- Неправильное? Ненастоящее? - Тэлве рассеянно посмотрел вокруг. Взор ничего не ищет, ни на чём не задержится дольше мига. И снова глядя на серебряную каплю на ладони у Тинвэ, так же медленно и рассеянно:
- Её свет - словно вся радость мира. Она любит нас - даже не зная ничего о нас. Обещание. Музыка. Да, я слышу.

На воде заплясали блики - вода сменила цвет, и песок стал другим, и по листве деревьев пробежали неуловимые ярко-зелёные отсветы, не такие, как от костра или факела. Было? Не было? Исчезло. Тэлве несколько раз моргнул. 

- Ты видел? Он настоящий, наш мир. Только он спит.

До сих пор Тэлве ещё не задумывался, зачем они в этом мире. Мир просто был. И квэнди - были.
Чтобы видеть. Чтобы знать. Чтобы жить.

- Мы слышим мир, так? И отвечаем ему. Слушаем и отвечаем. Словами, делами. В мире есть то, что не-мы. То, на что можно ответить. А в нас нет того, что не-мир. Или есть?

Подходящих слов не хватало, они получались какие-то неправильные.
Понимание было близко, но ускользало, не вмещалось в слова - будто пытаешься много-много воды налить в слишком маленькую тарелку. И Тэлве попробовал сложить образ-осанвэ:
(Звезда - её отражение в воде.
Отражение - и небо, в котором нет этой звезды.)

Мир отзывается нам. Но мы часть его, неужели мы только эхо, отражение? Или это мы можем сказать, сделать что-то новое, чего раньше не было?
(Дерево под снегом, и дерево под ветром, в шелесте листьев, и смола на сосновой коре, и яблоко на высокой ветке,  и птичье гнездо в ветвях, и резной конёк крыши над деревянным домом)
- А мы тогда кто, листья или птицы? - но миг задумчивости прошёл. Тэлве смотрит на Тинвэ. Смеётся:
- Ты бы тоже умылся. А то девы засмеют. Скажут, как мне вчера, что землю носом рыл.
Сам он после умывания всё ещё чумазый - грязные ручейки высыхают на лбу и на подбородке.

* * *
Тингрэлл просыпался медленно и с большой неохотой. Теплая, уютная, обволакивающая сознание тишина-темнота отпускала с трудом, звуки и беспорядочные блики света – какие-то далекие и безсвязные, - вязли в ней, как мошкара в тягучем меде.
И все же, почувствовав сквозь сон настойчивые толчки, Тинг вяло моргнул, ресницы разлипались с трудом.
Спать... Еще, ну, еще немножко...
Из серого тумана, застилающего глаза, выплыло жизнерадостное лицо Алтэйо. Улыбающийся целитель сказал что-то, и сунул квендо под нос небольшую глинянную плошку.
- Пить?... Это?...
Тингрэлл послушно глотнул, безумно-горькая жидкость обожгла горло, вывернула наизнанку долгим, до слез на глазах, кашлем. И все, сонливости как не бывало. Юноша обнаружил, что лежит в мягкой, явно не свой, постели. К тому же в совершенно чужом доме. Уж не у Алтэйо ли? Рядом сладко посапывает носом Финвэ, заботливо укрытый до самого подбородка каким-то не по погоде теплым покрывалом. Руки друга аккуратно перевязаны светлой тканью. Тингрэлл покосился на свои – да, его ладони постигла та же участь, из-под повязки виднеются только самые кончики пальцев.
В памяти тут же всплыли картинки из недавнего прошлого: темная пещера – приют какого-то подземного чудовища, настойчивая сила водоворота, влекущая в глубину, дивная поющая звезда, влекуще сияющая из горсти песка. Звезда...
Юноша растерянно оглянулся по сторонам – где же теперь оно, маленькое чудо, позвавшее его под струи водопада. Неужели не уберегли, потеряли... Неужели?! – почти на грани отчаяния.
Алтэйо словно угадал его мысли. А может, выражение лица Тинга было слишком уж красноречивым. Кто знает.
- Как ты себя чувствуешь? – Поинтересовался он дружелюбно. – Да уж, заставили вы с Финвэ нас поволноваться. Хотя, я тебя понимаю, ради такого стоило и в пещеру... На вот, полюбуйся на вольном воздухе на вашу находку.
Ясно-серебристый комочек живого света послушно лег на перевязанную ладонь квендо, мягкая пульсирующая мелодия толкнула, отпустила, мир качнулся, словно огромные качели, от прошлого к будущему, от того, что было, к тому, что будет. Перед глазами Тингрэлла поплыли какие-то неясные, пронизанные светом тени. Знакомые и незнакомые лица, силуэты остроконечных, пронзающих небо башен. Движение, кружение, все быстрее и быстрее...
- Чего ты хочешь? – Тихим шепотом спросил он. – Куда ты зовешь меня?
Мелодия внезапно изменилась, стала... стала знакомой.
Длинные плети плюща стремительно переплетались с лучами серебрянного света, иллюзия была настолько реальной, что, казалось, можно рукой дотронуться –золотые бутоны, лиловые бутоны, величественная горная панорама, мягкий профиль темноволосой девушки...
- Ты хочешь, чтобы я отдал тебя... ей?
Видение заколебалось и исчезло, словно улитка спряталась в раковину, только ровное серебристое сияние продолжало освещать комнату. Так что не нужно было в ней ни маслянных светильников, ни горящих быстрым пламенем щепок...