Карлан
Карлан тем временем сбросил плащ на ближайшее кресло, стянул через голову рубаху, швырнул ее туда же, и с удовольствием потянулся, легко играя мускулами.
-Ты, случайно, не в родстве с Барлогами, Плетельщица? – Поинтересовался он, наклоняясь, чтобы разуться.  – Чем пытаться прожечь во мне взглядом дырку, разожгла бы лучше камин что-ли.
Два тяжелых сапога полетели в угол.
- А на счет неравноценности замены... Видишь ли, мне кажется Единый нынче немного занят... сама знаешь судьбой кого... Так что вместо Эру для тебя временно побуду я. И, как Эру, я тебе напоминаю, что от визита к Намо в Мандос тебя, моя милая Темная защитница Удуна... Хотя какая из тебя защитница, расстройство одно... тем не менее, формально, отделяет всего одна ма-а-аленькая преграда – мое терпение. А оно у меня далеко не безгранично. Хочешь его испытать? Всегда пожалуйста. Но, как я понимаю, ты в Валинор рвалась не за этим.
Карлан выпрямился, словно оценивающе посмотрел на Сарин с высоты своего недюженного роста
- Ну что? Договорились? Ты занимаешься камином, а я пойду – взгляну на свои горны в подвале. Между прочим, мое жилище располагает такой роскошью, как ванна. Как только камни нагреют воду, мы избавим тебя, а заодно и меня, от таких сомнительных сокровищ, как удунская грязь и пепел

Сарин
-Заодно, пожалуй, все таки не надо. А то вместо отдыха еще больше устанешь.
Сарин подошла к камину. Поскольку она не была в родстве с балрогами, пришлось воспользоваться кресалом. Смыть всю эту гарь... да, это именно то, что сейчас нужно. Она не будет думать о другом, нет. Сарин представила себе ванну, полную горячей воды, пар клубится над поверхностью воды...совсем как дым над Удуном... нет, не сейчас, не сейчас.

Карлан
Карлан вернулся нескоро. Оставалось только гадать, давал ли он Сарин возможность побыть одной, или просто был настолько занят какими-то своими делами.
Быстрый взгляд в сторону камина. С ноткой одобрения в голосе.
- Видишь, Плетельщица, даже от тебя можно хоть раз добиться чего-то путного.
И уже с обычным усталым равнодушием.
- А теперь следуй за мной.
Горный Дух не удосужился даже обернуться, чтобы убедиться, успевает ли Сарин за его быстрыми шагами, и следует ли она за ним вообще. Мраморная лестница мелькнула двумя короткии пролетами. Обещанная ванна оказалась целой комнатой, облицованной темно-серым мрамором. Пол под ногами был теплым, нагреваясь последовательно от входа до ступенек, ведущих в маленький бассейн, вода в котором слегка пузырилась в тех местах, куда вливались через специальные отверстия в дне тонкие горячие струи.
- Добро пожаловать в этот мерзкий Валинор. – Хмыкнул Карлан. – Извини, но ничего темнее темно-серого в моем доме не нашлось. Если соскучишься, так и быть, отведу тебя в какую-нибудь черную-черную шахту. Но только не сегодня...

Сарин
Сарин вдохнула горячий воздух.
- Серый, похоже твой любимый цвет, соответствует сущности? Я предпочитаю другие краски.
Майэ прикрыла глаза, во всех подробностях восстанавливая кусочек северного леса, темнозеленый мох, прозрачная чистота ручья, желтые сосновые иголки на  земле и спелые янтарные шишки, сине-сизая голубика и вкрапления алой клюквы, и красно-белые бочки брусники.
- А, ты наверное, так любишь серый еще и потому, что просто не видишь других цветов кроме серого, черного и белого.

