Чистая радость наполняла картину и душу художника. Для работы майа зажег в комнате все огни, напел еще светильников, усилил зеркалами, а теперь смотрел на законченный труд. Да. Это он и хотел создать. Свет, тепло, яркие краски - все, чего не хватало здешней суровой природе, ожило в картине. Словно взял и перепел этот крошечный кусочек Эндорэ.

Танвио усмехнулся, вспоминая, как Темный Владыка оставил его в своей лаборатории совершенно одного заканчивать палитру. Конечно, пронырливый майа чуть не развоплотился от любопытства. Он тут же забыл про краски, кисточки, про свой замысел и отправился там бродить... Удун не запрещал светлому заглядывать в пустые помещения со столами и шкафами, похожие на то, откуда он начал путь. В экспериментальный зверинец Танвио заходить не стал, зато чуть не испекся на подступах к пещере балрогов. Нет, температурные пределы не для его чувствительного фана... Где-то по дороге нашлись и подходящие емкости для хранения красок. Майа спел несколько наборов разной густоты, собрал все остатки пигмента и покинул лабораторию.

Потом мысли были заняты сосной. Бесконечные эскизы, сначала в линиях, потом первые попытки цвета. Пока подобрал нужный ракурс, пока научился контролировать размытие, чтобы мазки не смешивались, а наплывали. Полностью истрепал два набора кисточек, спел совершенно новую бумагу... Неудачные попытки, смятые, валялись на полу. Спешил поймать впечатление, некогда было следить за порядком. Зато последняя работа оправдала все усилия. Ему удалось соединить темные силуэты Эндорэ со светом Амана.

"Но такую сосну я все равно не могу представить в лесах Йаванны, - подумал Танвио. - В ее облике чувствуется противостояние сильным ветрам, а корни преодолевают скалы". Однако северная сосна в золотом свете вовсе не казалась чем-то ненастоящим, придуманным. И это очень озадачивало.

Не заметить новую мелодию, влившуюся в Удунское многоголосье, было невозможно. Наконец Танвио создал что-то свое! Значит, прижился в Цитадели, принял Тему Восставшего. Какое-то время Мелькор ждал, предоставляя майа самому показать творение. Но потом любопытство взяло верх.

(о) Что с теми красками, что мы сделали? - мысленно окликнул Мелькор Танвио. - Ты уже опробовал их?

Вала был почти уверен, что новая музыка связана с тем их общим экспериментом.

Прикосновение мыслей хозяина Цитадели настигло аманца так неожиданно, что майа вздрогнул. "Вот тебе и спрятался, - подумал он. - Таишься, растворяешься в чужих мелодиях, а все равно... как свет во тьме". Танвио выбросил в камин последний клочок мусора и глядел на огненные узоры.

- (о) Да, очень красивые оттенки! - отозвался чуть погодя. - Даже жаль, что закончились.

Интересно, а получится ли нарисовать пламя?..

(о) Уже закончились? - слегка удивился Мелькор. - Ничего, новые споем. Только сперва покажи, что у тебя получилось с теми.

- (о) Заходите, - ответил майа. - Это у меня в комнате.

Танвио замялся. То, ради чего он поднял столько шуму, дёргал Оборотня за хвост, пел вместе с Темным Владыкой, теперь казалось таким незначительным. Подумаешь, рисунок! Подумаешь, чего даже быть не может!.. Вот как объяснить, зачем он это делал? Просто потому, что сильно захотелось?

- Я становлюсь темным, - пробормотал Cветлый со скорбной миной своему отражению в левом зеркале. - Какой ужас.

Но никакого ужаса он, конечно, не чувствовал.

Добираться до Танвио пешком, даже при всей помощи Удуна, Мелькору показалось слишком долго. Поэтому Восставший просто материализовался посередине нужной комнаты, с улыбкой кивнул майа и с любопытством огляделся.

Уютная, изящная обстановка покоев говорила о том, что Танвио решил обосноваться в Удуне надолго. Свет был непривычно ярким, но не раздражал: в конце концов вспышки любимых Мелькором молний все равно были мощнее.

Острый взгляд Валы мгновенно выхватил среди множества занятных вещиц деревянную подставку с закрепленным на ней листом.

