Звездная ночь наполнилась серебряным звоном копыт серебристо-белого коня.
Быстрее, еще быстрее.
Нахар легче птицы перемахнул через поваленный бурей ствол старого вяза, светлой молнией понесся сквозь темную лесную чащу, - собачья свора едва поспевала за стремительной белой тенью. Ветви, изгибаясь, скользили по одежде Оромэ. Не хлестали, - деревья узнавали своего друга и защитника, - но словно сами расступались, уступая дорогу азартному всаднику. Вала-Охотник откровенно наслаждался скачкой, наслаждался темнотой и прохладой, такой необычной, после вездесущего света Древ Валинора, наслаждался свистом ветра в ушах, блеском звезд сквозь высокие древесные кроны, запахами и звуками лесной жизни. Наслаждался ощущениями собственного воплощенного тела, ставшего частью бешенной гонки Нахара, наслаждался, как Стихия, слившись на время мелодией с каждым из своих псов, каждым потревоженным ветром деревом, каждой примятой конскими копытами травинкой.
Белый конь, сообразив, что его спутники-псы отстали, с сожалением перешел на шаг, вопросительно всхрапнул, почуяв запах близкой воды. Оромэ ласково потрепал скакуна по шее, предоставляя ему свободу действий. Нахар уверенно шагнул сквозь заросли можевельника,- за ними из-под земли бил хрустально-чистый ключ. Юный родник причудливо петлял среди древесных корней в поисках согласной принять его в свое лоно большой реки. Благородное животное склонило голову к воде, и на поляне словно сразу стало светлее. Серебристое сияние, окутывающее всадника и его коня, многократно отражалось в каждой родниковой струе, крупные капли росы на траве засверкали все разом, будто сама Варда случайно рассыпала на земле свои звезды.
Оромэ замер, невольно залюбовавшись этими причудливыми звездными узорами, запутавшимися среди хрупких ландышей и медуницы. Он постарался смотреть и слушать, как воплощенный. Так, - казалось ему, - красота в переплетении воды и света зазвучит чище. Мелодия светового танца, лишеная многоголосия всего сложного хора, доступного слуху Аину, стала тонкой и трепетно-нежной, балансируя на грани осторожной лесной тишины, а потом откуда-то издалека ветер принес песню, принес и раскачал ландыши – сотни крохотных белых колокольчиков, - до упоительно-сладкого медового звона.
Вала-Охотник изумленно встряхнул головой. Песня эта была знакомой и незнакомой одновременно. Где он мог слышать ее – не в чертогах ли Эру, среди мелодий предвидения, того-что-будет, того-что-суждено-миру. Неужели? Неужели будущее обрело голос, неужели в Арде пробудились Дети?
Очарованный и заинтересованный одновременно, Оромэ, продолжая прислушиваться, направил Нахара навстречу поющему на незнакомом языке ветру, и очень скоро мелодия привела его к темному зеркалу огромного, мерно колышащегося под звездами Эндорэ озера.

Из весёлого шума, из смеха и музыки голос Индис взлетел к небесам - сначала один, и все умолкли, слушая. Потом едва слышно шевельнулись бубенчики на чьём-то рукаве, напев тихо повторили струны арфы. Мелодия возникала на лету, ей вторили кузнечики в траве, и казалось, что сама трава поёт. Поёт запахом мяты, каплями белых цветов среди зелени. То ли музыка, то ли видение - почти осязаемый узор, в который складываются лучи звёзд, и ветви деревьев, и голос...
Видение колышется над поляной, течёт, как сияющий туман.

«Вплетай звездный свет в свой узор…»
Тинвэ, нахохлившись, сидел на берегу озера в стороне от всех и задумчиво кидал в воду мелкие камешки. Прежде он любил праздники – игры и шутки, песни, многие из которых рождались именно так, в кругу друзей, и часто певцы по очереди вели мелодию, вплетая в нее слова, как девы весною вплетают в косы цветы. Любил танцы – медленные, словно скольжение облаков по небу, и стремительные, как полет стрижей.
Прежде, но не сегодня.
Он и сам не знал, почему от нежной, пронзительно-светлой песни Индис тоскливо ноет в груди, и в горле будто застревает комок снега.
- Две судьбы не разделить,- шепотом повторил он, глядя, как расходятся по черной воде круги от очередного камешка.- Не разделить.

"Вплетай шорох трав в свой узор..."
Лейринэль слушала песню, сидя на помосте в ветвях старой липы. Этим днем липа расцвела -чуть позже, чем другие деревья. Медовый аромат смешивался с запахами, приносимыми легким ветерком с берегов озера. Девушка подняла глаза к небу и стала смотреть на ласково мерцающие звезды. Пальцы привычно плели венок из лесных трав, и ей казалось, что они с ней разговаривают и что-то хотят рассказать - что-то очень важное, неуловимое и ускользающее, как осыпающийся яблоневый цвет. Тихим голосом она подхватила песню Индис:

Вплетай плеск ручья в свой узор!
Хрустальные нити чистые
Нам судьбы сплели воедино.
Как нити ложатся в узор,
Так песни теперь едины.

Вплетай щебет птиц в свой узор!
Летящие нити небесные
Нам судьбы сплели воедино.
Как нити ложатся в узор,
Так песня и небо едины.

Вплетай жар огня в свой узор!
Горячие нити яркие
Нам судьбы сплели воедино.
Как нити ложется в узор,
Наш мир и песня едины.

Лейринэль доплела венок, заплела в косу непослушные вьющиеся волосы - недавно она обнаружила, что, если вплести в косу побеги вьюнка,
она дольше не расплетается. Весь мир вокруг звенел нежной и отчего-то немного тревожной песней. Ей казалось, что этот день - какой-то особенный, непохожий на остальные.

