Проект "Север и Запад"  

Эонвэ остается один

Авторы - Red 2 the Ranger (Эонвэ), Lizzz (Меанвер), Хельга (Тхориэн), Рина (Тхориэн), Ноло (Эонвэ), Тэсса (Мелькор), Грахор (Тарг).

Майар вошли, и дверь сама закрылась за ними.
Холодный ветер влетал в комнату сквозь решётки окна, раскачивал занавесы.
Пламя плясало прямо на чёрных камнях очага. Эонвэ остановился у окна. Взглянул на стену гор, уходящую к небесам. На узкую полоску неба, где сквозь тучи пробивалась звезда.

Странный разговор, что начался над морем. Разговор без слов, разговор без соприкосновения мелодий. Вопросы без ответов, ответы без вопросов. Эонвэ ощущал себя словом в этой беседе Владык. Предметы в комнате были такими словами. Искажённые, "хранящие порядок", были такими словами. Путь через недра крепости был полубессмысленной фразой, в которой интонации были важней всего. Разобраться бы ещё, что здесь "сказано" нарочно, а что - случайная оговорка.

Меанвер медленно обошел комнату будто бы и не глядя на обстановку.
(о.: Эонвэ. Этот их «порядок» - это несвобода. Это управление с помощью силы. Я услышал это, еще при входе в Цитадель, а после слов Тарга… я почти уверен, что прав. Это искажение, с которым нельзя примириться.
Они очень похожи на Пробудившихся детей Эру. Но в них уже диссонанс и они сами - диссонанс.
Мелькор коверкает их мелодии заставляя подчиняться.
Но я не могу понять, зачем Мелькору это властвование, он ведь вала, стихия?)
Осанвэ получилось несколько взволнованным и сумбурным. Меанвер торопился поделиться с Эонвэ ужаснувшей его догадкой.
(о. (с надеждой) : Может я, все же, ошибся?)  

(о: Я не знаю, в них это диссонанс - или это их музыка отличается от нашей, и мы чувствуем диссонанс.
Нужно посмотреть на них. Повнимательнее.
Думаешь, Мелькор изменяет мелодию Детей? А это вообще возможно? Зверя или гору можно заставить измениться, хватило бы силы. Но Дети Песни скорее подобны нам - они свободны. Силой можно действовать на их тела... дух неуязвим, если не хочет вмешательства.
Может быть так, что их сущность против этого "порядка", а тела подчинены. Согласен, так возможно поступить и с чужой мелодией.
Картинка: вихрь, который принёс посланцев к воротам.
Но ведь мы были этим недовольны.
А Тарг... Картинка: глаза орка чуть вспыхивают, когда он говорит слово "гвардия".
Он не кажется несчастным.

Я не хотел бы торопиться. Если Мелькор принуждает эрухини служить ему, связывая их мелодию, или как-то изменяя их суть - нам не ужиться с ним в одном мире. Это война.

А мы пока видели слишком мало.

(о: Очень мало. И еще неизвестно, что из этого действительность, а что приготовлено специально для нас.
Как же я надеюсь, что не прав…)
Меанвер сел на стул напротив очага и некоторое время молча смотрел на танцующий за решеткой огонь.
(о: И все же я слышал силу и слышал власть, и они звучали слитно, как одно. Они ритм, пульс всей этой какофонии.)  

о: И как вплетаются в эту мелодию наши - тоже несложно услышать, верно?

Это был не вопрос. Скорее - наблюдение, высказанное, чтобы самому лучше понять. Сам же Эонвэ и продолжил мысль:

о: Никак не вплетаются. Всё это (жест, очерчивающий комнату) - не диссонирует лишь там, где вовсе не поёт. Приготовить это для нас - это так вот, сразу, дать нам знать, что общих мелодий не будет.

А вот в Искажённых... Я - увы, нет, но, может быть, ты слышал -  не пробивается ли в них то, что созвучно нам?  

(о: Не слышал. Даже не знаю… Мне кажется, что если бы что-то такое в них было, мы бы это заметили сразу. Хотя музыка Цитадели подавляет настолько, что уже и не разобрать.
Единственное, что я сразу отметил, это то, что они не принадлежат и музыке Мелькора; Искаженные пришли откуда-то извне или их привели.)
Подперев голову руками Меанвер смотрел в пол, угадывая в вибрирующей полутьме асимметрию рисунка каменных плит.
(о: Должно быть они совершенно глухи к музыке мира, раз могут вынести такое противоборство в себе. Не понимаю...)  

Следующий порыв ветра оказался внезапно резким - сухо щелкнули засовы, и железная оконная решетка, распахнувшись, тяжело ударилась о стену. Крупная летучая мышь - почти неразличимая черная тень на фоне черного неба и черных горных силуэтов, стремительно упала в комнату, рассыпалась призрачным маревом.
- Ох, чуть не разлила! - Разрумянившаяся от полета дева в полупрозрачном черном платье бережно сжимала в руках изящный винный кувшин с узким высоким горлышком.
- Эонвэ! - Промурлыкала она, награждая герольда Манвэ пронзительным взглядом угольно-черных глаз. - Вот уж кого не ожидала... Хотя, кого еще можно было ожидать... Вы не мерзнете? Сегодня что-то ветрено.
Тхориэн лукаво подмигнула огню, и пламя в камине послушно рассыпалось ворохом ярких искр.  

Эонвэ ответил вежливым наклоном головы и улыбкой.
- Приветствуем тебя, леди Тхориэн. Что привело тебя в эти покои? - он оставил церемонный тон и пояснил: - Ты с поручением? Или просто так?  

- Это как получится.
Глаза Тхориэн смеялись.
- Немного посплетничать, немного пошпионить...
Она грациозно опустила кувшин на стол.
- Тут у нас нынче повальное увлечение завелось. Видно, от холода.
Составляем дурманящие настойки и напитки. Для воплощенного тела дурманящие, естественно.
Вот, принесла похвастаться.
Она отвесила двум майяр церемониально-ехидный поклон.
- Не желают ли светлые господа отведать?
Это абсолютно безвредно, при этом по ощущениям весьма забавно.  

Что-то знакомое и невраждебное в этих стылых стенах. Кто-то, кто замечает царящий здесь холод. Эонвэ неожиданно подумал, что он рад видеть Тхориэн.
- Твой облик и так весьма мил. Неужели найдётся то, что украсит его ещё больше?
Дуновение ветра, прошелестевшего по комнате, не качнуло пламени в камине. Вихорёк очертил петлю вокруг кувшина и вернулся к Эонвэ.
- Да не сочтёт леди мой отказ обидой для себя. Сердечно благодарен за гостеприимство и угощение, но прости - мы здесь по делу. Может быть, если всё пройдёт благополучно, позже будет время и для забав.

