Библиотека портала "Венец"

www.venec.com 

Афиглия Синдэ и АфиглиКот

Перед Потопом: Затрещина

Афиглия Синдэ и АфиглиКот present:

Изврат Иронический пересказ романа Тэссы Найри "После Пламени-3: Трещина". Цитаты из оригинала традиционно выделены курсивом.

С большим приветом Афиглиону Нолдо, ну и Тэссе тоже. :)

Глава 1. Холодное лето 455 года

"Тяжко быть владыкой Белерианда, особенно когда тебя так называет один Мори. Две армии, готовые к битве, жаждущие битвы, не трогаются с места, потому что между ними берлинской стеной стою я", – думал Феанор. Мысли были тяжелыми, как силикатные кирпичи - самое оно для берлинской стены. Лестное титулование Мори выглядело, в лучшем случае, граффити – в худшем... ну, на заборе тоже что-то пишут...

Темные майар бунтовали. "Хотим блицкриг! Ну КОГДА же мы пойдем на Нолдор, ну когда?!" "22 июня", – обещал им Саурон. Но Мелькор проводил военные смотры, тянул время до зимы и подмигивал своим друзьям обнадеживающе. Майар требовали хлеба и зрелищ – Мелькор устраивал гладиаторские бои между эльфами и орками. Эльфам за победу в награду полагалась быстрая смерть. С хлебом было сложнее, разве что кто-нибудь из Майар соглашался утилизировать проигравшего. Ну, или победителя – в зависимости от того, кто вкуснее.

К зиме в депрессию впал Феанор.
«Властелин! Феанор! Он умирает!» – кричал Мори. – "У него ЦМВИ!"
"Что?!" – удивился Мелькор.
"Это такой синдром "Целитель, меня все игнорируют", – отвечал Мори. –"Нужно срочно принимать меры! Жабонята уже не помогают!"
"Поедем на север, прогуляемся, Феанор", – сказал Мелькор. – "Тебе надо проветриться".

Далеко-далеко на севере пейзаж вокруг был все тот же: склоны, кое-где поросшие сосняком, белые шапки на острых вершинах, осыпи, мутные реки, вскипающие бурунами.
"Тебе не кажется знакомым этот пейзаж, Феанор?"
"Пейзаж?"
"Араман когда-то очень напоминал мне север Эндорэ", – Мелькор провел ладонью по лоснящейся шее коня. – "Я почти полюбил его за это. Я подумал: ты тоже почувствуешь сходство. Ну неужели не напоминает? Ну вспомни, Проклятье Мандоса, уход Арафинвэ, ваше отплытие на кораблях? Ну ты ваще... Ладно, займемся, Кай, ледяной мозаикой. Какое слово можно сложить из четырех букв Ж, П, А, О?"
"Тирион", – ответил Феанор, выплавляя из ледяных скал город.
Из этого города тоже хотелось немедленно срыть – хоть бы куда. Мелькор узнал его в лицо. Очень уж входные ворота... то есть – не ворота, арка... но очень – напоминала. ЕЕ. То есть – вертикальную ЕЕ улыбку.
"Да... тяжело тебе было тут", – посочувствовал Мелькор. – "Поехали-ка обратно, в наш любимый черный и мрачный Ангбанд!"

Глава 2. Спички Барлогам не игрушка!

Вернувшись в Ангбанд, Мелькор объявил войну Нолдор. Кто может постичь логику того, кто когда-то был первым среди Айнур? Не зря, впрочем, говорят, что первый блин комом... Видимо, ледяной макет Тириона в натуральную величину пробудил какие-то совершенно определенные ассоциации и Мелькор решил взяться за старое... Все-таки в глубине души Мелькор был законченным пироманом. (И поэтому так подружился с Феанором).

