Проект "Север и Запад"  

Хранители Моря

Авторы –  Тэсса (Ауле, Манвэ), Лемур (Уйнен), Ноло (Оссэ)

Еще и еще раз. Снова. Опять.
Это невозможно забыть.
Это неутолимо.
Пусть в Глубинных Водах тишина и спокойствие,
Пусть бури Суши всего лишь прибой о брега Вод, но такое невозможно забыть.
Вода встала стеной; она стала .... белая. Как красивый туман; но он всегда не вечен, а эта вода – шипит, вверх струи, но не мягкие брызги Игры Вод и не хлесткие удары Бури, а тут ливни губящей влаги, жесткие, взрывающие чешую и лишающие жабры дыхания; в смертных муках дети мои ловили глоток жизни, но им было отказано даже и в этом.
Несть им было числа и никто не скорбел о них; даже Ниэнна внимательна к Земным, но не помнит о Водных.
Сколько полегло вас тогда? Кто вел подсчет?
Надолго опустело прибрежье; даже когда было все позади, редкий смельчак из спасшихся случайно рисковал покинуть свое изгнание.
И сейчас эта Песнь. Чужая, как всё с берега.
Но радостно то, что это – Созидание.
Так вслушаемся же в нее.

Злу не будет дороги в Аман.
До самых облаков поднимутся горы. Отлогие, поросшие лесом – со стороны Валинора. Почти отвесные, грозно скалящиеся острыми вершинами – со стороны моря.
Стена. Сплошная, неодолимая, непробиваемая стена между Аманом и Эндорэ, между Валар и Врагом, между красотой и уродством, между жизнью и смертью.
Ауле вел Песнь – и земля изгибалась, устремляясь вверх пиками юных гор. И майар Кузнеца придавали Границе окончательный облик, вылепливая вершины, прокладывая русла для ручьев, доводя до совершенства каждый камешек, каждую пещерку, каждую складку скалы.

В этой песне был – Строй.
Это не подвижная гармония моря, не нарушающаяся даже во время Бурь.
Эта была строгой. Устойчивой и устремленной – вверх, вверх.
Как застывшая волна. Но твердая, суровая.
И такая... надежная одновременно.
"Заговорить с тобой? Поговорить? Как это – красиво. Как давно этого не было."

"У нас снова есть дом, – пела земля, раскрываясь, словно створки раковины, и давая дорогу расплавленному камню. – И он будет еще красивее прежнего. Красивее – и прочнее".

Она шла на этот зов Гармонии, радость ее крепла; но Уйнен хотелось избавиться и от тревоги.
Поэтому противиться зову она не могла вдвойне.

"Злу не будет дороги в Аман", – берег круто изогнулся, подставил гладкие скалы под беспокойные языки волн.

Покачиваясь волнами, источая едкий, морской запах водорослей, она мысленно улыбнулась.
Она узнала его!
"Здравствуй," – коснулась сознания Ауле Уйнен.

"Привет и тебе", – отозвался Кузнец, и часть скалы рассыпалась песком словно под ударом незримого молота. Золотистый язык маленького пляжа протянулся от отвесной каменной стены.

Уйнен предпочла  опять воплотиться телесно и поплыла, энергично работая руками и ногами. Такое движение доставляло ей больше радости; кроме того, в облике Детей ей казалось будет сподручнее беседовать с Ауле.
Щурясь от морских брызг и стирая их с лица, она приблизилась по пляжной отмели к берегу.
И улыбнулась.
– Чем же здесь ты занят, Кователь?

 По каменной стене пробежала легкая тень – и Ауле, обретя облик, подобный Детям, шагнул навстречу майэ.
– Строю защиту для нашего нового дома, – ответил Кузнец.

– И вы тоже? – печаль потянулась к Ауле.

– Ульмо охраняет Аман, но и моя мелодия лишней не будет, – Кузнец озабоченно сдвинул темные брови. – Восставший силен и упорен и слишком любит власть, чтобы отступить. Но мы с Ульмо остановим его. То, что случилось с Альмареном, не повторится.

Она тихо и счастливо засмеялась. Сила, знакомая сила. Ульмо отец, друг и покровитель.

– Тебя что-то тревожит, Уйнен? – спросил Ауле.
Он не слишком хорошо разбирался в чувствах – но что-то же заставило майэ обратиться к Кователю.
– Ты была у берегов Эндорэ?

– Музыка изменилась, проговорила Уйнен. – Она стала ведь совсем другая... стала.

