Снег вокруг был весь в грязи и крови. Эри, невольно пошатываясь, поднялась вверх по склону, где снег оставался чистым. Девушку трясло, она усилием воли заставляла себя стискивать челюсти, чтобы зубы не стучали.
Поскользнувшись, она упала лицом в снег. Он был мягкий, холодный, успокаивающий. Она стала по-звериному лизать его. Ей стало лучше. Она села, огляделась.
С Ненле было что-то не то. Совсем. Эрендис почувствовала ужас, от которого опять ослабели ноги.

"Хватит, дурёха! - обругала она сама себя. - Ненле не одна. А Тинвэ ждет тебя".

Эрендис набрала полные пригоршни снега, спустила к Тинвэ.

- Это не питье, но поможет, - сказала она, поднося ладонь со снегом к его лицу.

Мысленный вопрос Тэлве застал Гэлу врасплох. Он не мог объяснить «небытие», которое случилось с Нэнле, не мог подобрать образ небытия, и не мог назвать проишедшее точным словом.
«Если бы среди нас был Румил... Он, наверное, мог бы... Я – нет»
- Нэнле... Она ушла... Как когда-то Мэльмэ, помнишь...

о: неподвижное тело, последний отголосок знакомой мелодии тает, сливаясь с музыкой мира

- Остальные... Остальные все тут. Урргха серьезно помял Тинвэ. Да вот ты... Бок болит?
Он озбоченно нахмурился, глядя, как Тэлве прижимает руку к ребрам, покачал головой, размышляя вслух:
- Если так тебе легче, давай попробую очень туго перевязать место удара. Это, наверное, пока все, что можно сделать прямо сейчас. Встать сможешь?
И добавил виновато, словно извиняясь за то, что не в состоянии предложить раненому покой:
- Уходить отсюда надо...

( Тэсса, этот верхний кусок надо бы поставить, как ответ на Реплику Тэлве)

Вернулся Тингрэлл, молча протянул Гэлу плащ Нэнле. Почти с ужасом посмотрел на бледную, как горный снег, Эрендис, склонившуюся над Тинвэ.

О. Гэлу: растерянность, холод и пустота. Он (Тинвэ) тоже собирается уйти?

Гэлу, отрицательно замотав головой, хрипло позвал девушку:
- Эрендис, как там Тинвэ?
Задавать вопрос, может ли раненный квендо встать не ноги, судя по доносившимся причитаниям, кажется, было глупо, поэтому Гэлу спросил иначе:
- Как ты думаешь, можно сейчас его поднимать?

Синие глаза приоткрылись.
- Она не слабачка...- прошептал Тинвэ.
Это небольшое усилие оказалось последней каплей. Тишина навалилась на квэндо, сдавила тяжелыми теплыми лапами, а сил противиться ей уже не осталось. Мир исчез.

***
Путь вниз запомнился как сплошная круговерть скальных стен и трещин, пронизывающий ветер и серое небо, которое нависло совсем низко. Шёл снег. Камни стали белыми, цепочка лёгких следов  почти мгновенно исчезала - снег скрывал всё. Снег скрадывал звуки, за снегопадом в трёх шагах было ничего не видно. Словно белая беззвучная стена отгородила их от остального мира.
Вспоминался какой-то привал - расщелина, в которую от ветра забрались все шестеро. Снег, растопленный в ладони. Капли, застывающие в ледяные шарики.
Тэлве казалось, что всмотрись внимательнее, прищурься - и увидишь сквозь снегопад, сквозь камень, как этот снег засыплет кровь, скроет то, что осталось от урргха, заметёт вход в пещерку, где осталось тело Нэнле. Ветер наметал сугробы, и под ними трудно было найти надёжный камень, чтобы не оскользнуться. Носилки из плаща и верёвок несли, меняясь по очереди. Тэлве раз попробовал сменить Ингвэ - и через три шага сам чуть не свалился, Эрендис едва успела подхватить петлю носилок. Должно быть, она тоже вымоталась, потому что про  "криворуких помощничков" шипела, а не кричала.
Постепенно всё исчезало. Холод, своя и чужая боль, ещё до конца не осознанная утрата, ставшие враждебными и опасными скалы. Не было ничего, только летящий снег, рывки верёвки, которой квэнди связались, чтоб не потеряться, да тени и голоса в снежной кутерьме.
Другие квэнди тоже как-то отдалялись, в то же время становясь ближе и понятнее. Словно возвращались первые дни, когда ещё не было слов, когда глаз не различал дерево, облако и другого квэндо - всё было одной слитной картиной, в которой сплетались образы и чувства.
Потом пришла странная лёгкость. Боль осталась, но притупилась. Всё вокруг сделалось одновременно  простым и невероятно сложным, таким, что и думать о чём-то - пустое дело.
Всё было одновременно размытым и резким: ни взгляд, ни ум ни на чём не останавливались. Руки сами находили зацепки на вертикальной стене. Ветер словно пролетал насквозь, не замечая эльфа. Вкус снега и шероховатость камня были разными сторонами чего-то одного, не понимаемого, но понятного.
Рыхлый снег в долине лежал слоем глубиной в локоть, но квэнди шли, и под ними белый покров проминался едва-едва.

