* * *

Если слова - не о том,  
Если молчать - не удел,  
Что же ты в ней нашел, мой невозможный брат?  
Город рассудка горит,  
Горечь рассвета грядет  
Кровью на языке, тысячу лет назад.  
 
Было - не в первый раз  
Болью сверкал висок.  
Преданный снова той, лучшей из палестин,  
Дальней из палестин,  
Юной, почти святой -  
Да, не сложился гимн. Нет, не туда свистим.  
 
Все возможное - прочь,  
Нужно лишь то, что нельзя.  
Все, что возможно иметь, каждый может иметь.  
Видишь, горит вода?  
Вверх или никогда.  
Жизни не стоит жизнь, если цена не смерть.  
 
Бейся о стену лбом,  
Сердцем - о сталь брони.  
Выдержит лишь броня? Мало ли было ран...  
Небо качнулось вкось.  
Глухо молчит толпа.  
Мерно - не вам, не нам, - плещется Босеан.

* * *

Твой волшебный единорог,
Искра чистого серебра -
Диковатый, косящий глазом...
 
Я в другой деревне живу,
Я в твоей бы выжить не смог,
Только ум заходит за разум,
 
Если вижу из-за ветвей,
Выйдя из дому невзначай,
На холме силуэты ваши -
 
С каждым разом светлей и краше,
Ослепительней и страшней,
И поблизости - гончий лай.

* * *

Возьми его в горсть, не сжимая кулак:  
Ах, руки вспотели? и сам ты в поту,  
Да только - смотри в этот бусинный глаз -  
И даже не думает биться летун.  
Моргает нахально, как будто в траве  
Играет и прыгает этот стервец.  
Щегла отпусти - и увидишь легко  
Его силуэт посреди облаков.

* * *

"Поучайте лучше ваших паучат"

Ю.Энтин, к\Ф "Приключения Буратино"

Паук поучает своих паучат.
Внимая ему, паучата молчат.
Быть может, они начинают скучать...
А может, не стоило их поучать?  

* * *

Постарел мой бумажный ворон -  
Перья в бежевой седине

Алан(Шандар)

Привычный мой уют - консервная погода,
и в голове раздрай, и в атмосфере смог.
Бумажный ворон спит на краешке комода,
за стенкой - заводной храпит единорог.
 
Я знаю: к сорока пора остепениться
и предпочесть синиц любому журавлю.
Я знаю это все. Но ворон - тоже птица,
он много лет как мой. И я его люблю.

* * *

Тень гроша на дне кармана,
Брызги едкого кармина.
Так близка и так желанна -
Коломбина, Коломбина!
 
Ты плетельщица обмана,
Гений хитрого обмена!
Как гноящаяся рана,
Непристойна, откровенна.
 
Тянешь руку, ищешь платы,
Насылаешь жажду плоти,
Сердце бьешь с оттяжкой плети!
 
Но исчезнешь до утра ты...
Без тебя - курок на взводе...
Без тебя - один на свете.

* * *

Этот родник, изливаясь ручьем в голубое
Летнее озеро - там, у подножия скал -
Лаской разбудит кристаллы, что тщетно искал
Алчный волшебник; плеснет родниковая влага,
Радужным блеском магический вспыхнет пожар,
Истина встанет, превыше и плоти, и стали:
Эрос возляжет на ложе свое золотое,
Легкой рукою вздымая абсента бокал.

2006

 

* * *

В погоне за коварным баксом  
Сменить жилье, назваться Максом,  
Занять на старт, отдать долги.  
Начать дружить с зеленым змием,  
Умело пользоваться кием,  
Вставать с уверенной ноги.  
 
Жать руки. Прятать лица в папки.  
Что ранней пташке ваши тапки,  
Ей - прибыль, зернышко, маржу.  
Костюм не дышит. Галстук душит.  
Зато на завтрак снова суши -  
Хана завидовать моржу!  
 
