Ветер растрепал рыжие волосы девушки, которая точила охотничий нож, устроившись между корнями огромного дуба. Майэ с сомнением покачала головой. Если дом для Детей и был готов, то его еще предстояло очистить от последствий Диссонанса. Например, от тех тварей, которые время от времени появлялись с севера. Впрочем, Учитель собирался вскорости отправиться в те края со своими майяр и навести, наконец, порядок. Предстоящий поход радовал Тэйси едва ли не больше, чем праздник в Альмарене. Хотя возможность повидать друзей, послушать об их новых творениях, рассказать о своих трудах и приключениях, что ни говори, тоже была приятна. И даже очень.
Тэйси легко поднялась на ноги и вложила кинжал в ножны. А через мгновение большая ярко-рыжая белка, махнув пушистым хвостом, устремилась к югу. На остров Стихий.

Тхориэн сидела на берегу кристально-чистого ручья в Альмарене, с удовольствием опустив босые ступни в прохладную проточную воду. А мысли майэ витали намного севернее цветущего острова, где томилось в безделье ее воплощенное тело.
«Он обещал, что скоро... Когда же? Сил больше нет смотреть на мир-усладу. Что за радость будет детям жить без риска, без опасностей, без трудностей и их преодаления. Чему они радуются? Тому, что Дети никогда не повзрослеют, всю жизнь нюхая цветочки и слушая бестолковых птичек?! Мир-игрушка, для игрушечных Детишек «игрушчных» творцов. Как противно... Когда же ЭТО произойдет, когда же?! Когда же случится настоящий «праздник» Арды?..»

Чисты были мелодии Альмарена и радовался вокруг юный мир, готовый встретить Детей Песни. И все же что-то беспокоило Намо. Смутная тревога, предчувствие надвигающейся беды.
Владыка Судеб медленно шел между деревьями. Что-то не так. Но вот что?
Качнулись ветви, на траву мягко спрыгнула рысь, подошла неслышно, ткнулась в руку влажным носом. Дрогнули кисточки на ушах, зверь фыркнул и потрусил в кусты.
Намо рассеянно посмотрел вслед кошке и вдруг ахнул: на миг ему показалось, что нежно зеленые листья и трава стали вдруг белыми  - и тут же обуглились, охваченные пламенем.
Владыка Судеб замер на месте, напряженно вслушиваясь в музыку Арды. Ни малейших признаков диссонанса. Ни отзвука чужой Темы. И зелень вокруг нетронутая. Красивый, ласковый, щедрый мир. Окруженный заботой и любовью Стихий. Беззащитный.

Намо вздрогнул, только сейчас заметив Тинталлэ.
- Почему ты заговорила об этом сейчас?
Тонкие пальцы Владыки Судеб теребили складку серого одеяния, и тревожен был взгляд светлых глаз.

Страшный это дар - провидеть будущее. Особенно, когда ты не можешь сказать наверняка, что видишь. Эхо еще непрозвучавшей музыки. Несотканный гобелен. Зерно, в котором дремлет будущий росток.

Владыка Судеб неохотно делился тем, что открывалось ему - лишь по просьбе Манвэ. Но и Сулимо старался не задавать таких вопросов: слишком велик был бы соблазн подтолкнуть Арду по правильному пути - по тому, который покажется правильным. А мир должен развиваться сам.

Намо смотрел в почти молящие глаза сестры и молчал.

Варда догадалась о сомнениях Намо. Да и ответа, в общем-то, не ждала... Уже не ждала. Ей было достаточно, что брат молчит. Значит...
--Мы не имеем право ничего менять,--горько сказала она.--Хоть власть над Ардой и принадлежит нам безраздельно... Пока. Что же... Дождемся, когда будущее станет настоящим. И пусть оно будет светлым и радостным.
Варда улыбнулась Намо, стараясь разогнать тревогу--и его, и свою. И свет, волшебный свет лился из ее глаз.
(о-Намо): Дар предвидения--горький дар, так ты думаешь... Поверь, для меня куда страшнее ничего не знать... Но ты прав. Спасибо тебе.  
Внезапно мир посветлел еще больше--по крайней мере, для Варды. Легким ветром пришел ее муж.
--Ничего не случилось, милый. Просто я вспомнила айну Мелькора. Ты же знаешь, что одни воспоминания о нем тревожат меня...

Намо покачал головой.
- Кажется, я испугал ее,- неслышно отозвался он.- Возможно, напрасно. И все же Охотнику с Воином следует быть начеку. Предупреди их.
Владыка Судеб не ответил Варде, лишь мягко улыбнулся ей. Кивнул брату и медленно двинулся прочь, заложив руки за спину. Пятнышки света, просочившегося сквозь листву, плясали на его русых волосах.

