Лyин
|
8. Нан-Эльмот Войско Тингола, отдохнув, выступило к Менегроту. Но прошло совсем немного времени, как до короля дошла весть, что Морготовы полчища захватили западный Белерианд, оттеснив тэлери Кирдана к морскому побережью - два народа оказались разъединены. Тревога охватила страну, и тогда Тингол призвал всех, кто искал убежища, покинуть дальние пределы и прийти в охраняемые леса Региона и Нелдорета. Большинство синдар, свободно странствовавших раньше и селившихся по всему Белерианду, вняли этому призыву. И многие из нандор, в испуге рассеявшихся по Оссирианду, предпочти укрыться в защищенном королевстве Мелиан. Вместе с ними вернулась Нелладель – дочь Айвэндила, потерявшая в войне отца, мужа и сына. У нее никого не осталось кроме братьев – Менелдила и Вениласа, живших в Менегроте. Но шумная жизнь города претила ей, она пришла в молчаливый дом Эола и осталась, так же как раньше остались Талион с Эйниором и Ивором, Тиндарас и Мидсэлль, и Рандир с Эдреголом, разделив их печаль и наполнив дом женской заботой.
Когда все пожелавшие вошли в королевство Тингола, Мелиан, используя свою силу и чары, окружила страну невидимой стеной – поясом Мелиан. Казалось, лишь серые тени и мерцающий туман колышутся в воздухе, но преодолеть завесу не мог никто посторонний, кто не имел позволения Тингола или Мелиан. Ограниченную поясом страну стали называть Дориатом – Огражденным королевством и страной Пояса. Это позволило надолго сохранить мир внутри страны, хотя за ее пределами элдар подвергались опасностям, и слуги Моргота бродили по всему Белерианду. Завеса пролегла по берегу Ароса совсем близко от пещеры Темного Эльфа. И теперь, поднявшись на вершину скалы, вместо реки взор противно упирался в колеблющееся серое марево – как будто мир обрывался в пустоту. Когда Эол увидел это впервые - растерялся, к нему стал подкрадываться страх, подобный тому, когда впервые очнулся в подземелье гномов – словно его снова заперли. Дух его, как пойманный зверь, заметался в поисках выхода. Квэндо спустился к реке и прикоснулся к сизому мерцающему туману. Он его не держал, но ощущение было неприятным - казалось, это липкое нечто бесстрастно ощупывает его изнутри. Эол отдернул руку и вернулся домой мрачнее прежнего. А то, что вскоре поблизости поселилось несколько семей, пришедших с запада и востока, не добавило Темному Эльфу радости. Он, привыкший к уединенности своего жилища, теперь был вынужден считаться с соседями и терпеть любопытные и недоверчивые взгляды, упиравшиеся в сутулую спину. Эол намерился вернуть себе утраченную свободу, но когда он собрался пойти в Менегрот и поговорить с королем, мир изменился.
Тревога витала в воздухе. Дориат полнился разными слухами, лишившими покоя его обитателей. Никто не знал, чего следует ждать и к чему готовиться. Говорили, что на побережье видели неизвестный народ элдар, что с их появлением небо над морем вспыхнуло огнем, и страшный гул был слышен далеко на берегу. Когда стало известно, что этот народ - нолдор, вернувшиеся из Амана, в сердцах эльфов Белерианда зажглась надежда, что Могущества Запада вместе с народом Финвэ пришли, чтобы повергнуть Врага. Нолдор прошли Хитлум. Нолдор воевали и одержали победу у Миртима. С гаваней Кирдана снята осада. Полчища Моргота разбиты. В битве пал вождь нолдор Феанор, сын Финвэ. Маэдрос, старший сын Феанора захвачен Морготом… Эти новости одна за другой будоражили умы, вселяя радость и повергая в печаль.