Потом всё как-то сразу кончилось. Было тепло. Снега не было. Трава. Ствол дерева. Голос ручья. Тэлве смотрел на уходящие в небо горы. Облако плыло совсем низко, переваливаясь через отрог хребта. Вершин не было видно - сплошная муть. Моросил дождик.

Тёплый дождь шуршал по листьям.
Где-то по краешку сознаний бродили голоса. Это были квэнди - это был далёкий родной мир озера.
Голоса звали. Они спрашивали. Все уже знали, что снова случилось что-то плохое. Рассказывать им, что произошло - значит снова возвращаться в холод и пустоту.
Но было важное, то, что надо было непременно рассказать, когда другие эльфы уже поспешили с берега на помощь путешественникам.
Урргха делают так, что квэнди перестают быть. Но и квэнди могут сделать так, чтобы урргха перестали быть.


Тэлве посмотрел на дремлющих под деревом товарищей. Увидел, что Тинвэ пьёт дождь.
(о) Айа! Как ты? Подожди, сейчас из ручья воды принесу.
И достал из незавязанного мешка узкую деревянную чашку.

(о) Здесь.
Тэлве попробовал показать поляну, дерево с морщинистой корой, светлые стволы берёз над родником. И сам наконец-то увидел это всё, не глазами, а всем своим существом.
(о) Мы возвращаемся. Держись.
Эльф поёжился от зябкого соприкосновения мыслей, снял плащ и укрыл им Тинвэ поверх чьей-то ещё накидки - может, это его согреет.
Самому ему было почти тепло - даже не тепло, а как-то невозможно было мёрзнуть, когда рядом берёзы и родник.
Смутно вспоминалось, что Тингрэлл собирался принести сухих веток, чтобы развести огонь. Это хорошо.
Неплохо бы какой-нибудь еды раздобыть. Орехов, что ли, поискать? Вроде в мешке попадались какие-то корневища...
Тэлве достал из мешка несколько луковиц. Как они туда попали? Кто-то их уже здесь нашёл? Нет, корни совсем сухие, и наружные листья шуршат под пальцами... Тэлве всмотрелся в находку, пытаясь понять, что это за растение.
Луковки откликнулись. В них дремала жизнь, глубоко спрятанная от холода, вытягивающая воду из внешних листьев, чтобы переждать плохое время. И эта жизнь была ярким цветком в камнях.
Воспоминание ударило его, как острый камень: "Айе, квэнди! Я нашла цветок!"
Но песнь дремлющего цветка, рисунок берёзовых ветвей и облаков, бормотание родника - смягчили удар. Будто острый камень упал в воду. Разорвал на миг поверхность, всколыхнул, ушёл на дно. Остался там.

Тэлве убрал луковицы в мешок и встал, слыша, как Тингрэлл спускается к поляне с охапкой дров.

(о) Поляна. Ручей. Белые стволы, чёрные полоски на стволах. Капли, падающие с листьев. Линия гор, похожая на две волны - левая чуть повыше. Облака. Дождь. Бледные лица спящих. Усталость. Боль. Кровь. Круговерть камней, льда и неба, злые жёлтые глаза урргха, край пропасти, качающиеся звёзды, пустота... 

