"Куруфинвэ... А ведь и впрямь похож на отца. Отчасти, конечно. Все равно, что пламя свечи с костром сравнивать. И все же похож."

- Покажи мне свой замысел, Куруфинвэ. Что ты хочешь воплотить в этой фибуле?

- Можно,- пальцы Мелькора легко пробежались по изгибам металла.- Но локоны и голос - это мелодия роа. Если же ты хочешь воплотить музыку фэа, покажи мне душу той, кому предназначен твой подарок. Открой сознание, чтобы я смог услышать ее.

Темный Вала едва не поморщился. Но сдержался. Успел сдержаться. Музыка была чуждой и до отвращения аманской. Хотя... Кое-что созвучное мелодии Мелькора - прежней мелодии - все же нашлось. Торжественность. Величие. Спокойная уверенность. Да, этого больше не было, это осталось в прошлом, выжженное войной, погребенное под руинами крепости, разъеденное серой пустотой Мандоса. Но память еще жила. О себе прежнем. Об Эндорэ. О Наурворн-эн-Удун. О соратниках. О Сарин.
Мелькор запел, изменяя мелодию золота и камня, запел неслышно для ушей Воплощенного, но внятно для его души.
Башни, взметнувшиеся к небу. Звезды в озерной воде. Блестящий на ветвях иней. Золотые глаза Тевильдо. Улыбка Сарин. Мелодии дома. Самые спокойные. Самые плавные.
Ничтожно малая часть истинной Музыки Севера.
Внешне фибула почти не изменилась - разве что золото заблестело чуть ярче, да сочнее, насыщеннее стал цвет топаза.
Закончив, Темный Вала протянул фибулу юноше:
- Теперь работай. Тут немного осталось.

Мелькор улыбнулся и слегка потрепал юношу по плечу.
- Ты можешь обращаться ко мне всякий раз, когда тебе потребуется помощь, Куруфинвэ Атаринкэ.
Сделал пару шагов к двери, остановился, повернулся к нолдо:
- Так где теперь твой отец?

- Ладно. Появится - скажи ему, что я заходил.
Конечно, оставалось еще осанвэ, но для этого надо было хоть немного открыться миру. Сомнительное удовольствие. Лучше уж передать через мальчишку.
Темный Вала чуть качнул подбородком, что при желании можно было понять, как прощание, и вышел из мастерской.