Проект "Север и Запад"  

Возвращение Карлана

Авторы – Хельга (Карлан), Murmur (Линни), Фред (Ауле).

Иллюстрация Хельги

Уже не усталым путником в запыленных одеждах вернулся Горный Дух в Аман. Крепкий, светло-серой масти, в белых яблоках конь горделиво гарцевал под седлом, впереди, играя, бежали два крупных, в тон коню, таких же серых пса. Вот он, Карлан, и дома наконец. Любимое жилище заботливо высечено прямо в скале, - белый, с голубоватыми прожилками мрамор, серебро и сталь. У самого подножия первый ярус – конюшня, псарня, оружейная, там же, в скальных недрах, лаборатория. Массивная мраморная лестница змеится в толще камня вверх, в личные покои хозяина, но пользоваться Карлан предпочитает другой лестницей, наружной. Выкованная из легкого металла, она словно парит в воздухе, виток за витком, почти не касаясь скалы, заботливо выводит на широкую террасу, приветливо открытую всем ветрам Амана, отделенную от поднебесья лишь невысоким парапетом: прямоугольные мраморные опоры, между ними причудливое литое кружево чугуна. Да и весь дом Горного Духа – сплошь рубленые проемы, гладкие стены, камень, металл да ветер.
Лохматые псы примчались в дом первыми, умиротворенно улеглись на мраморных плитах. Следом на террасу поднялся и сам хозяин, скорым шагом прошел во внутренние покои, сбросил обувь. Блаженно ступая босыми ступнями по толстому ворсистому ковру, извлек на свет из глубокого льдистого углубления в стене тяжелый хрустальный графин в узорчатой металлической оплетке. Белое вино, светлое и почти прозрачное, легко пролилось в большой серебряный кубок, наполнило комнату мягким терпким ароматом. До следующего порыва ветра.
Карлан же направился к зеркалу – высокий, почти в его рост, отшлифованный до зеркального блеска серебряный прямоугольник, - насмешливо отсалютовал полным кубком своему отражению, не торопясь, выпил до дна. Протянул руку, едва коснувшись пальцами поверхности. От этого прикосновения металл словно ожил, всколыхнулся. Подобно воде, пошел кругами, и тут же вновь застыл, легко восстановив свою обычную зеркальную гладь.
“Как думаешь, старый друг, что нас ждет теперь – времена гибкости или дни твердости?”

Этот неожиданный разговор с Плетельщицей... вспомнить бы ее имя... кажется, Сарин, почему-то продолжал беспокоить Карлана. На первый взгляд, это было и понятно. Теперь уж не осталось никаких сомнений, что истории Перворожденных о Черном всаднике - никаким образом не поэтизированные сказки, пришедшие от недостаточного знания мира, а прямой след действий Владыки Севера. С другой стороны это вызывающее “сами пришли к темному Вала”. Сами... Карлан никогда не был склонен недооценивать силу Музыки Мелькора. Раз уж ему удалось внести разнобой в хор Айнур, то уж смутить умы детей Илуватара трудности не составит наверняка. Вот только, “смутить” ли? Неспроста отправился Горный Дух в далекое путешествие на Север. Он чувствовал, что очень скоро наступит время сделать выбор, и не желал ошибиться. И этот выбор так неожиданно нашел его сам, отразившись в разгневанном лице едва знакомой ему Майэ по имени Сарин. Она встретила его, как врага, еще до того, как вспомнила его имя. Просто потому, что он из Амана. Просто потому... Потому что в том месте было слишком много музыки Мелькора, в тех скалах, в застывшей воде, в слепой уверенности этой Сарин в непогрешимости своего Владыки.
Нет, Север не уступит. Он не примет гибкости, а значит, обречен склониться под твердостью.

Внутренне уже склонившись к определенному решению, Карлан присел за стол, сосредоточился, размял пальцы. Он легко умел усыплять свою музыку, скрывая ее в мелодиях гор. Не случайно он зашел так далеко на Север незамеченным, и с высоты птичьего полета увидел многое и запомнил многое. А остальное допели ему горы и скрытая в них кровь земли. Искаженные Мелькором, они все еще помнили мелодии других Валар, творивших мир. Они все еще отзывались, хоть и слабо, на требовательный зов Горного Духа. И вот теперь Карлан, осторожно касаясь пальцами металлической столешницы, обстоятельно напевал увиденную им панораму Севера. Послушные его прикосновениям, поднимались горные хребты, змеились ущелья, темными кляксами расползались озера, сплетались причудливыми нитями ручьев и рек. Вот встали из земли неприступные стены Удуна, такие крошечные и безобидные на этом макете, вот тонкими линиями рассыпалась сложная система защитных рвов, обозначились ближние и дальние сторожевые башни крепости. Взглянув на дело рук своих, Горный Дух с сожалением потянулся за обувью. Нет, не время для отдыха. А время встретиться с Ауле и другими Валар.