А морж в истоме лебединой  
Плывет вперегонки со льдиной,  
Не зная смога и жары...  
...Открыть блокнот, остаться Мишей  
И написать пятнадцать стишей  
Про злые правила игры.

2004

* * *

Если гордые фрегаты  
Поднимают якоря,  
Значит, людям это надо -  
Едут бить ночного гада,  
Не заметив, что заря.  
 
Если вынесло волнами  
Полный берег янтаря -  
То не шторм и не цунами,  
Так тритоны дружат с нами,  
Не заметив, что заря.  
 
Если ты зеваешь сладко,  
Значит, день проспал не зря -  
К чаю будет шоколадка,  
На столе лежит тетрадка,  
Не заметив, что заря.  
 
Я стреножил рифму злую  
И, стихи тебе даря,  
Я смеюсь и я ликую,  
И опять тебя целую,  
Не заметив, что заря.

* * *

Выбор: редька, хрен, горчица, вот - крылатая волчица, вот - шипы торчат из роз.
Здесь телец, и лев, и дятел, и создатель, явно спятил, и незаданный вопрос.
Задавать его не буду - верю слову, верю чуду, верю вдоль и поперек:
чешуе, рогам с хвостами, всяким свастикам с крестами,
а в конце - пушной зверек.
Время вышло, вышел срок.
 
Беды слева, беды справа, слева честь, а справа слава, неисправные часы,
ходит маятник устало, ибо вечное настало время средней полосы.
И под занавес, тревожно, так, что думать невозможно,
так, что выдержать невмочь,
ослепительная арка - вспыхнет день светло и ярко, перекидываясь в ночь,
выключили свет, точь-в-точь.
 
И на коврике в прихожей след оставил не прохожий, и не ворон, и не сон -
там лежат четыре слова, вроде ничего такого, "ты осален, вышел вон".
Кто принес мне их - не слышал, он, наверно, тихо вышел, а потом влетел в окно
скрипом ветки, ветра стоном... только в царстве заоконном
зябко, тихо и темно,
тоже кончилось кино.
 
На столе пустуют чашки, по спине бегут мурашки, по стене скользит сквозняк,
и внезапно понимаю, что всю жизнь прошел по краю, просто так, за просто так,
что осталось очень мало, что согнуло и сломало, сердце вывернуло вбок,
что, не вызвав интереса, подошла к финалу пьеса
и не выплачен оброк, -
время вышло, вышел срок -
 
что на краешке вселенной хрипотой проникновенной, на границе слепоты
бормотал четыре слова и, поскольку нет другого, сам и жег свои мосты.
А потом, посажен на кол сам собою, горько плакал, наблюдая Рагнарёк,
и со мною, безмятежный, плакал, ласковый и нежный,
снежный маленький зверек:
не оставил, не сберег.
 
Выбор: редька, хрен, горчица. Ерунда, пора лечиться. Ерунда - не изменить
то, чем был и чем ты не был.
Потолок уходит в небо.
Время вышло.
Рвется нить.

* * *

Человек печальная скотинка, человечья - странная нужда.  
Отроду я не терял ботинка. То есть, извините, никогда.  
Я, конечно, не терял и ногу (тьфу-тьфу-тьфу за левое плечо!),  
Только обе ставил на дорогу. По одной. Одну, потом еще.  
 
Было - истрепал шнурок по краю. Было, что в грязи по рамена,  
Но из книг и фильмов точно знаю: обувь быть непарною должна -  
Это вроде справки о налогах, и печать: "у жизни на краю"!
Вроде даже искушен в дорогах - толку... как оплеванный стою.  
 
Где силки, капканы и болота? Где собаки всепроглотный зев?  
Дом и койка, койка и работа. И стихи. И очень мягкий лев.  
Не желает, плюшевая морда, хоть какую тапочку сжевать,  
Только смотрит, ухмыляясь гордо, как ползу под утро на кровать.  
 
