Проект "Север и Запад"  

Народ Ауле

Авторы – Тэсса (Мелькор), Фред (Ауле).

А красивый дом... Тихий, мирный... Странно - и садик, и фонтан, и сам этот дом - все такое... Нет, не то, чтобы пустое, но... Недозавершенное, хоть внешне и красиво... Соразмерно... Да что ж мне все не так!
Вала Ауле решительно тряхнул головой - он пришел в Дом Мелькора не для того, чтобы выискивать призрак прошлого, призрак Отступника! Нет, просто - беседа двух братьев, вот то, что нужно от Мелькора Кователю. И - может быть! - в Эндорэ брат видел Кхазад...
Ладно! Не важно сейчас. И - не стоит разбираться, а что, собственно, так беспокоит тебя при виде этого дома и сада с фонтаном... Но - беспокоит ведь!
Ауле вздохнул. Да, здесь что-то было неправильно, но что? Не в пропорциях дело - они прилежно выверены; не в отделке - каждый материал тщательно подобран, орнамент точен и изящен; не в растениях - каждый куст и цветок, травы и деревья расположены со знанием дела, ни один не мешает другому и темнолиственные породы чередуются со светлыми, цветы - словно пастельная палитра: один тон плавно переходит в другой... Все так...
Все так, словно прилежный ученик кропотливо выстраивал форму и наполнял ее в точном соответствии с советом своего Мастера. Вот от чего мне так не по себе: это - дом ученика, и только, а Мелькор был Мастером, всегда, даже в злодействе... Хммм...
Но вот и хозяин этого милого дома - вышел в сад, прошелся по аккуратной дорожке... Ауле передернул плечами (это что - так и есть, или одно только показное смирение?!), устыдился собственной мысли и окликнул брата:
(О - Мелькор! Славный у тебя домик! Если ты не слишком занят, может, позволишь мне войти? Просто поговорили бы, как-никак родственники!)
От довольно неуклюжего остроумия Кователю стало не по себе. Но - может, брат не разучился хотя бы шутить?

Тяжко.
Мелодии Амана красивы, но что делать, если они чужды тебе, если сама твоя сущность отторгает их? И рвется наружу собственная Тема, требует выхода, а ты раз за разом подавляешь ее, заставляешь умолкнуть, потому что иначе - конец. А она, Музыка твоя, все равно продолжает жить и терзает душу изнутри не слабее, чем снаружи - чужие Темы.

Мелькор зверем плененным метался из угла в угол. Уютная, аккуратная, изящно обставленная комната была ему почти ненавистна.
Не выдержал, распахнул дверь, выбежал в сад - да только и там все то же. Не легче.
Как же мне душно здесь!
Темный Вала устремил полный глубокого отвращения взгляд на ни в чем не повинную клумбу, но вовремя спохватился - еще чуть-чуть, и цветы завяли бы.

И услышал мысленный зов Ауле. Странный немного зов. Как будто… смущенный.
Мелькор повернул голову - так и есть, у начала дорожки, ведущей к крыльцу, маячила внушительная фигура Кузнеца. Того, кто заступился за пленника на суде. Того, кто выковал цепь.
Темный Вала отбросил с лица волосы - короткое это движение дало время подправить музыку, а заодно и выражение лица.
- Привет тебе, Ауле,- вслух произнес Мелькор и зашагал навстречу гостю ровно с той скоростью, чтобы сочетать достоинство и вежливость.
- Заходи, я всегда рад встрече с братом,- он широко улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой.

Ауле кивнул и улыбнулся:
- Спасибо, брат. - Хмыкнул "Брат, ну надо же! Но ведь это так, он-то действительно брат мне... ", но вслух ничего не сказал и прошел следом за Мелькором в его новый красивый дом.