Феанор никак не мог понять, почему его любимый друг предал его. "Война начнется в любом случае – со мной или без меня. И единственный шанс для твоих сыновей – если ее возглавлю я", – утешал его Мелькор. - "Потому, что если это будет, например, Готмог... или Саурон... С партизанами нехорошо получиться может". Феанор в ужасе бросился обрывать телефоны сыновей, но "абоненты были временно заблокированы силой Ангбанда", и его не услышали. Тогда, скрипя зубами, он попытался дозвониться до брата Финголфина, но, как вы понимаете, ответа тоже не было, запрет входящих звонков от Феанора был поставлен вторым сыном Финвэ еще в Амане.

Пока Барлоги танцевали летку-енку на Ард-Гален, уничтожая все подряд, Феанор метался по Ангбанду. "Обманщик! Предатель! Тварь бездушная! Трус! Жалкий, лживый трус! Будь ты проклят! " – вот самые мягкие проклятия, которые он изрыгал равнодушным стенам. Стены внимали, как когда-то Нолдор в Тирионе... Да и слова были те же самые... Правда, про плесень и поганки Феанор как-то подзабыл... хотя - с другой стороны, представить себе печальную участь какой-нибудь поганки в стенах Ангбанда Феанор просто не мог без слез – это вам не братец Финголфин, это Йаваннино создание, ни в чем не виноватое.

Обманщик же и тварь бездушная Мелькор (А была ли душа у Айнур? ;) ) в это время неумелой рукой (или... изувеченной?) писал записочку Маэдросу: «Делайте ноги, запасной выход там-то...». О чем подумал Маэдрос, получив послание, никто не узнал, потому что мама Нэрданэль его хорошо воспитывала. Правда, вслух лорд Химринга все же отметил, что у него-то почерк получше будет.

"Властелин!" Мори не надеялся на ответ. Позвал просто с отчаяния. Но Вала, против ожидания, отозвался: "В чем дело?"
"Феанор ЖЖ удалил!"
"Так не сезон же еще!" – удивился про себя Вала. А вслух ответствовал: "Некогда мне его сейчас разыскивать... Вернется..."

Против ожидания, у Нолдор нашлись стрелы и копья, хранящие отголоски аманской Музыки с колокольчиками (правда, уже малость расстроенными, так что над полем боя поначалу музычка была не совсем аманская, скорее – три блатных аккорда, но потом стрелы
как-то приладились к копьям), а так же противопожарные заклятые наконечники, которыми можно ранить балрога , поэтому из нескольких огненных демонов быстро наделали зелененьких Горлумов. Злые языки добавляют, что несколько балрогов обладали идиосинкразией на блатняк, и померли своей смертью.

Впрочем, шансов на победу у Нолдор не было. Маэдрос решил вызвать огонь на себя и привлечь внимание к Химрингу хоть ненадолго. А то было просто обидно, что из-за папы никто к ним воевать не идет. Тхурингветиль клюнула и решила устроить показательный поединок со старшим сыном Феанора. "Но погибнуть - вот так?!" – возмущенно подумал Маэдрос. – "Словно беспомощный мышонок в лапах у кошки? В смысле, беспомощный котенок в лапках у мышки? Ни за что! Век папу не видать!"

"Он позвал меня мысленно!... После стольких лет..." – схватился за сердце Феанор.-"Неужели... Да пребудет с ним моя Сила!..." Сила Пламенного пребыла в Маэдроса и Тхурингветиль опалила крылышки. Феанарион скомандовал: "Отхо-одим! А потом выстрелы прекратились: для воинов Химринга запел Саурон." Острые уши бедных эльфов становились от этой музыки неприлично округленными.

Мелькор понял, что произошло и обиделся: "Ну, вот что ты наделал! Зачем вмешался?! Обещал же я, что спасу твоих сыновей. И спас бы, если бы не ты. А теперь: Ты пошел против меня, Феанор. И это бы я еще простил: ты в ярости, ты в отчаянии, тебя можно понять. Но ты пошел против Ангбанда. Против моих соратников. А они не простят такого. Ни тебе, ни мне. Такие у меня соратники... Вот обиделись и удрали... Один Саурон остался... Да мышь эта паленая... "

Глава 3.