Взять бы шуз да выкинуть, но совесть не сдает позиций, хоть убей.  
Может, вовсе я не сокол - то есть, просто завалящий воробей?  
Может, поискать хорошей драки и послабже завязать шнурки?  
Но увы - бегут меня маньяки и, увы, бегут меня панки.  
 
Что ж поделать мне с такой судьбиной? Как бы стать обутому крутым?  
Как с проклятой мастью воробьиной к облакам подняться завитым?  
Человек печальная скотинка: то скорбя тоскует, то грубя...  
Отроду я не терял ботинка. Право, лучше б не терял себя.

S - I

Когда на плечи бархатная мгла  
Плащом беззвездной черноты легла,  
Когда проходит час добра и зла,  
В мир принося обманчивый покой,  
И в небе вышивальная игла  
Заострена до блеска, добела  
Раскалена отсутствием тепла -  
Калитка тихо дрогнет под рукой.  
 
Трава ночной росой напоена,  
Листва дерев - и та во власти сна.  
Здесь дышат аконит и белена,  
Здесь черный клевер сладок, словно яд.  
Их красота невидимо нежна,  
В саму основу ночи вплетена.  
Кому над этой силой власть дана -  
Тех шаг безмолвен, и бездонен взгляд.  
  
Бездомен тот, кто принял ночи суть  
Хотя бы раз в изменчивую грудь,  
Кто в тайный час отважился вдохнуть  
Тьмы и молчанья горький аромат.  
Его отныне ждет особый путь:  
Не отвести глаза, не обмануть  
Того, кто смог судьбу перечеркнуть  
И отказаться от пути назад.  
 
Ведь кровь его, как ночь сама, горька  
И так черна на уголке платка,  
И обожжет сильнее уголька,  
Случайной каплей брызнув на ладонь;  
Горит свеча, но бледностью цветка  
Еще отмечен лик его, пока  
Глаза полузакрыты, и века  
Скрывают антрацитовый огонь.  
 
Но если распахнулась бездна лет -  
В ней молнии иссиня-черный свет,  
И нет возврата, и пощады нет,  
Ни дар не оградит, ни оберег.  
Одна лишь боль, соленая на вкус,  
Души и тела рассечет союз,  
Лишь в бесконечность уводящий след  
Там, где на лед ложится первый снег.

S - II

Так птица благодарна провиденью,
Когда дрожит, запутавшись в силке.

Герцелойда

Шершавый камень, за поворотом мелькнувший плащ.
Холодный камень, и жар в висках, и по телу дрожь.
Умрешь от жажды, стремясь из прочих напиться чаш,
Коснувшись этой - наверно, тысячу раз умрешь.
 
Менять не принято жизнь на смерть или стыд на грех,
Но этот род отпускает даже не в каждом сне.
Кто выбрал сам, у какого пламени руки греть -
Не отречется, когда и руки горят в огне?
 
Три строгих слова и взмах плаща, поворот, стена
И пустота - такая резкая пустота,
Что лучше яд, и чтоб никто ничего не знал,
И лучше смерть - не поможет тоже, но лучше так.
 
И лучше дыба, чума, холера, потоп, пожар
И девятьсот девяносто девять других кончин,
И девятьсот девяносто восемь суровых кар,
И шанс на прикосновенье. Единственный. Хоть один.

S - III

Монетой какой многократно оплатишь  
От чистого сердца предложенный лед,  
Какою слезой свою участь оплачешь,  
Когда кредитор и процент не берет?  
Какой тишиной в закоулках донжонов  
Насытишь проникшую в плоть пустоту,  
Где первое имя камелией жженой  
Бесследно, безжалостно тает во рту?  
 
