Атаринке осторожно переместился на ветке бука и затаился. Но листва, потревоженная им, выдавала присутствие кого-то на дереве.

Малышу не понравилось, что его так быстро обнаружили, но он всё же решил ответить...

- Это я, Кано.

- Сыграй, - обрадовался малыш, - только слезать не буду, мне и тут хорошо слышно.

- Почему? - удивился малыш, - Я не буду мешать, буду сидеть тихо-тихо.

- Нет, - отозвался малыш, -  А это про кого?

- А как ты её увидел тогда? - удивился Атаринке

- Ну, ты же сам пел про глаза, про волосы..., - не унимался Атаринке, - как же ты их не видел?

- Придумал волосы? - Атаринке свесился немного вниз, - А что ещё можешь придумать?

- Хорошо,-  вздохнул малыш.

Мальчик перехватил ветку рукой, намереваясь подняться на неё, но место, за которое он ухватился, оказалось слишком тонким... Ветка почти мгновенно сломалась и Атаринке полетел вниз.
Треск, жалобный стон струн, испуганный вскрик...

Малыш не сразу понял, что произошло. А когда увидел себя сидящим на жалких обломках лютни, то испугался ещё больше, не заметив даже, что поранился щепкой.
На Макалаурэ смотрели полные слёз и страха глаза младшего брата...

Мальчик отлично знал, насколько дорожит Макалаурэ своим инструментом. Иногда ему даже казалось, что лютню Кано любит больше всего на свете.
Осознание того, что он сломал лютню, повергло Атаринке в отчаяние и сильный испуг, но звук голоса брата был как бы сигналом, и малыш расплакался.
- Я не хотел, Кано! Правда... - говорил он утирая слёзы, - Прости меня!

Атаринке попытался успокоиться, но слёзы текли двумя обильными ручьями  и никак не заканчивались.
На душе у малыша было очень скверно.
Ведь сегодня брат пел исключительно для него! А он так подвёл его...

От этих слов слёзы потекли ещё сильнее, несмотря на отчаянные попытки остановить их.

- Не... знаю... где... болит, - всхлипывая ответил малыш.