Спустившись с дерева, она медленно вышла на лесную поляну и стала слушать лес. Почему-то сегодня мелкие зверьки странно притихли. Вот и цоканья белочки не слышно, а где-то вдали растрещалась сорока, но слишком далеко - не понять. Ветер усилился и нес с обычной прохладой непонятное,томительное чувство.

А песня плыла над лесом и над озером, и Лейринэль поняла - этот Мир- их Дом, теплый, чистый и нежный, как белый цветок ландыша. Девушке захотелось танцевать, и ноги сами понесли ее к берегу озера.

  Лейринэль бежала по узкой, едва заметной тропинке, обутые в тонкие мокасины ступни девушки почти не приминали лесные травы. Ветви орешника и бузины как будто сами расступались, ласково шелестя листвой. Плывущая над миром мелодия звала квендэ, звеня высокими чистыми искрами. Вот деревья начали расступаться, тропа спустилась к берегу, стали слышны журчанье впадающего в озеро ручья и тихий плеск волн. Лейринэль остановилась у старой ивы, разулась и спрятала мокасины между корнями, решив пройтись босиком по кромке воды. Мир вокруг пел, но что-то опять было не так, как обычно. Она прислушалась и тут внезапно поняла, что кто-то ее зовет.

   - Айе, Индис!,- Лейринэль вышла из-за дерева и улыбнулась.

И в общую песню вплелась эта нота печали, как запах горьких трав, как холод глубоких рек. Размыкаются и вновь встречаются руки в танце. Лишь Дорон и Брета стоят, обнявшись, среди поляны, а вокруг них вьётся хоровод встреч, хоровод расставаний.
Песня говорила - свет звёзд вплетён в твой узор, но разве тебе достать звезду? Жар огня в твоём сердце, но разве ты унесёшь с собой костёр? Ты вдыхаешь ветер - но разве тебе остановить ветер, летящий среди деревьев? Не удержать, не догнать ни ручья, ни птицы, ни облаков.
Остановившись - они станут иными, говорила песнь, и узнаешь ли ты их тогда? Обрадует ли тебя ручей, что не течёт, ветер, что не веет?
Не мечтай удержать, остановить улетающую в небо мелодию - радуйся, что она звучит и ты слышишь её.

Это твой мир, говорила песнь, и вечен твой путь, твоя нить. Так веди свой узор, говорила флейта, и будет в нём звёздное сияние и бег воды, пляшущий огонь и рисунок облаков. Когда-то их танец сплетётся с твоим, говорили струны, а потом и они, и ты двинетесь дальше. Рядом? Врозь? Встретитесь ли снова? Кто знает...

  -Нет, Индис, ничего не случилось, - ответила Лейринэль, - просто мне хотелось побыть в лесу. Там, в поселке, все веселятся - а мне что-то тревожно стало. Ветер сегодня не такой, как всегда, разве ты не слышишь?
Квендэ прислушалась к песне, плывущей над озером, и почувствовала в ней ноты печали, будто нити песни могут оборваться. Что это? Она не знала, как можно чувствовать то, что только еще будет, быть может, и как это назвать.

- Айе, Новэ,- Лейринэль радостно улыбнулась,- нет, ты не помешал, мы с Индис о том же говорим. Песня леса будто меняется, ты тоже это услышал? И ветер - он какой-то странный сейчас, мне кажется, он хочет что-то мне рассказать, а я не могу понять его песню. Вот и тревожно стало - а ведь праздник у нас!

о: Новэ, нити песни могут оборваться, я это чувствую. Так хочется, чтобы мир остался таким прекрасным, как этот праздник! Мне танцевать хотелось, но не успеть...

Индис провела рукой по воздуху, словно хотела погладить ветер... А он все ускользал от нее и пел, все пел о чем-то. Спокойно. А ветер другой... Нет, не так - новый.
- А мне... Мне хочется, чтобы что-то случилось! - вырвалось у Индис. - Не знаю почему.
Квендэ невольно сделала несколько шагов, словно желала приблизить встречу с этим неведомым.
- Помните как было тогда? Сейчас все по другому. Я не могу объяснить. Нити прервутся... Но можно свить новую нить. Не хуже и не лучше - просто другую. Другую...

(осанвэ - Лейринэль: Ветер и есть перемна... Но не тот, что поет в кронах, не тот, что гонит волны озера... Это - новый ветер, Лейринэль... Он еще не пришел, но мы уже слышим его далекий голос... Сам он не станет менять нас, и не обманет - он просто будет... или уже есть - где-то.)

Дорогой небесных равнин
летит этот новый ветер
там в вышине
о тебе, обо мне
не знает еще ни слова
сияющий ветер новый...
Но верит, что впереди -
когда-нибудь! - будет встреча

Мы можем его не понять
прогнать его - не сумеем
в лесу ли, в пещере,
в последнем "Не верю"
от этого ветра не скрыться
и пусть то, что должно - случится
Но ветер не станет менять -
он только откроет нам двери

А дальше - любые пути!
принять, позабыть, отвернуться
и с ветром пойти,
и покой обрести -
мы новый выткем узор
но старого нет с этих пор -
И новое счастье возможно найти
Но к прежнему - нет, не вернуться...

Не ветер, но сами, поверь,
мы выберем, как изменяться
но только одно
для меня решено:
Пусть в этом новом узоре
будут новые радости и горе -
но останется: Лей-ри-нэль....

...Новэ прикусил губу, не договорив. "Да что со мной?! а вдруг я ее обидел этим?... " Торопливо сказал, обернувшись к Индис:
- Ты так ждешь нового, что готова ему навстречу побежать? Но - тогда ты встретишь его одна... Может, лучше вернемся к Празднику? Индис, Л-лейринэль, - это имя Новэ произнес, запнувшись, - может, вернемся? Там уже хоровод водят... и костер высоко горит... Идемте! - и, вновь, неожиданно даже для самого себя, добавил: - Пока праздник так беспечен - это ведь в последний раз так...

Легко ступал серебристо-белый конь по самой кромке отмели, и с все возрастающим удивлением и восхищением вглядывался Оромэ в противоположный берег озера.

