Куруфинвэ Атаринкэ
Автор - Ирис
Куруфинвэ
Атаринке – пятый сын Феанаро и Нерданэли.
Внешность:
Высокого роста, как и все Нолдор. Сильный,
подвижный и ловкий. Внешне очень похож на
отца. Глаза серого стального цвета. Волосы
чёрные, прямые, длинные. Чаще всего убраны в
«хвост» или перетянуты на лбу ремешком.
Одевается практично, и соответственно
обстановке. В праздник надевает одежду
понаряднее. Украшения носит редко, так как
мешают в работе. Из цветов предпочитает
тёплые и светлые пастельные тона
коричневого, красного или жёлтого. Туника и
штаны всегда однотонны.
Характер:
Беспокойный, ищущий, нетерпеливый, похожий
на отцовский. Только Куруфинвэ спокойнее,
рассудительнее, добрее. Отца очень любит, и
единственный из всех братьев совершенно
перед ним не робеет, никогда его не боялся. С
братьями отношения почти всегда ровные.
Ссориться Куруфинвэ некогда. Любимый брат
– Майтимо и, на втором месте – если так
можно сказать – Морифинвэ, мнение или
советы которого очень для него важны.
Интересы Курувинфэ определились рано, ещё в
детстве – кузнечное и ювелирное дело, но
при этом он не считает, что другие занятия
бесполезны. Поэтому всегда находит общий
язык со всеми братьями. С удовольствием
послушает песни Макалаурэ, прогуляется на
охоту с Тьелкормо, поработает в мастерской
с Морифинвэ или спросит его совета, не
обижается на подначки близнецов, и, скорее
примет их игру, чем откажет. Если же они
мешают работать, молча и без особых эмоций
выпроводит их из мастерской. К матери
относится с большой любовью и нежностью, но
проявляет её чаще в поступках, чем словами.
К Майтимо отношение почти такое же, как к
отцу, но с ним он позволяет себе спорить, а с
отцом – нет. Обижается и сердится Куруфинвэ
редко, несмотря на беспокойный характер.
Просто он быстро отвлекается на что-нибудь
другое. Гнев вызвать очень трудно, но лучше
этого не делать. Тогда сразу оппонент
почувствует, что перед ним сын Феанаро.
Обострённое чувство справедливости. Вот на
этом его можно серьёзно "зацепить".
Что-то вроде
разговора с братьями. Но монолог. Они его не
слышат.
Многое случается впервые в нашей жизни и
тогда открывается ещё одно свойство души
того, кто рядом. И даже неприятные, на первый
взгляд события, могут показать гораздо
больше, чем приятные.
Я помню твои первые уроки, Майтимо, как ты
был терпелив и успевал отвечать на
десяток заданных мною одновременно
вопросов. И как ты с Морифинвэ утешал меня,
после моей первой вылазки в мастерскую отца.
Помню, как ободрал коленки в лесу, и как ты,
Тьелкормо, перевязывал меня. Помню, как я
случайно сломал твою лютню Макалаурэ, а ты
не стал ругать меня, но даже успокаивал,
потому что я сильно испугался. И разве можно
забыть полную корзинку земляники в день
рождения, которую нашёл утром на столе в
своей комнате, принесённую близнецами?
Я помню все подобные случаи, когда
неожиданно открывалась ещё одна грань
ваших сердец. Подобно тому, как под
шлифовальным камнем открывается всё сияние
и яркость самоцвета.
Да мы разные, и бывает так, что не всегда
понимаем друг друга. Но мы и похожи
одновременно и не только потому, что мы
братья. Пока не знаю чем. Это что-то
неуловимое, странное и оттого пугающее
своей непонятностью и неизвестностью, но в
то же время притягивающее и завораживающее.
Такой бывает гроза или прозрачная, но
огромная глубина морской воды под килем
корабля.
- Посмотри на
этот камень, Атаринке, - сказал Морьо,
показывая брату на кусок нежного
мраморного оникса, - я хотел кое-что сделать
из него, но отдаю тебе. И хочу посмотреть,
что у тебя получится.
С этими словами Морифинвэ вышел из
мастерской. Он хорошо знал по себе, как
трудно бывает работать, когда за тобой
наблюдают. Пусть даже и доброжелательные
глаза.
Куруфинвэ погладил рукой прохладную
поверхность и прислушался к своим
внутренним ощущениям, как учил брат. Камень
хотел обработки, а прохлада его была лишь
свойством, но не сопротивлением. И ещё в
светлой части камня, угадывался рисунок.
Пока не очень ясный. Молодой мастер
сосредоточился и положил на камень вторую
руку ладонью вниз и попробовал соединить с
ним своё сознание. «Кто ты и чего тебе
хочется?». Прохлада сменилась на нежное
тепло, и рисунок проявился настолько чётко,
что не осталось никаких сомнений «Мама!».
Ататринке никогда ещё не брался за подобную
работу, но уже много раз наблюдал, как это
делает Морьо. Старший брат позволял ему
иногда сделать какую-то часть работы. Но
делать всё от начала до конца ещё не
приходилось. Небольшой токарный станок и
набор инструментов лежали рядом, а камень
ждал своего нового воплощения.
Атаринке почувствовал немного щемящую и
радостную волну в груди. Так бывало всегда,
когда он приступал к новой работе. Это было
похоже на то, как поёт свои песни Макалаурэ.
Нужно только отдаться этой волне и песня
камня войдёт в тебя, без усилий, свободно.
Руки, как будто сами будут менять рабочие
насадки инструмента, конус, шар или
иголочку, открывая новую грань или часть
рисунка. Так же было и теперь. И глаза
Атаринке улыбались при появлении каждого
нового штриха на портрете матери.
Вечером Куруфинве показал камею Морьо.
Брат тихо улыбнулся, увидев его работу.
- Я хотел сделать именно портрет мамы, -
сказал он, - Расскажи, как ты почувствовал?
- Я просто увидел её, а камень сказал только
одно слово - «мама». Ты тоже её видел?
- Нет, Атаринке. Я не видел, но очень хотел
сделать портрет. Я не могу тебе объяснить,
почему. Просто уверенность, что должно быть
только так. И я вряд ли сделал бы лучше. Тебе
пора уже иметь собственную мастерскую.
|
|
|