--Я знаю, что мы сумеем его победить... Меня лишь беспокоит, КАКОЙ ценой заплатим мы за эту победу... Впрочем, ты прав. Что толку волноваться заранее? Может быть, он и не вернется...
Варда улыбнулась Манвэ. Праздник... И доверчиво взяла его за руку.
(о-Манвэ)--что бы я делала без тебя...
И любовь, безграничная, безбрежная, многоликая, для которой уже не нужно ни слов, ни даже мыслей, ничего, потому что она царит в этом мире также, как и в сердцах его творцов...

Завершены дела. Ульмо и его свита явились на праздник. Из вод Великого Озера выходили одни, другие спускались с облаков,  покидали озёра и реки, что были сотворены их трудами.
Когда-то мир не знал красок живой зелени. Он был по-своему прекрасен - был серым, был коричневым и жёлтым, красным и белым, цветов камня.
И Стихии принесли воду, а жизнь всегда идёт вослед воде. Словно две медленные волны прокатились по Арде - одна прозрачная, шелестящая и булькающая, облачная, пенная, вторая - волна зелени, волна жизни.
В этом мире никому не придётся страдать от жажды или излишней сырости. 
Ныне труд закончен, и айнур приходят на Альмарен.
Майар украшали остров к празднику - и облака собирались в небе, рисуя чудесные картины. Фонтаны альмаренских площадей взлетали к небу, озёра искрились и взблёскивали, в струях быстрых горных рек мелькали гривы водяных коней. Волны-кони выбегали и на берега озёр. А в долине ленивой, неспешной равнинной реки бродил конь туманный, в стелющемся тумане по колено, сотканный из лёгкой дымки, похожий на сновидение.

Ручьи звенят радостью. Лишь один, что сбегает по склону и ныряет под мост, поёт о печали. Холодна его вода, и меж камней пробирается он торопливо, прыгает по ним, будто оскальзываясь, и падает в грубую каменную чашу. Переливается через её край и искрится, водопадом летя с высоты. О чём песня этого ручья - он не знает и сам.
Птицы пьют из этой чаши - птицам нет дела, что небо Арды, отразившееся в воде, не сияющее, а тёмно-тёмно-синее, и в этой густой синеве колышется , дробится в осколки и вновь собирается воедино отражение ясной звезды.

Из бессветных подземелий, из тех глубин, что смыкаются со Внешним Океаном, Ульмо зачерпнул когда-то горсть ледяной воды. Земные слои расступались, когда он нёс эту воду в горы Альмарена сквозь толщу камня, сквозь пещеры, и глубинные воды поднимались к поверхности земли. А лёгкие ветра несли воду над землёй, чтобы уронить дождь на склоны. Небесная вода и подземная вода встречались , чтобы ручьём убежать в Великое Озеро, струйками пара взлететь к небесам, вернуться, вновь сойтись, как в танце.
Так песни земли, неба и воды переплелись в согласии, чтобы дать начало песне жизни.
Не замирая никогда, омывают мир эти волны, и потому всегда остаётся он чист и свеж.

Вечен этот круг, весел танец, и не слышно грусти на празднике Весны Арды. Лишь свежесть, ясная радость, желание новой жизни - быть, быть прекрасной, дарить счастье и красоту.

Нэсса  давно уже следила за Тулкасом. Только он этого не знал... или не хотел знать. Ее сердце пело: дождалась, дождалась... Вот ведь странно: счастье ей принесла...война. Война с Мелькором. Битва, в которой помощь ЕЕ Тулкаса оказалась решающей. И его смех разогнал тьму.
Нэсса воплотилась, мелькнула на краю поляны, рассмеялась... и упорхнула, подобно ветерку. Ей хотелось смеяться все время. Тем более, что, кажется, именно сейчас можно было просто позабавиться, не думая ни о прошлом, ни о будущем.
ОНа остановилась и притаилась за деревом. И лишь задорные рыжие кудри виднелись из-за ствола.

Нэсса обернулась и рассмеялась еще громче.
--Ты меня нашел? Это я тебе позволила это сделать!!!
Она подпрыгнула, одновременно обвивая руками шею Тулкаса и подгибая ноги.
--Ты же у нас самый сильный. Вот и посмотрим, удержишь ли ты МЕНЯ!
Синие глаза сияли, на губах играла легкая улыбка...

Нэсса пристально вглядывалась в любимые черты, обхватив рыжеволосую голову Тулкаса ладонями. Играя, провела пальцами по щеке, коснулась волос, тронула брови...
--Как хорошо, что ты здесь,--тихо сказала она, вдруг становясь серьезной.--Я так тебя ждала...