Мелькор шел вдоль берега реки, стараясь не слушать навязчивую музыку Ульмо. Да только в Амане чужие мелодии звучали повсюду, и, спасаясь от диссонанса, Темному Вале приходилось сужать пределы своего восприятия, обходясь ощущениями тела. Мир вокруг выцветал, разом лишался едва ли не половины оттенков и звуков. И главное – в этом бледном, ненастоящем мире не было музыки. Никакой. Добровольная глухота была мучительна, но все-таки легче диссонанса. Ненамного, но легче. Но вот останется ли она добровольной? Что будет с Поющим, который сам отсекает себя от мира, отгораживается от него плотью, словно глухой стеной? Этого Мелькор не знал. Порой его охватывал ужас при мысли, что когда-нибудь музыка не вернется, и тело станет его тюрьмой. Тюрьмой с крошечным пыльным окошком, через которое едва проникают слабые отголоски того, что происходит вокруг. Он гнал эти нелепые страхи, но они упорно возвращались, смешиваясь с острой тоской по музыке. Он, не выдержав, открывался – но вместе с голосами Арды на него обрушивался диссонанс. Беспощадный. Разрушительный. Невыносимый. Мелькор, насколько мог, приглушал восприятие: так удавалось терпеть дольше. Но в конце концов уставал, отгораживался – и все повторялось снова. Раз за разом. День за днем. Год за годом.

Мелькор остановился: на берегу сидел незнакомый юноша с волосами цвета пламени и увлеченно возился с чем-то. Нолдо, судя по одежде. Темный Вала помедлил. Прежде он окликнул бы эльфа, завязал разговор, но сейчас любопытство, свойственное ему прежде, все чаще сменялось безотчетным раздражением. Никого не хотелось видеть.
«Этот эльф может быть мне полезен,- напомнил себе Восставший.- Да, сейчас тяжко, но надо стерпеть. Я все равно вырвусь отсюда – через десять лет, через сто или через тысячу. Вырвусь. Любой ценой.»
Лицо его, только что почти мрачное, разом преобразилось. Взгляд стал приветливым и жизнерадостным, уголки губ приподнялись – привычная маска, настолько тщательно подогнанная, что, пожалуй, даже Поющие не нашли бы в ней фальши. Темный Вала вздохнул про себя, расправил плечи и бодро зашагал в сторону рыжеволосого юноши.
- Айя! – весело окликнул он эльфа.

Юноша, похоже, не в первый раз имел дело с глиной. Мелькор отметил и уверенные движения рук, и две деревянных подставки, на одной из которых эльф работал, а на другой красовалось уже готовое творение. Очень удачное творение, надо признать. Звереныш казался почти живым – мастер ухитрился передать грацию будущей лисицы, которая угадывалась за щенячьей неуклюжестью. Скульптура должна была бы вызвать улыбку, но Мелькор с трудом подавил вздох: ему тут же вспомнился рассказ Сарин, когда она впервые пришла в Удун. Лисенок, играющий на поляне. Нарисованные слова.
Йорту! Надо выкинуть это из головы. Забыть все, что может отвлечь. Все, что мешает действовать. Забыть. На время.
- Прости, если я невольно помешал тебе, мастер,- уважительно сказал Мелькор.- Позволишь ли немного понаблюдать за твоей работой?

- Я Вала Мелькор,- просто ответил Восставший и приветливо улыбнулся юноше,- А мастером тебя назвал потому, что увидел твою работу. Глина поет под твоими руками, и ты даешь ее Песни новое звучание. В твоих творениях бьется живой огонь.
Темный Вала уселся на землю в паре шагов от эльфа:
- А твой отец тоже работает с глиной?

_____________________

ООС: Все в порядке, имлаи! Кактусы тоже содержат витамины.  :wink1:

«Он сам – словно огонь». Мелькору немедленно вспомнился нолдо, о котором именно так и можно было сказать. Нолдо, с которым его познакомил Ауле. Нолдо, чью мелодию ни с какой иной не спутаешь. Действительно, огненная. Живая. Яркая. И такая близкая Мелькору. Пожалуй, ни у кого из Детей Восставший не слышал мелодии, столь созвучной его Теме.
Темный Вала вслушался в музыку юноши. Не то, конечно, не то, и все же едва заметное сходство уловить можно.
- Не с сыном ли Феанаро я говорю? – Мелькор постарался, чтобы в голосе его прозвучала лишь вежливая заинтересованность.