- Браннон(27),! Эол! – в мастерскую влетел взволнованный Эдрегол. Его взгляд отыскал в дрожащем от жары воздухе обнаженный, жилистый торс мастера, стоявшего около разогретого горна. Эльф опустил трубку с большой, раздутой, переливающейся каплей на конце и обернулся. По темным волосам, небрежно перехваченным повязкой, пробежался красноватый блик, в серых сосредоточенных глазах вспыхнули отблески огня, но взор уже потемнел и стал наливаться недовольством. Головы Талиона и Тинадарса повернулись следом. - Что случилось?! - Идем, ты должен это увидеть! Идемте! – голос юноши был полон восторга. Эол, собравшийся было выставить вон так некстати оторвавшего его от дела ученика, только сбросил сияющий шарик в расплавленную стеклянную массу, вытер лицо и руки лежавшим на столе полотенцем, и скорым шагом пошел за юношей. Тиндарас и Талион последовали за ними. Эдрегол привел их на вершину скалы, где уже собрались остальные обитатели дома, и указал на запад. Там, далеко у самого окоема небо взрезала сияющая серебристая дуга. - Ты знаешь, что это?! - Нет. Прежде такого никогда не было. Удивленные и восторженные взгляды устремились к западу, наблюдая восходящее чудо. Сияющий шар выплыл из-за края, заливая все вокруг неярким светом. На землю упали тени, и стало светло, как в прежние времена, когда звезды еще горели ярко. - Чтобы это ни было, но оно вернуло свет. Только надолго ли? Эол замолк. Взоры синдар провожали медленно плывшее по небу светило, а он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на них, думая совсем об ином. Он гадал, что же их держит рядом с ним - замкнутым, угрюмым, неласковым, и может ли объединять неизбывная печаль... Мысли его, как жемчужные зерна, перебирали последние события, перекатывая их одно за другим, но были они почти сплошь серого или черного цвета, и лишь одна засветилась маленькой белой жемчужиной - робкая радость попыталась согреть его душу предвкушением встречи с народом, который он когда-то покинул. И только подросшая Мидсэлль успела заметить, как исподволь развернулись плечи, разгладилась упрямая складка меж бровей, как оттаяли и посветлели глаза, и лицо Эола обрело необыкновенное мечтательно-умиротворенное выражение. Когда лунный диск закатился за мерцающую завесу, и мир вокруг показался еще темнее, послышались легкие вздохи разочарования, слившиеся с шелестом листвы, шорохами и криками леса. Теперь эльфам пришлось не смотреть, а слушать - лунный свет, пролившийся на землю, превратился в звуки пробуждения существ, очнувшихся от долгого сна Яванны.
Эол долго стоял в мастерской, глядя на Англахель. Потом снял меч со стены, вложил в ножны и завернул в ткань. Восход солнца застал Темного Эльфа на полпути в Менегрот. Первая заря, разливавшаяся по небу где-то за лесом, размыла густые сумерки под деревьями, и была приятной. Но чем выше поднималось изгнавшее звезды светило, окрашивая все вокруг необычайно сочными красками, тем большее беспокойство охватывало квэндо - яркий свет все сильнее резал глаза. А когда солнце встало над лесом, и лучи пробились сквозь полог листвы, весь мир словно расплавился в свете, и Эол, едва сдерживая слезы, заслонил глаза рукой. Чтобы не брести вслепую по лесу, он сел под сенью дерева, и, спрятав в ладонях лицо, мечтал только об одном – чтобы ослепляющий шар не остался в небе навсегда. И не было ему сейчас радости в многоголосом гомоне птиц, в запахе распускавшихся невиданных цветов, в гудении летавших мелких левайн (28). Но и этот светоч, перевалив зенит, стал клониться к лесу. Наконец под деревьями стали сгущаться тени, и Темный Эльф смог осмотреться. Вокруг все неузнаваемо изменилось. Сквозь кричаще зеленую листву просвечивало ярко-синее, беззвездное небо в белых облаках. У ног, провожая светило, покачивали головками желтые, лиловые и голубые цветы. Одни уже устало складывали лепестки, а другие еще доверчиво подставляли свои золотистые сердцевинки необыкновенно красивым бабочкам и маленьким незнакомым летунам. Эол протянул руку и на палец сел один из них – мохнатый и черный с толстым, полосатым брюшком и прозрачными крылышками. Все тельце его было усыпано мелкой золотистой пылью, а на задних лапках эта пыль скаталась в комочки. Лаван(28) деловито покрутился на пальце и, натужно загудев, полетел к следующему цветку. По губам эльфа скользнула потерянная улыбка. Он поднялся и пошел дальше, дивясь переменам. И только вернувшиеся с наступлением сумерек родные звезды и восход полюбившейся луны вернули ему прежнюю уверенность.