Какие-то звук доносится до слуха Карлана, неясный шелест и дуновение – словно там, на террасе, большая птица складывает свои крылья. И в тот же момент разума майя касается осанве.
(осанве Карлану) Это Линни, привет, позволишь войти? Смех. Хотя, я уже здесь.
Большая сова устраивается на наружном парапете террасы поудобнее, ожидая хозяина дома…

Горный Дух машинально накрыл плащом карту на столе.
Пока Старшие Стихии не приняли окончательного решения, не стоит даже случайно, задевать эту тему в разговорах с другими обитателями Амана.
- Мой дом - твой дом, - Карлан улыбается, - Совушка. Перевоплощайся, не томись на сквозняке. Да и мне приятнее будет угостить добрым вином милую девушку, нежели этот, безусловно тоже очаровательный, комок перьев.

Сова щёлкнула клювом (насмешливо, можно сказать), и изменилась. Майэ поспешно соскочила с парапета (в не-птичьем облике существовал риск загреметь вниз, неприятно бы было) на террасу и прошла в комнату. Сегодня её внешний вид можно было назвать необычным – простая охотничья одежда уступила место белому с серебряной вышивкой костюму – блуза с длинным рукавом и высоким стоячим воротником, брюки и изящные сандалии. Волосы заплетены в тугую косу на макушке. Даже плащ, очевидно, остался дома. О, Линни умела носить такие наряды – но как же редко можно было застать её в парадных одеяниях…
- Вино?! Ты сказал, вино, о лучший из майар?! Это именно то, что нужно, после долгого дня уставшей майэ. И, конечно, уютное мягкое кресло, – Линни придирчиво осмотрела комнату, выбрала самое удобное на вид кресло, и плюхнулась в него.

Карлан заинтересованно проследил взглядом за сменой выражений на лице девушки – Горный Дух и не подумал осквернить свое простое жилище присутствием уютных и мягких кресел, так что то, которое избрала Линни, вполне можно было, с его точки зрения, признать удобным. Но никак не уютным и мягким. Убедившись, что гостья в состоянии смириться с его критериями удобства, Карлан извлек из почти незаметного стенного шкафа второй кубок, поизящнее и поменьше, в дополнение к своему, солидно-увесистому. До краев наполнил оба белым вином из уже знакомого хрустального графина, меньший кубок подал Линни, сопровождая действо сие чуть заметным почтительным поклоном.
- Если даже в минуты усталости ты, моя прекрасная майэ, свежа, словно молодая роза, могу только догадываться, какие потрясения должны ожидать жителей Амана, когда ты являешься сюда отдохнувшей и полной сил.
Он слегка пригубил кубок, и добавил извиняющимся тоном:
- Уж прости никудышного хозяина. Я сам только что вернулся домой, так что кроме этого приятного напитка да уютного кресла мне нечего предложить тебе, чтобы снять усталость.

- Я согласна смириться с отсутствием мягкого кресла, если это гарантирует твоё присутствие, - сообщила Линни Карлану, - к тому же, у тебя всегда самое лучшее вино, что я где-либо пробовала, и больше ничего и не надо, – она пригубила напиток. - Интересно в чём секрет, мм? Иногда я думаю, что это кубки, иногда – что атмосфера твоего жилища…а иногда, - продолжила она заговорщицким шёпотом, - меня навещает потрясающая основы мироздания идея, что это твоя учтивость и такие приятные комплименты делают вино более вкусным! - тут майэ не удержалась и хихикнула.
Снова отпила вина и с неподдельным любопытством осведомилась:
- А откуда ты вернулся?

- Ну... – Немного смутился Карлан, получив от гостьи столь откровенный встречный комплимент. Или сделал вид, что смутился. – Наверняка все дело в кубках. Серебро, гм... Потому как мои разговоры о свежести и красоте молодых роз – всего лишь честное признание очевидных вещей.
Он неторопливо передвинул свое кресло так, чтобы теперь они сидели напротив, разделенные лишь светлой поверхностью невысокого каменного столика “для напитков”.
- К тому же, если бы ты только знала, насколько приятно наслаждаться видом столь очаровательного и полного жизни и света существа, как некая майэ Линни, перед этим вдоволь наглотавшись мрачных “красот” Севера.