Феанор играл с огнем. Звучит как каламбур, похоже на тавтологию. Но именно этим он и занимался, мучая ни в чем не повинный вулканчик.

Тем временем Мелькор, всеми покинутый, начал призывать к себе нолдо: «Друг мой! Вернись, ты нужен мне! Феанор! Да отзовись ты! Живы они, живы! Все равно придешь, потому что я тут главный... Я сделал для тебя, все, что мог! Больше, чем мог. Но немножечко меньше, чем Гот-мог. Этот-то мог – ой, как много! И сделал...

– Видно, немногое ты теперь можешь, – ехидно заметил Феанор, входя. Мелькор покраснел и решил, что в одиночестве есть свои плюсы. Но недолго Вала размышлял, раздался за воротами Ангбанда долгожданный читателями крик:
"Моргот, выходи подлый трус!" – это государь Финголфин прискакал на своем верном Рохаллоре.
Мелькор понял, что это за ним. "За мной пришли. Спасибо за вниманье. Сейчас, наверно, будут убивать" – подумал Вала. Особенно его огорчала несовершенная форма глагола "убивать": -"Добить-то все равно не получится, но вот задолбать – точно задолбает..." Вся черная крепость дрожала от звуков рога Оромэ в руках Финголфина, ведь тот, для кого поет рог Охотника, не может не услышать призыва:

"Убийца нолдор, тюремщик, я вызываю тебя на бой!" Последнее Феанор принял на свой счет и побежал к воротам, желая наконец подраться с братом.

«Создатель Ангбанда, посылающий в бой орков, отважишься ли сам взяться за оружие?» – это на свой счет почему-то принял Саурон и тоже прибыл к воротам.

Майа и нолдо чуть не подрались прямо за воротами за право пойти сражаться с Финголфином, но Мелькор их оборвал:
«– Довольно! Вызов брошен Властелину Ангбанда. Вас это не касается. Обоих." Феанор и Саурон разочарованно переглянулись и впервые ощутили взаимную симпатию.

Мелькор унизился на сто тридцать восемь ступеней и широко улыбнулся Финголфину, таким образом став первым в Арде, применившим психологическую атаку. "Теперь, юный Финвион, ты умрешь", – и из рук Валы вырвались было синие молнии. Но Финголфин был не промах, его лазерный меч Рингиль, подаренный когда-то Феанором, чтобы задобрить, наносил Мелькору весьма ощутимые повреждения.

А Феанор не знал, за кого болеть. Хотя, кто бы кому не надрал задницу, ему все равно было бы приятно. Впрочем, шансов у Финголфина не было, однако он здорово потрепал врага, под конец повторив знаменитый удар Мерри Брендибака: хитростью вонзив противнику обломок клинка под коленку. Тут наконец решили вступить в бой храбрые орлы Манвэ, которые до этого где-то прохлаждались. Целились съесть Мелькора, но смогли, только поднадкусали, а Торондор унес тело Финголфина.

"Что ж, моим клинком нанесены эти раны, мне их и исцелять." – подумал Феанор, печально глядя на понадкусанного Мелькора (Кто может проследить логику величайшего мастера из Эльдар?.. Не зря говорят, что первый блин...) – "Но долг платежом красен. Правда выглядит результат что-то не очень. На Франкенштейна стал похож..."

«Где майар?» – едва очнувшийся от наркоза Мелькор с трудом заставил себя не двигаться. – «Что с Ангбандом?»
«Не развалился твой Ангбанд», – проворчал Феанор. «Пока», – добавил он мысленно.

Глава 4. В которой происходят самые разные вещи

Пока Феанор целительствовал, его верный Мори занимался хозяйством в капризном и обидчивом Ангбанде. «Прааатиииивныыый!» – ныли сквозняки в коридорах, но юноша уже привык к таким звуковым эффектам. Хорошо, хоть матом не ругали... пока. Мори развлекался тем, что ходил к мастерам – отобрать тех, кто не смирился, не ушел с головой в работу. Бунтарей, мечтающих о побеге. Увести, отделить от остальных. Заточить. Чтобы они там делали камни в обмен на еду. Нолдор решили назло Мелькору камни все-таки делать. Мори гордился, что сумел то, что не удалось ни Феанору, ни Мелькору. Сумел. Сам. Один. Без ансамбля.

