Карлан
Торопливо, не разбирая дороги, шагал Карлан по дымящимся развалинам Великой Твердыни Севера – Черной Крепости Удун, в пол-голоса напевая песню освобожденного металла, и за его спиной тонкие расплавленные ручейки, бывшие совсем недавно обоюдоострыми мечами, топорищами боевых алебард, забралами гордых шлемов и пластинами тяжелых доспехов, послушно сочились сквозь камни, уходили в землю, и там, в глубине, сливались вновь с ее горячей кровью.
Уже было известно, что  Мелькор – главная причина и трофей этой Войны - пленен, и Вала покинули поле сражения, уводя за собой пленника в Аман, оставив за Младшими Стихиями право решать судьбу остатков армии Севера. Карлану не было дела до этих остатков. Что должно было свершиться, уже свершилось. Ядовитая заноза вырвана из тела Мира. Без своего Темного Владыки силы Севера – более не угроза, не Музыка, а лишь разрозненные обрывки мелодий да беспомощно затухающие во мраке крики страха и отчаяния.
И хотя израненная земля Севера уже исторгла из недр своих огромные облака пара, скрывшие звезды над всем Средиземьем, тут, на развалинах Черной Крепости, еще долго будет светло. Продолжают гореть обломки перекрытий, зияющие страшными оскалами пролеты лестниц, среди которых все еще блуждает выпущеный барлогами освобожденный огонь, продолжают гореть даже раскаленные камни, распространяя вокруг волны нестерпимого жара. Над руинами повис клубящимся маревом удушливый черный дым. То и дело где-нибудь раздается грохот окончательно обвалившихся стен. Пламя. Смрад. И тела, повсюду мертвые тела. Трупы несчастных созданий Мелькора, до конца защищавших рушащиеся у них под ногами стены Крепости, изломанные куклы-оболочки развоплощенных Майя. Вот это кровавое мессиво из рваной плоти и костей когда-то называло себя орком. Широко раскрытая в последнем крике пасть, полная розовой пены, страшно оскаленные клыки, остекленевший взгляд, когтистые пальцы даже после смерти продолжают крепко сжимать простую рукоять сломанного у самого основания клинка. Рядом рассеченный на двое щит. Сиротливо торчащие во все стороны деревянные ребра каркаса, клочья кожи. И уже неважно, кто безжалостной рукой нанес могучий удар, сокрушивший и щит, и клинок, и их владельца. Все в прошлом. Что должно было свершиться, свершилось. Где-то с гиканьем загоняют в огонь уцелевших оркских мечников ликующие ученики Тулкаса. Закончилась славная битва, начинается славная охота. Вой и вопли сгорающих заживо злобных Искажений – чем не забава. Но и до этого Карлану нет дела. Нас всех исказила война, ничего уже не сделать, ничего не изменить, остается принять реальность, как должное.

Он наклонился к мертвецу, легко дотронулся  кончиками пальцев до обломка стали.

Когда-нибудь кто-то, более удачливый, чем твой покойный владелец, вновь придаст тебе форму, выкует петли для ворот, подкову или даже добрый плуг. А до той поры возвращайся в недра земли. И забудь, навсегда забудь страх удара, боль излома, забудь, как по твоему лезвию чья-то беспокойная душа покидает тело. Забудь. Сделай это за меня, и за страдающих братьев и сестер моих. Ибо нам, безжалостно заточенным в склеп собственного бессмертия, не забыть никогда

Тихая, странно-знакомая мелодия, осторожно коснулась внутреннего слуха Карлана, заставила его недоуменно вскинуть голову. Тут, на разоренной и изуродованной сражением северной земле, не должно было остаться ни Песен, ни даже их теней. Отныне и на многие века удел этого места – безмолвие. Но, словно вопреки этому злому знанию, мелодия упрямо продолжала звучать, как иллюзия, как настойчивая галлюцинация, все так же тихо, и все так же знакомо.
- Прекрасно. – Мрачно буркнул Горный Дух. – Стоило ли выдержать все тяготы осады Темной Твердыни, пламя и боль ее падения, чтобы развоплотиться от внутренних терзаний после победы, сокрушаясь над трупом какого-то орка. Потому что со мной или явно что-то не в порядке, или...
Он сделал пару шагов вперед, внимательно всматриваясь в развалины. Несколько одновременно рухнувших перекрытий сложились в уродливый естественный навес, а под ним, почти незаметная в темноте, полуприсыпанная песком и пылью белела тонкая девичья рука.