В Менегроте царило радостное оживление. Раннее утро уже легло на травы и камни сверкающей росой, и лица встречных синдар сияли, словно подсвеченные изнутри новыми небесными светочами. Появление Эола притянуло любопытные взгляды - в своих черных одеждах среди серых эльфов он выглядел, как заблудившийся ворон меж серебристых чаек. «Хотя нет, как крот, - жмурясь, безрадостно усмехнулся Темный Эльф самому себе. – Почти такой же слепой и беспомощный». Правда, глаза, хотя и медленно, но привыкали к дневному свету. По крайней мере, уже почти получалось обходиться без слез. И все же Эол испытал облегчение, когда миновал ворота и погрузился в приятный глазу сумрак, вступив под своды Менегрота. Давно он здесь не был. Со времени последнего посещения город Тысячи Пещер стал еще величественнее, словно напитался силой Мелиан, и красивее, заботливо украшенный руками прекрасных дев, чьи песни, казалось, еще витают в воздухе, ложась причудливыми рисунками на гобелены. На мысленную просьбу Эола король Дориата откликнулся почти сразу и разрешил прийти после полудня. Темный Эльф навестил дом Тельяласа и к назначенному времени направился к королевскому дворцу. Он двигался знакомыми коридорами и залами, миновав пару мраморных бассейнов с серебряными фонтанами, вошел под кроны каменных буков, чьи ветви, увенчанные золотыми фонарями, сплетались над головой, и остановился в тронном зале, прислушиваясь к трелям соловьев – извечных спутников королевы. К нему подошел один из слуг и проводил к покоям – Тингол дал понять, что желает его принять не как подданного, а родича. Эол поднялся по лестнице и пошел навстречу владыке Дориата. Отсюда с галереи, опиравшейся на ветви каменных деревьев, был хорошо виден просторный зал, каменные ступени и трон с высокой резной спинкой, поблескивавшей драгоценными каменьями. Легкий шорох привлек внимание Эола, и, глянув сквозь резное ограждение, он увидел, как внизу серебристой птицей промелькнула Лютиэнь в сопровождении Даэрона. Перехватив его взгляд, король улыбнулся и после обмена приветствиями предложил сесть в кресла. После того, как слуга расставил на столе угощение, Тингол спросил: - Какое дело привело тебя ко мне, гванур? Ведь ты не из тех, кто просто так посещает Менегрот. - Ты прав, Элу, но дело мое не к родичу, а к королю. - Неужели что-то серьезное? Что случилось? – во взгляде светлых глаз возникло беспокойство. - Нет, тор Тингол, все хорошо. Позволь, - Эол, так и не прикоснувшись к угощению, встал, - мне так удобнее будет высказать свою просьбу. - Хорошо, говори, - Тингол поставил на стол хрустальную чашу с напитком и внимательно посмотрел на собеседника. По всему было видно, что тот волновался, а значит, просьба, скорее всего, была незаурядной. Эол нахмурился, сделал несколько шагов по галерее, собираясь с мыслями, и, повернувшись так резко, что полы легкого плаща взметнулись, как черные крылья, глянул прямо в глаза королю. - Отпусти меня, Тингол. - Отпустить? Разве я тебя держу?! - Я хочу уйти из Дориата. - К кому? К нолдор? – в голосе короля послышалось напряжение. Эол удивленно посмотрел на Тингола и в два шага сократил разделявшее их расстояние. Это предположение имело под собой достаточно оснований, но тем охотнее король должен был согласиться на просьбу. - Нет, конечно. Я хотел бы уйти в Нан-Эльмот. Теперь пришел черед удивляться Элу. - Почему? - Ты знаешь, что я привык к уединению, а в Регионе стало слишком тесно. - И это все? - Нет. Суть в том, что Пояс лег около моего дома. Знаю, безопасность, за защиту - спасибо. Но поверь, нет радости в том, что, выходя из дома, каждый раз натыкаешься на серое марево, и где-то глубоко внутри начинает ворочаться давний страх пережитого плена. Тингол задумчиво тер подбородок, пристально глядя на собеседника. - Хорошо. Но почему Нан-Эльмот? - Рядом с ним проходит дорога