Сквозь сплетние ветвей, сквозь ночной полумрак и блики далеких костров зоркий взгляд Валы-Охотника различал стройные фигурки Перворожденных, грациозно следующие ритму какого-то одним им известного танца, слышал голоса, нежные и звонкие, слышал мелодии, доверчивые, щедрые и открытые друг-другу и миру.

Он не мог ошибиться, он сам носил подобный облик, похожий на те, что, по воле Илюватара, увидели Аинур после Аинулиндалэ. Он сам слышал эту тему еще во времена Первого Хора.

Дети. В Арду пришли Дети.

Никто бы не поверил, что отважное сердце Оромэ знает такое чувство, как робость. И все же Охотник именно оробел перед чудом превращения предпетого в реальность. 

О, Эру, всеблагой отец наш. Велик и прекрасен твой замысел. И прекрасны твои Дети, пришедшие в мир, подготовленный нашими трудами. Значит, не напрасны были эти труды, ибо прозвучала, наконец, нота, объединяющаяя в общей гармонии все иные мелодии Арды.

Оромэ нетерпеливо тряхнул головой, сам удивляясь собственной нершительности.

Так чего же я медлю? – Спросил он себя, натягивая повод. Нахар послушно встрепенулся, ожидая приказа хозяина. – Разве не этого дня ждали мы с того самого момента, как только вступили в новый юный мир? Разве мое восхищение и радость может напугать их, разрушить их покой? Нет, конечно, нет!..

Ароматный ночной ветер легко подтолкнул Валу-Охотника в спину, разметал сияющую гриву Нахара. Белый конь шагнул вперед, и над зеркальной гладью Куивиэнен взметнулась светлая дуга, хрупкий мост серебристого, почти звездного света, соединивший два берега озера.

На другой стороне озера вспыхнул свет. Озарил темные кроны деревьев, прочертил серебристую дорожку по глади озера, словно кусочек мела по черному камню.
Печаль отпустила Тинвэ, унесенная прочь этим ласковым светом, словно щепка ручьем. Квэндо бессознательно вскочил на ноги и сделал несколько шагов к озеру.
И тут же вскрикнул от ужаса: прямо по воздуху, по дорожке из света к нему двигался Тот.
Всадник.
Давний кошмар вернулся.
Тинвэ развернулся, чтобы бежать, и едва не столкнулся с девой, выскочившей на берег.
- Индис! Бе-ги! – выдохнул он.
Язык едва слушался квэндо, а осанвэ не получалось: страх заставил Тинвэ закрыться от мира, от слишком громкой музыки того, кто приближался к нему.
- Беги, Индис! Предуп-преди остальных. Урргха вернулся! Спа-сайтесь! Прячьтесь!
Он схватил девушку за плечи и оттолкнул – прочь от берега.
И развернулся к озеру, сжав кулаки и чувствуя, как струйки холодного пота щекочут спину. Оружия у него не было, да и какое оружие поможет против Черного Всадника?
Но и бежать от него Тинвэ не хотел. Не мог.
Он молча стоял, неотрывно глядя на приближающегося урргха, словно мог остановить того, не пустить в селение.
Просто стоял у него на пути.

__________________

ООС: Ну, все, Оромэ Илуваторович. Меня вот-вот кондрашка хватит от страха. Всех знакомых урргха вспомнил, а на них мне везло. 

Новэ, отирая с лица воду, смотрел вслед Лейринэль. Просто - смотрел, не замечая, как губы сами собой складываются в растерянную и счастливую улыбку.

И тогда же - увидел.
Нестерпимый, сияющий свет, словно все звезды небесные собрались одновременно над водами Озера! Новэ хотел было закрыть лицо рукой, но свет заворожил его, как глупого мотылька завораживает пламя костра...
Это - гибель... я сгорю, как мотылек... это...

- Нет!

Полуослепший от яркого света Новэ не увидел, кто налетел на него, но ему и не нужно было - видеть.
Лейринэль! Да, это ее хрупкие плечи вздрагивают под рукой, ее растрепавшиеся волосы щекочут лицо Новэ... И - ее голос звенит от страха: "Отпусти меня, урргха!"

- Лейринэль... - Новэ крепко, но осторожно обнял девушку, зашептал куда-то в золотистый затылок: - Лейринэль, милая, звездочка моя ясная... Ну, что ты, это же я, Новэ, не бойся! Я тебя в обиду не дам, никому-никому! Пусть урргха только сунется, вот, пусть только посмеет - я ее прогоню! я не отдам тебя ей... Я тебя никому не отдам...

Квендо чувствовал горячее дыхание Лейринэль, чувствовал быстрое биение ее сердца. В нем самом, словно волна, поднималась какая-то, прежде неведомая сила, сила, перед которой не устоит никакая урргха.
Сила и - любовь.

В царивший вокруг праздник диссонансом ворвались испуганные крики. Квенди бежали от берега озера, испугавшись чего-то непонятного. Один из них выдохнул что-то на бегу:
-Урргха! – скорее догадался, чем расслышал Ингвэ.
Другой – находящийся вне поля зрения Ингвэ – проскулил (именно так воспринял почему-то его осанвэ Ингвэ): (о)Черный Всадник.

Черный Всадник? Опять?! – Ингвэ был не столько напуган, сколько удивлен. И это удивление заставило его пойти к берегу озера, чтобы самому во всем разобраться.

Он был у берега. Ингвэ издалека разглядел его силуэт: мощная фигура, как бы слившаяся с конем (впрочем, Квен не знал названия этого животного). Конь не скакал – казалось, он летел над водой. Ингвэ увидел их как бы застывшими: конь "стоял" в воздухе двумя ногами, другие две были приподняты, шея красиво изогнута, грива разметалась от ветра. Впрочем, Квен скорее угадывал, чем видел это.