(о: Меанверу: Настойки, изменяющие восприятие? Для воплощённого тела? Или... для Воплощённых?)

- Зря. Правда, зря...
Словно устав от сквозняков и дуновений в комнате, Тхориэн осторожно присела на стул.
- Если все пройдет неблагополучно, для забав вряд ли появится время.
Не надо опасаться огня в камине, Эонвэ, - негромко заметила она, неожиданно пристально глядя на посланца сквозь свободно соскользнувшую со лба черную прядь. - Ровно как и холода. Ровно как и нового опыта. Иногда то, что сначала кажется ненужным, неприятным и даже опасным, обостряет восприятие, делает краски четче. Делает музыку мира богаче и многограннее.
Здесь иногда таки холодно. Я вижу, ты чувствуешь. Можно просто скривиться в недоумении - зачем? А можно сесть у камина, выпить вина, завернуться в пушистый мех, так, чтобы тепло сладкой волной блуждало по коже. Желанное тепло, которое ценишь. А не просто тепло, понимаешь? И свет, который можно зажечь. Или потушить, когда хочется темноты и покоя. А не просто Свет, который Всегда....
Выбор...
Мышь мечтательно улыбнулась. И тут же помрачнела.
- И ваше присутствие тут тоже, как я понимаю, выбор? С этим вашим по делу. Расскажи?
Впрочем, если не захочешь, - добавила она, - можем просто дальше полюбезничать о том, как я мила...  

- Тепло? - Эонвэ тоже сел, повернулся к Тхориэн, положил локоть на высокую спинку стула. - Или холод? Выбор? Я могу выбирать за себя, но не за других. А сейчас наш выбор ведёт нас. Дело. Долг. Что до дела, - глашатай чуть улыбнулся, - мы вестники. Принесли Мелькору слово Владык Амана. Пожалуй, не слишком удобно будет передавать это слово посреди, м-м, поисков тепла. А что до неблагополучного исхода - мы знали про этот риск, выбирая свою нынешнюю песнь.  

- Долг. Слово. Удобно-неудобно. - Тонкие пальцы Мыши очертили круг над столом, пронзительно-звенящая мелодия родилась в мире от этого движения, послушно обернулась хрупкой красотой высоких бокалов. - Слишком много условностей, ты не находишь? Словно прутья в клетке. По-одиночке все такие непрочные, а когда сплетены вместе - не вырваться. А вы изменились после... после Альмарена... Мне казалось, в вашем Амане Долг и Выбор даются легче... Впрочем, я никогда не была в Амане, могу ошибаться...
Значит, свою нынешнюю песнь вы выбрали сами? Тоже условность долга? Или веление сердца?  

Меанвер молча наблюдал за разговором, сидя теперь в пол-оборота к камину. На осанвэ Эонвэ он ответил не сразу:
(о: Пожатие плеч. Да видимо нам все же придется попробовать.)
Промозглый холод, которого он прежде даже не замечал, вдруг стал почти невыносим. От пламени очага веяло жаром, но оно не согревая, только обжигало спину и левый бок.
Тхориэн – совершенно такая же, какой была во времена Альмарена… И, все же, совершенно другая. Он не слышал этого, он просто видел взглядом воплощенного – словно в воздухе что-то разбилось на мельчайшие ледяные осколки.
Пальцы заледенели, и он попытался спрятать озябшие ладони, скрестив руки на груди.
Очень не хотелось подводить Эонвэ, и даже в большей степени не хотелось обижать прекрасную гостью-хозяйку – улыбка вышла несколько натянутой, но оставалась надежда, что в подвижной полутьме покоев это не будет заметно.

- А разве это вообще возможно изменить свою песнь в угоду какой-либо  условности? –тихо, словно размышляя, как бы и не желая быть услышанным.  

Его услышали. Да и  усилия Меанвера выдавить улыбку не остались незамеченными, - для Тхориэн полутьма комнаты не была настолько полутьмой, насколько это могло показаться пришельцу из светлого Амана.
- Мы много чего можем сделать со своей песнью, - Задумчиво заметила Мышь, при этом неторопливо-обстоятельным жестом наполняя бокалы. Вино казалось темно-фиолетовым, почти черным, и лишь на сполохи огня в камине откликалось сочно-алой глубиной цвета.
- А желания и условности иногда переплетаются... сложно и непредсказуемо... Вот, посмотрим, например, на наш нынешний воплощенный облик. Каждый выбирал по желанию, не так ли? Восхищенный открывшимся нам в видениях обликом младших детей Эру. Если подумать, эти волосы, эти глаза, губы, плечи, стройная талия... Не условность ли это все? Почему бы ему не быть таким?
Мелодия рванулась ввысь, зрачки Тхориэн сузились в черную щелку посреди пылающей янтарем глазницы, губы скривились, обнажив клыки, острые, как бритва, когти полоснули по столешнице...Всего один миг, всего одно колебание пламени,.. - и дева, изящно подхватив бокал, протянула его Меанверу. Тонкая белая рука с безукоризненно отполированными ногтями.
- Не думаю, что кто-то из вас помнит меня такой...непрелестной...  Хотя это было частью моей песни. Всегда...
А еще, - чуть слышно добавила она, - можно просто промолчать там, где хочется кричать на весь мир. Значит ли это - изменить свою песнь?  

Меанвер расцепил только начавшие согреваться руки, и принял тонкий лед бокала. Звенящий легкий хрусталь, наполненный густой рубиновой чернотой.
- Иногда, это значит - изменить себе…
- А что до условностей, ну так тогда уж безусловна только Великая Музыка, - он коротко улыбнулся, теперь совершенно искренне, - И, все же, это они служат нам, а не мы им. Это – просто средство быть понятней уже сотворенному миру, детям, иногда - самим себе.
- Невозможно петь, противореча собственной теме. По крайней мере, я не могу этого представить.
Плавно поворачивая бокал в руке, Меанвер посмотрел в глаза Тхориэн, но янтарный хищник уже спал в черной глубине.
Хорошо что я закрыт, что не слышу сейчас…  

Мгновенное преображение Тхориэн, вспышка огненных глаз и когти, мелькнувшие над столом... Вот, значит, какой ты бываешь... Или это снова - слово в бессловесном разговоре, шаг и поворот в незримом танце?

- Ведь ты, - заметил Эонвэ, - явилась к нам в том облике, который нам знаком и приятен для глаз. Мы не вынуждали тебя, согласись. Мы не Дети, принимать для нас то или иное обличье нет особой нужды. Это был твой выбор. Тебе он неприятен? Или...
Посол взглянул на потолок, на холодное сияние волчьих пастей, на распахнутую решётку.
- Или он не твой?  

