Проект "Север и Запад"  

Обсидиановые клинки

Авторы – Хельга (Йаванна), Фред (Ауле).

Йаванна пела осень. 

Валиэ свернулась клубочком среди корней старой липы, впрочем, старой ли? Что такое время жизни одного древа для Стихии, старшей, чем весь этот мир. Дарительница Жизни именно так и чувствовала себя сейчас. Старшей. Или старой? 

Нет, ни трепетная весна, ни буйство летней зелени не подходило под это странное непривычное настроение. Осень – мудрая, задумчивая, золотая. Маленький островок зрелости среди сияющего безвременья Валинора. 

Желтый лист медленно спланировал прямо на ладонь. Легкий, полупрозрачный, испещренный сеткой тонких прожилок. Йаванна тихо вздохнула – почему так тревожно на сердце? А ладонь, казалось, никогда не забудет ТО прикосновение. 

Мелькор. 

Валиэ зябко передернула плечами – какой же горький привкус у смеси из жалости и недоверия. И, словно в поисках защиты одновременно от тягостных мыслей и озноба, потянулась мыслью к особому теплу, сквозь толщу земных недр, в глубину, в Кузницу. 

Осанвэ Ауле: Муж мой... Любимый... Мудрый... Я жду тебя в моем Саду. Очень жду... 


Нежное прикосновение... Терпкая сладость, терновое вино, золотые листья... 

Ауле оглянулся на помощника, протянул тому ковшик с расплавленным металлом: 

- Подержи-ка, - на губах Валы играла улыбка, нежная и мечтательная. - Только осторожно! Я скоро... 

И, не оглянувшись - верный помощник все сделает правильно! - вышел из Кузницы. 

(осанвэ - Йаванне: Жизнь моя, счастье мое! Что тебя встревожило? Я иду, я уже рядом!) 

Для Валы нет ничего "далеко" в пределах Валинора. 

Ауле вступил под своды деревьев, словно в волшебные чертоги. Старый сад Йаванны был прекрасен; "не хуже рукотворного", подумал Ауле и рассмеялся нелепости сравнения. Можно ли сравнить то-что-живет и то-что-создано? Да, и еще выбирать, что лучше! И откуда такие мысли? "Мне просто беспокойно, вот откуда. Меня тревожит эта странная горечь..." 

- Любимая моя... - произнес Ауле и тут же увидел Йаванну. У корней высокой липы, такая маленькая, по сравнению с мощным деревом... Такая прекрасная и такая печальная... 

- Что с тобой? - Ауле присел на траву рядом с женой, осторожно взял ее руки в свои. - Что с тобой, любимая? 

- Ауле... 

Валиэ доверчиво прижалась лбом к могучему плечу мужа. 

- Мне холодно. 

Она виновато улыбнулась. 

«Ведь, наверняка, отвлекаю его от чего-то важного... Пальцы, такие сильные и такие нежные, в мелких пятнышках угольной пыли, - значит, прямо из кузницы... " 

И тут же невольно проскользнула еще одна, совсем иного рода мысль. 

"Интересно, встречался ли он с Мелькором после... после освобождения?» 

И Йаванна поняла, что от наваждения, вызванного встречей со "старшим братом" не так-то просто отделаться. 

- Холодно, и... Это все Мелькор! 

Выдохнула она, и зачастила, пытаясь побыстрее выплеснуть накопившееся в душе беспокойство. 

- Знаешь, когда я увидела его... стоящим возле Дерев, касающимся их своей мелодией... моим первым чувством был страх, а первым желанием – чтобы он исчез, убрался с этого холма. Куда угодно, - обратно в Мандос, за Грань... 

И вот теперь мне стыдно, и... 

Йаванна с надеждой заглянула в глаза Кузнеца. 

- Ведь на самом деле, единственное, что может по-настоящему излечить нашего брата после Серого Чертога и вернуть его голос в Хор, а тему в гармонию с темами других Стихий, - это наша любовь и наше доверие? 

Вопрос каким-то укором повис в теплом воздухе. 

А Дарительница Жизни, опустив взгляд, добавила чуть слышно. 

- А я... Я, кажется, не могу дать ему ни того, ни другого. 

Ауле доверял Йаванне, он всегда признавал ее суждения верными, но... Но сейчас, вспоминая свой разговор с Мелькором, не мог справиться с недоумением. 

- Любимая, но почему? Он испугал тебя? Он... Он как-то повредил Деревьям? 

