"Я иду в Эндорэ".
Оромэ молчал. Его ждал путь во вражеские земли - которые совсем недавно были их домом.
Его домом.
Его ждал путь к Врагу - с которым нельзя было вступить в схватку.
Мир изменился слишком быстро.
Охотник, как ни быстр был в своих решениях, - еще не успел привыкнуть к такому, новому миру.  
- Оромэ? - осторожное прикосновение сознания.
Ауле.
Охотник вздрогнул. Любая задержка сейчас – некстати.
- Я слушаю, - бесстрастным тоном.
- Там, в Покинутых землях остался мой майа. Артано.
«Я иду за всеми – и нечего говорить о ком-то одном!» - чуть не сорвалось у Оромэ. Но он сдержался. Сочувственно посмотрел на Ауле. Кивнул.
- Я понял. Конечно. Я ведь иду за всеми, а значит – за каждым, - сказал он мягко.
- Спасибо,- тихо ответил Кузнец.- Я буду ждать.
Ушел, исчез, растворился в Музыке камня.
И – эхом едва законченного разговора – запел ветер. Еле слышно, словно стесняясь просить.
- Оромэ, один из моих майар так и не вернулся. Тевильдо. Ты... постарайся его найти. Он уцелел, я знаю. Ему помощь нужна. А я... здесь.
Оборвал сам себя. Не дождался ответа.
Умчался.
Достраивать новый дом.
Вести мелодию Хора.
Король должен заботиться обо всех.
И о каждом.
В равной мере.
«ОРомэ, там...»
Варда.
Варда, которая уже со времен Светильников – не поет...
«Если найдешь моих...»
И оборвалась мысль.
«Наверное, все хотят, чтобы нашли именно их учеников... Но слышат ли они мир до сих пор? И какова судьба тех, кто уже никогда не насладится мелодиями Арды?»
А мысль – оборвалась. И самой себе:
«Если бы я успела загасить Ормал... Мне не пришлось бы просить Оромэ ни о чем».
Охотник опять кивнул – то ли Варде, то ли тяжким мыслям своим.
«Хорошо, хоть мои все здесь».
- Владыка...
Это «все здесь» оказалось несколько иным, чем думал Оромэ.
Изрядно посерьезневший Тилион и дерзкая упрямица Тэйси, мудрый Алатар и добрый Таурон, Гален и Галенэль, стремительная Айвиэ и могучий Тортур – они и многие, многие другие были сейчас здесь.
«Мы пойдем с тобой, Владыка». Им не надо было произносить этих слов.
- Нет. Я уйду один.
- Там же остались наши друзья,- Тэйси в упор посмотрела на Охотника.- И там Враг. Мы не оставим тебя, Владыка. И мы не можем оставить их.
- Нет. – Охотник помолчал и добавил самое жесткое и самое правдивое, что мог им сказать: - Я не хочу спасать еще и вас.
Рыжая майэ закусила губу. Сдаваться так просто она не собиралась.
- Но кто придет на помощь тебе, если Враг...
- Вы останесь здесь! – звериный рык и рев послышались в голосе Охотника. - _Один_ я сумею уйти от Врага. С вами – нет.
- Да, Владыка, - ответил за всех Алатар.
- Может статься, - Оромэ чуть смягчился, - я не последний раз иду туда. Может быть, и на вашу долю останется опасностей. Сейчас я не знаю ничего.
Помолчав, приказал негромко:
- Уйдите. Оставьте меня.
- Хорошо,- Тэйси не отвела взгляда,- Мы уйдем, Владыка. На этот раз.
Оромэ остался один.