За прутья решетки в мелькании молний  
Цепляйся, должник, возлюбивший тюрьму.  
Там светлые горы и гордые волны -  
Здесь мрак, и навеки ты предан ему.  
Ищи у холодного камня опоры,  
А мало опоры - хватайся за плеть  
И впитывай жадно, как губка сквозь поры,  
Язвящее "нет" и хмельное "не сметь!"  
 
От этой отравы ничто не поможет,  
Все глубже и тоньше ее благодать,  
По нервам сквозь тело, по венам под кожей -  
Ты можешь не жить, но не можешь не ждать.  
На гладкости мрамора крылья ночные,  
Агатово-черных небес глубина...  
Ты знал - знал, как только увидел впервые:  
За это другой не бывает цена.

* * *

Если растоптана гордость и пусто в кармане -
Честь остается, подобно повязке на ране.
Жизнь отобрали и славу? Да леший бы с ними,
Всё, при наличии силы, рулится другими,
Всё, кроме двух. И хоть с ними не легче, чем есть,
Что без условий твоё? Только совесть - и честь.

* * *

Итак, приступим, на часы не глядя:  
Про честь тебе сказал разумный дядя.

В.Кузнецов (Rhsc)

Коль скоро судьбы связывает долг,
В нем должен содержаться некий толк,
Который сходу может быть неясен,
А также прирастать хвостом из басен,
Легенд и сплетен, - друг мой, не спеши
Его равнять с опорой для души,
Которой совесть пребывать изволит.
Хорош ли дом, в котором суп не солит
Хозяин, экономя на пиру?
Без совести своей душа подобна
Свече, что без защиты на ветру
Мигает и безвредно, и беззлобно:
Миг пляшет, через миг - исчезло пламя.
И - только это строго между нами -
Без совести и честь химерой станет,
Зима придет - и цвет ее увянет.
Дурную славу может жизнь принесть,
Но отобрать никто не в силах честь.
Покуда совесть вожжи держит крепко,
В потоке жизни ты не просто щепка,
А дуб, корнями впившийся в обрыв.
Пусть даже буря, небеса закрыв,
Ярится и всечасно свирепеет -
Свалить она в стремнину не сумеет
Того, кто знает, каждый день и час,
Что нет суда суровее для нас,
Чем тот, которым мы же сами судим
Все то, что прочим причиняем людям.
И если свой ты соблюдаешь суд -
Пусть дегтем мажут и перо несут,
Позорят злодеяньями чужими
И клеветой твое ославят имя.
Спокоен будет тот, кто честен был,
И чей удел земной по правде прожит,
Когда трубу к устам своим приложит
В последний час архангел Гавриил.

* * *

V.

Странные звери бывают на свете -
Кролик, с часами и в бронежилете,
Гордая львица в шелках-жемчугах,
Чудо-жирафа на тонких ногах.
Странные вещи встречаются в жизни -
Солнце в листве неожиданно брызнет,
В море летит водопадом река,
Прятки с луной завели облака.
В странные игры удача играет -
Тех опускает, а тех - возвышает,
Кто-то все глубже уходит на дно,
Кто-то король, но ему всё равно.
Странные вещи приходят за нами -
Тенью, и светом, и явью, и снами,
Ясно печалясь и горько любя.
Всё это мне низачем... без тебя.

* * *

Под облаками черной стали...

В.Кузнецов (Rhsc)

А сверху небо - как смола,
Ему ни края, ни числа,
Ни окоема, ни предела.
Моя душа оковы тела
Оставить снова не смогла,
А сверху небо - как смола.
 
Ему ни края, ни числа,
Его движенье неустанно,
И мне ни капельки не странно,
Что жизнь моя - рекой текла! -  
Сейчас мелеет постоянно,
По строгой логике числа.
 
Нет окоема, нет предела
Реке небесной; можно смело
Упасть в густые воды сна,
И мысль останется одна:
Иной судьбы душа хотела,
Но не достичь того предела.
 