Линни ответила очаровательной улыбкой на очередной комплимент Карлана, но развивать обоюдное восхваление дальше не стала, заинтересовавшись новой темой.
- Ты был на Севере Эндорэ? Мне кажется, это как раз там, где обитает Тёмный с прислужниками, - она болезненно поморщилась, словно вспомнив что-то неприятное, - почему ты отправился именно туда?

- Как раз потому, что там обитает Темный с.... мм... прислужниками. – Карлан неожиданно тяжело оперся ладонью на столешницу. – Иными словами, пошпионить немного, пока Владыка Севера не пресек окончательно эту возможность.
Хоть и давал Горный Дух себе слово не переводить разговор на опасную почву, накопленные впечатления, ничего не поделаешь, требовали выхода.
Задумчиво запустив пятерню в свои густые темные волосы, он продолжил, то ли объясняя, то ли оправдываясь:
- Что, в сущности, знает Темный Вала про мир Амана. Да практически все. Поскольку большинство его “прислужников” из младших Стихий – наши вчерашние друзья и соседи - аманцы. Ну, а что знаем мы, вот даже ты, например, про земли Севера? Мы радуемся каждому новому Светлому дню, наивные в свой беспечности, а Искажения тем временем набирают силу, обретают собственный голос, сплетают эти голоса в Музыку. Что это – проявление Диссонанса, или Новая Песня, имеющая право на жизнь? Как это отразится на судьбе Мира, за который мы в ответе перед Единым, перед самими собой?
Ох, не знаю... – Карлан вымучено улыбнулся, откинулся на спинку кресла. – И зачем я тебя, и так уставшую, такими разговорами мучаю? Давай лучше просто выпьем вина.

Линни вздохнула, поставила локоть на стол и опёрлась щекой на ладонь. В лице её появилась некоторая отрешённость и уныние.
- А что, разговоры как разговоры… В последнее время многие в Амане разговаривают… Я-то этим заинтересовалась давно, после того, как многие из моих знакомых ушли к Мелькору. Великие молчат – и у меня такое впечатление, что они и сами в некоторой растерянности. Новая Песня, совсем новая, – горькие интонации в голосе Линни, - но как же она мне не нравится… То, что творит Мелькор, просто немыслимо - исказить чужие творенья, создать тварей, любящих причинять боль другим, и ведь не только твари – майар, ушедшие к нему, тоже творят вред. Что остаётся нам, как не бороться с этим? Уподобиться им – противно… но как защищаться? – майэ на секунду прикрыла глаза, сделала глоток вина, и, немного успокоившись, продолжила.
- Как-то сумбурно я объясняю, Карлан… И где моё искусство рассказчицы? – неловкая попытка улыбнуться…

- Дело не в недостатке искусства, Линни. – Горный Дух осторожно накрыл тяжелой ладонью ее тонкие пальцы, -  невольный знак защиты и обещание поддержки. – Тут иное... Вспомни, как прекрасен был мир при свете Иллуина и Ормала, вспомни весь тот хаос, который обрушился на нас после падения Светильников, руины Альмарена, вспомни, почему мы, вслед за Валар, покинули Средиземье и перебрались в Аман. Поистине безумен тот, кто осмелится отречься от собственной памяти и легкомысленно назвать Мелькора Творцом. Однажды Великие уже проявили слабость, и вот расплата – тьма Севера вновь расползается по Миру, вызывающе смеется нам в лицо. На этот раз она подбирается к душам Перворожденных, очень скоро у Валар, да и у всего Валинора, у всего Амана не останется иного выбора, как... Нет, не так, у Амана уже не осталось выбора. Дурные вести принес я с Севера. Некоторые из Перворожденных добровольно приходят в чертоги Темного Владыки. А этот значит, что Музыка Искажения вот-вот сравняется по силе с мелодиями Первой Музыки, и над самим замыслом Илуватара, а особенно над детьми его нависла страшная угроза, и нет больше в Амане места и времени для растерянности и нерешительности.
Карлан чуть сильнее дозволенного стиснул пальцы Линни, словно намеренно причиняя ей боль.
- Вот только заглушить мелодии Севера нам предстоит ценой собственных песен. И страшусь я, что велика будет эта цена, и после никогда уж не петь нам, как прежде.