Сбросить облик – мало. Надо стать тенью, не гордым стремлением и могучим порывом, а воплощенной осторожностью и скрытностью.
«Меня нет. Меня – здесь – нет».
Если бы любой из Валар взглянул сейчас на этот берег, то он не увидел бы никого.
Над морем понялся легкий ветерок. Незримый сгусток Силы, каким был сейчас Оромэ, поднялся вместе с потоком воздуха и полетел на восток.
Для Охотника не составило бы труда в один миг перенестись через Великое Море, оттолкнувшись от земли в Западном Краю и встав на нее в Эндорэ. Это было так легко и – так опасно. Мелькор может услышать резкий аккорд чужой Музыки. Или Диссонанс выдаст Охотника.
Нет, уж лучше так – с потоками ветра. Перескакивая с одного на другой... Оромэ сейчас казался себе оленем, попавшем на реку в ледоход. С одной льдины на другую – скачок, скачок! – сорваться нельзя, тогда не доберешься до берега, до твердой земли. Только не станет Эндорэ для Охотника такой «твердой землей», там риск еще больше – но пока думать об этом рано, сначала надо добраться незамеченным, а о том, что после – будем думать после.
Вот, попутный ветерок... и сильный даже – тем лучше. Тем быстрее. Вот заворачивает к югу... конечно-конечно, к югу... только не очень... и вот опять попутный... вперед! И – вниз.
Эндорэ.
Очень хочется ощутить мягкость земли под ногами. Но – пока рано. Враг может ждать «гостя». Но даже его изощренного ума не хватит на то, чтобы искать Оромэ в небе. И не в облаках Манвэ, а в «ничейном» ветре.
И Оромэ продолжил свой путь над Эндорэ.
Под ним была сожженная земля. Даже здесь, далеко к югу от Ормала... от того места, где _был_ Ормал. Черные остовы лесов. Луга без трав. Лишь вдоль рек хоть что-то зеленеет.
Оромэ невольно свернул южнее.
Сейчас Охотник забыл о своей цели. Сейчас он не думал о майар, потерявшихся... _потерявших себя_ в этой страшной земле. Он видел то, что осталось от Эндорэ, – и не мог думать уже ни о чем больше.
Но ветер нес его к югу.
Здесь жизнь хоть как-то уцелела. В лесах молодая поросль обвивала черные трупы погибших деревьев, пару раз пробежал волк, отощавший медведь зарычал в малиннике... птицы над озером...
Оромэ не удержался, ринулся к селезню, захватил его тело – и вот уже крылья опираются на воздух.
Два сознания в одном хрупком тельце – Вала и крошечный перепуганный птенчик. Нет, конечно, не птенчик, а самец и вожак... только мала стала стая, да и вожак перепуган настолько, что иной птенец его смелее.
Селезень режет воздух крыльями, мчится так, как никогда раньше не летал... устают крылья...
«Спасибо, маленький. Лети обратно. А мой путь дальше».
И – малую толику Силы оставить селезню. Ему – род продолжать, чтобы вновь пестра стала вода озер от утиных стай.
Вниз, к земле. В зайца. В волка. В оленя. В кабана. В любую живность, которую встретищь.
Их лапами, копытами пройтись по земле. Их нюхом учуять беды. Их глазом увидеть, что осталось от Эндорэ.
В них оставить часть себя – чтобы не сгинул звериный род.
В них скрыться от Диссонанса. И – от врага.
Олений облик привычнее всего. Гордый вожак, запрокинув к спине обгорелые рога, трубит, созывая своих. Оленей созывает олень.
Майар созывает Вала.
«Артано! Тевильдо! Луин! Киэлмэ! Тхориэн! Кэйели! Джар!»
Зовет и зовет Оромэ. Всех, кого по именам знал, и тех, кого не знал, – зовет. На Силу свою скликает, как на огонь в ночи.
И – прочь из оленя. В зайчонка. И под куст – шмыг!
«Нет меня!»
А они – они услышали. Не могли не услышать.

Летучая мышь вздрагивает и проваливается в воздушную яму, в последний момент усилием воли выравнивая полет. Она едва не задевает когтем на конце огромного черного крыла за верхушку расщепленного дуба.
Она узнала зовущего. Оромэ! Валар собираются вернуться?! Зачем он здесь?
Охота может подождать. Теперь у Тхориэн есть более важное дело.
Майэ-вестница мчится к Цитадели: скорей! Скорей сообщить Владыке - и предупредить соратников.
Все эти долгие годы им не было дела до ушедших на Запад. Тем незачем возвращаться - этот мир принадлежит оставшимся. Тем, кто после Катастрофы пел его заново, пел - отдавая Силу Эндорэ.

Киэлмэ почувствовала, как что-то коснулось ее сознания. Это не был зов Владыки, это был чужой зов. Но не Ульмо. Нечто звериное, раздражающее неправильностью мелодии. Мешающее работе.
Не мешай моей песне! - Музыка сбилась на миг, поверхность гейзера затянуло корочкой льда... Громкий треск - и горячий фонтан выплескивается еще выше.
"Красивый танец, Чарзир!" - петь вместе с балрогами было удовольствием.

Майа, которого когда-то звали Кэйели, не услышал зова. Не мог услышать. Слишком много сил отдал земле, пытаясь исцелить раны, оставленные пламенем разбитого Ормала.
Да и его самого, слившегося с Музыкой Арды, сейчас почти невозможно было найти. Разве что - если нарочно разыскивать, старательно вслушиваясь в мелодии мира. Разве что - если наткнуться на крошечный островок жизни среди изувеченных, мертвых южных земель.

Услышав свое прежнее имя, Сайрон вздрогнул. Летучая мышь камнем ринулась вниз, к поверхности, и вот уже черный волк мчится к Твердыне со всех ног: "Враг здесь! Предупредить Владыку!" Теряя в скорости, зато выигрывая в скрытности. Впрочем, какой смысл таиться?

- Я сделал свой Выбор, - тихий, но уверенный ответ позвавшему его. И последний.

Очертания волка размылись, растворились в сгустке вихря, продолжившего движение в сторону северных гор. Владыке пока придется подождать с докладом о состоянии восточных земель.