- Очень интересный эффект, - пробормотал Мелькор, вглядываясь в творение Танвио.

Сочностью красок изображение не уступало привычным ему мозаикам, витражам и гобеленам, но переходы цветов были мягкими, а мелодия - текучей и нежной.

- Ты этому в Амане научился? - в голосе Восставшего против воли послышались нотки ревности. - Или сам придумал?

"Совсем как Намо, - подумал про себя Светлый. - Тоже никогда не знаешь, из какого отражения появится". И ещё подумал, что его потайные комнаты, наверное, уже не потайные для хозяина Цитадели.

- Складывать из линий картину - в Амане, - Танвио сделал небрежый жест, за каждым его пальцем протянулся и застыл в воздухе световой след.

Следующее плавное движение придало разноцветным линиям форму цветка. Контуры продолжали двигаться, и из цветка получилась бабочка. Она взмахнула иллюзорными крыльями и полетела к картине, рассыпая искры. Как только отражение коснулось бумаги, бабочка вспыхнула в золотых лучах, будто нарисованный свет Лаурелина на мгновение стал настоящим. Когда свечение угасло, бабочка тоже сделалась нарисованной.

- А такой способ сохранения придумал сам, - майа премило улыбнулся.

Ему было очень любопытно, что именно показалось Тёмному Владыке интересным. Но прямо спросить майа не решался.

- Мне кажется, - начал издалека, - слишком ярко. Как Вы думаете?

- Ярко - да, - согласился Вала. - А слишком ли - зависит от того, чего ты хотел добиться.

На картине причудливо соединились две Темы, два мира, но Мелькор не ощущал Диссонанса. Значило ли это, что свет Амана можно использовать для украшения Эндорэ? Можно ли перепеть золотистое сияние так, чтобы оно стало частью Темы Восставшего? Или лучше подольше удержать на небе молнию? И поиграть с ее оттенками? Надо будет попробовать.

- А зачем понадобились пигменты, если ты можешь получить тот же результат без них? - поинтересовался Мелькор, кивнув на бабочку. - Любишь трудности?

- Не совсем, - Танвио снова сделал рукой неуловимое движение, каким разворачивал схемы перед Намо.

Светящаяся бабочка снова повисла над картиной, но теперь её свет состоял из сети мельчайших ниточек, которые соединяли изображение в воздухе с разными участками рисунка на бумаге. Если присмотреться, каждая иллюзорная нить зацеплялась за материальную частицу цветной краски, отражение вело к реальной мелодии.

- Я всего лишь перераспределил пигмент. Это проще, чем петь новый.

Майа пошевелился, схема бабочки тоже пошевелилась, мелодия рисунка в месте касания дрогнула, перестроила гармонию... Танвио давно открыл "закон сохранения мелодии": всякая мелодия стремится поддерживать себя и избегать диссонанса. Сильнейшая может подавить слабейшую, равные по силе мелодии обе изменятся, чтобы восстановить гармонию. Если дать им время... Светлый надеялся, что это свойство поможет когда-нибудь победить главный Диссонанс.

Но пока Темы мира разделены. Танвио щёлкнул пальцами, рисунок снова погас. Только бабочка слегка изменила положение, как будто её полёт продолжался.

- Проще? - Мелькор приподнял брови.

Впрочем, для этого майа создать что-то материальное и вправду могло быть сложной задачей.

Вала еще раз вгляделся в картину. Танвио, похоже, скучал по Аману и пытался воспроизвести тамошние мелодии. Но ведь Эндорские пейзажи гораздо красивее!

- В моих землях много очень живописных мест, - заметил Восставший. - Их не видно с башен Удуна, но посмотреть на них стоит. И нарисовать. Я иногда бываю там, могу взять тебя с собой.

- Да, спасибо, - Танвио просиял улыбкой. - Я мог многое пропустить по дороге из Амана в Удун или не так понять красоту здешних мест. Буду очень рад новым впечатлениям.

Хотя жить круг за кругом в уютной Цитадели, на взгляд майа, лучше, и он бы здесь ещё подзадержался, но от предложений Валы нельзя отказываться просто так. И не мог не признавать непоседливый ученик Намо, что ему уже становилось скучно от безделья. Может, и правда, вместе с Мелькором перед Танвио откроются возможности и начнутся приятные неожиданности.