Где-то на периферии сюжета болтались майар – бывшие соратники Мелькора и рефлексировали.

Очнувшись, Мелькор решил наградить друга Феанора и приставил ему полдюжины гвардейцев с флейтами и факелами. Тхурингветиль проводила с Мелькором сеансы пластической хирургии и иногда пела с ним дуэтом песни о любви. Драуглуин подвывал. Феанор меланхолично комментировал: «Он становится черным. Перешел на Темную сторону силы... Любовь зла».

Искусное целительство Феанора давало о себе знать – Мелькор разучился создавать камни. Поэтому, когда ему захотелось сделать фенечку для Тхури, он пошел за материалом к старому другу:
«– Феанор, – сказал Мелькор вместо приветствия. – Мне нужны твои камни». На щеках Мелькора выступил румянец, глаза блестели. Вала временно даже перестал напоминать помесь Кощея Бессмертного с Ягой-Костяной Ногой.
«– Что, Сильмариллы стухли??» – удивился Феанор. – «Если что, у меня на них гарантия...»
«– Да нет, обыкновенные, не для катапульты, помельче.»
«– Ладно, – проворчал Феанор. – А работать ты собрался в моей мастерской, что ли?»
«- Конечно», – рассеянно ответил Вала, – «Катись отсюда вместе с гвардейцами...»
Феанор ощутил жестокий приступ ревности и опять почувствовал симпатию к Саурону.

Подарок для Тхури вышел на славу. Феанор даже был готов поставить на него свое клеймо «Изделие вышедшее из мастерской Феанора Пламенного», но Мелькор эту идею придушил в зародыше и похромал из мастерской, спеша вручить подарок.
«– Нога-то болит,» – окончательно посерьезнел мастер.
«– Болит», – признался Мелькор. – «И после того, как попробовал петь, хуже стало. Надо попробовать петь горлом... Нога как-то совсем не звучит, после поединка с твоим братцем...»

Мори догнал уходящего Мелькора, похвастаться, как он замечательно управляется с пленными и показал камешки, что сделали Нолдор.
«– Какая… мерзость!» – Мелькор затряс рукой, словно камешек обжег ему пальцы.-«Это сделали ужассные эльфсссы с горящими глазами???»
«– Да, Властелин!» – нервно ответил Мори.
«– Отправить всю партию этой пакости гномам. Эти коротышки торгуют оружием со всеми, кто им платит...»

Тем временем Нолдор выбили орков из Эстолада и в умах воинства Севера началось брожение.
«– Орки говорят, что ты должен нажать на красную кнопку», - сказал Саурон.
«– Даааа? Что еще они болтают?» – лицо Мелькора, и без того сумрачное, совсем потемнело.
«– Что ты дружишь с нолдор и хочешь скормить им всех орков. Или что ты боишься сражаться сам и прикрываешься Воплощенными. Что ты потерял силу. А еще Они называют Глаурунга червяком. Желтым земляным червяком! » – голос Саурона возмущенно зазвенел. – «Давай уже что-нибудь делать, Властелин!»

Глава 5. Люди пришли на сияющий Север

Мори удивлялся, чего это пленные эльфы как-то на него нехорошо посматривают, угрюмо. Настороженно. С затаенным страхом и плохо скрытой ненавистью. «Я отворил им житницы, я злато рассыпал им, я им сыскал работы – они ж меня, беснуясь, проклинали! И Феанор меня совсем забросил, с тоски стихами я заговорил...»