Наугрим. Туда вряд ли кто-то сунется - чары еще сильны, а густые кроны деревьев сохранят полумрак даже при дневном светиле - мои глаза не терпят света Анор (29). - Ты там был? - Да, был. - И как ты оттуда выбрался? – Элу уже не скрывал удивления. - Не знаю, наверное, мне помогли знания наугрим. Эол был откровенен, и Тингол это почувствовал сразу. Он встал и в раздумье прошелся по галерее. Потом, видимо, склонившись к какому-то решению, вернулся к гостю и встал перед ним, возвышаясь почти на полголовы. Темный Эльф выдержал пристальный взгляд короля. - Ты думаешь, я с легким сердцем соглашусь отпустить из Дориата лучшего мастера? - Все лучшее, что сотворил мастер, останется здесь, тор Тингол, - с этими словами Эол склонил голову и отцепил от пояса черный сверток. Развернув ткань, Темный Эльф протянул лежавший на ладонях меч королю. Только в темных глазах промелькнула тень сомнения. - Прими его король. - Англахель?! Тингол неторопливо вынул меч из ножен, любуясь игрою света на клинке и рукояти, потом внимательно посмотрел на Эола, уловив его в глазах нечто, похожее на сожаление или опасение. - Это бесценный дар. И все же я хотел бы знать причину. Неужели ты думал, что я стану удерживать тебя против воли, или потребую мзду? - Тор Тингол, я не хочу, чтобы он покидал Дориат. Пусть он не столь прекрасен, как твой Арнарут, но все же, надеюсь, будет достойным украшением твоей сокровищницы. Тинголу казалось, что Эол что-то недоговаривает, иначе с чего бы намеренно умалять ценность своего творения. - Почему? - Англахель дорог мне. Даже более, чем мне того хотелось бы. Но я – рандир(30), и всякое может случиться. Я не хочу, чтобы он попал в чьи-то грязные лапы. - Хорошо, - объяснение прозвучало вполне убедительно, и Тингол огласил свое решение. – Ты можешь идти в Нан-Эльмот, когда пожелаешь. Отныне это твой лес и твоя земля. Но прежде чем идти, поговори с королевой Мелиан. Она поведает тебе чары леса. - Благодарю, аран Динну (31). Эол не скрывал облегчения по поводу окончания разговора, и, попрощавшись, направился к покоям королевы, а Тингол усевшись в кресло, воззрился на бесценный дар, гадая, о чем же не сказал Темный Эльф.
В садах Дориата, в окружении вечных своих спутников – соловьев, нашел Темный Эльф Мелиан. Но дар майэ не принес радости. Если бы он знал, что будет так плохо… Королева отложила вышивание и, ответив на приветствие, со сдержанным интересом посмотрела на эльфа. - Я слышала, ты пожелал Нан-Эльмот. На мой взгляд, это довольно странный выбор. Можно узнать причину? - Я люблю уединение, а спокойнее и безопаснее места, чем Нан-Эльмот, нет во всем Белерианде. Лес все еще хранит твои чары, ториль(32) Мелиан. - Узнать об этом можно, только побывав там. Королева чуть наклонила голову, и Темный Эльф ощутил, как налился тяжестью ее испытующий взгляд. – Хорошо, - наконец промолвила Мелиан и встала. – Подойди. Я научу тебя чарам. Когда сила могущественной майэ коснулась эльфа, он едва сдержался, чтобы не закрыться. Против воли из глубин памяти всплыл давний ужас, когда что-то липкое и жуткое скользнуло в его сознание, выворачивая на изнанку. Казалось, это прикосновение Моргота навсегда вымазало его грязью… Он видел - Мелиан это почувствовала – тень брезгливости промелькнула на ее прекрасном лице. Если бы Эол был в состоянии, он бы повернулся и ушел, нет, бежал бы, не смотря на гордость, но тело не слушалось. Он даже взгляд отвести не мог и стоял, словно статуя, глядя в бездонные сияющие глаза так же, как когда-то стоял Эльвэ. - Все, - вежливая улыбка и отстраненный взгляд. - Можешь идти, Эол. - Благодарю, Ар-Мелиан. Спина не гнулась - Темный Эльф не смог заставить себя поклониться. Развернувшись, он едва не бегом кинулся прочь из Менегрота, не замечая никого на своем пути, только крыльями раненной птицы бились о воздух полы плаща.