Карлан
- Как много ты, оказывается, знаешь обо мне. – Нарочисто наигранно изумился Карлан.  - Впочем, и не удивительно. Ты ведь некоторым образом Плетельщица моего выбора.
Горный дух, как всегда, не пожелал наклониться, а лишь уже привычно потянулся к подбородку Сарин, приподнимая ее лицо так, чтобы видеть глаза майэ.
- Помнишь ту нашу встречу у озера? С какой замечательной ненавистью и яростью ты накинулась на беднягу, ненароком потревожившего покой столь любимого тобой Севера. Ты думаешь, в твоей палитре мало черной краски? Ха! Ее с лихвой хватило чтобы превратить в серое остатки моего света. Что ж, гордись, я прилежный и понятливый ученик. Если не веришь, можешь справиться у Аулэ...
Взгляд Карлана неожиданно стал задумчивым, и каким-то непривычно бархатным, обвалакивающим.
- А вот интересно, можешь ли ты научить еще чему-нибудь, кроме ненависти? – Чуть растягивая слова, негромко поинтресовался он, очень медленно перемещая руку от подбородка Сарин по ее щеке сквозь спутанную чащу каштановых локонов куда-то к затылку девушки...

Линни
Самым неожиданным образом было прервана их странная беседа. Стук каблуков – кто-то быстро спускается по лесенке.  Майэ, стремительно входит и застывает в дверном проёме, изумлённо обозревая представшую перед ней картину.
- Вы что, бросали друг друг друга в воду? Что здесь происходит, кто-нибудь может мне объяснить? Я зашла – и почувствовала, Песнь твоего дома сегодня звучит не так…
Линни останавливается на середине фразы, когда узнавание проникает в её разум.
- Сарин?! Это ты. Что ты здесь делаешь? – удивление сменяется недоумением, - Ты же…я видела тебя на стенах Удуна, Плетельщица. Почему же ты здесь, а не в Чертогах Намо?

Сарин
Сарин усмехнулась:
- Потому что у меня есть еще здесь дела. Например, наконец, смыть гарь моего дома, который ты сожгла. В Чертоги я всегда успею, Насмешница.
Сарин скинула мокрые лохмотья, оставшиеся от ее платья и вернулась в горячую воду, больше не обращая внимания ни на Карлана, ни на Линни.

Карлан
Линни?! – Немного обескуражено. И тут же, вернув привычное спокойствие духа, с широкой улыбкой гостеприимного хозяина. – Как удачно ты заглянула.

Осанвэ Линни: Радость. Радушие. И рядом чуть заметная тень вины.
Извини, я тебя не услышал. В этом доме разве ж теперь мелодия? Какофония сплошная.

- ... Как ты, наверное, уже успела заметить, у нас с Сарин тут весьма интересный разговор завязался. Видишь ли, Плетельщица думает, что она все еще на стенах Удуна . И как раз сейчас она собиралась рассказать мне, как я ее боюсь. Ты же, я знаю, любишь занимательные истории. Надеюсь, компанию нам составить не откажешься?

Линни
- Не откажусь. Глупо уходить, если я уже здесь.
Осанве Карлану Ты принёс её сюда, верно? Непонимание. Недоумение. Зачем?!
- Рассказывает забавные истории? Про стены Удуна? – Линни подчёркнуто обращалась только к Карлану, - в самом деле, мы не там, иначе сама Сарин давно блуждала бы без тела. – Линни попыталась усмехнуться, но эта усмешка получилась настолько усталой и вялой, что сама майэ прекратила всякие попытки пошутить. Слишком…слишком много всего сегодня. Этот бесконечный бой…и тут ещё Сарин! Тёмная в Амане! Неужто Карлан сам не видит? Краткий разговор уже превращает его Песнь в какофонию, не место здесь Плетельщице.