Мелькор тем временем тоже чувствовал себя безмерно одиноким. Саурон перестал смотреть на него с восхищением и доверием. Тхури ведет себя как влюбленная девОчка, впитывает каждое его слово... Так изголодавшийся Воплощенный набрасывается на пищу и ест поспешно, давясь, словно боится, что у него вот-вот отнимут кусок. Вампирша всегда останется вампиршей... А Феанор обиделся за всех Нолдор всем своим Огненным духом и отказывается от общения.

«Разве что... Мори?» – подумал Мелькор. «Он стал вылитый Феанор... в молодости. Надо его тоже... испортить». И так снова встретились два одиночества... Правда, костер развести не додумались – наверное, им хватало балрогов...

Мелькор призвал юношу, и тот явился незамедлительно.
«– Служу Властелину Мелькору!» – бодро отрапортовал Мори.
«– Молодец!» – одобрительно сказал Вала. – «Теперь ты не слуга. Теперь – мой помощник. И очень толковый. Почти как словарь.»

От такого комплимента Мори растаял... «Я – ему – интересен! Ему нужно то, что я делаю. И я тоже – нужен. Могу стать нужным. Хотя бы ему. Он позаботился обо мне. Он, враг нолдор. Властелин Ангбанда. Один из создателей мира, что бы он ни натворил потом. Он – обо мне – позаботился! Вот просто так, без просьбы, без особой необходимости. Единственный за десятилетия, если не за все время моей жизни здесь. Но... Но мне нравится, как он говорит со мной. Лааааааасково...» Бедный Мори не читал «Повести о Каменном Хлебе» и не знал, чем все это кончится. Мелькор, надо сказать, этой повести тоже не читал. Вала не читатель, Вала – писатель, если вы понимаете, о чем я толкую.

«Как же тебе холодно в Ангбанде, мальчик! Почти так же, как мне... иногда.» – думал Мелькор, глядя на дрожащего от радости Мори. – «Может все-таки велеть Барлогам наладить отопление?.. Или производство огненной воды – в согревающих целях?...»

Тхури тоже страдала – мелких знаков внимания, на которые отваживался недавно вылеченный организм Мелькора, ей явно не хватало. А Вале опять было не до нее – он решил продолжать переход на Темную сторону силы. Для начала он отдал приказ захватить Тол-Сирион. Саурон, ожидавший на свои стратегические запросы чего угодно, только не согласия, понял что инициатива наказуема, и отправился выполнять.

Из потомства Саурона тем временем Вала выбрал парочку волчат, и стал их украдкой подкармливать. От украдки волчата становились злыми и страшными. Особенно Кархарот. «Каков хозяин, таков пес», – тайком вздыхала Тхури. Параллельно с разведением волков, Мелькор улучшил фауну Ангбанда на единственного во всем мире не слишком красивого темно-лилового жука. От вида этого жука хотелось плакать, чем Вала в свободное время и занимался.

Маэдрос тем временем маялся с новообретенными способностями. «Белый огонь, Пламя, Дар, полученный от отца» доставляло ему множество неудобств, начиная от того, что он теперь светился в темноте и орки видели его издалека и сбегали, кончая тем, что среди людей и Нолдор пополз слух, что старший Феанарион теперь святой и лечит прикосновением правой руки. Некоторые таким образом объясняли для себя отсутствие этой благословенной конечности – мол, ушла по своим целительским делам...

Рефлексирующие на периферии сюжета майар – бывшие соратники Мелькора встретили в Эриадоре людей, неиспорченных эльфами. Люди эти шли к Мелькору, чтобы принести ему клятву. Клятва была тяжела, поэтому многие умерли в пути. Тех, кому надоело нести клятву, сбрасывали в пропасти. так что придорожные пропасти и канавы были забиты обломками людских Клятв, не хуже, чем Нан-Дунгортеб – нолдорской нуждой... Так, долго ли коротко ли, люди добрались до Ангбанда.

Глава 6. Куда пойти, кому поклясться?...