Вернувшись домой мрачнее обычного, Эол позвал всех. Он обвел долгим взглядом собравшихся в зале эльфов и объявил: - Я ухожу. Тингол отпустил меня, позволив поселиться в лесу Нан-Эльмот, и отныне мой дом будет там. Этот я оставляю вам. Повисла напряженная тишина, а Эол повернулся и направился в мастерскую – собирать инструменты. Быстро не получилось - любой предмет здесь хранил в себе его частицу, каждая вещь требовала к себе внимания, и он прощально касался их чуткими пальцами. Сложив все необходимое в переметные сумки, квэндо направился к выходу, чтобы кликнуть лошадей, но те уже теснились на узкой полоске берега. А рядом, словно тени, стояли его домашние. В голосе Темного Эльфа послышалось недовольство: - Не надо меня провожать. - А мы и не провожаем. Мы идем с тобой, - за всех ответил Талион, и тут же добавил, предупреждая возможные возражения. – И не надо нас отговаривать, браннон, - последнее слово Талион произнес с нажимом. - Мы последуем за тобой, куда бы ты ни направился. - Даже к Морготу? – раздраженно кинул Эол, но, увидев, как побледнели лица, понял, что шутка вышла жестокой и неуместной. - Не говори так, - прошептала Нелладель. - Прости. Эол замолчал, не зная, как поступить дальше. Неласковый взгляд из-под нахмуренных бровей пробежался по лицам в надежде заметить признаки сомнений. - Как хотите, - бросил он то ли устало, то ли безразлично. - Я не в праве запретить то, к чему стремятся ваши сердца.
Восход Анор не оставил неизменным даже заповедный лес Мелиан. Нан-Эльмот встретил путников густым, зеленым сумраком и тишиной. Стволы деревьев, похожих на гигантские буки Оромэ, высоко над землей вознесли свои густые кроны, и синдар казалось, что они странствуют среди колонн Менегрота. Потянулся вверх подлесок, зелеными волнами взбегал по древним стволам пушистый мох, земля покрылась травами и раскидистыми папоротниками. В воздухе стоял неповторимый запах лесной прели, и, по всему было видно, что здешние места теперь изобилуют дичью. Эльфы с удивлением озирались вокруг, а Эол вздохнул с облегчением - они успели прийти сюда до того, как разгорелся день, и солнце лишь едва просвечивало через обильную листву высоко над головами. Теперь лес уже не казался ему сторожким наблюдателем, хранящим свою тайну от непрошеных гостей. В шелесте листвы ему слышалось приветствие, в молодых побегах сдержанное любопытство. Нан-Эльмот следил за ними, но этот интерес не вызывал беспокойства, наоборот, казалось, лес стал продолжением его сознания. Эол привел хэрт в самое сердце своих владений. Здесь деревья росли реже, но были выше, и под их изумрудным пологом раскинулись большие поляны, но он не остановился здесь, а прошел еще немного на северо-восток, к холмам, где и поставил свой дом из камня и дерева. Строил он, как всегда, основательно. Дом был в два этажа, первый – каменный, стены второго – из плотно подогнанного бруса. Высокое крыльцо вело к узорной двери, ведущей в просторный зал, в правом крыле находилась кухня и кладовые, в левом – прочие подсобные помещения. Второй этаж опоясывала крытая галерея с легким резным ограждением. Справа были покои Эола, а с левой стороны поселились Талион и Нелладель. Молодые эльфы предпочли устроить себе жилища на таланах. Задней стеной дом почти вплотную примыкал к крутому склону холма, и с правого бока, совсем рядом, в неглубоком гроте среди камней бил родник. Его вода струями падала вниз, собираясь в лощине в небольшое озерцо, служившее истоком ручью, что бежал по дну оврага, огибая дом, дальше к Келону. Через него перекинулся каменный мостик, а чуть поодаль, на его берегу поставили кузню и мастерские.