Моя душа оковы тела
Давно уже переросла,
О грани острые стекла
Изранить всю себя сумела,
Но счастья так и не нашла,
Ему предел - оковы тела.
 
Душа оставить не смогла
Земных иллюзий притяженье,
Любви чудесное скольженье,
Калейдоскоп добра и зла,
Слов самоцветные каменья
Душа отбросить не смогла.
 
А сверху небо - как смола,
И медлен бег его, и вечен,
Не скоро молнии игла
Ножом безумца вспорет вечер.
Итак, утешить душу нечем,
И сверху небо, как смола.

* * *

На лодке я сюда приплыл:
Очаг остыл и дом уныл,
Пылятся тени по углам,
И мелкий сор, и всякий хлам.
 
На гвоздь в стене повесив меч,
Очаг неплохо бы разжечь,
Пол подмести, и над огнем
Чай заварить и пить вдвоем.
 
Но нет двоих. Я здесь один,
Давно угрюм и нелюдим,
Одной печали господин,
Больного сердца побратим.
 
Весь долгий срок и трудный путь
Я так мечтал: когда-нибудь
Вернусь домой - в тепло и свет,
Где есть покой, а грусти нет.
 
Но, видно, я напрасно ждал
И сам не грел, а лишь сверкал,
Блестел, мигал - и вот, погас
В недобрый час. В который раз...
 

* * *

Догорела свечка,  
За окном темно.  
У собачки течка,  
Кошка спит давно.  
Сброшено колечко,  
Стукнулось о дно...  
Екнуло сердечко,  
Кончилось кино.  
 
Бедная овечка,  
Все тебе равно.  
Пересохла речка,  
Выпили вино.  
У коня - уздечка,  
Что другим дано?  
За щелчком - осечка:  
Кончилось кино.  
 
Кто над нами крутит  
Ленты старых лет?  
То ли просто шутит,  
То ли просто бред.  
Ничего не спросит,  
Не заглянет в рот.  
Речку заморозит -  
Вот такой исход.  
 
Шут, забравшись в сказку,  
Рвет сюжет в клочки.  
Заготовь отмазку -  
Сбереги очки.  
Еле греет печка,  
Спать пора давно.  
Стих. Щелчок. Осечка.  
Кончилось кино.

2004

 

Весенняя эльфийская

для Андориэль,  
с любовью и уважением
 

Ловить прикажете вьюжный пляс,  
Снега поименно счесть?  
Когда приходит зима - нет нас.  
Когда уходит, мы есть.  
 
Не сдержит душу бурана щит,  
Растопит душа снега.  
Пусть Ваша милость сама решит,  
Почем сегодня пурга.  
 
Нам - талый ход и грачиный лет,  
Нам - песня в роще цветов,  
Цветущей песни прозрачный мед  
И рой своевольных слов.  
 
Примите наш покорный отказ,  
Простите дурную весть:  
Когда приходит зима - нет нас,  
Когда уходит - мы есть.  

* * *

Как полагается, мгновенье
Я помню - дивное, прошло.
Как полагается, забвенье
Его настигнуть не смогло.
Как полагается, в ударе
Явилась ты - светла, мила!
Горели свечи в будуаре
И рюмка с трещинкой была.

* * *

"Поучайте лучше ваших паучат"

Ю.Энтин, к\Ф "Приключения Буратино"

Паук поучает своих паучат.
Внимая ему, паучата молчат.
Быть может, они начинают скучать...
А может, не стоило их поучать?

* * *

Постарел мой бумажный ворон -  
Перья в бежевой седине

Алан(Шандар)

Привычный мой уют - консервная погода,
и в голове раздрай, и в атмосфере смог.
Бумажный ворон спит на краешке комода,
За стенкой - заводной храпит единорог.
 
Я знаю: к сорока пора остепениться
И предпочесть синиц любому журавлю.
Я знаю это все. Но ворон - тоже птица,
Он много лет как мой. И я его люблю.