- Ага, ты понимаешь меня. - Передав бокал Меанверу, Тхориэн потянулась за следующим, для себя. Она не смотрела ни на Эонвэ, ни на его спутника, - трудно было понять, кому предназначался ответ. А может, обоим. - Условности управляют нами мягко и ненавязчиво, они очень похожи на нашу добрую волю. Они не требуют больших изменений в песне. Маленькие, маленькие шажки. Я явилась к вам в облике, который вам знаком. Жест вежливости, мой выбор... И все же. Мой ли? Частично мой, частично ваш, частично.. чей?
Песнь, которую вы сейчас принесли с собой, ваш выбор... И все же?
Даже мелко шагая, можно зайти достаточно далеко. Не всегда понимая при этом, куда именно. Слишком незначительны изменения при каждом шаге...  

- Ты говоришь о тех путях, которые изменяют идущего по ним? О том, как отличить, делаешь выбор ты сам - или путь не спеша ведёт тебя к этому выбору? Выбрано или навязано?

Эонвэ встал, прошёлся по комнате. Прикрыл распахнутую оконную решётку. Постучал по ней кончиками пальцев:
- Если ты думаешь о выборе как о прутьях клетки, из которой не вырваться, это не твой выбор. Если думаешь о нём как о тропе в горах - а тропа бывает трудна, её можно покинуть, её можно проложить, - то выбираешь ты. Наша нынешняя Песнь - нелёгкая и опасная тропа. Но не клетка.  

Тхориэн задумчиво качнула головой.
- А что будет, если тропу нельзя покинуть, Эонвэ? Если это всего лишь мост в пустоте, ведущий из одной клетки в другую? Разве не в этом суть Замысла? - все предопределено, Вайрэ мотает свой клубок, Намо молча улыбается, а мы тем временем пьем вино, смотрим на огонь и рассуждаем о свободе выбора, который давно уже сделан.
- Хочешь бросить вызов судьбе, глашатай Манвэ?
Глаза Мыши сверкнули в полумраке.
- Попробуй сделать что-нибудь отличное от того, что от тебя ждут...  

Это была старая добрая игра словами. В сущности, забава. Способ скоротать время.

- Если всё предопределено, то что бы я ни придумал для борьбы с судьбой - всё оно давно намотано на клубки Ткачихи и только ждёт, пока его перенесут на гобелены. А если предопределения нет, то мы остаёмся там же, где и были, и нет нужды бросать вызов тому, чего не существует. Я хочу сделать хотя бы то, чего от нас ждут...

Майа немного помрачнел. Последние слова вызвали у него совсем невесёлые мысли. И он сменил тему:
- Да, кстати, об ожиданиях. Мы ожидали, что речь живущих в Эндорэ будет немного отличаться от нашей. Так оно и вышло. Придумывать слова - всеобщее развлечение с древних-древних времён, а обменяться новинками не было, хм, возможности. И я вижу, это искусство у вас не забыто. Не пояснишь пару словечек?  

- Я знала, что ты не захочешь даже пробовать, Эонвэ. - Тихо хмыкнула Тхори. - Что ж, всякое знание взаимно, глашатай. Когда придет время твоей аманской вести, не ожидай чудес и от нас.
И с милой улыбкой:
- Слова... Да, создание новых слов - увлекательное занятие. Спрашивай, я честно постараюсь быть полезной...  

Меанвер смотрел куда-то в пространство, и, словно задумавшись, мерно покачивал бокал в руке. На самом деле он все еще не решался пригубить подозрительный напиток.

Бороться с судьбой…, но зачем? Просто чтобы быть против? Сопротивляться можно тому, что противно тебе, тому, что ты не приемлешь и с чем не можешь примириться, а бунт ради бунта – бессмыслица...

Эонвэ вовремя переменил тему, и Меанвер промолчал. Да, это была игра словами. Но игра игрой, а не стоит без особой нужды накалять атмосферу. Все равно каждый, как выяснилось, останется при своем.  

- Не ожидать от вас чудес? То есть, не ожидать, что живущие здесь сумеют меня удивить? Здесь не смогут совершить то, чего я не могу себе представить? Леди Тхориэн, ты держишься или слишком уж превосходного мнения о моём воображении, или чересчур скромного - о способностях обитателей... м-м... а вот и первое слово. Как вы называете эту крепость?  

- А разве тебе хочется удивляться, Эонвэ? - вкрадчивым голосом спросила она.
Подозрительность Меанвера не осталась ею незамеченной. Он боялся пробовать вино, и Тхориэн еще не решила для себя, как это использовать, но запомнить такую мелочь стоило.
- Я всегда была высокого мнения о твоем воображении, - продолжала Мышь, - а способности наши почти не изменились со времен Альмарена. Разве не свободны мы были выбирать, как и с кем петь?
- Тебя интересует, как мы называем место, где сейчас находимся? Что ж, это не секрет. Мы называем его своим домом. Здесь так приятно отдыхать, знаешь ли, - Тхориэн наклонилась к Эонвэ и добавила чуть тише, - А вот твой спутник меня уже удивляет. Неужели он думает, что этот напиток может ему навредить? Кстати, мы называем его вином. Тебя ведь интересуют новые слова, не так ли?
Она демонстративно отпила глоток из бокала Эонвэ и протянула его аманскому послу, чуть прищурив глаза.

- Новые слова для новых смыслов... - майа рассеянно принял бокал и поставил его на стол возле локтя. - Так вы не придумали имени для своего дома? Или ты не хочешь его называть? Нам с Меанвером, как ты догадываешься, не вполне удобно будет называть его просто домом... Впрочем, если это то-что-скрыто, пусть останется скрытым.  

- Ну что ты, Эонвэ, - звонко рассмеялась Тхориэн, - кто же скрывает имя дома? Да и какой смысл в таком сокрытии может быть? Нет, это не скрыто. Просто имя нужно, когда домов у тебя много, чтобы отличить один от другого. Но вам действительно нужно как-то называть наш дом, здесь ты прав.
Она задумчиво покрутила свой бокал в руке, наблюдая за игрой ярко-красных искр в глубине бокала.
- Наши гвардейцы, - ты их видел, они провожали вас в эти покои, -  называют нашу крепость Утумно. Видимо, это и есть то слово, что так заинтересовало тебя? Ну, у них свой язык, мы говорим только с самыми умными из них, да и то...
Тхори искоса взглянула на Меанвера и вновь обратилась к Эонвэ:
- Если тебя интересует что-то еще, спрашивай. Мне интересно играть с тобой. Словами.  

Меанвер будто бы виском чувствовал острый внимательный взгляд. Обернешься, а лукавые смеющиеся глаза, едва скользнув по твоим зрачкам, скроются в пушистых ресницах. Холодная сталь в изящных обтянутых бархатом ножнах.
О, Изначальный, что мне делать!
Мысли мельтешили и дергались.
Манвэ, король мой, помоги мне! Я сейчас все испорчу!