Карлан
- Ну так что, Плетельщица. Начинай пожалуй. Хозяин в нетерпении, да и гостья не против. На чем мы остановились?
Осанвэ Линни: Что за дело блистательному Аману, опъяненному ароматом Победы, до одной испуганной и забившейся в угол Темной? Я знаю, ты меня поймешь. Ты не можешь не понять. У нас был всего один Враг, и он повержен. Остальные в той или иной мере жертвы. Удун – земля смерти и пепла. Ничему живому там сейчас не место. Пусть уж лучше какафония тут, чем диссонанас и разрушение там

Линни
Лицо Линни выражало только усталость и полную опустошённость. Она привалилась плечом к косяку, зябко запахиваясь в плащ, несмотря на жару стоявшую в купальне.
(осанве Карлану) Я бы сейчас тоже с удовольствием забилась куда-нибудь в угол. Какая блистательная победа, о чём ты? Война – отвратительна. Нет радости в этой победе…
Говоришь, смерть и пепел, диссонанс и разрушение… И кто виноват в этом? Не только и не столько мы, сколько сами Тёмные. Понимаешь – неприятна сама мысль о том, что кто-то из них, находится в Амане. Короткого неправильного звука вполне достаточно, чтобы испортить мелодию, разве нет? Я поняла твои мысли – но я…не согласна, друг.

Сарин
Смыв с себе остатки гари, Сарин вышла из бассейна. Она устало посмотрела на Линни.
- Зачем тебе это?

Линни
Линни с искренним недоумением взглянула на Сарин.
- Что “зачем”? Зачем я нахожусь здесь? Случайность, увидела, что Карлан вернулся с кем-то…мне стало немного интересно. И уходить – пока нет желания, хозяин, вроде, не против моего присутствия…Или ты имела в виду что-то иное, задавая свой вопрос?

Сарин
Сарин продолжала, словно рассуждала сама с собой.
- Наверное, это просто от скуки. Сначала охота, потом война, теперь война закончилась, но Линни все равно скучно и война продолжается.

Сарин
"Душно... душно... душно..." Пар сгустился, стало трудно дышать, потом навалившуюся тяжесть прорезала знакомая нота, мелодия, сведенная к одной ноте, натянутой до предела, еще чуть чуть и струна порвется... мелодия, так похожая на ее... на то, что было, но чего уже не будет.
- Мы идем ловить Музыку?
- Да, Сарин. Мы идем искать твою Песнь.
"Что же они сделали, что же они сделали... и что же теперь делать... не дотянуться, не сказать, не успела... одна нота осталась... одна струна"
И Карлан, и Линни перестали существовать, отошли куда-то за грань реальности. Она как слепая, слегка пошатываясь пошла вперед, не понимая, куда, туда, на эхо мелодии, туда...

Линни
Линни медленно встала, для чего ей пришлось опереться на предложенную Карланом руку.
- Я...уже почти в порядке. Лучше, позаботься о Сарин, Карлан, смотри - что с ней. Не могу же я вызвать на бой наполовину безумную майэ...
(осанве Карлану) Я не понимаю, зачем ты это всё делаешь. Я не понимаю, почему ты всё это делаешь. Но ты мой друг - я подожду до окончания Суда...а потом - мы посмотрим...

Карлан
Несмотря на странное движение Сарин и предостерегающее замечание Линни, Карлан не двинулся с места. Он лишь сжал кулаки с такой силой, что видно стало, как побелели костяшки пальцев.
Нарастающий глухой шум, идущий как будто из под земли. Мгновенный удар раскаленного ветра пронесся по комнатам, заставляя сворачиваться от жара ворс на коврах. Из каменных стен, стремительно закрывая все дверные проемы дома Горного Духа, потянулись на свет то ли струи, то ли плети. Металл, живой и послушный воле Стихии, тек, перемешивался прямо в дрожащем от жара воздухе, постепенно формируясь во что-то тяжелое, массивное, цельное... Двери. Десятки металлических дверей. И, родившись, повинуясь еще одному порыву ветра, на этот раз почти ледяному, эти двери закрылись одновременно, с лязгом, от которого вся скала Карлана содрогнулась до основания.
- Я сказал, - процедил Горный Дух в наступившей за этим грохотом тишине , - что мы с Линни идем на террасу. Ты же, Плетельщица, не идешь никуда.