«Великая Песня! Неужели ОН не сумел защитить даже тебя?! »

Карлан осторожно, опасаясь ненароком потревожить хрупкую стабильность завала, одну за одной отбросил прочь обгорелые балки. Измазанное сажей, лицо Сарин казалось неестественно бледным, на лбу алела глубокая кровоточащая ссадина, но память Горного Духа привычно откликалась на знакомую мелодию, свидетельствуя о том, что Плетельщица жива.
«А ведь она – мой враг. – Напомнил сам себе Карлан. – Интересно, что этот полузадохнувшийся в дыму враг сделает, когда очнется?»
Взгляд его задержался на тонком голубоватом клинке, тускло поблескивающем под рукой девушки. Наверняка, это она его выронила, когда обрушился верхний этаж. Горный дух, ухмыльнувшись каким-то своим мыслям, засунул оружие Сарин за пояс. Даже сейчас, после битвы, и даже в обществе безобидного в его понимании существа, он не был склонен каким-либо образом подставлять себя под удар стали.
Легко подхватив бесчувственную майэ на руки, он перенес ее подальше от тлевших обломков, туда, где среди клубов тяжелой гари в воздухе северный ветер выдул тоненький коридор свежего воздуха. Осторожно усадил на землю, точными движениями убрал со лба девушки влажные каштановые пряди.
«Это даже не рана. Царапина. Ну и поделом. Значит, природа собственноручно взялась выколачивать дурь из твоей головы...»

Сарин
"Гарь...снова гарь...все пропахло гарью... и этот сладкий пепел на губах... сгоревшее мясо... но вот знакомая свежесть - ветер Севера.... хвоя... и снова гарь... чьи-то руки касаются лба... возвращаюсь..."
Сарин открыла  глаза и первое, что она увидела - знакомое лицо - Карлан! Тот самый! Взгляд скользнул по высокой фигуре - меч за поясом, синие камни... подарок Сайрона. Значит не защититься. И сама с трудом сдержала истеричный смех - словно меч сможет ей помочь.
Но если он свободно расхаживает здесь - значит сражение закончилось, значит... значит сражение проигранно... Проигранно?!
Сарин торопливо вслушивалась в Музыку Эндоре, ища знакомые мелодии.
Натянутая до предела струна, опасно высокая нота - Сайрон. Звенящие переливы флейты - Эленлиндо. Шум ветра - Тевильдо. Барабанная дробь - Тхориэн. Сильмэ... не слышно... только медное эхо гонга... до встречи, друг. Также не удалось услышать и....
Сарин вслушивалась, вслушивалась, вслушивалась, но отвсюду неслась только боль Эндорэ, боль плоти, рвущейся по живому... где?! Где?! Где?!
Последнее "где" прорвалось криком:
- Где он?!

Карлан
- На пути в Аман...
Карлану не составило труда догадаться, какой-такой «ОН» занимает сейчас мысли Сарин. И тут же, предугадав начало резкого рывка, Горный Дух тяжело положил руку на плечо Плетельщицы, удержал жестко и бесцеремонно.
- Сидеть! – В голосе опасный отзвук стали. – Встанешь, когда я позволю. И пойдешь, куда я укажу. Довольно с меня вашей Северной Свободы!

Сарин
Сарин оставила попытки подняться.
- Да, теперь я вижу. Когда с вас достаточно свободы - вы уничтожаете все, что о ней даже напоминает. Вдохни этот воздух, Карлан, глубже, еще глубже! Ты даже под землей не спрячешься от этой сладковатой гари! Так горят трупы, и не только трупы. Часть из них сгорела заживо. Потому что тебе надоела чужая свобода.