- Наша Песнь уже меняется, друг, - покачала головой Линни, - мы уже вынуждены сражаться, а Враг дрессирует тварей, слышал об этом? Созданные его Диссонансом орки и волколаки признали его хозяином, они учатся действовать слаженно… С последней охоты, - Линни откинулась на спинку кресла, рассматривая потолок, - Хэйлэ, он из майар Тулкаса, вернулся развоплощённым, да и я, скажем так, постояла на краю… Орки вооружаются, даже используют вместо лошадей волков, можешь представить?
Майэ немного помолчала и как-то нерешительно продолжила.
- Карлан…я тебя хотела попросить…можешь сделать мне меч?

- Вооруженные отряды орков? - Горный Дух нахмурился. – Что ж, я предполагал что-то подобное. А меч... Конечно, это для меня и честь, и удовольствие. Вставай и следуй за мной.
Он учтиво подал майэ руку, помогая подняться с “уютного” кресла, повел прочь с веранды, по узкой мраморной лестнице глубоко вниз, в недра скалы, где, освещенная пламенем двух высоких масляных ламп, ожидала прихода хозяина большая оружейная комната.
Неотесанные каменные стены, низкий сводчатый потолок, в углу огромные меха горна, Несколько разных размеров молотов, щипцы, клещи, тяжелая наковальня, массивная гранитная емкость для воды. А вдоль стен, закрепленные на простых стеллажах, щиты, шлемы, пешие и конные доспехи и оружие всяких стилей и размеров. Вот тонкая рапира с массивным богато украшенным эфесом, вот длинный тускло-серебристый обоюдоострый клинок с легкой гардой, вот короткий в две ладони широкий меч, вот сабли, вот кривой, со смещенным центром тяжести ятаган, вот огромный двуручник с тяжелой и длинной рукоятью-противовесом.
- Выбирай. – Просто предложил Карлан.
И, заметив невысказанный вопрос в глазах Линни, пояснил:
- Для того, чтобы сделать тебе хороший меч, мне нужно знать, какой стиль клинка для тебя удобнее, длину, вес, видеть, как ты двигаешься в поединке. Оружие не должно быть обузой, ему должно действовать, словно естественному продолжению тебя самой. Выбирай.

Линни перепробовала в обращении ВСЕ мечи. Двуручник был отвергнут практически сразу, как и короткие тяжёлые мечи и ятаганы. Сабли со вздохом тоже были отложены в сторону. Наконец, примерно через полчаса, когда выбор сократился до рапиры и длинного обоюдоострого меча, майэ с задумчивостью повернулась к Карлану.
- Ты видишь, я больше полагаюсь на скорость, даже доспехи не ношу, просто – неудобно. Тяжёлое оружие для меня не так …эффективно. Хотя на турнирах – с чем только не сражалась, ха. Рапира - как-то несерьёзно, может сломаться, если придётся отбивать удар. Мне нужно…- она взмахнула мечом, словно отражая удар, - что-то вроде этого. Длинный неширокий клинок…одноручный…
Линни отсалютовала Карлану мечом и чуть расширила набор тренировочных выпадов, с помощью которых она примеривалась к оружию. Клинок словно расплылся в воздухе в каскаде выпадов и защит. Через несколько секунд Линни замерла на середине атаки и, развернувшись, осторожно повесила меч на место.
- Чуть бы полегче… Это всё же не совсем то…

Карлан с удовольствием наблюдал боевой танец увлекшейся майэ. Завораживающее глаз сочетание подчеркнуто женственного наряда и отточенных движений опытного поединщика, вихрь из белого шелка и блеска обнаженной стали. Великая Песня, как красиво. Так и самому увлечься недолго. Он даже испытал что-то вроде легкого разочарования, когда девушка неожиданно остановила грациозный атакующий выпад на самом пике движения и задумчиво вернула клинок обратно на стенд.
- А ты прекрасная фехтовальщица, Линни. Никогда не думал, что настолько хорошая. Кто тебя учил? Оромэ?
Мягким движением коснувшись хрупких плеч майэ, он слегка развернул ее стройную фигурку так, чтобы стоять у нее прямо за спиной.
- Теперь вытяни руку.
Горный Дух слегка прищурился, прикидывая нужную длину клинка
- Что ж, теперь я, пожалуй, узнал все, что необходимо, и в состоянии сделать для тебя меч. Рукоять, если не возражаешь, я немного удлиню – при сильном ударе сможешь задействовать обе руки, и правую кисть, уж не обессудь, прикрою - уж больно руки хороши, не хочу, чтобы пострадали ненароком.
Карлан с сожалением отпустил плечи Линни и добавил:
- Мне, конечно, потребуется время. Как долго ты, о беспокойнейшая и непоседливейшая из Майар, собираешься пробыть в Амане?