Вала-Кователь бережно обнял хрупкие плечи Йаванны - согреть ее, защитить от любой беды. И - от ошибки. 

- Ты не хотела видеть брата, потому что испугалась за свое творение? Или ты просто не можешь доверять ему? Но, милая, я говорил с ним - он изменился, поверь. 

Недавний разговор всплыл в памяти Ауле. То, что так зацепило еще тогда. Гордость Мелькора, гордость, что оказалась неподвластна даже Серому Чертогу. Вала покачал головой: 

- Изменился, но не полностью, тут ты права... Но, любовь моя, пойми - он Мастер, это уже, - Ауле усмехнулся, - уже неисправимо. Что же странного в том, что его заинтересовало созданное тобой? А что до любви и доверия... 

Ауле прикрыл глаза, задумавшись на мгновенье. 

- Нельзя сыграть любовь, если ее нет в сердце. Но можно попробовать доверять. Мелькору это нужнее, как мне кажется. Доверие и дело. Я попробую... 

Не договорив, Ауле посмотрел на Йаванну, словно ожидая от нее - чего? слова поддержки? возражений? Пожалуй, всего сразу. 

Йаванна грустно вздохнула. 

- Ты слишком великодушен, милый. 

Мелькор, тот, прошлый Мелькор, которому суждено было исчезнуть в тишине Серого Чертога, никогда не был Мастером. Разве Истинный Мастер может с пренебрежением относиться к творениям других Мастеров? И разве Вала Мелькор в прошлом не преложил все возможные усилия, чтобы уничтожить созданное всеми нами? 

Нынешний Мелькор, - если нам повезло, и он, действительно искренне раскаялся, возможно, сумеет однажды стать Мастером... 

Дарительница жизни закусила губу. 

- Ты спрашиваешь, что сделал Мелькор Древам? 

Он их сначала напугал, что вполне в духе нашего брата, а потом обманул, изменив тему, что... 

Валиэ чуть понизила голос:

-...еще более в духе нашего брата. Нашего брата, которого мы так давно знаем. 

Она прижала пальцы к вискам. 

- Милый, я совсем запуталась. Он говорил со мной, так... Так... О том, что он пытается петь с нами, пытается обрести гармонию с мелодиями Валинора. 

А я ищу в его поступках ложь, ищу прежнего Мелькора, и сама не знаю, чего боюсь – боюсь найти, или боюсь не найти... 

- Он был Мастером, Йаванна, - негромко сказал Ауле. - Изначально он был - Мастером. По замыслу Единого каждый из нас несет в себе частицу Пламени Творения... Каждый из нас - и он тоже. А то, что он сделал с собой... 

Ауле отвернулся. Прищурившись, поглядел вдаль, через высокие стволы и пышные кроны деревьев. Вздохнул: 

- Любимая, ты ведь понимаешь, о чем я говорю... о самом начале... 

Супруги-Валар так близки друг другу, что "воспоминание" Ауле досталось им обоим, словно невольное осанвэ. 

Темнота вне пределов, хрустальная сфера новорожденного мира - нет, даже раньше! Вот, непохожие на нынешние, но несомненно узнаваемые облики - сгустки силы, хранящие Пламень предвечный в самой середине - Айнур, будущие Валар. 

Вот, словно дальнее эхо прежнего чуда - тень и воспоминание о Первой Теме... Воспоминание? но и оно - незабвенно! Так ясно и так страшно: ведь знаешь, что еще несколько тактов, аккорд-другой и... 

... 

Ауле с трудом удержал воспоминание - все же оно было слишком страшным и слишком тягостным, даже и для великих Валар. Тогда Диссонанс обрушился на них, словно лавина - о которой они еще представления не имели... Сейчас - Ауле просто закрыл свою память, закрыл от себя и от Йаванны. Через миг, уже осознанно, он продолжил осанвэ: 

...Диссонанс ушел... Да вот только - ушел ли? Сгустки силы, Айнур, все те, кто стали - Валар, были среди Эа, и каждый - каждый! - нес в себе осколок разбитой Темы. В сгустках-Айнур осколки Диссонанса были словно обсидиановые клинки (так Ауле увидел их - теперь). В каждом из Айнур. 

Сгусток - "Варда" - черный клинок, окруженный сиянием... Сила Айниэ выталкивает чуждое, на месте осколка-клинка остается лишь тонкое сгущение, чуть менее яркое сияние - не больше. Но - как оно похоже на шрам... 

Сгусток - "Намо" - то же... 

"Нэсса" - то же... 