Сарин
Сарин вздрогнула, шум и внезапная тишина словно вернули ее в "здесь и сейчас". Она выпрямилась.
- Извини, если я обидела твою гостью, Карлан. Я была не в праве. Если ты позволишь, я бы хотела уйти из купальни и во что-нибудь переодеться. Я обещаю не покидать твой дом без твоего разрешения.
Усталый, потухший голос.

Карлан
Карлан машинально кивнул. Во взгляде его, после применения магии, появилась некая рассеянность, из левой ноздри медленно поползла темная струйка крови, и Горный Дух брезгливо смахнул ее ладонью. Он двинулся куда-то в глубину купальни, по дороге слегка задев Сарин плечом, скрылся на какое-то время в клубах пара и вернулся оттуда с большим банным полотенцем. Аккуратно набросил мягкое полотнище на мокрые плечи майэ, на мгновение остановился, словно в растерянности, пытаясь мысленно представить, как выглядит его дом после последего новшества, сотворенного хозяином.
Обращаясь к Сарин, тихо, без всякого выражения:
- Один лестничный пролет вниз, вторая дверь направо. Это твоя комната. Об одежде я позабочусь позже.
И обернувшись к Линни, тем же тоном:
- Пойдем, Линни. Плетельщица больше не потревожит тебя.

Линни
Так же тихо Линни ответила
- Пойдём.

Карлан - никогда не подумать, что его можно так вывести из себя. Однако Сарин это удалось. Сарин...Плетельщица...нет. Бывшая Плетельщица. Забыть. Нечего объяснять и не о чем говорить. Всё сказано давным-давно. Бесполезно. Словами ничего уже не сделаешь. В Чертоги её сейчас не отправить. Значит - просто уйти. Сарин сама выбрала свою дорогу и идёт по ней...пусть и прямо в Бездну Пустоты.

Линни оторвалась от стены, которую подпирала и вместе с Карланом молча пошла на террасу.

Карлан
Карлан проводил уходящую майэ теплым взглядом, потом, тяжело вздохнув, покосился на платье в своих руках. Необходимость еще одной встречи с Плетельщицей причиняла ему уже почти физическую боль.
Мы все – жертвы собственного Выбора. Что решено – так тому и быть
Спустившись с террасы во внутренние покои и все еще как-то немного растерянно поглядывая на обновленные дверные проемы, Горный Дух, в некоторой нерешительности остановился перед последней на своем пути дверью, ведущей в комнату его гостьи.
Двери... Как дико и «неправильно». И что теперь с ними делать? Постучать? Позвать по осанвэ? Эру-милосердный, а я хоть ручки-то к ним приделал?! Ага... Вот...
Усталость – физическая и моральная – была готова вот-вот перейти в фазу оцепенения. Карлану приходилось делать над собой все более серьезные усилия, чтобы просто не сесть на пол и позволить себе ни о чем не думать.
Стиснув зубы, ибо за дверью его ожидала война, Горный Дух коротко ударил по металлу костяшками пальцев, и, не дожидаясь приглашения, решительно толкнул сотворенную им же самим преграду и шагнул вовнутрь.
Маленькая комната, простые светлые стены, на полу, как и в большинстве комнат этого дома, толстый темно-серый  ковер, несколько прямоугольных стеных ниш, большей частью пустых, лишь в одной – стремительный металлический побег, непринужденно обнявший высокую вазу из черного камня, - серебрянный цветок, хрупкий и непокорный одновременно, - одно узкое стрельчатое окошко, простая широкая кровать, мраморный столик, два стула...
Нет, двери все портят. Они разделяют объем на скудные клетушки, разбивают свет, разрывают ветер. Обязательно убиру двери... Когда вернутся силы...
- Я принес тебе платье, Плетельщица. Оно – дело рук Линни. Так что если решишь изорвать, потом, будь добра, прибери за собой. Лоскутья можно выбрасывать в окно...