Поза оставалась немного расслабленной, лицо спокойным. Плавным неторопливым движением Меанвер поднес бокал к губам.

Густое и терпкое тепло заструилось к лицу и кончикам пальцев.
Странное ощущение легкой рассеянности.

Меанвер развернулся к говорящим и с благодарной улыбкой поставил на стол почти опустевший бокал.  

Откинувшись на спинку кресла, Тхориэн пошевелила пальцами. Легкий ветерок пронесся по комнате, дрова разгорелись сильнее. Кувшин поднялся над столом, черно-алая струя густого вина вновь наполнила бокал Меанвера. Качнувшись в воздухе, узкогорлый сосуд плавно подлетел к Тхори. Она не глядя поймала его и поставила на место.
- Ну и как тебе вкус? - улыбнувшись, поинтересовалась она у аманца. - Согревает, верно? А вы в Амане какие напитки предпочитаете в часы досуга?  

Меанвера колотило, и он боялся прикоснуться к бокалу, чтобы не расплескать.
- Да, вкус очень необычный, - кивнул и поднял бокал твердым непринужденным движением.
- Пожалуй, в Амане я действительно не встречал ничего подобного. Что до наших напитков, то нет ничего прекрасней, ничто так не придает сил как нектар цветов Тельперион и Лаурелин.
Меанверу казалось, что если он перестанет улыбаться, то от озноба начнет стучать зубами. Но над своим фана он был еще вполне властен, и внешне ничто не выдавало страшного напряжения.  

- Утумно, - повторил Эонвэ, пробуя слово на вкус. - Глубина? Подземелье? Интересно... Ваши гвардейцы считают это место пещерой? Ты говоришь, у них есть свой язык... А слово "гвардия" придумали вы или они?

Он был не уверен, правильно ли произносит это слово. Чтобы оно звучало как у Тарга, облику не хватало приподнимающих губу клыков. А потому обратился к Меанверу:
Я правильно это... Что с тобой?
Диссонанс ударил его. Диссонанс, разлад, озноб.
Держись! Что случилось? Она? Кто-то ещё? Напиток?  

- Да, свой язык у них есть, - улыбаясь Эонвэ, ответила Тхори, - они же разумны, хотя...
Мышь отметила про себя, что посланники Амана уж слишком интересуются орками. Это следовало запомнить и обдумать.
- Их язык не очень-то благозвучен, так что, если ты или твой товарищ захотите пообщаться с ними, то советую выбрать тех, кто сможет вас понять. Того же Тарга. Да, словечко "гвардия", - Тхори усмехнулась, - придумано как раз им. А в пещерах они жили раньше. Забавно, что наш дом они тоже считают большой пещерой.

Тхориэн заметила, что Эонвэ чем-то взволнован, посмотрела на Меанвера и только сейчас заметила, что движения второго посланника несколько скованны.

Эонвэ оставался единственной мелодией, которую Меанвер продолжал слышать. Со всех сторон на него молчаливо смотрело чуждое, неприемлемое. Странное чувство, словно ты есть только наполовину.
 (о. Эонвэ: Я не знаю, - растеряно, с плохо скрываемой паникой, - Я не помню, когда это началось. Дело не в напитке, это раньше…, по моему… - неуверенно - Я ведь не слышу ничего и никого, кроме тебя, не могу заставить себя открыться этому хаосу.
Неуютно, холодно. )
Нет, нельзя давать победить себя, легкая поблажка грозит потерей контроля. Меанвер умолк. Сконцентрироваться, силой, напряжением выдавить, выгнать из себя дрожь и озноб, вернуться, успокоиться.
Он отпил вина и поставил бокал на стол.
Не отнимая руки, он то едва придвигал, то отодвигал его кончиками пальцев, словно любуясь гранатовыми искрами.  

Спокойнее. Спокойнее. Спокойнее... Меанвер, ты уверен, что это началось раньше? Или это все-таки напиток? Я понимаю, что тебе тяжело, но ничем не могу помочь. _Сейчас_ - не могу.
- Значит, у них свой язык, но некоторые могут понять и нас? Отрадно...- заметил Эонвэ вслух.  

- Да, Эонвэ, - Тхориэн подняла свой бокал и задумчиво любовалась игрой красных искр в черном вине, - это очень удобно, особенно если они вас заинтересовали отчего-то.  

- Хм, а что, это действительно очень интересно, - Меанвер снова улыбнулся, словно по инерции. Вино придало некоторую уверенность и силы, будто заглушив только что бушевавший диссонанс.
- Я и не предполагал, например, что существуют такие странные создания, и не слышал ранее ничего похожего, - спокойная речь, искренний интерес.
Слова, едва успевали из сумбурной каши сложиться во фразы. Все словно ускорилось, приобретая необъяснимую резкость и четкость.
(о. Эонвэ, рассудительно, но торопливо: Похоже так действует местная Музыка, хоть я ее и не слышу. От этого напитка, пожалуй, даже легче немного. Я справлюсь.)
- Откуда они появились, Тхориэн, если не секрет, конечно, - Меанвер иронично прищурился поверх искрящегося стекла и сделал очередной глоток.  

- Они странные, ты это верно сказал, - Тхориэн задумчиво поглядела на Меанвера. Что-то из сказанного аманским посланником встревожило ее, будто крыло задело за верхушку дерева... Но что?
Он сказал не слышал ранее ничего похожего....
Слушать орков Тхори могла, хотя удовольствия ей это занятие вовсе не доставляло.
- Они жили в пещерах, я же уже говорила, - Мышь взглянула на него сквозь бокал, - а потом... Уверен ли ты, что хочешь знать?  

- Да, Тхориэн, - Меанвер согласно кивнул, он, казалось, не обратил внимания на странный вопрос собеседницы.
Допив оставшееся вино, он поставил бокал на стол.
- Расскажи, пожалуйста.  

(о) Я тоже думаю, что ты справишься.
Волна поддержки и одобрения.
(о) пожалуйста, веди разговор ты, ладно? а я буду наблюдать и анализировать... Я не могу одновременно играть и думать, друг мой, - с насмешкой над самим собой...

Эонвэ откинулся на спинку стула и взял в руки бокал. Пить он не собирался.  

Воздух в комнате замерцал, рассыпаясь на мириады сверкающих искр. Огонь в очаге взметнулся, темно-багровые угли вспыхнули. Когда иллюзия рассеялась, кресло Тхориэн уже стояло рядом с Меанвером. Она вновь наполнила его бокал.
- Тогда слушай, - взгляд майэ не отрывался от зрачков собеседника, - это странная история. Я сама не всё в ней понимаю.  

Тепло камина вновь обратилось в обжигающий жар, руки заледенели, майа опять бросило в дрожь.