Линни чуть отошла, разглядывая комнату – это место стоило самого пристального изучения. Столько тщательно изготовленных вещей, красиво… Потом повернулась к Карлану, отвечая на его вопрос.
- Торопиться ни к чему, я, конечно, часто покидаю Аман, но это недолгие отлучки. Да и меч мне нужен уж не прямо сейчас, - она усмехнулась, - а оружием меня учил владеть не Оромэ, у него я училась охоте, стрельбе из лука… С мечами – это целая история – “Как майар Тулкаса на спор пытались миролюбивую майэ фехтованию учить”, - улыбка стала ещё шире, - если хочешь – расскажу. История довольно длинная…

Карлан вздохнул, задумчиво потер подбородок. Там, в верхних покоях, накрытая плащом, ожидала свей участи карта Эндорэ. Нет, ему нужно как можно скорее встретиться с Ауле, подобные дела не терпят отлагательств.
- Как на счет свидания, Линни? - Негромко поинтересовался у улыбающейся девушки Горный Дух. - В каком-нибудь более "уютном" месте? Я просто сгораю от нетерпения услышать в мельчайших подробностях историю про майар Тулкаса, но... - он замялся, - думаю, что как раз сейчас кое-кто в Амане с таким же нетерпением ждет историй от меня.

В своей малой мастерской вала Ауле оторвался от песни олова и бронзы, прислушался. Мелодии Амана потекли сквозь сознание Валы-Кователя. Темы гор, подземных рудных жил, темы металла и камня... Песни Сестер и Братьев - мощные, словно горные реки и ясные, как кристаллы горного хрусталя... Мелодии майар - близкие, но иные, знакомые, драгоценные... И - вот она, та тема, что отвлекла от работы: "Майа Карлан, ученик любимый, Горный Дух, странник... Ушедший в Эндорэ... Значит, вернулся! Что ж, можно сказать здравствуй..."
Улыбнувшись (Карлан, беспокойное сердце!), Вала Ауле "окликнул" своего майа:
Рад твоему возвращению, Карлан!
(В разговорах с Майар Ауле почти не использовал Валарин, а говорил так, как майар между собой. Резкие, чеканные звуки и предельно ясные образы этого языка, по мнению Кузнеца, подходили для майар, как средний молот для ювелирных работ: можно-то можно, но лучше взять что-нибудь более легкое! Поэтому продолжил вала на языке, более привычном для Горного Духа):
Ты вернулся из Эндорэ с новостями, верно? Ты уже успел отдохнуть от долгого пути? Если да, я зайду к тебе в гости, не против?

Ощутив прикосновение знакомой, столь любимой и почитаемой им Музыки, Карлан, коснувшись ладонью лба, отозвался мысленно коротким осанвэ, теплой смесью радости, благодарности и уважения:
Приветствую тебя, Учитель мой и Наставник. Я вернулся, и визит твой в мое скромное жилище будет более чем кстати, ибо дух мой смущен после путешествия в Темные земли, новости с Севера требуют вдумчивой оценки, а сам я как никогда нуждаюсь в мудром совете самого здравомыслящего из всех Валар.

Линни понимающе кивнула, заметив как взгляд Карлана стал рассеянным – он говорил с кем-то
- Конечно, тебе обязательно надо поговорить с Великими. Я, похоже, и так задержала, тебя, так что сейчас уйду. – сказала она, поднимаясь по лестнице обратно на террасу, дабы уйти тем же путём, что пришла.

Золотистая сова с мягким шелестом развернула крылья и взмыла в небо с террасы. Словно ветер донёс до Карлана, проводившего её взглядом, прощальное осанве

(о) До встречи! Улыбка. И даже не надейся увернуться от предложенного свидания! Смех-смех-смех.

Как и хозяин дома, Ауле поднялся по наружной лестнице. Ветер взметнул его плащ – словно брат поделился крылом! - растрепал темно-каштановые волосы. Кузнец замер на мгновение, наслаждаясь сплетением мелодий металла и ветра, улыбнулся и шагнул на террасу.
Карлан, я здесь.

Хозяин встречал дорогого гостя прямо у входа во внутренние покои, с удовольствием подставляя лицо резким порывам усиливающегося ветра.
Сегодня в Валиноре ветрено. Словно даже природа ощущает, что в мире грядут перемены.
- Добро пожаловать, Наставник.