И почему-то именно изгиб конской шеи и заставил его задуматься, вслушаться в мелодию приближающегося.
Мелодия напоминала музыку Черного Всадника, очень напоминала: в ней тоже слышалась сила, мощь, радость обретения, но…
Ингвэ вслушался еще раз и ахнул.
-Квенди, - он пытался дозваться до всех, одновременно крича и говоря через осанвэ, - Квенди, стойте! Это не он! Это не Черный Всадник! Квенди, послушайте меня!!!

И Ингвэ побежал к берегу, чтобы встретить, того, кто приближался. В нем царило какое-то радостное возбуждение, ожидание, предчувствие чего-то очень хорошего, что сейчас должно произойти.

- Эй! – Гэлу от изумления выронил «лютню». – Тинг, ты только посмотри на это!
Среди ветвей танцевали причудливые тени. Сияние над озером было ярче света десятков костров, мир задрожал, до краев наполненный серебрянным звоном.
- Свет звенит... – Завороженно прошептал Тингрелл, широко раскрыв глаза.
-О! Там, кажется, всадник... ВСАДНИК!!!– Охнул Гэлу, присмотревшись. И тут же сорвался с места, охваченный присупом всеобщей паники.
– Тинг, что ты сидишь, как пенек, на открытом месте! – Он настойчиво потянул друга за рукав. – Скорее в лес, дубина рыжая!
Эльфы разбегались, на скорую руку забрасывая костры, тревожными окликами отыскивая в толпе друзей и родню – чтобы не стать, чего доброго, добычей страшного «всадника». Исчезнуть, спрятаться, слиться с лесным полумраком, подальше от этого странного, ослепляюще-завораживающего сияния. Ибо оно чужое, незнакомое и опасное в своей всепоглощающей силе. Оно так привлекает, так настойчиво зовет навстречу, - не это ли ловушка, поджидавшая доверчивых квенди, исчезнувших в свое время в лесной чаще.
- Тинг!!! Ты меня слышишь вообще?!!!
Завопил Гэлу, убедившись, что рыжий эльф отнюдь не стремится вставать, бежать и прятаться.
- Я знаю эту мелодию... – Пробормотал Тингрелл неуверенно, удерживая Гэлу от попыток скрыться в лесу. В воспоминаниях эльфа всплыл далекий звук Валаромы, услышанный когда-то в степи. – Я уже её слышал... Это... Это не черный всадник, Гэлу. Это что-то другое. Кто-то другой.
Гэлу всем своим видом выразил нетерпеливое удивление.
- Кто другой?
И что ты предлагаешь делать?
- Я не могу прятаться от света, спасаясь во тьме. – Негромко вздохнул Тингрэлл, наконец, поднимаясь. – Я хочу знать то, что нам суждено узнать, понимаешь? Я пойду туда, на берег...

Ослепительный свет угас. Всадник был уже совсем рядом, на берегу. Белый зверь, на котором тот сидел, ткнул Тинвэ носом и фыркнул. А потом схватил зубами за ухо:
- Ай! - квэндо отскочил в сторону и отчаянно зашарил глазами по берегу в поисках камня - удалось же поранить камнем того урргха, в горах. Но что-то остановило его. Что-то неправильное было в том, чтобы ударить этого странного зверя.
Тинвэ остановился в нерешительности. Урргха не спешил нападать на него. И лес вокруг пел не испуганно и не угрожающе - радостно, словно приветствовал старого друга.
Эльф недоверчиво посмотрел на Чужого.
- Ты - не урргха? - спросил он с сомнением в голосе.- Ты другой, верно?

_______________________

ООС: Оромэ, на всякий случай: нашего языка ты не знаешь.

Этот чужой, похоже, врагом не был. Тинвэ доверял лесу.
- О-ро-мэ,- повторил квэндо и улыбнулся.- Я - Тинвэ.
Для верности он прижал ладонь к груди. А потом робко протянул руку к белому зверю:
- На-хар.
И наконец, рискнул открыть сознание. Жадно вслушался в Музыку незнакомца - она была сейчас не слишком громкой и уже не пугала. И она была совсем не похожа на Музыку того.
Квэндо отважился на осанвэ: Черный Всадник со злобным зеленоглазым урргха, Белый Всадник Оромэ, черный камешек и белый камешек рядом, вопрос.

-О-ро-мэ… На-хар… - эти слова, произнесенные Тинвэ были первым, что услышал Ингвэ влетев на берег. Стоящий перед Тинвэ был… Ингвэ даже не знал, как сказать… От него веяло силой, но Ингвэ не ощущал опасности – напротив, казалось, эта сила была ей защитой.
Лес вокруг шумел и нашептывал Ингвэ: "Это друг, это друг…".

Ингвэ подошел и смело взглянул Оромэ прямо в глаза.

Олвэ не убежал с поляны. Когда раздались крики, и все бросились прочь, он остался. Деревья мешали рассмотреть, что  случилось на берегу. Оттуда исходил мягкий, совсем не опасный свет, он приближался.
Олвэ едва успел выйти из леса, когда серебристый мост погас. Гость, которого принёс чудесный белый зверь, сошёл на землю и оказался очень похож на квэнди. В нём не было ничего пугающего. Он никого не хватал и не уносил, хотя Тинвэ был совсем рядом с ним. Наоборот, удержал своего зверя, когда тот потянулся за отходящим Тинвэ.
Зверь фыркнул. Некоторые из квэнди, осторожно выглядывавших из-за деревьев, тут же спрятались.
Гость заговорил. Получалась у него какая-то бессмыслица - не понять ни слова. Зверь вторил ему - радостно прокричал что-то вроде "А-х-рр". Надо же, он тоже говорящий.
Олвэ подошёл поближе и остановился чуть сбоку от Ингвэ, который внимательно рассматривал гостя.
О-ро-мэ удерживал А-х-рра какими-то длинными ремешками. Олвэ осторожно протянул руку и коснулся поводьев.