Феанор дулся на Маэдроса за то, что тот подсматривает за ним в Палантир, но общаться отказывается. «Я же помог ему. Спас. Я же Пламя в нем пробудил!... А вот теперь не скажу, как оно выключается!» Из угла на дувшегося нолдо посматривал Мори, пытаясь понять, знает ли Феанор про их частые встречи с Мелькором, не ревнует ли?... Мелькор же не хотел лишний раз касаться мелодии феаноровой башни, опасаясь ее сорвать ненароком. Чини потом... Правда, все-таки пригласил бывшего друга на прием по случаю прихода людей в Ангбанд. Феанор решил выпендриться и явился в венце с Сильмариллами. Рядом с Мелькором в призрачной черной короне о трех зубцах он смотрелся сногсшибательно. У Бора и Ульфанга в глазах помутилось и они начали было клясться в верности тому, кто стоял ближе, но Мелькор на всякий случай остановил людей.

«Значит, правду рассказывали, что огненная небесная кобылица трижды сбрасывала Мелхгура на землю, прежде, чем он укротил ее и заставил бегать по кругу и освещать мир», – подумал Ульфанг. – «Он не только хромой, но и на голову стукнутый. Какой повелитель людям без клятвы поверит?..»

После этого между Феанором и Мелькором окончательно Кархарот пробежал. Поэтому нолдо потихоньку от всех взял с Бора клятву служить Маэдросу, «будь он друг или враг, запятнан или чист». Вариант клятвы у Феанора был всего один, но зато действенный и работал на любой дистанции.

Саурон тем временем собирался захватить Тол-Сирион и распевался. Добить противника, скованного ужасом, почти не способного сопротивляться после гала-концерта «Саурон и неправильные волколаки» было несложно. К мероприятию примазался Ирбин – один из болтающихся на периферии сюжета майар.

Захватив остров, Саурон принялся методично уничтожать запасы эльфийских яблок и ставить опыты на пленниках. Ирбин, как бывший майа Йаванны, не мог смотреть на это безобразие и сбежал на Сосновое нагорье заниматься лесоводством. Тамошние энты не смогли простить это Саурону до Четвертой Эпохи.

Уйдя из Ангбанда, люди направились служить феанорингам. Ульфанг поклялся Карантиру, нормально поклялся, но когда Бор начал клясться Маэдросу: «Будь ты друг или враг...» «Нет!» – вскинул левую руку старший сын Феанора. – «Не надо клятв. Мои братья соображают медленно, но не стоит им знать, что ты с папой говорил». Надо сказать, что за долгие прошедшие годы Клятву и так цитировали с нездравой периодичностью кто попало, так что у Маэдроса уже чуть не аллергия развилась на текст. И без того здоровье не очень, только аллергии ему не хватало...

В свободное от занятий время Саурон ходил смущать Мелиан напоминанием об их прошлом романе. «Лучше синица в Менегроте, чем слуга Мелькора в Ангбанде», – решительно ответствовала Владычица Дориата. – «Синица хоть жрет поменьше... и гадит не в таких масштабах. (Будучи по природе из Айнур, Мелиан употребляла глагол "гадить" исключительно в применении к поведению и моральному облику.) К тому же он красив, мой Эльвэ, и он любит меня, как умеют любить Дети. Угощает меня чупачупсами, за косички дергает... Хотя иногда так хочется бросить этот детский сад...» Заболтавшись, Мелиан уронила дориатский firewall и аданский троян Берен успел проникнуть внутрь.

Глава 7. Долг платежом красен

Мелькор продолжал возиться с жучками и потихоньку пробовал работать с огнем. При этом он опять пытался по дурной айнурской привычке использовать не те части тела, которые для этого предназначены. «Руками получается очень долго, конечно. Намного быстрее было бы спеть. Но больная нога продолжает фальшивить...»