Глядя на могучую фигуру Валы-Кователя, ученик непроизвольно улыбнулся, и обычный стальной взгляд его непривычно потеплел.
Силен и основателен славный Ауле и более всего подобен солидной глыбе камня, но в крупных руках его, навсегда зачерненных огнем вечного горна, живет прекраснейшая из музык Валар – музыка скалистых гор, укрытых белыми снегами, музыка кристального кварца, благородного гранита, металла и мрамора, музыка недр Земли, музыка основ Мира. Сколько изумительных вещей пришло в этот мир под ударами его молота – вещей, в которых сила самой земли спаяна с великой любовью Кователя к этой земле.
“Как жаль. – Где-то в глубине своей радости печалится Карлан, - Что очень скоро нам суждено смирить голоса собственных песен и начать ковать оружие”

Осанвэ Ауле:
Как хорошо, что ты уже здесь. Я хочу показать тебе кое-что

Ученик мой, верная мелодия... Только вот - откуда в ней, теплой, такие ледяные ноты? Словно радость - не полностью радость, словно...
- Карлан... - Вала Ауле заглянул в глаза Ученика - внимательно и тревожно: - Карлан, что такое ты увидел на всеми покинутом севере Эндорэ? Что это, то, что холодом и беспокойством вливается в твою мелодию?

- Тема Севера, Учитель. – Карлан задумчиво запустил пальцы в черные волосы. Взгляд Горного Духа был темен и холоден, как и его воспоминания. – Я слишком долго слушал мелодии Темных земель, наверное, теперь и сам необдуманно подпеваю... Велика власть Музыки Валы Мелькора, сначала она режет слух, коробит диссонансом, а потом ты... привыкаешь, что ли. Тем более все вокруг не чужое. Немного иное. Искаженное. Но все еще помнящее свой основной мотив. Что-то более, что-то менее. Горы, хоть и с неохотой, но продолжают откликаться на мой зов, узнавая твою Тему, мой Учитель. Озерные воды, темные и холодные, заточенные в черные скалы, все еще во многом часть Темы Ульмо. Северный ветер – родной брат ветров Амана, вестников Манвэ.

Скажи мне, Учитель, почему так? Твой старший брат, и могущественнейший из однажды певших в Хоре, по воле Эру Единого имеет власть изменить любую из наших мелодий, но при этом больше не в состоянии спеть в Мире ничего полностью своего. Что это? Наказание за отступление от Замысла? Или часть Замысла? Он действительно не может сделать это, или всего лишь не желает тратить излишние усилия, перепевая, вместо того, чтобы спеть заново?

Учитель мой, брат твой Мелькор – владыка Севера, могущественен и честолюбив. Он желает владеть Ардой и именоваться ее творцом. И если по замыслу Эру он не сможет спеть свой народ, который назовет его Создателем, рано или поздно взгляд его обратится к детям Илуватара, к Перворожденным. В его власти изменить и их Тему, не так ли? Так же, как Темы гор, рек и холодных небес Севера?

В его Музыке – там слишком много гнева и неприятия в отношении иных тем. Я не знаю... Эндорэ не выглядит покинутым всеми. Оно живет. И копит этот гнев и неприятие. Я встретил... одного из ушедших из Амана на Север... не важно...
Мне страшно, Учитель. Страшно от мысли о том, что вся Арда однажды может стать такой, как Север Эндорэ. Полной неприятия и гнева, перепетой, а не спетой с Любовью...

Карлан с горячностью, путаясь и сбиваясь, превратил, наконец, свои мысли и тревогу в слова, и слова эти, странные слова о тьме и гневе, каким-то почти материальным грузом повисли на террасе, словно выпивая силу из мягкого света Амана, так что вокруг как бы потемнело и похолодало в одночасье...

