теме только потому, что Ррао – сначала ее помощник, а теперь невольный соперник, - успел выложиться на пении рингелоки.

Он меня не слушает... Он не понимает, почему я не поддержала его идею... Так ведь будет лучше... Для существа... Как объяснить... Или не понимаю я...

Тхориэн повысила голос. Тхориэн попыталась не просто вырвать дракона из вздыбленного противоборством мелодий камня, теперь она хотела полностью оградить его от влияния темы Ррао, задавить ее, отшвырнуть прочь. Ощущала встречный натиск, и, стиснув зубы, добавляла жесткости в свою тему. 

Это был МОЙ дракон! Вместо того, чтобы помочь, ты все портишь! Меняешь мою тему, ИСКАЖАЕШЬ мое творение!
Уступи. Ну, уступи же!

Мелодии схлестнулись на пороге возможностей поющих, темы столкнулись, и мир завибрировал на грани диссонанса.
Тхориэн почувствовала боль. Почти физическую боль, как будто это не ее музыка билась в переплетние чужой темы, сгибала, ломала, требовала исчезнуть, а она сама, сражалясь, наносила противнику болезненные удары, и сама страдала от пропущеных ударов.

Больно... Мне больно...
Дыхание острой крошкой застывало на губах.
Значит, ему тоже больно... Ррао, он сейчас слабее, ему еще больнее, чем мне. Зачем? Ради иллюзии? Ради возможности назвать своим? Не слишком ли... далеко мы зашли?!

И Тхориэн... замолчала. Внезапно. Просто замолчала, оставила противоборство, прекатила сопротивление. Замерла, прижав к вискам тонкие пальцы, словно онемев от внезапной тишины внутри себя...

…и остановилось резко, будто на стену наткнулось. Отразилось, словно волна от берега, понеслось назад к Ррао, пронзило болью, каменной тяжестью придавило, но отпустило почти сразу: Мелькор все-таки пощадил Майя, ослабил удар. Бросил быстрый взгляд искоса - не развоплотил ли Оборотня ненароком - и сосредоточился на драконе. На том, что было драконом. Могло стать им. Пока могло.

Вернись - вспомни свою мелодию.
Не уходи, призванный в мир.
Скала впитает изменчивость пламени,
Огонь обретет твердость гранита.
Капля воды в океан вольется.

Мелькор пел, объединяя на этот раз три Темы, и уже почти выцветший образ опять наливался красками, становясь все более реальным. Дракон вновь слился с камнем, быстро протек внутри скалы, сквозь скалу и легко, не разрушая, отделился от нее, словно капля, сорванная ветром с поверхности воды. Ожили глаза, налились расплавленным золотом, изогнулась гибкая шея - тот же дракон, но движения более плавные, меньше тяжести в них.

Последний завершающий аккорд Музыки - и видение обрело плоть. Угольно-черный дракончик приподнял треугольную голову и потянулся к Тхориэн.

Мелькор коротко взглянул на Ррао:
- Никогда больше так не делай. Это же не просто иллюзия - вы уже позвали его в мир. Он поверил, он пришел на зов, он был готов принять вашу Мелодию, и он не виноват в вашем споре.

Темный Вала отвернулся от Оборотня и бережно обнял за плечи Тхориэн:
- Теперь дай ему имя.

Тхориэн посмотрела на Мелькора с какой-то особой благодарностью. За то, что простил слабость, за то, что позволил мечте быть. Даже тогда, или скорее, вопреки тому, что певшие эту мечту не смогли прийти к согласию и оставили создание свое на произвол судьбы.
- Спасибо... Владыка...
Майэ осторожно, словно все еще не веря до конца в его реальность, протянула руки навстречу юному дракончику, ласково дотронулась до неожиданно теплой на ощупь обсидановой чешуи.
- Сарнаур... Огненный камень... Я назову тебя Сарнаур...

"Тааак... А это любопытно! Значит, можно и вместе с кем-то творить одно - так же, как тогда.... Но тогда - разве мы знали, что поем? А сейчас - да, сейчас я знаю, что именно я буду петь... И - я знаю, с кем!"
Тевильдо погладил Гвайверауна по теплой спинке и осторожно поставил на пол. Дракончик переступил когтистыми лапками и неуверенно огляделся. "Ты привыкнешь, Ветер-Странник," - подумал Тевильдо, с улыбкой глядя на свое творение, - "Ты привыкнешь к земле, ты умеешь ждать - ведь в конце концов ты - полетишь!... А пока - я попробую спеть дуэтом!"
Кот обернулся и встретился глазами с Эленлиндо.
- Мастер Песен! - позвал Тевильдо. - Не попробовать ли нам вдоем создать дракона?

(ООС: Это ответ Тевильдо)

-Конечно, - Эленлиндо улыбнулся, бережно отпуская Эленнаро. – Давай споем вместе. А кого? То есть какого?