Все это время пока обживали Нан-Эльмот, Эол не уходил из леса далеко, но с интересом следил за противоречивыми слухами и событиями, происходящими в Белерианде, узнавая о них в основном от родичей в Дориате при помощи осанвэ, либо при встречах, так как иногда они приходили в гости. Чаще же жители Нан-Эльмота ходили в страну Пояса. Только Эол больше никогда не преступал завесу Мелиан. Известие о предстоящем великом празднестве, которое устраивал Финголфин, король нолдор, принес Талион. Он ходил в Огражденное королевство навестить родичей и услышал эту новость от Менелдила, вернувшегося в ту пору с границы. С тех пор Темный Эльф потерял покой. Сквозь мглу печали упорно пробивался слабый, трепетный росток надежды, казавшийся ему самому временами неуместным и смешным. Но чем больше он пытался не обращать на него внимания, тем явственнее он заявлял о себе. И дух его метался, то тешась неясной надеждой от предвкушения встречи, то снова погружаясь в унылое безразличие. В конце концов, ему стало казаться, что если он не увидит потомков Финвэ, то существование его потеряет смысл. Эол, собравшись в ночь, отправился вдоль берега Келона к броду, где выехал на древний, заброшенный тракт, что проходил мимо северных границ Нан-Эльмота к Ароссиаху и дальше вдоль границ Дориата. Ехал он при свете звезд и луны, отдыхая днем в тенистых рощах, пока не переправился через Эсгладуин и вступил в область Нан-Дунгортеб. Дорога тянулась по дну ложбины между зловещей пустошью, изрезанной глубокими оврагами и Завесой. Здесь и днем было мрачно. В вязком и туманном воздухе быстро гасли все звуки. От этой испуганной тишины и глубоких теней становилось не по себе даже Темному Эльфу. Поэтому он пустил свою гнедую лошадку широкой рысью, внимательно осматривая окрестности. Копыта то гулко щелкали по камням, то тонули в пыли. В самом узком месте, где нырнувшая в овраг дорога резко виляла в сторону, оббегая огромный валун, жеребец неожиданно захромал. Эол соскочил с коня, успокаивающе погладил его по спине и взялся за заднее копыто. Оказалось, между рогом и подошвой застрял камешек. Квэндо достал нож и, зажав ногу лошади, подцепил острием досадную помеху. Внезапно все вокруг наполнилось грохотом. Камешек выскочил. Темный Эльф вскинул голову, чтобы осмотреться, и в этот момент заметил нависшие над головой копыта. Его гнедой, испуганно заржав, взбрыкнул и кинулся вперед, Эол отлетел в сторону, вжимаясь в обрывистый, каменистый склон, а темная тень, оказавшаяся взвившимся на дыбы огромным конем, едва не сбросила своего седока – смуглый темноволосый эльф чудом удержался на лошади, съехав почти до самого хвоста. И тут из-за поворота в теснину влетело еще четверо всадников. Увидев обнажившего нож синда в черной кольчуге и не понимая, что здесь происходит, они схватились за клинки. Два ближайших коня двинулись на Эола. Он уже ощущал их горячее дыхание на своем лице, сознавая, что не успеет ни метнуть дротики, ни достать меч. Рука только крепче стиснула нож. - Стойте! Стойте! – раздался сзади испуганный возглас, и вперед к воинственным нолдор протолкался светловолосый тэлеро. – Я знаю его. Это Эол, властитель Нан-Эльмота. Два всадника осадили коней, и обстановка разрядилась. Насмешками. - Карнистир, неужели этот синда оказался таким страшным, что ты едва не свалился с лошади? - бросил черноволосый красавец с жестким выражением лица, переводя насмешливый взгляд с брата на напряженного Темного Эльфа. - Нет, Тьелкормо, этот синда такой глупый. Только подданные Тингола способны, как ни в чем не бывало, рассесться посреди дороги, полагая, что вся земля принадлежит им, - попытался оправдаться вернувшийся в седло нолдо, но даже отсюда было видно, как вспыхнули его уши, и покраснело смуглое лицо. Среди всадников раздались смешки. Смуглая кожа Эола, наоборот, побледнела, тонкие ноздри трепетали - он едва справлялся со вспышкой гнева. - Ах, вот, кто пригрелся у вас под боком! Занятно, занятно, - добавил третий темноволосый нолдо, потирая перчаткой подбородок. - Неужели он едет на праздник? Нам на Мерет Адэртал не хватало только всяких темных личностей. - Он не доедет, Атаринке. Похоже, его лошадь решила избавить нас от лишних хлопот, оставив темную личность в не менее темной местности, - с насмешкой ответил надменный красавец, трогая своего скакуна. Эол не сдержался, и слова его прозвучали вызывающе. - Это в пресветлом Амане учат грубостям и презрению? Или вы там так сдружились с Морготом, что примчались сюда, не вынеся разлуки? Карантир снова вспыхнул и, подскочив, занес руку для удара. - Ава(33)! Оставь его! Поехали! Тон Келегорма не терпел возражений. Третий сын Феанора повернул коня и рванулся вперед. Его спутники молча последовали за ним. Трое молодых синдар, затесавшихся в свиту братьев, проехали мимо, опустив глаза, но один раз Эол все же расслышал: - Прости их. Темный Эльф долго смотрел вслед растаявшему во мгле хэрту внуков Финвэ, и взгляд его наливался ненавистью. Он мог бы простить им насмешки, но не растоптанную амдир - надежду.
|