Карлан
- Еще бы ей не надоесть!Все ваши Северные мелодии – сплошь песни гордыни да перепевки старых обид. Ах, они не позволяли мне это. Ах, они не оценили того. Я – весь такой исключительный, - пел столь дивно и вдохновенно, а они даже головы не повернули. Помилуй, Плетельщица! Свобода орать во все горло, не прислушиваясь к желаниям окружающих и не удосужившись даже задуматься о последствиях, свобода нарушить слаженность хора только затем, чтобы лишний раз напомнить о собственной неординарности, несет в себе столько неуважения к остальным поющим, что требовать ответного уважения по меньшей мере глупо.
Трупы сгорели – и ладно. А запах гари равно останется на совести тех, кто уничтожил Искажения, и тех, кто вызвал их к существованию искаженными настолько, что под них понадобилось искажать уже существующий мир, в ущерб иным его обитателям. Сколько времени понадобится Арде, чтобы залечиить раны – отдельный разговор. Вот на этом, пожалуй, и закончим.
Карлан бесцеремонно поставил Сарин на ноги.
- А теперь идем, моя милая, пока какой-нибудь очередной обломок Твоей Твердыни не развоплотил тебя же ненароком.

Сарин
- Мы не убивали. И все, что ты можешь сказать про нашу гордыню и перепевы, все ничто перед этими словами. МЫ НЕ УБИВАЛИ. Убивать пришли вы.
Сарин слегка качнулась, голова все таки болела. Она окинула взглядом горящую крепость. Нет, не крепость...руины крепости. О гобелене, ради которого она и покинула убежище майэ даже не вспомнила. Действительно, нужно уходить. Неровен час Карлан "услышит" оставшихся. Она даже не спросила куда они идут.

Карлан
И так достаточно бледный, Карлан, кажется, побледнел еще сильнее. Он грубо встряхнул Сарин за плечи, потом просто небрежно поднял вверх, чтобы глаза их оказались на одном уровне.
- Даже не пытайся угостить меня этой смешной  "истиной", Плетельщица. Мы оба знаем, чтобы УБИВАТЬ, по настоящему убивать, существуют способы, отличные от грубой силы, огня и стали. И еще неизвестно, что страшнее - лишить жизни тело или исковеркать, исказить душу, уничтожить Музыку.
Так что лучше помолчи,и не заставляй меня считать тебя и тебе подобных, - он недобро прищурился, - опаснее, чем вы есть. Сама понимаешь, мы можем уйти, но можем и остаться.

Сарин
- Тогда сегодня ты убил свою Музыку, майя Карлан. Но день еще не закончен. Куда ты идешь?
Плечи болели, голова и не думала проходить, больше всего хотелось лечь где-нибудь тут и не шевелиться, а еще лучше уснуть. И все это окажется сном. Но нет. Что произошло, то произошло. Не спрячешься, не скроешься. Нельзя закрыть глаза и сказать "Чур, чур, чур, я не играю" как часто делали орчата во время своих игр. И нужно что-то делать...нужно. Сарин пыталась привести разбегающиеся мысли в порядок. Нужно...ну конечно же. Она должна попасть в Аман. БОльше никто не может. Они все сражались, они враги и будут наказаны, если вернуться. А она может. Может увидеть его, может попытаться защитить.

Карлан
Мы пойдем на Север, туда где еще осталась не тронутая огнем земля. Потом я вернусь в Аман, ибо там вскоре произойдет событие, которое я не намерен пропустить. Куда дальше пойдешь ты – уже не моя забота.
Горный дух тяжело вздохнул, заметив что Сарин заметно покачивается и спотыкается на каждом шаге. Беспардонно сгреб девушку в охапку, тяжело хлопнули крылья. Плавный взлет дал возможность Сарин увидеть величественную в своей мрачности панораму гибели Удуна во всем ее объеме с высоты, сквозь изорванные ветром темные клубы дыма и серые облака пара.
- Надеюсь, у тебя хватит ума не хвататься за что-нибудь колющее и режущее. – Съехидничал над самым ухом Карлан. – Во всяком случае, пока мы в воздухе.