Меанвер уже сам подлил вина себе и Тхориэн. Поднося свой бокал к бокалу в ее руке, он наклонился к собеседнице, опершись на деревянный резной подлокотник кресла.
Глаза в глаза, так близко, что сквозь колючий холодный воздух чувствовалось тепло, ее тепло.  

- В пещерах они прятались от чего-то, что их сильно испугало, - Тхориэн говорила тихо, не отводя взгляда от зрачков Меанвера. - А может быть - от кого-то. Когда они пришли к нам, то решили, что рядом с нами им будет безопаснее.
- Они не владеют мысленной речью, знаешь ли, посланник, - ладонь Мыши будто невзначай коснулась руки Меанвера. - Но эти существа всё же разумны, хотя звучат они не слишком приятно, ты, видимо, уже заметил это, не так ли?  

Прикосновение - молния. Словно он ветер между тяжелых туч и ослепляющий грозовой разряд проходит сквозь него, сбивая течение его собственной песни, срывая, бросая вниз в невидимую бездну.
Мгновение - страх и восторг, хотелось сжать, удержать в руке изящную тонкую кисть, и пусть его мелодия исчезнет в громовых раскатах, раствориться - чувствовать бы только этот пронизывающий светящийся поток.
Меанвер отвел глаза - тихо, сквозь решетку окна влетают в комнату искорки снежинок - порождения мрака Эндорэ.
- Они боялись, прятались и пришли сами? - Меанвер вновь обернулся к Тхориэн, вопросительно приподнимая бровь.
- Это странно. Неужели им никто не помогал в принятии подобного решения? - ироничная улыбка едва заметна, чтобы ненароком не обидеть прекрасную майэ недоверием.  

- Их никто не заставлял, если ты это имеешь в виду, - Мышь мягко улыбнулась, ярко-белые зубки сверкнули и тут же скрылись, - Мы, Поющие, сильнее их, и это их и привлекло. Они захотели сами стать сильнее рядом с нами. Что ж, искать защиты у более сильного - для них естественно. Им нравится здесь. Впрочем, я мало с ними общаюсь - есть развлечения и поинтереснее, - взгляд сквозь длинные черные ресницы прямо в зрачки Меанвера.
Она не слышала его Музыку сейчас, но ей этого и не требовалось - его фана говорило за него, а уж в мужских взглядах Тхориэн разбиралась, как никто в Цитадели.
Вихрь снежинок вновь влетел в окно и закружился в мимолетном танце. Несколько самых крупных опустились на плечи посланника Амана. Майэ наклонилась к нему, протянула руку и сняла их, легким прикосновением высушив ткань.
- Посмотри на них, - снежинки не таяли на ее горячей ладони, - это всего лишь вода, но как красив тот узор, что дарит мороз! Вдохни этот бодрящий ветер - в нем песнь полета!  

Он поднес руку майэ к губам, поддавшись мгновению, вдыхая ветер, словно рвущийся с ее пальцев, забывая где он и зачем.

- Они прекрасны, Тхориэн. Ты прекрасна. Покажи мне Эндорэ таким, каким видишь его ты. Я же просто не могу его услышать, помоги мне, Тхориэн. Я хочу петь с тобой.  

- Я слышу тебя. Ты - Меанвер, и твоя песня - полет. И ты слышишь меня. Я - Тхориэн, и чудесна песня полета вдвоем. Мы споем с тобой вместе, Меанвер, вместе, и ты услышишь прекрасное Эндорэ.
Ладони Тхориэн сжимают его запястья, она гибким движением поднимается из кресла, увлекая аманского майа за собой. Отблески огня на черной полупрозрачной ткани платья вспыхивают призывным теплом.  

Эонвэ отвлекся лишь на мгновение. Но этого было достаточно.
Что-то изменилось. неуловимо и неотвратимо.
Что происходит?
Музыка Меанвера изменилась. Словно чуть-чуть сбилась с привычного ритма, с привычной тональности, минор, навеянный Цитаделью, прорвался ясным и пугающим мажором. Взгляды, жесты...
(о) - осторожное: Меанвер, что с тобой?
Что происходит? Неужели его собрат вдруг проникнулся притворным "величием" Диссонанса?
Смешно.
Меанвер - и Тема Мелькора?
Ещё более смехотворно.
Все расчеты оказались неподходящими для ситуации.
Майэ встала с кресла и потянула Меанвера за собой, вцепившись в его запястья.
Ярость.
"Ну, хватит!"
- Нам бы хотелось узнать побольше об этих существах. А не о детях холода и воды.
Тон был резковат. Но другого способа прервать это... безобразие, в которое погружался Меанвер, Эонвэ найти не успел.  

Мгновение - они оказались на подоконнике - в полушаге от колко искрящейся бездны. Тяжелая кованая решетка гулко ударилась о каменную стену.
Эонвэ? - Узнавание мешалось с недоумением. Меанвер слышал музыку друга, но словно издалека, сквозь вязкий туман, и - не мог, не мог обернуться.
Заворожено вглядываясь в черноту Ее зрачков - только бы продолжал звучать этот непостижимый невозможный оглушающий ассонанс.  

Отвлекаться и отвечать Эонвэ Мышь не захотела. Если бы он спросил вежливо, быть может, она бы и уделила ему внимание. Но тон его был слишком враждебен для мирного посланника. Он решил диктовать ей условия? Зря… Цитадель была ее домом, а значит…
(о: Меанвер, мы увидим всё Эндорэ! Летим!)
И трансформация облика - почти та же Тхориэн, что летала над Альмареном - не зверь, лишь черные мерцающие крылья развернулись за спиной. Радостный алый блеск в глазах - не отводя взгляда - и шаг вперед, не разжимая рук на его запястьях. Взлёт!
Мелодия снежного вихря, взмывающего к вершинам гор, так притягивающих ослепительным сиянием  во тьме.  

Мелодия Эонвэ - чистый тонкий серебряный луч света оборвалась чернотой пропасти.
В воздухе Тхориэн выпустила руки Меанвера. Один удар сердца, одно движение век - он падал вниз, в глубину звездной спирали. Не хотелось расставаться с обликом, становиться облачной водяной пылью - здесь.
 Остаться собой и лететь. Остаться собой...
Белые птичьи крылья - взмах, еще, и он уже вновь рядом с Ней.
Вверх!  

Танец снежинок… Белые орлиные крылья  - и чёрные. На белых перьях снег незаметен. На чёрных – мерцает ледяными блестками.
Догоняй!
Пируэт, призывный взгляд через плечо, – Тхориэн взлетает еще выше, к ледяным вершинам гор.
o: Мелькор, Эонвэ остался в гостевой один.  