Темные брови Ауле сошлись над переносицей, глаза потемнели.
- Ты задал те вопросы, что меня беспокоили прежде, - проговорил он. Вздохнул: - И сейчас я не знаю на них ответа... Но мне кажется, что Мелькор все же способен спеть что-то полностью свое, но... Для него, похоже, куда важней - нет, не исказить Замысел в целом или только наши мелодии в нем, а доказать всем, что он - именно самый сильный, лучший и могучий.
Ауле встал и медленно прошелся по комнате; на ходу было легче подбирать слова - одежду для мыслей:
- Вот, например, Карлан: ты и Линни. Она - охотница, ты - кузнец, верно? Станешь ли ты менять свою сущность, выворачивать наизнанку собственную песню, с тем чтобы доказать Линни, что ты - охотник, куда лучший, чем она? Нет, верно? Да и зачем тебе это - ты хорош в своем деле, она - в своем, и никто не чувствует себя ущемленным... Ты создашь стрелы для ее лука, она добудет оленя, и вы вместе полакомитесь жареным мясом... Ни ты, ни даже я не в состоянии представить себе - а зачем, собственно, доказывать?.. - Кузнец остановился, нахмурился: - А Мелькор, по-моему, с самого начала чувствовал, что любой успех любого из нас унижает его. Да, он - самый могущественный из нас, но в то же время - и самый зависимый! Сам посуди: что есть его Песня изначально? - снег, лед и подземный огонь. То есть то, что просто не может существовать отдельно от других Мелодий. Для снега нужна вода - стихия Ульмо, или горная вершина - моя стихия, или ветер, чтобы перенести его с места на место... В этом, наверное, есть Воля Эру: дабы самый могучий не мог обойтись без помощи тех, кто слабее... И - не возгордился. А Мелькор - да, он как раз таки возгордился, ведь изначально имел он долю в замыслах каждого из нас - и не мог не видеть, что его собственное, только его создание оказывается зависящим от созданий более слабых братьев и сестер... Вот, ты говоришь: он пересоздает мелодии гор, рек, озер. Но - как он это делает? Просто искажает? - вряд ли: искаженное озеро озером уже не будет, искаженная гора не отзовется на верную мелодию... По крайней мере - не на твою, уж прости, Карлан. Значит, сама мелодия не так уж и искажена, скорее всего Мелькор просто заменяет наши голоса - своим... Вот и получается: ноты мелодии остались теми же, и озеро не наполнилось жидким золотом, например, а гора не стала полностью ледяной. А голос - да, голос другой.
Ауле вздохнул:
- И откуда эта жажда? Идти против... Против всего, и - ради чего? Ради гордыни! Ради страстного желания доказать всем, что ты - ни от кого не зависишь! Самого себя не пожалеть, но - доказать! Нет, это выше моего понимания! Он ведь и вправду себя растрачивает, пересоздает чужое, вместо того, чтобы создавать свое... И ведь прав ты, Ученик, скоро у могущественнейшего из Айнур не останется сил ни на что, кроме вот таких... перепевок! - Кователь пожал плечами: - Нет, не понимаю. А вот насчет народа, того, который потребуется или уже потребовался Мелькору... Нет, Карлан, изменить мелодии Детей Эру он, по-моему, не может. Запугать или наоборот, чем-то привлечь - да, а вот исказить... Нет, Карлан, я думаю, что всей мощи Мелькора не достанет заменить в этой Мелодии голос самого Эру!

- Запугать... – Карлан задумчиво потер переносицу. – Запугать – да, возможно... Учитель мой, я хочу показать тебе панораму Севера Эндорэ. Думаю, это важно.
Он быстро провел Ауле в комнату и торопливо сдернул плащ со своего настольного макета.
- Вот, посмотри сам, – осторожно касаясь пальцем маленькой крепости. - Наурворн-эн-Удун – Твердыня Владыки Севера.
Я, хвала Создателю, не видел ее изнутри, - натянутый смешок, - но и снаружи выглядит впечатляюще. Вот это похоже на систему защитных валов, тут наблюдательные башни, тут... Учитель, зачем он построил... такое? Что за удовольствие жить... в крепости? Разве что на случай войны. И еще... орки. Север Эндорэ буквально кишит орками. Я разговаривал с Линни, как раз перед твоим приходом, насчет последней охоты твоего брата Оромэ и его майар. Они наткнулись на отряд орков верхом на волках и гм... с оружием. Откуда орки могут взять оружие? Только в Удуне, я полагаю. Когда я был рядом с Твердыней, я чувствовал... Не знаю, как объяснить... Песни металлов - моя основная Тема. Когда кто-то кует оружие, я просто знаю, и все.
Учитель мой, не совершаем ли мы ошибку, уединившись в благословенном Амане под сенью Дерев и оставив Север и большую часть Арды на произвол судьбы и наедине с амбициями Мелькора?