 Ауле замер, вслушиваясь. Лицо стало отрешенным.
– Где? – уточнил Кузнец, снова посмотрев на майэ. – В Амане все по-прежнему.

– Это разлито в воздухе, –  сразу помрачнела она. – Я чувствую это.

 – Это Тема Мелькора, – Ауле вздохнул. – Аман теперь надежно защищен от нее, но Эндорэ осталось под властью Старшего. А владения Ульмо как раз между двух враждебных Мелодий. Оттого тебе тяжело.

– Что делать мне, –  вздохнула Уйнен. – Я постоянно чувствую его присутствие. Тревога мучает меня; а потом случается...
Тут она замолкла.

 – Что случается, Уйнен? – Ауле явно встревожился.

 – Иногда я слышу его Музыку. Она чужда и беспощадна. И Оссэ... не всегда противится ей.

 – Оссэ? Но ведь он поет с Ульмо? – в голосе Кузнеца послышалось сомнение.

 – Да. Но я знаю, он слушает ее. И мне неизвестно...

 – Что неизвестно, Уйнен? Ты опасаешься, что Оссэ может увлечься Темой Мелькора?

 – Он то задумчив и тих, причем так, что это само по себе непонятно... Оссэ, он же любитель игры с ветром, а тут, парит по зыби, точно ждет чего-то. А то встряхнется  и покоя нет, точно рвется куда-то.
Уйнен помолчала.
– Иногда, – прибавила она, без нужды отправив "морскую бороду"прочь от берега, – мне кажется, что я слышу песнь того. Или до, или во время ...такого ...перепада. Впрочем, это не так неприятно. Хуже то, что Оссэ, видимо, слушает его. Думаю, что и тайно – есть такое время, когда я не знаю, где Оссэ находился.

– Ты говорила с ним?
Музыка Кузнеца звучала теперь почти грозно, словно Ауле готовился дать отпор Врагу. Врагу, который, вроде бы, был далеко. Пока что.

– Нет, да и надо ли?
(Воды, гейзером бьющие вверх. Белый от пара и бурления кипяток; нет спасения и в глубинах: Тоска и Ужас моря пожирают уцелевших детей. Равнодушная пустота на разоренном покое.)
– И можно ли о чем-то говорить с ним? Какого тут ждать ответа?

– Да не с Первым! – Ауле изумленно поднял брови. – Я имел в виду Оссэ! И еще – неужели Ульмо ничего не заметил? Не может такого быть.

Но Уйнен уже упрямо склонила голову.
– Я знаю, это Он. Его воля. Я узнаю Его.

– Какое отношение имеет воля Восставшего к Оссэ? В твоей мелодии фальшивые ноты, Уйнен. Ты знаешь больше, чем рассказала мне.

– Я открыта перед тобой, Ауле... Когда хмурятся тучи и буря неизбежна, тоскует Оссэ. Я почти слышу как шепчет он имя его и иногда слышится мне "друг, друг, где же песня наша?" В тоске провожает он тучи и главу лишь пред Ульмо склоняет...

– Друг? Песня? Так Оссэ пел с Восставшим? А потом все-таки выбрал Ульмо? Или – не до конца выбрал? Колеблется?

– Душа его неспокойна. Его манит зов Черного.

Ты представляешь, что будет с твоей музыкой, если Оссэ примет Тему Восставшего? – очень спокойно спросил Ауле. – Что ждет живых существ, обитающих под водой? Аман надежно защищен от зла. Ульмо Диссонанса не боится – он и из Эндорэ не ушел. А вот ты...
Он покачал головой.

– Да, – был ответ. – Ульмо силен, но Оссэ может и поддаться. Вот чего я и боюсь.

– Так останови Оссэ, – Ауле пристально смотрел в глаза майэ. – Кого, как не тебя, он может послушать? И если ему придется выбирать, петь с Ульмо или вновь подхватить Тему Мелькора, захочет ли он расстаться с тобой? Ничья мелодия в мире не созвучна ему так, как твоя.

– Волна привольна. Волна прихотлива. Он может послушать меня, но послушает ли он себя? Такого, как он на самом деле?

– Разве не твоя мелодия – сдерживать волны Оссэ и утихомиривать его бури? – просвистел ветер. – Ауле прав, Уйнен. Подумай сама, что случится, если Оссэ забудет себя и станет буйствовать вместе с Мелькором. Если его придется усмирять силой, в то время, как ты можешь помочь ему образумиться и по доброй воле вернуться в Хор.