Так же красиво, правильно, "ученически" было и внутреннее убранство дома Мелькора. Впрочем, самого бывшего Отступника (бывшего? Хотелось бы верить!) это вроде бы и не тяготило - спокойное радушие брата не показалось Кователю наигранным. Правда, в душе металла Ауле разбирался лучше, чем в душах собеседников, и сам прекрасно знал об этой своей слабости. Поэтому он решил не торопиться с выводами.
Вала прошелся по комнате, рассеянно коснулся спинки кресла, чуть заметно вскинул брови, почувствовав след присутствия Манвэ, спросил:
- Ну как, ты уже более-менее освоился здесь? И чем собираешься теперь заниматься? Манвэ тебе что-то предложил? я вижу, он уже побывал у тебя.
"Да что это со мной?! Что я, допрашиваю его, что ли?" Ауле поспешил исправить это впечатление, возникшее, похоже, только у него самого:
- Ты не подумай, брат, я не вмешиваюсь, просто... Я бы хотел, чтобы мы тоже поработали вместе. Не сейчас, так позже, ведь времени у нас много!

"Так, и зачем ты, интересно, пришел? Впрочем, нетрудно догадаться. Хочешь к делу меня приспособить. Раз уж я уцелел в Мандосе - не пропадать же силе впустую. Ты всегда был практичен, Ауле. И это мне в тебе нравится. А еще больше мне по вкусу твое простодушие. Вот сейчас, к примеру, тебе страшно неловко, и ты неумело пытаешься это скрыть. Ты был бы неплохим помощником для меня, брат Ауле. Как жаль, что ты не на моей стороне! Хотя... Почему бы и не попробовать?"

- У меня нет секретов, брат. Да ты садись, что ж стоять-то?
Темный Вала подвинул на ближний к Ауле край стола изящное блюдо с фруктами.
- Знаешь, я так рад тебе! - он взглянул на Кузнеца немного исподлобья и смущенно улыбнулся.- У меня ведь никто не бывает. Вот Манвэ только зашел.
Мелькор взял с блюда золотистое яблоко и принялся вертеть его в пальцах, словно от волнения.
- Рассказал мне об эльфах, их городах. Предложил осмотреть Аман.
Он опустил глаза и замялся.
- Знаешь, это все, конечно, заманчиво, но... Я предпочел бы заняться чем-то... полезным.
Мелькор снова взглянул на Кователя, будто отваживаясь на откровенность:
- Я хочу работать, Ауле. Снова услышать, как поет металл, и огонь, и камень. Ощутить, как преображается мир, как нуждается он в моей заботе, в моем мастерстве. Мне это нужно, брат. Ведь триста лет бездействия!..
Голос его сорвался, и Мелькор поспешно отвернулся.

Триста лет бездействия... Да, это и вправду страшно. Особенно - для него!
Ауле протянул руку и коснулся плеча брата. Улыбнулся:
- В кузницу бы тебя, ты, наверное, и без молота бы наработал, да и без огня, на одном только желании делать, верно? Ну, конечно же, что я, не понимаю, что ли! Ты приходи, я тебя с новыми учениками познакомлю, - Кователь обрадовался возможности хоть как-то помочь Мелькору снова начать работать. - У меня же теперь не только майар в учениках, я и с Детьми работаю. И я тебе так скажу: эти нолдор - не хуже моих Кхазад, словно специально для кузнечного дела созданы! Есть у меня двое - дай им время, так и меня позади оставят! Особенно один, Феанаро, старший сын короля Финвэ.
О своих учениках Ауле мог рассказывать часами, впрочем, он тут же решил, что проще будет не говорить, а познакомить брата с тем же Феанаро, а еще лучше - с Махтаном, не так разнообразно талантливым, но гораздо более рассудительным и спокойным. "Да и кузнец он - ничуть не хуже. А от Куруфинвэ порой не знаешь, что и ждать! Пусть уж не он первым встретит Отступника, тем более - бывшего Отступника!"

“А ведь он понимает меня - вот в чем ужас! Мы сродни, я все время чувствую это. Сродни - и чужие. Безнадежно, непоправимо. И ничего тут уже не поделаешь.”

Мелькор вновь повернулся к Ауле. Улыбнулся: ничего, мол, все уже в порядке.
- Да я хоть сейчас готов идти с тобой, брат,- глаза Темного Валы блестели от воодушевления.- Да, ты прав, я мог бы и без молота обойтись, но с ним как-то оно сподручнее.
Мелькор коротко засмеялся шутке - неуклюжей, но подходящей к манере Кователя говорить, которую бывший Отступник старался сейчас воспроизвести. Музыка его тоже звучала в унисон с мелодией Ауле.
- Интересно посмотреть, на что Дети способны,- продолжил Мелькор, подбросив и поймав яблоко.- Я ведь так и не видел их в деле. Кстати, а кто такие Кхазад?