А Феанор снял наконец розовые очки, которые ему прописали в начале романа, и нашел, что Ангбанд омерзителен. Ангбанд безошибочно чувствовал отношение, поэтому корчил нолдо действительно жуткие рожи и пытался укусить паркетом за пятки. От этого у нолдо развилась паранойя и он решил: «Пора уходить, промедление опасно, я и так ждал слишком долго. Жаль только, что уйти придется, так и не отомстив. За убитого отца. За искалеченного Маэдроса. За нолдор. За все мои унижения в Ангбанде.. Интересно, больше не за что? А! С женой меня поссорил... плохому научил... А то за четыре с лишним века так и не собрался почему-то... Отомстить...»

Анкалагон, которому были прописаны тренировочные полеты только над Ангбандом, строил злодейские планы подобно Фенриру пожрать Солнце и Луну. А Драуглуин тем временем подавился Финродом и развоплотился.
«Саурон, прошу тебя! Я искуплю… Заглажу...» – ныл бывший волк.
«Нет, в Ангбанд, в Ангбанд. В деревню, в глушь, в Саратов, овечек кушать», – постановил Саурон

Ангбандские орки косились на Мори:
«Держится больно важно. Как Повелители. А все одно чую – квын.» - говорил один.
«Он по запаху только квын, а так наш. Цывил.» – возражал другой. – «Хотя мог бы пользоваться дезодорантом...»
«У него ужасные эльфийские манеры. Приличные Повелители хотя бы иногда ляпнут матное слово, понятное простому орку» – заявил третий.
На этого велеречивого орка сородичи тоже как-то с недоверием покосились и потребовали: "А ну, матюкнись!" – "..., ..., ...!" ответил орк. Не, не квын. Все ж-таки – свой.

Болтающаяся на периферии местного сюжета Лютиэн добралась до Тол-ин-Гаурхот и начала его ронять. Саурон вздыхал в зубах у Хуана: «Как она похожа на мать! Невероятно. Невыносимо. Тот же облик – в ней нет почти ничего от Тингола. Интересно, а она точно его дочь? Надо посчитать по звездам... Сладкие чары, ласковый зов, туманное обещание… когда-то я поддался на похожую музыку. Почти поддался. Или не почти?... Что-то память подводит... Или это я кровью истекаю?»

Отпущенный принцессой Саурон улетел, капая кровью, к Ирбину на Сосновое нагорье. Кровь Саурона свела на нет все лесоводческие достижения Ирбина. Тем временем развоплощенный Драуглуин доложил Мелькору о произошедшем. В награду Вала отправил его с Тхури выяснять подробности. Инициатива во все века была наказуема. Покружив на павшим Тол-ин-Гаурхотом: «Развалины. Груды камней. И свежая могила на холме. Эльфийская. Ничего интересного», майар направились искать Берена и Лютиэн.

Берен тем временем вспомнил про клятву, которую он будто-бы дал королю Тинголу. После краткой интермедии «встреча с феанорингами» (один прыжок, одна рана) он сбежал от Лютиэн в Ангбанд, потому что каждое утро начиналось с того, что она повторяла:
«Думаешь, это ты погубил Финрода? Нет, любимый, не ты. Клятва. Слово данное. Произнесенное вслух. Ставшее частью Музыки мира. И судьбой. Тебе ли не знать, что это такое, любимый. Феанорингов видал?... Вот и материться тоже не надо – мало ли, что будет?»

Обиженные Эстоладом, Лютиэн, Хуаном, жителями Нарготронда, Келебримбором и бывшей дружиной Куруфин и Келегорм с горя подстрелили Тхурингветиль. Птичку... То есть мышку жалко!! Наблюдательный Хуан проосанвил Лютиэн: «Сотвори личины, дочь Мелиан. Себе и мне. Не тревожься: Берена мы догоним». Лютиэн сотворила. "Пересмотрела фильмов про Бэтмэна", – подумал Хуан, глядя на результат.