***
Румил спустился по тропе вдоль ручья. Загадочное сияние угасло. Неужто всё закончилось? И тут же он увидел, что квэнди полукругом стоят на берегу, глядя на незнакомца. Тот говорил с ними, в этом не было сомнений. Говорил, указывая на себя и на высокое четвероногое животное. Румил прибавил шагу. Он догнал Эрендис, которая вдруг остановилась с растерянным видом. Румил тронул её за локоть:
- Ты тоже спешила узнать, что здесь произошло? Идём же. Там нет ничего страшного.

Яркое, невыносимое сияние вдруг погасло, и Лейринэль начала приходить в себя. Кажется, в этот момент ничто ей не угрожало. Тот, кого она приняла за урргха, не собирался нападать? Вот и Новэ говорит ей, что это - не Черный Всадник, а ему квендэ давно привыкла доверять, как самому надежному другу. Как Лесу, помогавшему в трудные минуты и ей, и сородичам... А она так испугалась - она, никогда не боявшаяся далеко уходить от Озера...
Я никогда не пугалась зря... что-то все же не так... но если этот - не Черный Всадник, то кто?
Она была уверена до сих пор, что чужим нельзя доверять. Или она была не права? Но тогда...
Лейринэль оглянулась и увидела. что кто-то - вроде бы Тинвэ, - разговаривает с пришельцем, а рядом с ним какой-то странный зверь. Она прислушалась и вздрогнула - песня этих существ отличалась от всего, что ей было знакомо, а зверь только казался зверем, хотя опасности она не чувствовала. Пока. А Лес радовался пришельцу, будто встретил старого друга, приветствуя его после долгой разлуки. И незнакомые ноты, как нити, вплетались в песню Леса, изменяя ее, делая новой. Другой.
Вот и меняется мир. Вот она - та перемена, которую мы предчувствовали...
Лейринэль не была уверена, что перемена эта - к добру, но она уже происходила, и нужно было понять, как с этим жить дальше.
- Пойдем, Новэ. Послушаем, зачем этот не-квэндо приехал. Только, прошу тебя, близко подходить не будем все же, - нерешительно сказала она, - Белый Всадник или Черный - мне страшно, я не понимаю, что ему от нас нужно. Лесу он нравится, но... я не хочу, чтобы он увидел нас. А вдруг он притворяется? Пойдем по тропке, где его не-зверь не пройдет, хорошо?
Она высвободилась из рук Новэ и тихо скользнула на лесную узкую тропку, - медленно, крадучись приближаясь сквозь густые ивовые заросли к тому месту на берегу, где другие квэнди разговаривали с пришельцем.

Эрендис поджала губы.
Всё ясно. Та же красивая сказка. Тот говорил проо щенков, этот - про лисят. Хорошо, хоть зверей разных выбрали.

Девушка молчала. Она не рвалась заговорить первой. Ей вполне достаточно было осознать для себя, что этот - лжец, как и тот.

Индис так и стояла, не решаясь двинуться. Она помнила Черного Всадника. Этот был другим...
Он заговорил с Тинвэ...
- О-ро-мэ... - тихонько повторила Индис имя, которое произнес Всадник.
Она слышала, что где-то там, за ее спиной поднялся переполох. Слышались крики. Несколько раз она даже узнала голос брата. Только все казалось ей таким далеким.
Она сделала несколько шагов. Вот уже почти подошла к Тинвэ. Индис чувствовала, что квендо больше не боится Всадника.
Образы, картины... Мы - вы...
Кто это?
- Ты другой, - не то просто сказала, не то попросила девушка.

Видение было неожиданным и странным. Этот не-квэндо умел намного больше, чем сородичи Лейринэль. Он заставлял Лес рассказывать очень странную историю. Девушка задумалась, пытаясь осознать, что же так тревожит ее в красивой сказке.
Их много. И они очень сильны. Переделывают мир, вот как... Старшие и младшие лисята... Такие же, как и мы, только старше? Нет, я же вижу, что это - неправда!
- Может быть, это и есть, Новэ, но этот О-ро-мэ не все нам говорит. Они - другие, и они переделывают мир, но мы и мир - одно. Значит, могут переделать и нас, - шепотом, в безотчетной тревоге, - Тот тоже малышами нас считал. И этот. Цвет камушков разный, но суть их - одна.

- Ты прав, нам нужно подойти поближе, - ответила она, нахмурясь, - это уже здесь, и я хочу узнать, зачем. А разная у них суть или нет - увидим.
Лейринэль осторожно подошла поближе к поляне у берега, но выходить на открытое место не стала. а прислонилась к стволу старой ивы, прислушиваясь к разговору. Пока гость казался ей очень странным, и она не знала, верить ему или нет.

Тинвэ, между тем, совсем осмелел. Во-первых, рядом были сородичи, а во-вторых, пришедший нравился ему все больше и больше. Синие глаза квэндо, потускневшие было в последнее время, засияли от любопытства и радостного предвкушения чуда.
- Вы - как мы? - Тинвэ по привычке спросил это вслух, потом рассмеялся, хлопнул себя по лбу и повторил уже мысленно:
Лисята быстро растут и становятся неотличимыми от взрослых лис. Тинвэ держит в ладони белые камешки, и они, один за другим, превращаются в звезды и серебристыми искорками взмывают в небо. Тэлвэ едет на белом На-харе по озерной воде, словно по тверди. Мириэль идет по траве, и там, куда она смотрит, распускаются цветы.

Олвэ присматривался к белому-белому коню. Зверь был похож на оленя, только без рогов. И так же, как олени и козы, забавно шевелил ноздрями. Нюхал. В больших блестящих глазах отражались квэнди.
Зверь был настоящий, тёплый - не видение, не чудище. Олвэ поднёс руку к морде коня, обратившись к нему, как к оленям и лесным птицам - "я друг". Не касаясь, но позволяя обнюхать.