Уйнен крепко задумалась.
Она почти не замечала происходящего рядом с ней.

 Валар не торопили ее.

" Все в нас и мы во всем. Что же да будет слово моё решающим. Узы дружбы священны, но узы брака нерушимы. Да будет воля моя, с Поющими Свет."

"Да не дрогнет твой голос, майэ Уйнен, – откликнулся Манвэ. – Да будет чиста мелодия. Постарайся помочь Оссэ, убереги его от беды. Тебя он услышит".

 *  *  *  .
Уйнен летела, не чувствуя тяжести хода. Ветер ласкал лицо; тихо шелестела водная гладь, еле слышно плескались упругие волны.
Она спускалась все ниже, ниже, ниже,.
Мелькнул дворец; врата его раскрылись навстречу Водной Госпоже, и вот она уже идет его долгими коридорами.
– Здравствуй, Оссэ, – просто сказала она.

 Хозяин бурь сидел на перекрещивающихся струях воды, болтая ногами. Брызги летели во все стороны.
– Смотри, что я придумал, – радостно сообщил Оссэ, по привычке забыв поздороваться. – Можно кого-нибудь позвать, посадить... а потом взять и убрать это сиденье. Надо только придумать, кого.

– Ну и кого же ты думаешь на него посадить?
Она не смотрела на Оссэ. Казалось, что и радоваться его выдумке ей совсем не хотелось.
Дрожал ли ее голос? Или просто звучали в нем нотки сомнения и вызова?

 – Не знаю, – пожал плечами Оссэ. – Я бы Ульмо туда посадил... или Манвэ. Но они же шуток не понимают. Я лично знаю только одного Валу, обладающего чувством юмора.

 – И кто же тот, чьи шутки веселят тебя от души?

 – Да не его шутки – меня, а мои – его! – уточнил Оссэ. – Мелькор, разумеется.

 – А вы славно проводите время. И часто это происходит?

 – Да когда как, – беспечно пожал плечами Оссэ.
Фонтан исчез. Хозяин Бурь оказался на иле и тут же поймал какого-то краба, которому невовремя вздумалось проползти рядом с майа. – Если хочешь – я тебя позову в следующий раз. Знаешь, как с ним весело!

– Можно себе представить. И  совершенно необязательно принимать участие в вашем общении. Ну разве вам нужен кто-то еще в... вашем упоении случаем.
Она немного помолчала. Ей самой было и скучно, и тесно, и тоскливо; обитатели земли могли бы сказать, что ей "душно", но чистого воздуха под водой немного.
– Особенно удалась ему последняя шутка... А сколько будет еще поводов для веселья!

– Да, красиво получилось, – мечтательно сказал Оссэ. – Так ты точно не хочешь, Уйнен? А зря.

– Оссэ! ОССЭ! Ты понимаешь, чье имя ты назвал?
И что это за Шутник?

– В последний раз я назвал твое имя, жена. Чего ты хочешь, наконец? – Хозяин бурь, обидевшись за друга, нахмурился – и спокойные до этого воды вдруг взволновались.

– Ты назвал его имя только что. Ты забыл, чем закончились его последние прихоти?

– Мы оба тогда немножко погорячились. В следующий раз будем осторожными – вот и все.

– А у каждого свое понимание того, что означает "погорячиться". У тебя своя, у Валы-Шутника – своя.
Красиво было, не так ли? И помнишь, скольких мы не досчитались? А ведь мы – Хранители моря!

– Мы просто увлеклись, – волны заходили ходуном, раздался отдаленный гул.

– Вы не просто утратили чувство меры. Кто-то нарушил гармонию.

– Этого больше не повториться. Я обещаю.
Хозяин бурь казался спокойным. Но его владения не желали успокаиваться.

– Посмотри, – она говорила все свободней, – посмотри. Ты только нахмурился, а море, как оно чувствует это!

– Конечно, чувствует. Ведь я и оно – одно.
Оссэ неожиданно улыбнулся. Волны улеглись.
– Не волнуйся, Уйнен. Это всего лишь настроение. Ничего страшного никогда не произойдет. Никогда больше. Я обещаю тебе.

"Ты обещаешь мне? Могу ли я верить твоим обетам?"
Ответь себе, прежде всего себе, Оссэ.
Тогда ты ответишь и мне, и себе. Ты ответишь миру, Оссэ."

 (с) Тэсса Найри, Лемур, Ноло Торлуин, 2005

(с) Север и Запад, 2005

(с) Венец, 2005