- Эхх... - Ауле криво улыбнулся, не скрывая расстройства: - Значит, не видел ты их, раз спрашиваешь! Кхазад, это... - Вала замялся, не зная, как ответить на такой, казалось бы, простой вопрос. Ну, конечно же, кому, как не Ауле, знать кто такие - Кхазад, но... Если говорить толком, то выйдет слишком длинно, а если коротко... "А чего я, собственно, не решаюсь-то? Творение мое - признано, и Всеотец благословил аулехини так же, как и прочих... Да и то сказать - перед кем я стараюсь казаться непогрешимее Манвэ?! И - зачем?!"
В карих глазах Кователя зажглись рыжие искры. Радость и гордость одновременно - наверняка Финвэ чувствует что-то похожее! - прозвучали в голосе Валы:
- Кхазад - это мой народ, Мелькор. Мои дети, пожалуй, так будет правильнее. Аулехини. Лучшее, что смог создать я.

"Мой народ" - эти слова отозвались в душе Мелькора такой болью, что Темный Вала лишь чудом не позволил ей отразиться на лице.
- Я действительно еще не успел их увидеть,- он заставил себя улыбнуться.- Зная тебя, могу предположить, что твои дети - отличные мастера. Ты покажешь их мне, брат?
Мелькор словно со стороны слышал свой голос, произносивший нужные фразы.
"Загнать память вглубь... не думать об Эндорэ... после, после, все после".

- Мастера... - Ауле словно недослышал, сосредоточившись на одном этом слове: - Да, я задумал их - мастерами. Да, у Кхазад есть все или почти все для того, чтобы вырасти в Народ Мастеров... Но вот чего я не знаю, так это станут ли Кхазад мастерами... Вообще - я до сих пор толком ничего о них и не знаю... Как живут, что делают...
Ауле вздохнул и печально улыбнулся Мелькору:
- Они ведь не здесь, в Эндорэ. Все Семь Колен - там. Я ведь для того их и создал - чтобы было кому жить в Мире-Под-Звездами... А вот теперь, видишь, я по ним скучаю! Так скучаю, что даже у тебя спросил!
Ауле поднялся и тоже взял из вазы яблоко - яркое, сочно-красное. Сосредоточенно подкидывая и ловя, ловя и подкидывая гладкий, словно отполированный плод, Ауле произнес - тихо, не глядя на брата:
- Я же не слепой, Мелькор. Мысли я не читаю, в душу мне тоже не влезть, но сообразить-то я должен был! Тебе же само это слово сейчас - как нож острый! Ты же мастер, а мастеру любая работа дорога, особенно, если в нее столько сил вложено...
Не договорив, Ауле в последний раз поймал яблоко, с хрустом откусил кусок, проглотил, усмехнулся:
- А пошли в Кузницу! Там сейчас, похоже, кто-то из Нолдор, так что ты сам посмотришь, каковы Дети в работе! - и уже тише добавил: - И Кхазад покажу, для такого Кузница куда больше подходит, чем любой дом, даже и твой!

"Я не могу видеть в тебе врага, Ауле. Но ведь ты и не друг мне. И забывать об этом нельзя. Ни на миг. Ты говоришь: я мастер. Да, все так. Мастер. Но не смогут два мастера работать вместе, если по-разному видят свое творение. Один из них должен подчиниться другому. Или уйти. И создать свое".

- Пошли,- охотно откликнулся Мелькор, сделал пару шагов к двери и вдруг остановился, повернувшись к Ауле.- Постой, брат. Если Кхазад в Эндорэ, почему я не услышал их? Когда они должны были пробудиться?