- Ты
........п-понесёшь
...............меня? - спросил Олвэ, выговаривая каждое слово отдельно, тщательно, и на "меня" уже взмывая вверх в седле, когда конь поднялся с колен. Эльф сразу оказался выше всех, Нахар переступил на месте, босые ноги всадника упёрлись пальцами в стремена.
Туда? Вдоль берега? - конь двигался, как большая тёплая волна, плавно, и это помогало неопытному наезднику обрести правильную посадку. Конь плыл, как птица, и Олвэ ничуть бы не удивился, взлети он в небо, над шепчущими тёмными волнами древесных верхушек.

Олвэ решился проехаться на незнакомом звере. И Ингвэ был очень рад за него, потому что тот сейчас и впрямь сделался равен этому странному О-ро-мэ. Ну, может, не вполне равен, все-таки странный зверь слушался О-ро-мэ, а не Олвэ, но, похоже, гость был прав. И когда-нибудь Квенди смогут стать такими же. Такими же!.. Видения, показанные гостем, захватывали. Столько нового, столько странно и необычного! Ингвэ очень хотелось увидеть все это.
-О-ро-мэ! - окликнул он гостя.

Элвэ поморщился: по его мнению, Олвэ вел себя слишком легкомысленно и рискованно. Но остановить брата он не успел - тот оказался на спине высокого белого зверя слишком быстро. Элвэ метнул настороженный взгляд на О-ро-мэ. Тот, похоже, и вправду не желал квэнди зла. Но он был Чужим, а Чужим доверять не следовало. Это Элвэ запомнил крепко с тех пор, как к эльфам явились урргха.

Квэндо решительно зашагал вслед за На-ха-ром, догнал его и пошел рядом, не спуская глаз с Олвэ, готовый кинуться на помощь брату, если белый зверь решит превратиться в урргха.

Когда первый восторг немного схлынул, Олвэ обнаружил, что брат идёт рядом. Тем чудом, которым был конь, невозможно было не поделиться:
Эле! Смотри! Он, должно быть, может бежать, как олени! Быстрее, чем мы! Если подружиться с такими - они могут быстро нести нас далеко-далеко. Туда, где мы ещё не были!
Услышал тревогу и недоверие. Удивился.
Что ты? Это не урргха. Он хороший.

Я попробую попросить его повернуть - предложил Олвэ.
И потянулся мыслью к коню - "давай вернёмся к О-ро-мэ".

(ООС: Оромэ, а Нахар понимает осанвэ? Если нет, то Олвэ тоже не пропадёт, он принцип действия поводьев видел. )

Элвэ охнул и остановился, как вкопанный, разглядев в паре дюжин шагов впереди тонкую девичью фигурку. Серебристые волосы свесились, закрывая лицо, на коленях лежало рукоделье. Мириэль, конечно, кто же еще.

- Мириэль! - сердито окликнул Элвэ мастерицу, быстро обходя На-хара, так, чтобы оказаться между ним и девушкой.
Правда, для этого пришлось повернуться к зверю спиной.
- Что ты здесь делаешь? - резко спросил квэндо.

Элвэ умолк, сдвинув брови: говорить вслух при чужом у него не было ни малейшего желания.

- Иди в селение,- мысленно велел он девушке.- Сейчас же. Здесь не-квэнди. Это может быть опасно.

Тут Элвэ оказался уже в нескольких шагах от вышивальщицы и снова развернулся лицом к На-хару.

Нагнул голову, глядя исподлобья на огромного зверя и чуть развел в стороны руки.
- Не ходи дальше,- сказал вслух.
И повторил то же самое мысленно.

Элвэ понятия не имел, что станет делать, если На-хар не послушается. Но очень надеялся, что легкомысленная девчонка успеет уйти.

Судя по возгласу, Мириэль испугалась. И хорошо: быстрее уйдет в безопасное место.

- Олвэ, давай вернемся обратно,- мысленно попросил Элвэ.- Пока этот зверь еще кого-нибудь не перепугал.

- Мириэль! - Элвэ крепко схватил девушку за руку и оттащил в сторону.

В других обстоятельствах он ни за что не обошелся бы с девой столь грубо, но кто знает, быть может, он только что спас ей жизнь.

- Это зверь Чужого,- беззвучно ответил Элвэ, не выпуская ее руки.- Иди в селение, здесь может быть опасно.

"Квэнди должны научиться осторожности,- Элвэ упрямо сдвинул тонкие брови.- Бояться мы не должны, но нам следует остерегаться. Чужим нельзя доверять."
- Мириэль,- мягко, но настойчиво сказал он вслух, выпустив руку девушки,-  возвращайся в селенье. Сейчас неподходящее время для прогулок.

Оттенок? Цвет?!
Некоторое время Эльвэ молчал, потеряв дар речи от негодования и изумления.
- Тогда смотри издали,- наконец, разрешил он, готовясь перехватить деву, если та надумает снова броситься к опасному существу.- Здесь Всадник. Этот зверь пришел с ним. Если они нападут, когда ты будешь рядом, мы можем не успеть защитить тебя.
"А можем и не суметь",- мрачно добавил он про себя.

- Всадник? Он снова здесь? - девушка встревоженно прижала неоконченную работу к груди. - Но этот зверь - он такой красивый... и твой брат на нем... Элвэ, я не понимаю!

Мелодию, желавшую воплотиться в ее узоре, Мириэль слышала всё четче, но не спешила вновь коснуться ткани иглой - этот узор она никому не позволит отнять.

[OOC: после реплики Эльвэ]

- Квен-ди, - повторил Охотник, улыбаясь синеглазому юноше.

Другие Дети стояли полукругом и смотрели на него с любопытством. Настороженность в их мелодиях еще оставалась, но в глазах собравшихся светилось дружелюбие.

Что им ответить? Показать, как пелась Арда? Но не испугаются ли они?

- Мы - Аинур, - и Оромэ сел на траву, чтобы не смотреть на собравшихся сверху вниз. Не испугать - а защитить.