Сарин
Сарин сидела на кровати, обхватив колени руками, сплетя пальцы, опустив голову, волосы закрывали лицо.
Услышав Карлана она подняла на него взгляд, глаза неожиданно оказались пронзительно синими.Она кивнула, поднялась и забрала платье. Она оделась и вернулась на кровать.
- Садись, Карлан, - майэ кивнула на стул, - ты устал.

Карлан
- Спасибо.
Горный Дух покорно рухнул на стул, с наслаждением откинулся на жесткую спинку.
- Надеюсь, у этого приступа доброты найдется разумное объяснение? – Тем не менее достаточно ядовито сведомился он.  – Теперь, как я понимаю, ты собираешься сказать мне что-то такое, что просто физически невозможно выслушать стоя. Даже отпетому убийце и такой законченной мрази как я.

Сарин
- Ты физически неспособен хоть что-либо слушать стоя. Я уже видела такие лица и взгляды. Просто сядь, закрой глаза, медленно досчитай до десяти и можешь идти. Так ты, по-крайней мере, не упадешь по дороге.
- Как странно... такие узкие окна... В твоем доме не было дверей, а окна узкие...
Противоречие... в тебе много противоречий, Карлан.

Карлан
*  *  *
В Валиноре шел дождь. Сначала теплый, по силе соизмеримый с тропическим, ливень сплошной стеной упал на город Валар – мощная очищающая сила, призванная унести прочь остатки той горечи и грязи, которые принесли с собой аманцы, возвращающиеся с войны. А затем, постепенно, поток воды ослаб, превратившись в звонкий грибной дождик, и над сияющими серебристыми куполами развернулись во всей своей красе яркие ленты огромных радуг
...
Карлан возник на пороге комнаты Сарин мокрый до нитки, но с огромным букетом свежих чайных роз.
- Вана просто убьет меня, - весело сообщил он, выкладывая свою добычу на мраморную столешницу. - Если узнает, как я похозяйничал в ее садах.
Потом, немного смущенно:
- Я подумал, раз уж силой гмм... обстоятельств... ты обречена сидеть в четырех стенах и прятаться от глаз моих друзей, может быть, хотя бы эти цветы...
И тут же следом, с обычным ехидством:
- Из чего ты, Плетельщица, безусловно, можешь сделать вывод, что я уже отдохнул и оправился, и вновь готов на роль сволочи и гада. Так что смело можешь вцепиться мне в горло. Хотя место возможного укуса хотелось бы обсудить дополнительно...
Как ты себя чувствуешь, кстати?

Сарин
Сарин против воли улыбнулась - Карлан, похоже, ни в чем не знал меры. Стол не было видно из-под охапки цветов.
- Тебе придется спеть вазы. Иначе у Ваны действительно будет повод для недовольста - сорвать столько роз и не суметь их сохранить.
Майэ подошла к столу, выбрала один, еще не распустившийся бутон, поднесла к лицу и вдохнула запах. Розы Валинора пахли совсем не так, как шиповник Севера. Пожалуй, если не свежесть дождя, аромат показался бы приторным.
- Со мной все в порядке, Карлан. Ты лучше расскажи мне... расскажи... ну да ты сам знаешь о чем!

Карлан
- Смилуйся, Плетельщица! – Карлан недовольно встряхнул головой, воздух в комнате наполнился мелкими брызгами и запахом дождя. – Все наши разговоры ты умудряешься свести... к этому. Впрочем, ОН ведь единственная причина, по которой ты в мучешься в «мерзком Валиноре», не так ли?
Горный дух нахмурился, то ли не желая, то ли не решаясь ответить на невысказанный вопрос Сарин.
- У меня нет никаких хороших известий. Для тебя. Более того, я думаю, твое желание появиться в Круге Судеб... Бессмысленно и по меньшей мере опасно. Для тебя же самой.