Сарин
- Ты не снова не услышал меня. Я не умею убивать.
"Вернется в Аман, событие... ну конечно же. Они не упустят случая оправдаться в собственных глазах. Будет суд."
- Карлан, я... мне тоже нужно в Аман. Ты не возьмешь меня с собой? Я сейчас не долечу одна.

Карлан
Мягкий полет как-то сразу и резко обернулся захватывающим дух падением. Карлан почти бросил Сарин на камни, обильно покрытые густым темным мхом, сам приземлился чуть в отдалении, разглядывая неуверенно поднимающуюся на ноги майэ с каким-то странным выражением в стального цвета глазах.
- В Ама-а-ан?  - Недобро процедил он. – Это зачем еще? Такое отвратительное место, помнишь? Впрочем... Зная мои симпатии к твоей свободе...
Он швырнул к ногам девушки ее же собственный голубой клинок.
- А как на счет Мандоса, а? Одно движение – и ты сразу в Валиноре. Без всяких унизительных торгов с Убийцей Песен. К тому же самое верное место, где очень скоро можно будет встретить ЕГО.

Сарин
Сарин подхватила меч, как обычно не посмотрела и взялась за лезвие, порезала ладонь, перехватила за рукоять. Да, можно попасть в Аман и так... вот только Намо не выпустит. Она вспомнила холодное, невозмутимое лицо Властителя Судеб. Нет. Это не выход. Это на самый крайний случай.
-Там будет суд. И я должна быть там. Потому что больше некому. Я не торгуюсь с тобой, Убийца Своей Песни, мне нечего предложить взамен, я прошу.

Карлан
Увидев, как Сарин борется с мечом, Карлан вдруг как-то странно дернул губами, закрыл ладонями лицо и медленно осел на землю. Плечи Горного Духа вздрагивали, так что сразу и не понять было, плачет он или смеется. Смеялся.
- Если ты... так... о!... Оооо!!.. Прекрати немедленно... Да брось его, брось! С оружием ты обращаешься еще ужаснее, чем с понятиями добра и зла. – Наконец простонал он, всхлипывая.  – Подумать только, она меня о чем-то просит , но Убийцей при этом назвать не забывает! Плетельщица, ты – истинная Стихия!
И уже более серьезно, смахнув с длинных ресниц слезы смеха.
- Теперь, уж будь уверена, я заберу тебя в Аман. А поможешь ли ты ЕМУ в Круге Судеб, или навредишь, это, как всегда, на усмотрение твоей свободы. Мой предыдущий опыт подсказывает... гм...
Но только помни – еще раз попросишься на похороны моей Песни, я тебя отпущу на свободу немедленно, прямо в небе и отпущу...

Сарин
Сарин спрятала меч в ножны, все еще болтающиеся у нее на поясе. Действительно, оружие и она явно не были созданы друг для друга. Теперь она успеет вовремя.
-Спасибо, Карлан. Я не буду больше хоронить твою песню. В этом нет необходимости.

Карлан
- Вот и правильно. - Удовлетворенно кивнул Карлан. - Лучше возрадуйся, что жизнь послала тебе такого удачного Врага, как я. А не какого-нибудь развесистоухого хлюпика. Шла бы пешком. А так - полетаем.
Он крепко обхватил Сарин за талию, - крупные, сильные руки кузнеца, - и вновь шумно расправились где-то сзади недостижимые ее взору крылья. Плавный толчок, и земля опять быстро поплыла вниз, Карлан пошел на вираж, одновременно набирая высоту и сворачивая на юго-запад, в Аман.

Сарин
"Друг, Враг... какое это теперь имеет значение. Главное успеть. Только бы успеть."
Сарин закрыла глаза, подставляя лицо стремительному ветру.