www.venec.com

Екатерина Аннинская

Против лома нет приема

(этюд о спектакле Лысьвинского драматического театра им.А Савина «Ромео и Джульетта»; режиссер – Ольга Ольшанская)

Звон и скрежет металла: два Дома куют и точат мечи.

Энергично. Сосредоточенно. Исступленно.

Мечи, которые им, в сущности, не нужны: в их мире нет места красивым поединкам и изяществу фехтовальных приемов. Кулаками они дерутся. Ногами в армейских ботинках. Ломами. А случись – и монашеский посох сгодится. Или тот же клинок, если вовремя подвернется под руку.

Единственный фехтовальщик – Меркуцио. Единственный клинковый поединок – его бой с Тибальтом. Бой, в котором Капулетти явно проигрывает более техничному противнику.

Дерущихся останавливает милицейский свист. Князя почти не видно. Князь там, вдали, отделенный решеткой от мира Монтекки и Капулетти. Смотритель в зверинце.

И жалким шутом кажется заикающийся Ромео, беспомощный мальчишка, угодивший в мясорубку. Кажется – до тех пор, пока не встречает возлюбленную. Тут и движения у него становятся увереннее, и заикание как рукой снимает. Ровно до тех пор, пока он снова не остается один.

Один на один с миром, в котором единственный закон – сила, а самый весомый аргумент – лом. Или кулак, если лома рядом не оказалось.

«Вы встаньте, сударь, встаньте!

Вы мужчина, Вам не к лицу».

Джульетте повезло больше. Она дитя той же реальности – стриженый угловатый подросток в тяжелых ботинках и расклешенных штанах. И все же она – по ту сторону решетки. Женщина может себе это позволить.

И думать какое-то время, что она – вне смертельной игры.

Пока не придется самой – действовать.

И – что еще труднее – принимать решения.

Когда не хватает духа коснуться флакона со снадобьем, словно тот обжигает руки. «Возьми его!» - настаивает Лоренцо. «Дай мне его!» - просит Джульетта. Отчаянная мольба во взглядах: реши за меня, прими на себя ответственность.

Конец.

Отцы семейств протягивают друг другу руки. У них есть дело: они собираются отлить погибшим детям памятники.

Кто больше?

Кто тяжелее?

Кто дороже?

И пожатие оборачивается борьбой рук. А слова князя тонут в металлическом лязге: два Дома точат мечи.

27 октября 2004 г.

Москва