Сарин
- Нет смысла обсуждать это, Карлан. Я здесь только для того, чтобы быть там, ты правильно заметил.
Поэтому лучше расскажи, с чем мне предстоит столкнуться...
А что опасно... я все равно уже здесь. И если Круг Судеб обвинит Его, то и все, что с ним связанно станет виновным.

Сарин
Сарин закрыла глаза. Перед глазами кружилась радуга, а аромат роз затмевал все. Нет ничего, ни Чертогов, ни Войны, ни Озера... почему-то вспомнился бокал в Его руке, тогда, в комнате Тэрин.
"Пожалей меня, Плетельщица"... пожалей... пожалей...
"Он не жалел... да о чем я... завтра Круг Судеб... завтра... и я буду там... потому что не могу по другому... потому что...
Голова кружилась, то ли от роз, то ли от памяти, то ли от... стало жарко...
Завтра конец всему."
Она опустила голову на грудь Карлана.

Карлан
Карлан нежно запустил пальцы в волосы Сарин. Мягко разбирая на пряди. Лаская. Его рука словно неожиданно заблудилась в ворохе каштановых локонов – осторожно сжал, плавно потянул назад, так, чтобы приподнять вврех лицо майэ. И, наколнившись, поцеловал поочередно в закрытые глаза, очень легко, едва касаясь губами пушистых ресниц.

Почему я немею от взгляда
Той, чья музыка в сердце стучит?
Кто ты – кара моя иль награда? -
Лишь сомнения бродят в ночи.

Я тебя и боюсь, и желаю
Вновь приближусь. И вновь отступлю,
Растерявшись, и не понимая:
Ненавижу? А может, люблю?

Ожиданий надежды и муки,
Обещанья – сквозь пальцы вода...
Никогда не солгут только руки,
Только губы не лгут никогда...

Сарин
Сарин словно во сне, не открывая глаз, медленно кивнула.

Нити сплелись, перепутались, рвутся в стремленьи.
Мне, закрывая глаза, только слышать как ветер смеется.
Сердце мое золотистой смолою исходит на слезы..
Сердце твое огнедышащей лавой взовьется.
Будет ли завтра и буду ли завтра - не знаю.
Грозный набат ожидания, горечь утраты.
Ты - пустоты заполнение, губы как ладан...
То ли знаменье судьбы, то ли духа затменье...

Запрокинутое лицо, ожидание...

Карлан
Розы на мраморном полу... Потревоженная белизна простыней... Затихающий звон дождевых капель на подоконнике, в каждой – маленькое отражение большой радуги...

Кружится мир, из нежности объятий
Его спряду, затем смотаю смело
В цветной клубок, в котором нет понятий
Отдельных. Для моей души и тела.

Кружимся мы, ни верха нет, ни низа.
Ни памяти, ни имени, лишь волны
Мелодии, которой мир пронизан,
Которой каждый вздох его наполнен.

Твою с моей там страсть смешала темы.
Тебя со мной -  ладони, губы, ноты.
На грань, за грань. Уже не знаю, где мы.
Куда нас унесет водоворотом...

На дно? На берег? Разве важно это?
От лишних знаний разве станет легче?
Не спрашивай. Зачем тебе ответы?
Закрой глаза. И обними покрепче.
...
Карлан погрузился в мечтательную задумчивость, сосредточившись на ощущении того, как из тела постепенно уходит огонь, оставляя после себя приятное ощущение тепла и какой-то тягучей нежности. Растрепанная голова Сарин покоилась на сгибе его руки. Матовая белизна плеч, почти детская беззащитность тонкой шеи, мягкая линия подбородка... Не справившись с искушением, Корный дух протянул руку, кончиками пальцев осторожно повторяя притягивающий его взгляд контур лица майэ – от виска, через покрытую легким румянцем скулу вниз, к полураскрытым губам... словно запоминая...
- Сарин... – привыкая называть по имени, а не безликим «Плетельщица»...