Улыбка погасла.
- После Детей - это я знаю точно. И - это всё, что я знаю... - Кузнец не смотрел на Мелькора, его глаза словно видели что-то совсем иное, дальнее или давнее... Ровным голосом Ауле продолжил: - Я создал Кхазад от нетерпения, потому и не вовремя... Но им, моим Детям было дано право... право жить в мире, где изначально им не предполагалось места... Но - Перворожденные должны были стать именно Перворожденными, так что до пробуждения Детей Эру мои Дети спали в подгорных чертогах...
Ауле тряхнул головой, прогоняя задумчивость. Сказал небрежно:
- Я и спросил-то потому, что думал: может, ты успел с ними встретиться? Мало ли, мы же точно не знаем, насколько опоздал в свое время Оромэ! Впрочем, ладно, не знаешь - и не страшно!

Мелькор вдруг как-то нерешительно посмотрел на Ауле.
- А знаешь, брат, я ведь, кажется, слышал о них. От одного из своих Майар.
Он прищелкнул пальцами.
- То есть, не совсем о них, но, если сопоставить...
Темный Вала ненадолго задумался, медленно крутя в пальцах яблоко.
- Я вот только в толк не возьму,- он снова вскинул взгляд на Кователя.- Это же твои Дети. Отчего ты не отправился в Эндорэ, чтобы учить их и править ими? Почему не послал хотя бы Майар узнать, пробудились ли Кхазад?

- А надо объяснять? - пожал плечами Ауле. - Что ж, я попробую... объяснить. Не знаю уж, получится ли у меня? а впрочем... - Ауле прошелся по комнате, зачем-то коснулся оконного стекла. Ему не хватало слов рассказать так, как было. - Слова - это не моя материя, - проговорил он медленно. - А показать это - выше моих сил. Ладно, попробую справиться со словами! Итак...
Голос Кователя словно отдалился - и одновременно заполнил всю комнату. Ауле смотрел в никуда, а слова выстраивались в странный, неровный узор... рассказа? признания? воспоминания?... Пожалуй, всего было понемножку... Или - помногу.

- Я - Мастер, это одна из причин. Не единственная, конечно, но достаточно важная. И - я... Как бы это назвать... делатель, пожалуй, это всего вернее. А тут... Знаешь, это время многие наши, наверняка вспоминают как самое блаженное: все труды завершены, ты - далеко, можно даже не думать ни о тебе, ни о Земле-За-Морем... Аман обустроен так, чтобы всем в нем было приятно, хорошо и удобно... Можно отдыхать, предаваясь размышлениям, или просто наслаждаться прелестями мира - пусть не всего, зато самой лучшей его части... Можно наконец-то пообщаться - просто так, не думая о том, что надо срочно что-то спасать или восстанавливать, или удерживать... Мы были так счастливы и спокойны, что мне... Мне стало просто нечего делать! Именно - делать. Переделывать чужие работы? Нет, это не то, что мне нужно, да и - с какой стати? Не соперники же мы, верно? А вот своей работы я не находил. И тогда...
... Кажется, Йаванна вернулась из Эндорэ, она ведь бывала там, пусть и не слишком часто, и рассказала нам о том, какие это печальные и пустые земли... Да, именно так: печальные от того, что пустые. И я решил, что - должен! обязательно! - создать народ... Таких... разумных, умелых, веселых... кого-то. И если у меня получиться - а как может не получиться у меня?! - то и Земли-За-Морем станут иными: в них придет жизнь и радость, и... Смешно: я ведь знал, что Дети должны прийти в этот мир, не к нам, в сияние, а туда, в печаль и пустошь, но... Не знаю... Может, я устал ждать? может, просто забыл? может, не вполне понимал, что, а вернее - кого создаю?... Не знаю... Но - я создал. Я - создал!
О, как я радовался, когда начинал петь! Кхазад - Дети моей радости, веришь ли... Я так старался все учесть! Они должны быть совершенно подготовлены к миру, им ведь там жить, пусть жизнь их будет радостной, лишенной неудобств из-за того, что, например, тела слишком слабы или слишком уязвимы... Я старался предусмотреть все, но...
Ауле резко обернулся, взмахнул рукой:
- Я - Мастер! И - допустил такую ошибку!! Это было... не могу передать! - голос Ауле снова упал, он резко, словно стирая что-то, провел по глазам ладонью и продолжил: - Они встали передо мной - мои дети, только что открывшие глаза... В них было такое... благодарное изумление, не знаю, видел ли кто-нибудь из наших что-то подобное? и - наверняка видят это Эльдар - те, у кого есть свои дети...
И тут... Это был голос Всеотца... или - не-голос, но... Вот тут я точно запутаюсь в словах... Помнишь, там, вне пределов Арды - мы ведь могли слышать Его, слушать... Может, потому что сами тогда не имели пределов? А здесь, в границах Арды мы - тоже ограничены? Не знаю, но это было... очень трудно выдержать. И поэтому я сейчас не стану открывать тебе свою память - нам обоим будет слишком тяжело. Но - я не о том, я - о своей позорной ошибке. Он сказал: Что создал ты? Или забыл, что вне Меня не может быть душа живая? Так что же создал ты в тайне от меня? Не бездушных ли кукол, которым нет воли вне воли твоей, нет слова, вне слова твоего, нет иной жизни, кроме как быть твоей послушной игрушкой? Понимаешь теперь? Моя ошибка, такая чудовищная, такая нелепая - и вправду, что же я создал?!! Я стал объяснять, что ошибся от нетерпения, стал оправдываться, но не выдержал. "Если так, то лучше я их уничтожу!" Кажется, даже молот схватил... - Ауле вдруг улыбнулся. После его слов улыбка казалась чем-то невозможным, но она была - и была такой светлой! - А они разбежались... Представляешь? "Куклы", "без воли" - разбежались! Так я понял, что - прощен. И ошибка моя - исправлена.
...Так что "учить", "направлять" - я поначалу и думать об этом не мог! Словно каждый раз снова слышал: "нет воли вне воли твоей, нет слова вне слова твоего"... Но и бросить - не мог, конечно же! С ними, еще спящими, я оставил... даже не майар, а - Духов, из тех, что сами по себе, но согласились помогать мне. И - одна из моих Майар - тоже с ними. Вестницей Пробуждения Кхазад. Так что - нет, я не самый плохой "отец"! А? Как думаешь?