Белый всадник скачет по зеленой траве - и черный волк бежит от копыт Нахара. Женщина с доброй улыбкой касается древесного ствола - и на засохших ветвях вновь распускаются листья. И сумрак озаряется светом - мягким серебряным и ярким золотым.

- Эле! - невольно воскликнул Ингвэ, хотя свет, показанный О-ро-мэ, не очень-то походил на звездный.
"Это - где? - мысленно обратился квэндо к Ай-ну. И перешел на образы:
костер - от него летят искры и гаснут
золотое и серебряное сияние - от него летят звезды, поднимаются в небо и остаются там
возле серебряно-золотого костра сидят Белый Всадник, женщина с ласковой улыбкой и ребенок, похожий на них обоих

Не ожидая сама от себя такой смелости, Индис подошла к Оромэ и села рядом с ним на траву.
"Что это?"

Сияние. Звезды тоже сияют, но они далеко. А здесь они близко. Рядом. Сияние льется, струится... Два Дерева, покрытые цветами...

"Смотри - мы видили звезды, но такого еще никогда и никто из нас не видел. Смотри - так у нас"

Темная гладь озера. Искры костра. Индис поет. Поет и танцует. Лейринэль. Эльвэ. Ольвэ. Финвэ. Мириэль. Тингрэлл. Эрендис. Новэ. Брета...

Вплетай шорох трав в свой узор!
Смотри, эти нити светлые
Две судьбы сплели.
Две души - одно,
Ткется полотно,
Вьется песни нить,
Чтоб соединить.
Две судьбы - не разделить!

Лес. И Черный Всадник. Страх. Хочется закрыть лицо и никогда не открывать. Страх за брата. Ингвэ, где ты? Страх за всех, кто рядом.

Лес. Тишина. Ласковые травы. Шелестящие листья. Говор ветра, заблудившегося в ветвях...

Темные воды, зеркало для звезд,
Где же ты ветер? Когда ты придешь?
Где же ты бродишь, о нас позабыв?
Волосы треплет ветра порыв...

Что же мы видим? Что же мы ждем?
Тонкою нитью расшит окоем...
Каждый узор свою песню ведет.
Где же на ветер? Когда он придет?

- Аман? Наш дом?

Ингвэ приблизился к сестре, встал рядом, словно оберегая. По привычке скорее - Белый Всадник внушал доверие. И квэндо снова обратился к нему:

Квэнди идут по серебряному мосту. Аинур встречают их. Вопрос.

"Они так похожи на нас - и всё же как быстро им пришлось вырасти! Доверчивые, стремящиеся к Свету - и осторожные, вникающие в самую суть. Умные Дети. И что ответить им?"

Оромэ нахмурил брови и покачал головой:

Аинур подходят к Черному Всаднику, Оромэ и рыжеволосый смеющийся мужчина берут его за руки. Женщина в зеленом платье  спускается с холма, и свет становится ярче. Черный Всадник убегает к серебряному мосту. Мост исчезает.
Отрицание.

Черный волк бежит по лесу к Озеру. Оромэ скачет ему навстречу - волк убегает. Радостно шумит лес.
Утверждение.

Квенди идут от Озера к серебряному мосту. Высокие горы у них на пути. Широкие реки. Далеко.

И Оромэ ответил тоже мысленно:

Черный всадник. Черный лис.
Волк. Темноволосый юноша с серыми глазами. Молодой черный лис.

Оромэ даже привстал, но тут же вновь опустился на траву: принятые образы были ужасны и сами по себе, но то, что эти искаженные создания нападают на Детей, было совершенно невыносимо. Плечи Охотника напряглись, желание немедленно вскочить и искать, искать и уничтожать тварей Отступника было столь сильным!

Но синеглазый квендо ждал ответа на свой  вопрос. И, видимо, не он один. Так вот в чем причина их страха - их не только пугали, на них охотились. Охота на Детей - немыслимо. Нужно было срочно возвращаться с этой вестью в Аман, сообщить братьям и сестрам, ибо в одиночку Охотнику с Восставшим не справиться - это он понимал, несмотря на гнев, алой пеленой застилавший глаза.

Чудовище, убившее Нэнле и едва не покалечившее самого Тинвэ.
Кэлва. Животное. Не лис. Не лисенок. Плохо. Недоумение.

Жуткая тварь со щупальцами, напавшая на Финвэ и Тингрэлла в пещере.
Рыба-много-змей. Не лис. Не лисенок. Плохо. Удивление.

Злобные существа, похожие одновременно на хищных зверей и на квэнди.
Узнавание. Плохо. Отвращение. Не лисы. Черные лисята? Черные келвар? Неизвестность.

Оромэ вопроса девушки просто не расслышал - ответив Тинвэ, он надолго задумался, не выпуская из сознания внезапно возникшее сомнение - так кем же были те твари, на которых он охотился в степи? Искаженными Мелькором квенди? Но это немыслимо - так исказить мелодии Детей! Зверьми, которым Отступник придал облик, схожий с Детьми Эру? Но зачем - в насмешку? Зачем?!

"Лжец! Он даже не решился ответить мне".
Сородичи, потеряв остатки осторожности, смотрели на Всадника с восторженным любопытством. И выглядели при этом донельзя глупо.
"И вправду, детеныши несмышленые. Слепые, доверчивые".
Эрендис презрительно усмехнулась, демонстративно повернулась к чужаку спиной и неторопливо пошла к лесу. Может быть, остальным квэнди нравится быть щенками для Всадников... пусть. Она найдет свой путь. И найдет - сама. Без навязчивой помощи чужаков.

Да - мысленно ответил Финвэ.
Чудесная, невероятная мелодия. Значит ему не показалось, значит она действительно звучит, существует...

***
 ...и я найду эту мелодию, совместившую холод и огонь. Найду ее, во что бы то ни стало, найду... - неотвязно крутилось в голове Финвэ.