- Скорее, не углядел, а услышал,- Мелькор уловил смущение юноши, но сделал вид, что ничего не заметил.- Да, я видел твоего отца, Майтимо. В кузнице у моего брата.

- Окрашены? – с живым интересом переспросил Мелькор.- Это как?

«Узоры. Интересно. Стало быть, для эльфов мир похож на гобелены Вайрэ?»
- Я могу видеть и узоры,- задумчиво сказал Мелькор.- Хотя чаще слушаю. Не знал, что Дети умеют видеть цвет музыки.
Внезапно он улыбнулся:
- Вот это – мелодия твоего отца.
И послал юноше образ:
Черные, багровые и изредка темно-синие полосы, жесткие, изломанные, скрещиваются с ослепительно-белыми зигзагами молний, и на этом фоне мечутся, бьются, переплетаются алые, пурпурные и оранжевые языки, вспыхивают россыпи искр. Тревожная, неистовая, изменчивая музыка – и в то же время странно гармоничная, завораживающая.
- Ты тоже видишь ее – так?

_____________

ООС: Насчет записи музыки, думаю, имеет смысл вынести на обсуждение. Нужна ли она эльфам?

«Помешал? Не в лучшем настроении?»
Мелькор слегка удивился. Он был настолько ошеломлен и обрадован, услышав в Амане мелодию, близкую к его собственной Теме, что как-то не задумался о причинах этого сходства. Неужели ошибся? Так истосковался в плену, что готов был принять мечту за реальность. А это в его положении уж совсем лишнее.
Впрочем... каждый ведь даже одну и ту же мелодию слышит по-своему. А у Феанаро мелодия непростая, недаром он величайший из мастеров. И сын может просто не воспринимать ту часть ее, которая ему чужда или даже пугает. Не слышать.
"Ну, и не надо ему слышать... лишнее".
- Да, ты прав,- на лице Мелькора появилась чуть смущенная улыбка.- Мы с Ауле пришли, когда твой отец работал, и отвлекли его. А о Детях я пока знаю мало. Меньше, чем хотелось бы. А твой брат, Майтимо, - он художник?

- Хотел бы я услышать, как поет твой брат,- Мелькор продолжал приветливо улыбаться.
И отметил про себя, что Майтимо, похоже, очень привязан к Макалаурэ. Это могло пригодиться - правда, пока непонятно, как.
"Надеюсь, эти мелодии не будут похожи на заунывное пение ваниар."

- Огонь,- задумчиво повторил Мелькор, глядя на Майтимо из-под полуопущенных ресниц.- Что ж, это неудивительно, ведь Макалаурэ - сын Феанаро. И знаешь, Майтимо,- длинные черные ресницы приподнялись, белоснежные зубы блеснули в открытой улыбке,- я рад, что песни твоего брата не походят на те, что я слышал в Валмаре.

«И тебе скучны!»

Мелькор еле успел справиться с собой, удержав на лице спокойно-доброжелательную – вместо ликующей – улыбку. Наконец-то удача! Наконец-то...

«Если конечно, огонь – особенность всех нолдор, а не только Феанаро и его сыновей. Но даже если не всех – они ведь принцы. Вожди. А если вожди примут правильную Музыку...»

- Конечно, Майтимо, спрашивай,- лицо Темного Валы светилось искренней симпатией.

- Горы и их недра,- эхом отозвался Темный Вала,- кэлвар и ольвар, ветра и птицы, реки и морские глубины. Озера, окруженные скалами, водопады и ледники. Вулканы, дышащие огнем, снежинки, танцующие в воздухе, и ослепительно-яркие росчерки молний. Только все это не здесь, Майтимо. Не в Амане. Здесь моих Песен нет.