- Летающий облик есть? - деловито осведомился Мелькор. - Или я могу тебя отнести. Эндорэ сверху - это... - он покачал головой и улыбнулся, - это надо увидеть самому. И почувствовать!

Майа широко раскрыл фиолетовые глаза и не очень вежливо уставился на Мелькора. Мысль о летающем облике совершенно не приходила в светлую голову, а ведь это могло бы решить многие проблемы... Например, посмотреть сверху на Цитадель Тьмы и увидеть скрытые в северной части пространства. Не говоря уже о сосне... Правда, Танвио не был уверен, стал бы он рисовать, будь мечта слишком легко достижимой.

- Летающий облик... Интересно, - глаза снова скрылись в белёсом тумане ресниц, майа что-то усиленно обдумывал.

В комнате вдруг оказалось много зеркал: все стены, поверхности покрыты зеркалами. В глубине каждого отражались висящие в воздухе светильники-огоньки, другие зеркала с отражениями, множество стоящих в ряд Мелькоров... но не Танвио. Окружённый ореолом сияния, майа стоял в центре светящейся сети из нитей, что тянулись к нему от всех источников света всех зеркал. Танвио сейчас походил на образ своей бабочки, который он показывал Мелькору, только его "крылья" были не широкими и цветными, а вытянутыми и прозрачными.

- Вы же меня подхватите? - майа сверкнул озорной улыбкой, вскочил на подоконник и нырнул в ночь Эндорэ через распахнутое окно.

В комнате тоже наступила ночь. Светились только кристаллы на полках да огоньки-"звёзды" на потолке.

"Подхвачу, а как же! - усмехнулся про себя Мелькор. - Дело обычное - то юного дракона в первом полете поддержать, то перепетую эльфийку, теперь вот этого майа".

Восставший был доволен: вряд ли Танвио так мало дорожил своим фана, чтобы рисковать разбиться. А значит, он уже доверяет Мелькору. Теперь только укрепить это доверие, и бывший аманский майа станет союзником, а потом и соратником.

Ветер бережно подхватил отрастившего крылья Танвио и понес его над Эндорэ. Медленно, чтобы тот смог все внимательно рассмотреть: и глубокие темные чаши озер, и прихотливые изгибы рек, и горы, распушившиеся соснами, кое-где увенчанные снегом и льдом, и фонтаны гейзеров, выбрасывающие облачка горячих брызг к небу.

"Как здесь красиво!" - думал майа, вслух не говорил ничего, не получалось даже вздохнуть. Осанве тоже не могло выразить всех его чувств. Танвио приоткрыл разум, и волны восхищения хлынули прямо в воздух. Пусть Мелькор знает, светлые умеют благодарить за дары.

Особенно - за крылья. Хоть Танвио создал их сам, и мысль о полетах была не нова, но что-то было в Мятежнике такого, что переворачивало с ног на голову все представления. Хотелось прыгнуть выше головы, хотелось сделать что-то... необычное. Тонкие крылья звенели от ветра, и вообще получились какими-то хрупкими. Наверное, майа не сможет летать в бурю... Впрочем, он подумает об этом потом.

Эндорэ расстилалось под ним, как прекрасная живая картина. Тысячи скучных, томительных шагов, которые он проделал до Цитадели Тьмы, остались там, внизу. Сейчас был только полет и песня ветра. На небесных дорогах нет тяжести.

Мелькор наслаждался искренним восторгом майа. Признание всегда приятно. А уж признание от того, кто так любил свет... Впрочем, кто сказал, что свет может быть только в Амане? Танвио своей картиной невольно подал Восставшему новую идею, и эту идею стоило воплотить. Причем немедленно!

В небе вспыхнули ослепительные ветвистые молнии - гигантские, от горизонта до горизонта. Они быстро гасли, но вместо одной исчезнувшей тут же загоралась парочка новых. И земля внизу преобразилась, заиграла новыми красками. Заблестела вода в озерах и реках, отражая сияющее от всполохов небо, яркой зеленью налились трава и листва деревьев.