Ужас. Удивление. Обида.
Ощущение катастрофы.
Меанвер!
Не осанвэ. Просто мысленный крик. Осанвэ уже нет. Как нет и товарища по опасной поездке.
То, что собирался сделать Эонвэ, было крайне неразумно. Но - оставить товарища на потеху... ради Миссии?
Прости меня, Король Арды, если я сейчас делаю ошибку... но иначе не могу.
Орлиные крылья за спиной - и молнией к окну, дотягиваясь внутренним слухом до тающих следов чужой Музыки в темном чужом небе.  

Окно, только что легко пропустившее Меанвера и Тхориэн, оказалось закрытым наглухо. Ажурная решетка в форме переплетенных стеблей словно вросла в камень стен, превратившись из украшения в непреодолимое препятствие. 

... Удар.
Он был настолько силен, что майа отлетел прочь. Хотел двинуться - и не смог.
И смеялась волчья морда, смеялась нагло, сверкая зубами. Волчья морда с глазами Тхориэн...

Внезапно майа почувствовал, что он не один в комнате. В дверях стоял тот самый орк - Тарг. Он, видимо, появился, пока Эонвэ был в шоке от внезапного удара. Тяжелая деревянная дверь открылась совершенно беззвучно, и так же появился орк. Он бесстрастно смотрел на Эонвэ, и морда его была совершенно неподвижна, только губу слегка приподнимали клыки, создавая странное впечатление, будто орк вот-вот засмеется...

Тарг не собирался смеяться. Он оценивал поведение посла, и оценка эта была не в его пользу. Подвергшись, фактически, внезапной атаке - сперва он остался без своего со-стайника, и немедленно после этого его жестоко и очень неожиданно остановили, буквально пленив в комнате, майа растерялся, утратил бдительность, оказался бы беззащитен, если бы кто-нибудь решил его в этот момент атаковать. Тарг не знал, как должны реагировать майа на подобное, но полагал, что Владыка в ярости ударил бы, если нужно, всей своей силой по преграде, вставшей у него на пути, и проломил бы ее, а Сайрон ни на миг бы не потерял хладнокровия, приземлившись на ноги готовым к бою и прикидывая, кто, как и почему на него напал.  Сам Тарг первым делом откатился бы с возможной линии удара и вскочил на ноги с топором в руках, готовый к атаке и при необходимости к бегству.

Реакцией же посланника был шок и растерянность. Этот майа не был вожаком своей стаи, и никогда у него своей стаи не будет. Он останется только помощником. Могучим, может быть, но - всегда вторым.

Подождав, пока посланник наконец обнаружит, что он не один, и обратит свое внимание на орка, Тарг сказал:

- Владыка хочет тебя видеть. Сейчас. Следуй за мной.

Не оставляя послу времени как-то ответить на это, орк развернулся и неторопливо зашагал по коридору.  

Эонвэ пришел в себя. Волчья пасть снова стала тем, чем ей полагается - безобидным украшением.
Зато другая морда комнату отнюдь не украшала.
"Владыка хочет тебя видеть. Сейчас".
То ли запас слов у этих... гвардейцев... ограничен. То ли вежливости эти неправильные не обучены.
Скорее всего, второе.  Хотя...
Резко - в спину провожающего... или скорее сопровождающего:
- Ты действительно умеешь придумывать слова? Тогда как назовешь меня?  

Тарг, на миг задумавшись, но не сбившись с шага, ответил:

- Ведомый. Тот, кого ведут.

После чего еще раз обдумал свой ответ. Да, пожалуй, получилось неплохо. С одной стороны, ответ честный. Сайрон и Владыка умели видеть ложь, возможно, этот тоже умеет. С другой стороны, безобидный. Он как раз ведет посланника. А чего еще ждать от твари, которая и пасть-то захлопнуть не может до конца, клыки мешают? Что видит, то и говорит. А с третьей стороны... С третьей стороны - оскорбление. Ведомого водят по дорогам, выбираемым ведущим, и приводят туда, куда захотят.

Орк, впрочем, действительно был пока не очень опытен в обращении со словами, особенно с новыми. До слова "управляемый" он просто не додумался. Пока что.  

- Быть ведомым - это мой собственный выбор. Сейчас. И у меня есть на это причины. А какие причины были у тебя?
Ответит? Промолчит? Возразит? Сделает вид, что не понял?
Сколь многое зависело от того, куда приведет разговор ведомого с ведомым?  

Тарг внутренне оскалился. Единственная причина быть ведомым - нехватка силы, чтобы быть ведущим. Сила может принимать разные обличия, но ты либо силен, либо слаб.

- Не зная пути, нельзя вести. Лучший способ узнать путь - следовать за теми, кто его знает.  

- А почему ты так уверен, что путь, который ты ищешь и который тебе нужен - тот самый, какому следуют твои... - Эонвэ замялся. Твои - кто? Короли? смешно... - Твои властвователи?  

- Ты не понимаешь. По пути не следуют. По пути ведут. Ведут туда, куда пожелают. Если же ты знаешь путь, то вести, куда пожелаешь, можешь уже ты. Пока же не знаешь - следуешь туда, куда тебя ведут.

Тарг вздохнул и попытался объяснить понятнее.

- Путь просто есть. Он никуда не ведет. Просто ты или знаешь, как по нему идти, или нет. И если ты не знаешь или знаешь недостаточно, то тебя ведут. А если знаешь, и знаешь лучше, чем прочие, то ведешь ты. Я могу не знать, куда идут те, кто ведут меня, да и какая разница, если я всего лишь следую? Мне важен путь, а не куда по нему ведут.  

Эонвэ изумился до глубины души.
А ведь он недооценивал этого... гвардейца.
Это был урок на будущее. И Эонвэ собирался хорошенько его запомнить.
"Музыка или ее отсутствие, диссонанс или прекраснейшая из мелодий могут услаждать или угнетать слух, но ничего не скажут о способностях существа и о его уме".
Эонвэ превозмог отвращение и глянул на орка очень внимательно. Как легко было обмануться!
- Ты всегда так думал? Или тебе рассказали о пути?  

Тарг внутренне оскалился. Майа огрызался, старался оскорбить в ответ. Сперва напомнил ему, каким почти безмысленным, бессловесным созданием был орк в начале, а потом заявил, что Тарг не способен думать сам, и может только думать чужие мысли - Тарг вспомнил свою первую встречу с Сайроном. И при этом майа ловко придал оскорблению вид наивного вопроса.

- Я всегда жил так. Даже когда не знал этого. И да, рассказали... Рассказывать можно и не словами. Все живые все время говорят. Говорят, говорят... И все время притворяются. Обманывая даже себя... Медведь думает, что, рыча, рассказывает "я самый сильный!" - но на самом деле он рассказывает "я большой кусок мяса!". Птица думает, что рассказывает "я высоко, меня не достать!" - но на самом деле рассказывает "я приготовила целое гнездо вкусных яиц!". Майа думает, что рассказывает "у меня есть причины быть ведомым", но на самом деле рассказывает "я слаб, я не могу вести" и "я обманываю сам себя, и потому я слаб вдвойне". Так что да, мне рассказали.  