Странное животное, украшенное невиданной мелодией, вернулось на поляну, неся на спине всадника-Ольвэ, но мастеру не довелось изучить свое открытие получше. В радостную мелодию леса ворвалось что-то другое, светлое, стремительно-торжественное.
Несмотря на кажущееся отсутствие враждебности, Финвэ насторожился и внимательней прислушался к обмену образами между квэнди и Оромэ, нить которого едва не упустил, отвлекшись.

___________________________
Предлагаю реплику Махтана и часть моей (до ***) поставить потом сразу после предыдущей реплики Финвэ. А то, что после *** - оставить на месте.
Чтою торможения видно не было  

- Нахар, - тонкое пение упряжи отвлекло Охотника от мрачных мыслей - а у Детей, столь радостных и доверчивых, было так много вопросов - и Айну вдруг захотелось остаться среди них.

"Они так тянутся к Свету и радости - а в их глазах будто звезды мерцают".

Оромэ взглянул с улыбкой на среброголового юношу, который так непринужденно восседал на его скакуне.

- Квенди - в Эндорэ. Здесь. Аинур - в Амане. Там - ладонь Охотника указывала на Запад.

Оромэ едет на Нахаре. По степи под звездами несется табун лошадей - белых, гнедых, серых; ветер развевает их гривы, звонко стучат копыта. Маленький жеребенок ткнулся носом под брюхо кобылицы.

- Это тоже Эндорэ, - и, мысленно обращаясь к Нахару:

А ты еще спрашивал, зачем нам с тобой уздечка и стремена. Они тоже были в Предначальной Музыке - а Детям так удобнее. Посмотри, как смотрит на них этот черноволосый Сын Эру - и не только он!

Нахар тихо заржал в ответ, тряхнул головой, будто кивнул, и коснулся мягкими губами плеча золотоволосой девушки.

- Урргха!
- Слышите, квенди?

Серые тени несутся среди деревьев - молча.

- Это волки!
- Нет, волки звучат не так!

Прижимая к груди малышей, нисси ускорили бег - насколько это было возможно. Подростки взобрались на деревья и внимательно вслушивались в мелодии леса, выискивая безопасный путь.

- Мы слышим звуки охоты!
- Охота - на нас? Черный Всадник послал их?
- Но этот Всадник ведь Белый?
- Он - Охотник, он - чужой, нельзя верить чужим.

Колышется трава, едва сминаемая легкими ступнями квенди, вздрагивают ветви кустов - быстрее, быстрее,  подальше от Озера, от страшной Охоты!

- Но Лес спокоен, он даже рад им!
- Лес! Лес защитит нас.
- Они отстали?
- Возвращаться домой нельзя, слышите: урргха там, они охотятся. 

И хоть никто за ними и не гнался, мужчины замедлили шаг и рассыпались, сливаясь с лесом: кто бы это ни охотился, пусть женщины и дети дойдут до селения Ленвэ.

- Не бойтесь, идите! Мы не пустим их дальше.
- Дорон, любимый, я останусь с тобой!
- Брета... уходи, мэльдэ, прошу тебя! Слышишь, квенди из дальних селений уже знают о нас, вас встретят. Я не прощаюсь, но - беги!

* * *
- Урргха! - воскликнул Эльвэ, мгновенно уловивший чужую музыку. Музыку, от которой веяло смутной угрозой.
- Ты привел урргха! - он шагнул к Белому Всаднику.
Пальцы сами сомкнулись на рукояти костяного ножа, торчащего из-за пояса.

"Разумеется, урргха боится,- отозвался Эльвэ.- Потому что мы научились защищаться. А вот ты слишком беспечен, брат".
И сделал еще один шаг к чужаку, сжав зубы и исподлобья глядя на Всадника.

Эльвэ вытащил нож и протянул Всаднику рукоятью вперед. Без улыбки, но и без страха. Ясно, что чужак слишком силен, чтобы один квэндо, пусть и с оружием, мог серьезно ему повредить. Готовность Эльвэ к бою была не более, чем жестом, показывающим, что без сопротивления квэндо не позволит сожрать ни себя, ни кого-либо из соплеменников. И сейчас было важно показать, что он, Эльвэ, не боится Всадника, и нож - не единственное, чем можно себя защитить.
- Что такое собаки? - требовательно спросил квэндо.

Квэндо внимательно рассмотрел подарок. Нож был каким-то странным. Не кость. Не камень. Что-то другое. Светящееся, словно там, под гладкой поверхностью, горело светлое пламя. Но горячо не было.
Эльвэ осторожно провел пальцем по лезвию - и тут же отдернул руку, едва не порезавшись. Ни у кого из квэнди не было такого острого ножа. Во всяком случае, он не видел.
- Благодарю,- квэндо смотрел теперь на Белого Всадника совсем иначе.
С благодарностью и надеждой.
- Этот нож - ведь урргха его испугаются, верно? Он ведь не просто нож? А...- Эльвэ на мгновение запнулся, устрашившись собственной дерзости, но искушение было слишком сильно.- А эти... собаки... Они теперь будут жить с нами? И урргха не посмеют приблизиться?

Ингвэ подошел к сородичу, не сводя глаз с диковинного ножа. Коснулся клинка кончиками пальцев - бережно, словно тот был живым и необычайно хрупким.
- Свет,- прошептал квендо.- Аман.
Посмотрел на Белого Всадника, послав тому мысленный образ:
Озеро Пробуждения. На берегу - светящиеся деревья. Золотые и серебряные. Много. Весь лес полон их сиянием.
Просьба.

- Урргха приходили сюда,- Эльвэ гневно сдвинул брови при одном воспоминании об этом.- И могут еще прийти. В Амане урргха нет - зачем там твои собаки?

Эльвэ, не глядя, протянул нож брату. Сейчас его интересовал исключительно Белый Всадник. Точнее - собаки Белого Всадника.