Феанор тем временем собирался слинять из Ангбанда, пока Мелькор играл с огнем, закрывшись даже от осанвэ. Нолдо правда было жалко оставлять венец с Сильмариллами: «Уничтожить бы, да рука не поднимется. Сильмарилы, живые камни, беззащитные… теплеют при моем прикосновении, радуются создателю. Как зверьки какие... Разрушить их? Н-нет, не смогу, это было бы предательством. Да и Гринпис мне этого не простит, ясен пень... А оставить их в плену у Врага – не худшее ли предательство? Вытащить из Венца? Но этот сразу почует. Мне тогда не уйти живым, и Сильмарилы все равно ему достанутся».

С горя он надел венец на голову (в целях просветления), поэтому Берен, проникший в Ангбанд на пару с Лютиэн, обозвал его Морготом. Лютиэн, впрочем, знала с кем имеет дело – она прямо к Феанору и шла. «Я обещала маме ничего тебе не говорить», – пояснила она изумленному Берену. Тот внимательно присмотрелся:
«И правда Феанор… Создатель Сильмарилов. Герой древних сказок и наших детских игр в дочки-матери и лапту...»

Феанор полюбопытствовал:
«Дочь майэ – и человек. Как же вы оказались здесь? Что вело вас?»
«Любовь», – хотел было ответить Берен.
«Клятва», – сказали хором влюбленные. – «Ну ты помнишь, Феанор, «будь ты друг или враг»... Кстати, ты друг или враг?»
Нолдо схватился за голову. На голове был венец. Феанора осенила наконец светлая идея – отдать Сильмариллы человеку, потому что даже Морготу не придет в голову искать Камни у смертного.

«Я дам вам Камень, – сказал мастер. – Если трижды поклянетесь вы мне. Первое. Поклянитесь мне, что Сильмарилл не достанется... Мелькору. Второе. Никто не должен знать обо мне. Что я жив. Третье. Поклянитесь отдать мне то, чего дома не знаете.... да ШУЧУ! Расскажите мне об Эндорэ. О моих сыновьях.»
«Клятвой больше, клятвой меньше», – философски рассудили Берен и Лютиэн и поклялись. Потом, пока Феанор выковыривал Сильмарилл из венца, они рассказывали ему последние новости из жизни народа Нолдор.

Мелькор не мог не услышать, как Феанор разрушает венец и похромал к Тронному залу так быстро, как только позволяла искалеченная нога. Услышав эти шаги Командора, Феанор с испугу поломал Ангрист и заявил, что хватит с Берена одного Сильмарилла. Герои «Лэ о Лэйтиан» покинули местный сюжет, а нолдо пошел на финальное выяснение отношений с Мелькором, очень кстати прихватив с собой меч. И венец с двумя Сильмариллами.

Мелькор не стал рисковать – фехтовать со старшим братом Финголфина и позвал подтанцовку из Барлогов.
«Сейчас ты умрешь», – сказал Мелькор. «Как умер бы почти пять веков назад согласно Сильмариллиону, если бы я не вмешался. На этот раз вмешиваться не стану. Надо ж и первоисточник уважить.»

Маэдрос выбрал как раз этот момент, чтоб в очередной раз подсмотреть за папой. И кусал губы, всматриваясь в палантир: «Я не знал, что возможно двигаться так быстро. Даже для него... Какая нейродинамика!.. Матрица больше над ним не властна, он освободил свой разум!!!... Только поздно...» – прокомментировал он падение Феанора в огненную пропасть. «Нет, но какую красивую смерть он выбрал однако... Даже завидно...»

А Мелькор надел венец, ощутил на две-три минуты беспредельное могущество, и успел-таки нагадить своей Темой по всей Арде. После чего вырубился.

«Наш танец ему не понравился?» – обиженно спросил Готмог Саурона.
«Королева в восхищении, – заверил его Саурон, глядя на бесчувственного Мелькора. – Выход сами найдете?"»

Продолжение не последует, ибо на этом кончается книга третья романа Тэссы.
Спасибо читавшим за внимание. :)

Обсудить на форуме

Опубликовано с согласия авторов.

Дата публикации: 1 декабря 2005 года

(с) Анориэль (Афиглия Синдэ) и Афигликот (Фред)

(с) Венец, 2005