Гвардеец явно обиделся - почему?
Эонвэ этого не понимал.
Зато наблюдательность существа заслуживала всяческого уважения.
Как же он узнает о мире, если не слышит его мелодий?
- А это так страшно - быть слабым? Слабые, собравшись вместе, могут стать сильнее сильнейшего, действующего в одиночку, - мягко заметил майа.  

- Слабые - не собираются вместе, потому, что они не стараются стать сильнее. Их собирает под себя сильный, еще больше усиливая себя и становясь сильнее другого сильного, не ставшего сильнее. Сила может принимать разные обличия, но одно всегда отличает силу: она сокрушает все, что стоит у нее на пути и не уступает ей дорогу. Я не хочу уступать дорогу, и я не хочу быть сокрушенным, значит, я должен стать сильнее.  

-Стань. Я тебе не мешаю, - чуть иронично сказал майа. Ссорится с провожатым сейчас ему было не с руки. Но очень захотелось. Все равно их миссия, кажется, провалилась... не успев толком начаться.
Меанвер, вот где ты сейчас? И почему там, а не здесь? не сомневаюсь, что Тхориэн все доложила Мелькору. Но не удивлюсь, если он воспользуется поводом и оскорбится поведением послов, один из которых успел исчезнуть...  

- Ты не способен мне помешать.

Это уже было не оскорбление, просто спокойная констатация факта со стороны Тарга.

- Мы пришли. - Тарг подвел майа к дверям, по бокам которых стояло двое орков-гвардейцев, и, распахнув ее, шагнул с дороги.

- Входи.  

Как, оказывается, трудно бывает сделать один-единственный шаг...
Эонвэ искренне пожалел в тот момент, что гвардеец так удачно отвлек его от попытки вырваться вслед за Меанвером. лучше уж следы собрата искать, чем...
А что - чем, собственно говоря? Что тут такого страшного?
Музыка?
Так я не в Амане.
и музыка тут везде одинаково неприятная...
Ну, не одинаково.
И все же - почему вдруг прервалось на миг дыхание?
Я - что? Что со мной?
Это страх?..
Ну уж нет.
Мне нечего бояться. Даже если _он_ развоплотит меня - хуже не будет. Я просто вернусь домой.
ХВАТИТ!
я - посланец. От Валар - к Вале.
Я должен сказать то, что должен сказать.
Словами.
И музыка тут совершенно не при чем.
Эонвэ вскинул голову и шагнул к трону Сильнейшего из Валар.  

Владыка Севера смотрел на него сверху. Высокомерно. Равнодушно. С осознанием своего безграничного превосходства.

- Как твое имя, посланец, принесший мне слово собратьев? – Мелькор произнес это очень медленно. То ли для большей внушительности, то ли отвык пользоваться древним языком.

Низкий голос Темного Валы вплелся в мелодию зала, усилил ее – казалось, каменный свод опускается все ниже и вот-вот раздавит дерзкого майа.  

- Имя мне - майа Эонвэ, служитель Свободного Ветра!
Звонкий голос ударился о потолок, отскочил от него и заметался в стенах, ища и не находя выхода, и знакомая мелодия тонула в мощи чужой Песни. 

- Ветер свободный? Тогда отчего он нуждается в слугах?

Насмешка в голосе - едва уловимая, впрочем. И тут же сурово сдвигаются черные брови:

- Где же твой спутник, Эонвэ, что с Запада прибыл с тобою?
Я приказал, чтобы оба посла предо мною предстали.

- Я не слуга, а служитель, Сильнейший из валар.
Видно, давно на родном языке ты глаголил,
Коли забыл все оттенки в мелодиях смысла...
Что же...и речь твоих слуг мне понятна, но смутно.
Слишком давно разошлись и пути, и музЫка...
Друг мой Меанвер отправился слушать Эндорэ
Чтоб оценить красоту и величье созданья
Мелькора Валы, старейшей на Арде Стихии.

Ответ понравился Мелькору. Толковый майа. И храбрый. Жаль только, не тому служит. Но это ведь дело поправимое.
Впрочем, для начала следовало выяснить, что именно пожелали Владыки Запада сообщить старшему брату. Что, если они наконец одумались и решили признать его власть? Темный Вала не слишком верил, что Манвэ и подпевающие ему Старшие, решат изменить свои мелодии, но, с другой стороны, Дети Песни оказались на землях Восставшего. И во власти Восставшего. Ссориться с Мелькором сейчас было бы слишком глупо со стороны Валар.
Был, конечно, и другой вариант... но о нем Владыка Эндорэ думать пока не хотел.

- С чем же послали вас Валар? Эндорэ моим любоваться,
Слушать его голоса, наслаждаться мелодий звучаньем?
Или принес ты их слово к престолу властителя Арды?
Так говори, о, посланец, что с Запада ныне явился.

«До чего неуклюжий язык! – ругнулся про себя Мелькор.- Только для этих западных болтунов он и годится .»
Внешне, впрочем, он ничем не показал раздражения. Надменный взгляд, лицо неподвижное, как у статуи. И главное – Музыка. Музыка, призванная раздавить всякого, кто осмелится подчиниться не сразу.

Стены давили все больше. Музыка давила.
Хотелось вырваться - все равно куда. Хоть в Эндорэ, искаженное, несомненно, - но за стены!
Эонвэ усилием воли сдержал порыв. И начал, чеканя слова, передавать послание Совета. Но мысленная его речь была не в пример красноречивее... Правда, Вала ее вряд ли слышал. Эонвэ был осторожен.

Вечно бы я любовался твоею прекрасной землею
Сгинул бы ты! Разве мало путей и миров в нашем Эа
Что ты вцепился зубами в подзвездную Арду!
Но привело нас не только желанье воочию узрить
Земли, которые ныне под властью твоей процветают
Век бы не видеть, о Вала бесстыдный, того поруганья,
Коему земли ты наши без нас подвергаешь нещадно .
Слово несу я от Валар тебе, Восстающему в мощи.
Так говорят те Стихии, что ныне бессильно и горько
В Амане светлом о землях покинутых тихо тоскуют
Дай только срок, Вала Мелькор, и силы у Валар найдутся)
В хоре едином единую тему давно мы не пели с тобою.
Но невозможно ли ныне созвучье _найти_ попытаться?
В Эндорэ Дети проснулись – и разве они виноваты
В спорах Стихий, что их мир разрушают невольно?
В мощи восставший своей, неужели ты думал, что Дети
Так и останутся в землях твоих, Диссонансом сраженных?!
Вместе мы создали мир – сохранять его должно всем вместе!
Силу свою обрати к Созиданью, Сильнейший из Валар!  