- Тинг, Лэйринэль слышала нас. Она недалеко. Обещала принести еды. Я нашёл в мешке луковки, да они для еды не годятся.

Тингрэлл свалил охапку сучьев на траву, Тэлве скатал полоску бересты, потом ещё одну, закрывая растопку от мороси. Постучать камнями-искровиками - и получится огонь.

- Лейринэль!  - Тэлве вскочил. Девушка вышла из мокрого леса - и сразу стало теплее, чем от костра. Лёгкая, как ветерок. Яркая... а то все они, даже неунывающий Тингрэлл, даже насмешница Эрендис, стали какими-то выцветшими. - Ты грибы рассыпала... А рука - ничего, уже прошло. Почти.
И тихо, почти шёпотом, невольно обернувшись к большому дереву, под которым спали квэнди:
- Вот Тинвэ очень плохо. Первый раз в себя пришёл за... не знаю, сколько.

…У Черного Всадника было много рук. Извивающиеся, словно костей лишенные пальцы, похожие на белых червей, тянулись к Тинвэ, но все никак не могли достать его. Квэндо хотелось бежать, но он не мог ни пошевелиться, ни вскрикнуть даже. Горло сжалось от ужаса.
Лица у Всадника не было – черное пятно. Провал в никуда. И из этого провала на Тинвэ, не мигая, смотрели глаза. Зеленые, словно хвоя, равнодушные глаза Урргха.
От Всадника веяло холодом. Только не тем бодрящим холодом, что исходил от ледяной глыбы в горах. Его холод сковывал разум, опутывал сердце липкими нитями, высасывал волю к жизни.
Всадник не торопился. Он ждал. Ждал, пока Тинвэ совсем замерзнет и свалится без сил в холодное красное месиво под ногами. И тогда Всадник сможет забрать свою добычу.
А потом откуда-то появилась Эрендис и, размахивая факелом, сердито закричала на Всадника:
- Негодник бессовестный, чтоб тебя на ежа шлепнуло! Не будешь слушаться, танцуй со всеми вокруг Урргха!
- Криворукие помощнички набрали орехи и ягоды,- недовольно ответил Всадник странно знакомым голосом.- Зажги костер в шалаше с водой.
От факела шло тепло, и, верно, от этого, Черный Всадник вдруг как-то съежился и начал таять, словно снег на ладони. А потом и вовсе пропал куда-то. И Эрендис тоже исчезла. Зато появилась Нэнле, растрепанная, в изорванном платье, заляпанном чем-то красным.
- Айе, Тинвэ, я нашла цветок,- девушка радостно улыбнулась и протянула к эльфу когтистую лапу.
Квэндо отпрянул, но Урргха с лицом Нэнле был уже рядом, и что-то острое и горячее впилось в бок эльфа, раздирая плоть.
Тинвэ закричал.

Лейринэль вкапывала тыкву с водой рядом с костром. Почва была вязкая, набухшая от дождя, под дерном оказалось много мелких камней, об один из них девушка едва не сломала нож. Костер разгорелся и казалось, что сырость и холод уходят прочь, когда  она услышала ответ Финвэ.

- Айе, квэнди, Финвэ ведет к нам помощь,- радостно воскликнула она.

Легкий ветерок шелестел березовой листвой, стряхивая на поляну последние холодные капли, сквозь истончившееся облако вновь замерцали звезды. Лейринэль открыла сознание и услышала то, чего не может быть...Эрендис с огромными желтыми клыками танцует вокруг костра...Холодный Черный Всадник превращается в снег с пятнами крови и тает...Ледяной страх...Но боюсь не я!

Тихий стон привел девушку в чувство. Усилием воли закрыв сознание, она бросилась к Тинвэ. Глаза квэндо были широко раскрыты, плащ отброшен в сторону, лицо, покрытое испариной, искажено гримасой страха.