Карлан
- Это ничего не значит... Ничего... – Карлан в некотором недоумении попробовал фразу на вкус. Едко – Какая замечательная сообразительность, Плетельщица. Ты не даром потратила время на изучение гобеленов Вайрэ.
С растущим удивлением в голосе, сам себе:
- Когда я принес тебя сюда, я предал свои убеждения. Когда я позволил тебе остаться, я предал свой дом. Потом я практически предал свою дружбу, позволив тебе оскорб##ть Линни. Теперь... Ты абсолютно права, Плетельщица. Если двое вместе, это ничего не значит. Странно, как я не додумался до этого раньше. Наверное, мудрость такого рода нуждается в особых учителях.
Горный дух в свою очередь поднялся с постели и начал неторопливо одеваться. Он больше не смотрел на Сарин. Даже если их взгляды случайно пересекались, взгляд Карлана был скорее «сквозь», чем «на». Тем не менее он все еще продолжал размышлять вслух:
- В любом случае, я рад, что тебе больше не больно... после нашего...эээ...опытного эксперимента по борьбе с усталостью, отчаянием, болью, одиночеством... Я ничего не забыл? А, конечно, дружбу запамятовал... Надеюсь, хоть это чувство ты пощадишь, и вычеркнешь из списка. Впрочем, теперь без разницы... Теперь все будет хорошо, тебе обязательно надо на суд, там ты скажешь свое слово в Круге Судеб. А потом...
Он улыбнулся какой-то отрешеной улыбкой
- Я надеюсь, Плетельщица, что ты получишь то, что заслуживаешь. И ни каплей меньше. А сейчас – убирайся! То есть, счастливого пути и удачной речи в защиту своего учителя...

Сарин
Сарин усмехнулась, совсем невесело...
- Все мы в конечном итоге получаем то, что заслуживаем, Карлан. Я все равно благодарна тебе... и я не хотела обидеть тебя, поверь. А сейчас прощай.
И Сарин вышла из комнаты.

Карлан
Карлан остался один. Куда-то нужно было идти. Что-то делать. Наверное. Но воспоминаний об этом не осталось. Желаний тоже. Вообще мало что осталось. Словно разом оборвались все струны, певшие его музыку. И наступила тишина. 
Горный дух задумчиво посмотрел на свои руки:
«Ваза... Нужно было спеть вазу» - выскользнула из пустоты одинокая мысль.
Он осторожно пошевелил пальцами, вспоминая.
В воздухе над поверхностью стола медленно сформировался сверкающий шар расплавленного серебра, в лицо дохнуло жаром. Металл причудливо менял форму, вытягиваясь во что-то высокое, с широким горлом и изящными витыми ручками. С глубоким резонирующим звоном готовое «нечто» упало вниз, ударилось о светлый мрамор столешницы, покачнулось, но устояло, горделиво поблескивая завораживающей сложности орнаментом на выпуклых боках.
Карлан продолжал стоять, устремив взгляд на творение рук своих, и в глазах его вместо обычного спокойно-ясного удовлетворения спетым все сильнее разгоралось пламя. Просто огонь. Огонь ради огня.
Изящная ваза быстро пошла бесформенными пузырями, оплавилась, раскаленные капли полетели вниз, на ковер. Шерсть занялсь почти мгновенно, не тлея, сразу в нескольких местах рванулось вверх чистое белое пламя. Лепестки роз с шипением скручивались в трубочки, как тонкая бумага, сгорали быстро и в пепел, огонь хищно лизнул деревянную раму кровати, перекинулся на помятые простыни.
Карлан продолжал стоять. Пожар, танцующий по комнате, предусмотртельно обходил его стороной, довольствуясь вполне отданной ему пищей. И сам, добровольно, угас, но лишь тогда, когда гореть стало больше нечему – все, что осталось, камень да пепел.
И только тогда Горный Дух вышел из своего странного оцепенения, шагнул прочь из комнаты. И аккуратно прикрыл за собой дверь...