И снова это - обезоруживающее, сметающее все барьеры: похожи, как же мы похожи с тобой! Только… я сильнее. Мне бы и в голову не пришло уничтожить свое творение, пусть и неудачное - оно ведь не виновато в ошибке создателя. Да и была ли ошибка?”

Темный Вала порывисто шагнул к Кователю и обнял его. Не думая в этот миг ни о рискованной игре, которую вел, ни о застарелой вражде с родичами. Даже про цепь, и то не вспомнил. Словно вернулось давнее - невероятное, сказочное - время, когда все они воистину были братьями и сестрами.

- Ты хороший отец, Ауле,- совершенно искренне заверил Кузнеца Мелькор.- И великий Мастер. Ты прости, что я в тебе усомнился. Теперь - понимаю.
Заглянул в золотисто-карие глаза Ваятеля, улыбнулся тепло:
- Один из моих Майар видел тех, кто оберегает спящих Кхазад. Ты только послушай: глубоко под землей, в каменном лесу спит прекрасная дева. И стерегут ее сон духи, принявшие облик Змея, Кошки и Оленя. Он, мой Майя, рассказывал - там очень красиво. Так что Дети твои под присмотром.

Впрочем, чувства чувствами, а рассказ Ауле навел Темного Валу на кое-какие занятные мысли.
“Интересно, почему Единый решил в этом случае вмешаться? Да еще и разгневался, судя по всему. Мне-то он не пытался препятствовать, что бы я ни делал. Если не считать Айнулиндале, конечно. Странно. Или Эру опасался, что Тема Ауле сблизится с моей? А если еще учесть, что мой ближайший помощник был учеником не у кого-нибудь, а у Кузнеца…”

- Брат, скажи..,- Мелькор чуть прищурился,- а как вышло, что “куклы без воли” посмотрели на тебя с благодарным изумлением еще до разговора с Единым? Ты не видишь в этом… противоречия?