  - Тинвэ, проснись! Этого нет! Проснись же, прошу тебя!- Лейринэль подняла плащ и увидела на нем свежие пятна крови. Справа. Большое красное пятно... Притронувшись к правому боку Тинвэ ладонью, девушка ощутила, что ее пальцы стали липкими.

  - Тинг, Тэлве, помогите мне! У Тинвэ повязка порвалась, а он лежит на ране!
(о): Тэлве, держи его, не дай ему уйти. Тингрэлл, поворачиваем Тинвэ раной кверху- на левый бок

  Едва Лейринэль и Тингрэлл перевернули Тинвэ, как его крик разбудил остальных квэнди. Девушка слышала встревоженные голоса, но видела лишь огромное красное пятно под рваными грязными повязками. Лейринэль стала поливать их теплой водой и снимать, борясь с ощущением леденящего страха - вся спина была в крови, края ран разошлись и на дне виднелись желтые полосы.Это же ребра, урргха порвал ему спину слишком глубоко... Девушка попыталась свести края вместе, снова сделать спину целой, но от этого расходились края соседнего разрыва. Она услышала, как Гэлу послал кого-то в лес за целебными травами, и почувствовала его руки рядом со своими. Вдвоем они с трудом сжали края ран.

Его спина как полоски ткани. Держишь руками - как целое полотно... как полотно...куски полотно сшивают вместе...

  - Гэлу, я их сошью, а вы с Тингом держите края,- Лейринэль надсекла край своего плаща и выдернула несколько плотных льняных нитей. Пальцы сами нащупали на поясе маленькую сумку с вязальными крючками.

Это полосы полотна, и я их сшиваю. Не думать, а то слишком страшно. Когти на краю сознания. Тинвэ, ты только не уходи... Не думать. Шить.

Почему Новэ оказался так близко - на этот вопрос он пока еще не мог ответить. Даже себе. Просто получалось почти всегда, что, если только Новэ был не на озере, то обязательно оказывался неподалеку от этой квендэ, Лейринэль. Случайно.

Но сегодня он впервые был готов пожалеть об этом.
Впрочем, вряд ли расстояние защитило бы его от... такого. Хуже всего то, что Новэ просто не мог от него защититься. Никак - жуткий Черный Всадник, с какими-то невероятно гибкими руками, глаза урргха, сковывающий холод и что-то совершенно невозможное-с-лицом Нэнле - все это, перепутаное с образами горной гряды, Эрендис, ухода-в-никуда "как Мэльмэ! так же, как было с Мэльмэ" - мелькнула мысль и сорвалась в водоворот образовТэльве ловит золотые искры, лед-страх-холод - затянуло Новэ и едва не погребло под собой.

"Хватит!" - Новэ думал, что кричит, но голоса не было, - "Хватит! Не то, не так, это не со мной!!"

"Это - не со мной!"

Видение - да, именно видение, чье-то страшное видение - отдалилось, словно опять Ингвэ прогнал Черного Всадника. Но сейчас, и Новэ понял это, он сам был "Ингвэ" для одного себя. Видение словно отошло за прозрачную стену, и Новэ удалось выбраться из него и даже кое-что понять: "Тинвэ - вот кто видел Черного Всадника и ужас-с-лицом-Нэнле... Горы... Они уходили в горы... Где-то близко сейчас... Да! И... с ними Лейринэль?... Что?..."

Новэ уже не думал - он бежал.
К тем, кто пришел с гор, к тем, кому сейчас нужна помощь.
К Тинвэ, скованному холодом.
К Лейринэль.
 

Новэ выбежал на поляну, мельком оглядел всех, кто был там - верно, нет Нэнлэ, нет и не будет уже...
Тэлве, сам не себя не похожий, Эрендис, Гелу и Тинг, рядом как всегда...
И - Тинвэ и Лейринэль. Тинвэ, которого держит Тэлве, держит, как воду в ладонях, как золотую искорку... И Лейринэль, которая ушла за прозрачную стену... Там, за этой "стеной", она...
"Она зашивает Тинвэ, как ткань!" Новэ прислушался - похоже, Лейринэль все делает правльно, по крайней мере - то, что единственно возможно. И Телве держит искорку-Тинвэ... А Лейринэль холодно... Хотя костер и горит...