Макет крепости, несмотря на свои размеры, выглядел достаточно зловеще. Вернее, не зловеще, а... Это - чужое. Этого я просто не могу принять. Не мое. Не-здешнее. Брат мой! как ты создал это? Что ты создал?
Ауле пристально вглядывался в очертания стен, укреплений, высоких горделивых - даже в макете! - шпилей.
- Это - чужое, Карлан, - произнес он. - Это пересозданное.
Кователь отвернулся от миниатюры. Темные глаза его наполнились тревогой. "На случай войны", так предположил Ученик. На случай войны.
- Может быть, мы и ошиблись, укрывшись за грядой Пелори. Может, свет Дерев слишком ярок для того, чтобы разглядеть огонь в кузницах Наурворн-эн-Удун. Может быть. Но вот то, что я знаю точно: Эндорэ - слишком хрупкий мир, Карлан. Слишком хрупкий для Войны Могуществ! И - слишком драгоценный. Возможно, что, пойдя войной на Удун, мы и сумеем защитить Детей, но... Но что будет с Детьми, если, спасая их, мы разрушим их дом?! А ведь это возможно, Карлан! Помнишь первую Битву? Помнишь падение Светильников?.. Мы - Хранители этого Мира. А война... - Ауле недоговорил. Посмотрел в глаза Ученику, спросил:
- Ты видел орков, Карлан? Что они? Насколько опасны? сильны? Ты сможешь показать их мне?

- Я не специалист по живым существам. Да ты и сам знаешь это, Наставник.– Честно признал Карлан, открывая сознание учителю...
...Вооруженный оркский отряд пробирается по горам. Мускулистые спины, низкие надбровные дуги, пристальные взгляды недобрых желтых глаз. Скупые расчетливые движения, ощущение одновременно враждебности, настороженности и в то же время растущей уверенности в своих силах...
-... И я безусловно не тот, кто в состоянии ответить на вопрос “что они?”. Но я точно знаю одно: орки – это что-то более, чем просто животные. И, - нахмурившись,- в их Теме слишком много диссонанса. Даже для моего слуха, для слуха майя, который в состоянии принять практически любую тему, будь она хоть трижды мелодией твоего мятежного брата. Я боюсь, что естественной реакцией Перворожденных на существование орков в большей мере будет неприятие на грани отвращения. Уж слишком по-разному они звучат.
А на счет того, опасны ли орки. Для Стихий – конечно, нет. Для Детей Илуватара – скорее всего да. Для Мира – не знаю. А вот орки при поддержке Мелькора опасны без сомнения. Особенно если при этом Аман оставит без поддержки народ Эру.

И вправду - совершенно чужая тема... Даже не чужая, а - чуждая, не чья-то, но совершенно иная. Не в Тему. И - да, похоже, брат уже прибрал их к рукам... и если ответом Перворожденных на их тему будет "неприятие на грани отвращения", то ведь и тема Детей не станет для этих созданий приятной мелодией! А это значит - столкновения, это значит, что Дети не будут жить спокойно, когда рядом - такие, как орки...
Ауле невольно ссутулился, словно вся тяжесть решения легла только на его плечи. Как выбрать? Оставить все, как есть - и бросить Детей на милость случая, без помощи, без защиты, рядом с неплохо вооруженным противником, с которым - наверняка! - невозможно договориться... Или - привести в Эндорэ всю мощь Амана, сражаться (как? с кем? с братом?.. Тоже не радует...) за то, чтобы принести Детям покой и безопасность как некий подарок... И - к сожалению, очень возможно! - сражаясь, разрушить само Эндорэ...
Ауле вздохнул.
- Карлан, я не знаю, что ответить тебе. Орки - сила, сила реальная и противостоящая Детям. Поверь, я не колебался бы ни минуты, если бы все решалось так: пойти, сразиться, защитить Детей... Спросишь, чего я боюсь? Отвечу как и прежде - я боюсь за Эндорэ. Я не знаю, выдержит ли эта земля ярость всех Стихий... Да, я создавал "кости" этих земель, но ведь Мелькор сами горы в покое не оставил!
Нет, один я не могу решить. Не могу - да и права такого не имею. Значит, мы должны собраться все вместе - и думать. Да, это мое решение - пока не найду лучшего.
И решительно направился к выходу. На пороге - обернулся:
- Карлан, ты... Спасибо тебе, ученик. То, что ты рассказал...
Ауле не договорил, но осанвэ
гордость-за-ученика
радость-вернулся! - справился-с-такой-задачей!
важность-сведений (Перворожденные-Цитадель-орки-Мелькор)
было достаточно выразительным. Вала Кователь улыбнулся - и исчез за порогом комнаты.