- Спасибо тебе, - улыбнулся Ауле. - За то, что рассказал про тех, и... - Вала смутился: как можно вложить в несколько слов то, что почувствовал? Так ясно, так зримо - снова, как прежде, как в давние дни радости-творчества-света-совместного дела, как в то давнее, но незабвенное время, когда еще не было непонимания, вражды, когда еще не была откована цепь, когда все они, Хранители Мира, были едины, были воистину вместе. Но слова - разве справишься с ними? Ауле улыбнулся снова и повторил: - Спасибо, брат мой!

И - не таясь, не скрывая радости - (осанвэ) свет-тепло-радость-мы вместе-мы создадим новое - ты Мастер!

На вопрос Мелькора Ауле тоже хотел было ответить видением, но передумал: может быть, для видения не найдется, за что зацепиться, лучше довериться словам - часто ненадежные, сейчас они, похоже, будут кстати:
- Ты знаешь, это совсем не странно - то, что мои дети, еще до разговора с Единым так на меня смотрели. Не странно - хотя имеет целых два объяснения. Может, Единый сперва исправил мою ошибку, а указал на нее только потом?... Все же Он мог заранее знать, чего я захочу! А вот второе объяснение... - Ауле замялся, он не хотел бы обидеть брата, и одновременно не хотел вызвать в нем недоверие. Помолчав, спросил: - Мелькор, ты... Скажи, ведь там, в Эндорэ, ты наверняка не только менял сущее, но и творил что-то новое, верно? Что-то живое? Вот, волки эти твои - ты же работал над ними? Так скажи: разве ты никогда не испытывал благодарности к тому, что создал? Благодарности за то, что создание твое пришло в мир, что оно сумело ожить, что оно - живое? Наверняка, брат! Так чему же здесь удивляться - если в глазах моих детей отражалось то же, что было в моих? Нет, я уже не удивляюсь!

Это мысленное прикосновение: любовь-единство-творчество-признание... Мелькор почувствовал, что слабеет. Упорный, готовый ожесточенно сопротивляться любым трудностям, он был беззащитен перед теплом и лаской. Даже теперь. Особенно теперь.

Не поддаваться!
Вспомнить! Увидеть - почувствовать - снова! Ведь это - он - да, он, Ауле… выковал… ЦЕПЬ!

Помогло.
В голове прояснилось. Осталось только острое чувство сожаления и тоскливый холод где-то в груди. Ничего. Лучше уж так, чем поддаться чувствам и наделать ошибок. Пусть будет так.

Необходимость ответить пришла, как спасение, и Мелькор заговорил, топя боль в словах, загоняя вглубь, одолевая:
- Какой смысл указывать на уже исправленную ошибку? Разве ты со своими майар поступаешь так? Нет ведь, наверное? Сначала показываешь, что неправильно, потом - что нужно изменить. А вот второе объяснение… Хм-м...
Он качнул головой и прошелся взад и вперед по комнате, размышляя.
- Нет, не благодарность я испытывал, когда создавал новое. Гордость - собой, своей силой и мастерством. Восхитительное ощущение безграничного могущества, когда знаешь, что способен воплотить любой замысел, что все в руках твоих.
Мелькор посмотрел в глаза Кузнецу и усмехнулся:
- Это уж скорее мои творения должны были чувствовать благодарность, причем вполне справедливо.
Он помолчал и признал с некоторой неохотой:
- Впрочем, возможно, ты чувствуешь иначе - я ведь давно не видел тебя за работой, брат.

Что-то неприятно царапнуло Ауле в ответе брата. Что-то такое прозвучало... прежнее, что ли? Ауле невольно нахмурился, но тут же лицо Валы разгладилось. "Мне показалось - не более того. А даже если и не показалось - что же странного в том, что Мелькор, всегда исполненный гордости, и сейчас с удовольствием говорит о том, что когда-то испытывал безграничное могущество, что гордился своей силой, своим мастерством... собой...
Та-ак... Вот оно что, вот за что я так зацепился: сначала - собой, а уж потом - мастерством! Ну, Отступник!", - Ауле усмехнулся, почти восхищаясь братом: " Твою гордость и Мандосу не осилить!"

- Просто мы, наверное, создавали разное и по-разному, брат, - Ауле толкнул дверь и протянул Мелькору руку: - Пойдем! Нас ждет самая прекрасная Песня - Песня Живого Металла! Не дело - заставлять Песню ждать!