Вечность она таилась, помня о своем обещании. Ее сущность сжалась и умалилась под напором окружающих мелодий. И по мере того как Мору теряла силы, злость и ярость ядом копились в ней, как соль оседает на дно пересыхающего моря.
Голод мучил Паучиху, и порой ей казалось, что еще немного и даже неминуемое уничтожение не становит ее.
Но Он пришел.
Радость, вскипая яростью, поднималась из глубин ее сути. И было пиршество Смерти, Смерти без продолжения и перерождения, без будущего. Мелодии, схлестнувшиеся в битве между собой, стали легкой добычей Пустоте, и она росла и раздувалась, безвозвратно уничтожая прекрасные творения валар.
Обезумев от вседозволенности и захлебываясь собственной мощью, Унголианта не могла остановиться. Война утихла, валар бежали, и только клочья растерзанных, некогда прекрасных мелодий еще пока напоминали о прежней Арде, невозвратно канувшей в небытие. Но Голод не отступал, он требовал новой и новой пищи и не мог уже довольствоваться жалкими остатками.

Выжженная земля, и ничего, опустошение. Только невидимые огнедышащие вершины озаряют алыми всплесками плотные непроницаемые хаотично кипящие тучи пепла и гари.
Вдруг спекшийся черным стеклом песок пошел трещинами, гул прокатился в замершем воздухе, за ним - волна серного пара. Вода. Разбивая сухую корку изувеченной почвы - вверх, кипящими брызгами ловя кровавое свечение вулканов.

Нечто метнулось к новорожденному гейзеру. Грохоча и шипя, исполинская струя еще мгновения била в низкое пыльное небо и стихла, опав дурно пахнущим блеклым озером.
Паучиха стояла в ядовитой воде мохнатыми лапами и жадно пила.

Мору метнулась в сторону, подняв тучу еще теплых горьких брызг, и оказавшись в полуобороте к Мелькору, сгруппировалась для нового прыжка.
«Я помню о нашем договоре. Я сдержала свое слово. Я тысячу раз могла предать тебя в этой войне, и неизвестно каков был бы исход, но я выполнила обещание и помогла».
Подобравшись, Паучиха медленно пятилась, не зная толи бежать, толи попытаться напасть на Поющего.
«Ты не оставил мне выбора тогда, не оставляешь и теперь. Быть уничтоженной тобой или погибнуть от голода - хорошая альтернатива для бывшего союзника, Мелькор. Впрочем, это не противоречит твоей Песне».

Боль, ненависть, и обида. Она ведь знала, что он ее просто использует, что презирает за исковерканную суть, но в тайне от себя самой она надеялась, что все же не просто оружие. Она доверилась ему тогда, когда он оставил ей возможность существовать, когда пожертвовал ей часть от себя - глупо.
Жалость к самой себе захлестывала сознание.
Злоба, ярость, страх и отчаяние - Унголианта продолжала пятиться, беззвучно отступая под ударами.
Вдруг, на грани безумия, Голод:
"Ты уничтожишь Мелькора, и весь мир достанется тебе! Весь Мир до капли - пока он слаб и расколот диссонансом, а ты сильна, как никогда ранее! Убей Поющего!"
И Мору, превозмогая жгучую боль воплощенного тела, прыгнула. Сбив Мелкора с ног, она навалилась на него тяжестью своей туши и рванула Мелодию, вцепившись в нее зубами Пустоты.

Поток направленной силы ворвался в распахнутое ничто, наполняя его нестерпимым жжением и рвущей болью. Унголианта дернулась. Дикий ассонансный аккорд - захлебываясь, она пыталась криком изгнать из себя Музыку, которую неспособна была поглотить.
Страшный удар, пришедшийся в самую сущность, удар, способный ее разрушить.
Этот кусок был явно ей не по зубам.

Почему он не бьет снова? Прогоняет - испугался или просто не хочет тратиться?
Унголианта колебалась, переводя дух. Потом все же отступила на шаг.
«Куда мне уходить, если весь Мир теперь твой, и скоро будет петь только твою Тему? Это снова - выбор без выбора, Мелькор».

Это действительно выход, или снова подвох и обман?
Мору ненавидела себя за то, что недостало сил уничтожить Поющего. Она ненавидела свою суть - рану на теле Мира, и весь Мир - за то, что он есть и поет, а она обречена на вечное молчание и вечный голод, зовущий к уничтожению. Она ненавидела все сущее, но более всего свою жажду существовать, свой страх не_быть, исчезнуть.
Но как не велико было ее желание вновь броситься на Мнлькора, пренебречь призрачным и неверным спасением ради немедленной мести, она отступила еще на шаг, отступилась.
«Я уйду»
Еще шаг назад, пауза. И вновь яростный липкий вихрь небытия - но это всего лишь слова:
  «Я ненавижу тебя, Поющий, но я слабее. И когда ты придешь в земли твоих братьев - я помогу тебе вновь, если мне все еще не достанет сил убить тебя».

Она уходила, медленно. На Север, туда, где колкий ледяной мост соединял несоединимое.