"Ауле" - клинок Диссонанса падает в темноту, но маленький осколок остается в сиянии. Сила обволакивает его, меняется, остается чем-то вроде следа от ожога - грубое и темное, но - безвредное нечто... 

Силы - Манвэ и Намо, кажется, внимательно смотрят, проверяя: не остается ли за "ожогом" следа чуждой мелодии? Нет, ничего. Ничего, что могло бы повредить новорожденному миру, сияющему в глубинах Эа... Все в порядке. Осколок Диссонанса, если и повредит, то только самому Ауле, но не миру. 

И - ни с кем другим не войдет в Мир эта страшная тема, эта "лавина"! 


...Но - вот и еще один сгусток... Где-то не-здесь, где-то не-рядом. Сгусток - "Мелькор", в котором Диссонанс не осколком, но - копьем. 

"Мелькор" не может избавиться от него, но и не пытается сделать это... 

"Мелькор" вплетает Диссонанс в свое сияние... 

У осколков обсидиана - острые грани... Каждый из Айнур был ранен ими, и раны оставили шрамы, у кого-то еле заметные, у кого-то - напротив. Но только Мелькор решился на безумие - соединить свою силу с той занозой, что поселилась в нем. Сплести воедино. 

Ауле отшатнулся, прерывая осанвэ. Похоже, его слишком далеко унесло в предположениях - сам он не видел Мелькора после обрыва Диссонанса, но... Но, похоже, угадал. Или - почти угадал. 

- Он ранен тяжелее всех нас, любовь моя... - прошептал Вала. - Диссонанс в нем не дает ему быть Мастером... Но если только нам удалось вытравить это, то, возможно, Мелькор - Мастер все же вернется... 

... Если же нет... 

Ауле умолк. 

«Диссонанс... Болезненное столкновение Тем – обжигающая боль, от которой нечем защититься – у духов нет ни ушей, чтобы заткнуть, ни глаз, чтобы зажмурить. Вечное воспоминание... напоминание... Так давно и так недавно».

Видение, открытое Ауле, разворачивалось в сознании Йаванны, переплетаясь с образами из ее собственной памяти. 

«Обсидиановые клинки... Так вот, как он это видит... С трудом затягивающиеся шрамы в мелодиях братьев и сестер. Мелькор – черные грани смертоносного лезвия, опасно мерцающие сквозь свет силы... Оно теперь часть его, ему суждено раз за разом полосовать этот мир остротой обсидиана... И, - Ауле неправ, - это уже не заноза... Причудливое переплетение черноты и сияния все теснее... Это... Для того, чтобы вырвать ЭТО из мелодии старшего брата, нужно искромсать всю его Тему... Такие шрамы не заживают...» 

- Если же нет, то что? 

Дарительница жизни вся как натянутая струна – напряженные плечи, напряженный голос, в густой зелени огромных глаз притаились ледяные осколки тревоги. 

- ...Если же нет, - повторил Ауле тихо, - то, боюсь, он погубит себя... Так или иначе. 

Ауле опустил голову. Надо ли было это говорить? Может быть, стоило найти что-то иное, какую-то опору для надежды, какое-то тепло, чтобы растопить тревогу в любимых глазах?.. Ауле попытался улыбнуться, но улыбка вышла бледная и горькая: 

- Может ли быть такое, любимая, что мы все ошиблись?.. И зря надеялись, что эта рана заживет просто так, сама по себе?.. просто так, если не трогать?.. Я только на одно надеюсь, Йаванна. Только на одно - найти замену. Понимаешь? Найти то, что заменит Мелькору этот... клинок, что он вплел в себя. Потому, что даже если Диссонанс просто ушел, то шрам от него остался такой... что и весь дар Ирмо и Эстэ, боюсь, окажется бессилен... 

Ауле заглянул в глаза Йаванны, спросил: 

- Не зря ли я надеюсь на творчество, скажи? Не зря ли решил вызвать Мелькора - Мастера из небытия?.. Но мы говорили с ним - он жаждет петь с нами! Эту жажду нельзя надеть, как маску на лицо - она идет из сердца! - голос Валы дрогнул: - Знать бы только, что с этим сердцем... 

- Творчество! О Великий Эру! – В тихом восклицании Йаванны вовсе не прозвучало радости, скорее наоборот. – Мне ли не помнить творчество нашего брата. Имя ему было искажение. Было... А как будет, - это знание сокрыто от нас, и прозорливый Намо, как всегда, хранит молчание. 

Дарительница жизни неуверенно встретила вопросительно-нежный взгляд мужа. 