Посланец лгал. Мелькор не слушал разговоры аманцев с Тхориэн и Таргом – из осторожности. И майэ, и орк доложат Владыке обо всем, как только освободятся. В подробностях. А пока Восставшему довольно было того, что мелодия Эонвэ столкнулась с Музыкой Цитадели в момент, когда тот остался один. Ужас и враждебность прозвучали тогда слишком отчетливо, их невозможно было не расслышать даже в чуждой музыке.
Посланец лгал – но во всем ли?

Силу свою обратить к Созиданью меня призываешь?
Ныне ужели она Разрушению служит, Эонвэ?
Сам же ты молвил: Эндорэ под властью моей процветает,
Земли прекрасны, ты вечно бы ими желал любоваться.
Споры Стихий позади. В безопасности Дети проснулись.
Здесь, где крепка моя власть, ни раздоров, ни споров не будет.
Тема одна здесь звучит – Диссонанс невозможен в Эндорэ.
Эльфам ничто не грозит – ведь они под моею рукою.
Если же Валар тоскуют о землях, покинутых ими,
Если желают забыть о сраженьях и старых обидах,
Что же, забуду и я. Пусть они мою Тему подхватят,
Чтобы под властью моей неустанно трудиться для Арды.
Если признают меня повелителем - смогут вернуться.  

Эонвэ несказанно обрадовался тому, что догадался приправить официальную речь мысленными комментариями.
Кинуться на Валу в сердце его собственных владений было бы страшно глупо. И бесполезно.

Я лишь посланец Высоких Владык, их слова я глаголю.
Тему свою ты оставь для кого-нибудь, Вала, другого…
Те же, кого ты изгнал, разделив нашу Арду на части,
Эндорэ видеть не могут в его красоте и величьи…
Видно, глаза тебе, Мелькор, могучая спесь заслонила,
Коли не видишь ты Эндорэ ныне – несчастным!
Местом для страха прекрасный наш мир обратился!
Ты же, о Вала, не можешь оставить обиды былые.
Мне говорили о поиске новых прекрасных созвучий,
Чтоб обе Темы сплелись в узор бесконечно прекрасный.
Впрочем, понятны мне ныне твои колебанья, о Вала,
Слишком давно разошлись мы и в мире, и в Песне
Вором прокрался ты в мир, и отныне в гордыне
Хочешь, чтоб слугами стали тебе все свободные айнур!
Эта задача трудна, а скорее – почти невозможна,
Вряд ли по силам она даже Вале, старейшему в Эа!

Всех нюансов ответного предложения Мелькора Эонвэ будто не услышал.
даже он, уже, казалось бы, готовый ко всему, не был готов - к такому.
Майа был потрясен.
Как случилось, что сильнейший из валар стал таким... таким ограниченным? Неужели и вправду для него больше нет радости совместного творения Музыки Мира? Неужели ничего не осталось? И его сила ныне направлена на одно - подчинить себе все, на что падает взор?
Как такое могло случиться? Как?
Эонвэ усилием воли стряхнул с себя смятение. Это не его дело - сейчас.
Он глашатай. Только глашатай.
Говорящее орудие.
Так легче.  

«Колебания? Вряд ли по силам?!»
Несколько мгновений Мелькор готов был принять вызов. Если уж существует способ соединить две Темы, кому, как не величайшему из Поющих по плечу такая задача?
Несколько мгновений – а потом Восставшему стало ясно, что майа просто играет с ним. Провоцирует.
Согласись Мелькор на предложение, и Валар вновь начнут мешать его Музыке. Отвергни – и Запад может начать войну.
«А ведь война неизбежна в любом случае,- подумалось.- Дело только за сроками.»

Эта задача трудна, и по силам она лишь великим.
Только Властители Арды две Темы сплетут воедино.
Слово мое передай тем, кто землями Запада правит:
Младший мой брат, твой Король, пусть ко мне сюда явится лично.
Должен один он прийти – вместе с ним мы отыщем решенье,
Вместе созвучья найдем мы для будущих общих мелодий.
Прочие в Амане пусть остаются и ждут окончанья
Наших трудов. Такова моя воля, Эонвэ-посланец.  

Воля твоя - для тебя лишь закон. Не для Манвэ Сулимо.
Волен ты, Грозный, и волен тот ласковый Ветер свободы,
Братом тебе приходящийся. Манвэ. Король наш прекрасный.
В думах у Эру вы братьями были когда-то. До Песни.
Ныне Властителем стал из вас каждый на Арде чудесной
Манвэ сюда не придет. Но возможно другое решенье.
Время назначь ты, о Вала, и место для встречи Высоких,
Может быть, берег, а может, долину иль горы.
Видимо, ты не хотел бы покинуть владенья на время.
Но ведь и Манвэ - Король и Властитель. А светлые айнур
Аман покинуть надолго Владыке его не позволят.

"Надо же, - горькая мысль - на задворках все ещё ужасающегося сознания, - я уже говорю с ним на его языке..."  

«Манвэ сюда не придет» - неплохо. Еще лучше – что ему не позволят прийти. Хорош властитель, нечего сказать! И значит, согласия у них в Амане нет – вот, что важно.
Встретиться с Манвэ где-то в Эндорэ? Чтобы другие Валар знали наверняка, что Удун некому защитить от них? Слишком уж это смахивает на ловушку. Не-ет, соглашаться нельзя. А вот потянуть время...»

Что же, Эонвэ-посланец, неси мое слово на Запад:
Арды решится судьба, когда Манвэ прибудет на встречу,
Чтобы вдвоем мы сложили мелодию нового мира,
Мира, где будет забыт Диссонанс, где раздоры Поющих
Не потревожат Детей, где в согласии будут Стихии.
Место и время назначу. Мой вестник о них сообщит вам.
Радуйтесь ныне, о, Валар. И с Севера ждите посланца.  

Вот и все.
Сделано.
Эонвэ не сомневался, что этот ответ - только уловка.
Всего лишь.
Но не дело посланца - обсуждать послание.

Слово твое передам на Совете я без искажений.
Только прошу я смиренно позволить на время остаться,
Здесь, чтоб дождаться Меанвера-майя и вместе
В Аман пресветлый отправиться нам, чтоб Владыкам высоким
Смог доказать этот майа, кто Эндорэ видел и слышал,
Что к созиданию ныне направлен твой разум.
Думаю я, что свидание Валы Старейшего с Манвэ
Станет эпохою новой для мира подзвездного - Арды.

Свидитесь скоро вы с братом - так думаю, Вала Сильнейший.
Только свидание ваше счастливым не будет, боюсь я.
Ты будешь пойман, надеюсь, смирен и унижен. Но так же
Горькою будет победа для Валар, отравленной - радость...