- Мелькор жаждет петь... Тут я тебе верю, любимый. После стольких веков тишины он стремится петь, как животное, изнуренное жаждой, из последних сил рвется к воде. Творчество – это его спасение, тут ты прав. Спасение. И возрождение. Но что принесет оно нам? Арде? 

Милый, ты уверен, что готов рискнуть судьбой своих творений ради любви к вновь обретенному брату? 

Ауле отвел взгляд. 

- Я не знаю, Йаванна. Я действительно - не знаю. Может быть, ты права, может, это только жажда... Я знаю только, что искажение и творчество противоположны друг другу. И я знаю, что сила брата неотъемлема от Арды... Вспомни - мы не решились изгнать его за пределы мира! Да и не могли бы мы сделать этого... Но - я не знаю, хватит ли у Мелькора силы справиться с самим собой, не сорваться на привычную дорогу... Переделать чужое, то, что уже есть - легче, чем создать что-то свое, много легче, хоть и бессмысленней... 

- А кроме того, - Ауле чуть сжал ладонь Валиэ, - Мелькор долгое время был... самовластен, так, что ли... Он был - единственный Поющий в Эндорэ. То, что он согласен и стремится петь вместе с нами - это кажется мне хорошим признаком... А ты? ты не... не веришь? 

Глаза Дарительницы Жизни блеснули зеленью. 

- Я не верю Мелькору... Предоставленному самому себе... – Заметила она немного язвительно. – Я слишком хорошо помню, что наш брат умудрился натворить в Эндорэ. Другое дело, если он действительно будет учиться петь с кем-то вместе. 

Мы приняли решение – дать Мелькору шанс – свободу и возможность жить с нами в Амане. Это замечательно. Но, наверное, этого мало. Мы должны делать что-то сами, а не ждать, пока наш старший брат явится сам и попросит о сотрудничестве, не ждать, пока он опять «выберет свою дорогу», а выбирать вместе с ним. 

Кто-нибудь назовет то, что я предлагаю, «присматривать», я же говорю – заботиться. 

Милый, я буду тебе очень благодарна, если ты возродишь у Мелькора интерес к кузнечным делам. К песням камня, к творчеству. И еще более благодарна, если при этом... – тут голос Йаванны приобрел особую выразительность - ты не будешь надолго оставлять его одного в кузнице. Особенно с твоими учениками-эльдар... 

Ауле нахмурился. Не оставлять наедине с учениками-эльдар... Присматривать... Права ли Дарительница жизни? Ее творения больше всех пострадали от самоуправства Мелькора, может быть, именно поэтому она не может его простить? Но... эльдар... 

- Ты думаешь, он захочет как-то повлиять на Детей? Но - как? Да и зачем? А "выбрать дорогу", что ж, я сделаю все, что смогу. В этом ты, действительно, права - такой гордец, как наш брат, - Ауле улыбнулся, вспомнив давешний разговор о Кхазад, - он может и не попросить. Что же до другой "заботы"... Любовь моя, я не представляю, как не допустить встреч Мелькора с Детьми! Эльдар наделены своей волей, и не на многих из них можно повлиять. А Мелькор бывает не только в моей Кузнице... Не могу же я ходить за ним следом! 

- Наш брат владеет особым обаянием и великим даром убеждения. Чтобы понять его истинные интересы и стремления, нужно быть чуть поопытнее, и прожить чуть подольше, чем любой из Эльдар. Он ослепляет, но не греет. В этой вспышке пламени обычно видно начало захватывающего пути, но конец его скрыт во мраке. 

Йаванна вздохнула, задумчиво поглаживая кончиками пальцами шелковистую траву. 

- Захочет ли он повлиять на Детей? Конечно, захочет. Как и каждый из нас. Я... Я чувствую... Я знаю, как вы похожи, ты и Мелькор. 

Дарительница жизни нервно сцепила пальцы. Теперь она не глядела на мужа, - то, что она собиралась сказать, не располагало к прямому взгляду. 

- Два... два мастера. Я боюсь, что, будь у Мелькора возможность выбирать среди Эльдар сторонников себе, он обратит свои взоры на тех из них, кто сейчас рядом с тобой, милый. Так уже было… однажды... 

Это был почти запрещенный прием, - напоминать Ауле про Артано, - Йаванна это понимала. Поэтому имя мятежного майя так и не прозвучало под небесами Амана. 

- Поэтому я прошу тебя... Просто, просто будь внимательнее к своим ученикам в присутствии Мелькора...