Вайрэ
Вайрэ пришла на площадь вскоре после Йаванны. Ничто ни в одежде ее, ни в лице не показывало, что сегодняшний день чем-то непохож на любой другой. Все то же серое одеяние, спадающее складками, все тот же спокойный, задумчивый взгляд. Только длинные пальцы играют бахромой пояса... словно против воли самой валиэ.
Она кивнула братьям и сестрам и заняла отведенное ей место. Вместе с Ткачихой пришла всего одна майэ - самая любимая, самая способная ученица. Именно ей сужденно перенести на Гобелен то, что случится сегодня.

Ниэнна
Нет радости на лице Скорбящей, печален ее взгляд. Неподвижны тяжелые складки пепельно-желтого платья. Никто из учеников не пришел с ней сегодня сюда, к воротам Валмара. Она напряженно всматривается вдаль, она ждет.
"Брат мой... брат, которому я не смогла стать сестрой... что случится сегодня, не знаю... кем ты стал, что ты стал... сумеешль ли понять... простить... один взгляд на твое лицо и я буду знать... мир или вечная война... искажение или исцеление... да что же это я, я ведь знаю... я ведь все знаю заранее"
Валиэ отвернулась, чтобы никто не увидел, как на глаза наворачиваются слезы.    

Линни
Линни непривычно задумчиво смотрит по сторонам, стоя чуть сбоку от Оромэ. Её пояс оттягивает меч, за поясом кинжал. Оружие – словно вызов, и понятно, какого мнения придерживается взявший с собою меч на Совет…это напоминание. Напоминание о Войне.
Ещё не все собрались…но уже и так понятно, что не все, отнюдь не все будут приветствовать освобождение Мелькора. Похоже, сегодня решать придётся Королю Арды…

Финвэ
В толпе пришедших Эльдар и всё же словно чуть в стороне от всех и вся, стоит Финвэ, скрестив руки на груди. На его лице привычная маска полной невозмутимости уступила место неприкрытой мрачности. Финвэ сегодня выглядит непривычно – однотонные, сияющие белизной одежды, единственное тёмное пятно – волосы, перехваченные светлым металлическим обручем – из серебра или платины.

Вана
Вана пришла чуть позже Оромэ, кивнула сестре и встала рядом с супругом, обменявшись с ним коротким взглядом. Она была в необычном наряде - черное с белым платье, украшенном орнаментом цветов и птиц. Странное серьезное же выражение застыло на ее лице.

Тулкас
Быстрым шагом явился на площадь Тулкас, камни мостовой звенели под его стопами. Гневом пылали его глаза, кулаки сжимались и разжимались, но встал он на краю площади точно статуя, не шевелясь, не давая ярости выплеснуться наружу. И только ни в чем не повинные камни звенели там, где ступала его нога.

Тьялмо
Те из линдар, что пришли сюда с лордом Олвэ, пытаются быть серьёзны. Прекрасен град Валмар, и чистым восторгом наполняет он сердца. Трудно не улыбнуться, глядя на лёгкие очертания куполов, на цветы его и брызги фонтанов.
Тьялмо улыбался. Тэлери - желанные гости здесь, в Валмаре, и чудесам этого города не устаёшь радоваться. Хорошо было бы прийти сюда просто так, побродить по улицам, петь с теми, кто тут живёт. Или на праздник, когда реют флаги и вспыхивают цветные огни, а над фонтанами сплетаются дивные видения. Но не для того оставил мореход свой корабль, чтобы любоваться искусством строителей города или веселиться на празднике. Словно чистая тревожная нота звучит в воздухе - что это? Разговоры и смех примолкают, когда поющие-в-волнах, что не слишком спешили, но всё же одолели путь к Валмару, присоединяются к эльдар, уже ожидающим на площади.
Одним долгим взглядом - видишь нарядную свиту Оромэ, и понимаешь: не для охоты их оружие; и печально лицо Ниэнны; и гневную мелодию тихо вызванивают камни под стопой Астальдо... Нет больше лёгкости и беззаботности, но есть торжественность ожидания. Так ждут на берегу, когда вот-вот должен вернуться в порт легкокрылый корабль. Так ждут, когда с золотым рассветом - в первое плавание, и нет сил усидеть дома, не выбежать на пристань, не коснуться ладонью тёплого борта. Так ждут в мастерской, когда светлое серебро остывает в форме, и неясно - вышло ли, как задумывалось и мечталось.
Торопиться уже некуда. Изменить ничего уже не можешь. Только ждать.

Тингрэлл
- Приветствую тебя, король Нолдор!
Тон Тингрэлла нарочисто почтителен, а в карих глазах плещется смех
(о) Радость, чистая, но с легкой грустинкой: я так давно не видел тебя, друг.
С тех пор, как Ваньяр покинули Тирион, они действительно стали встречаться намного реже.
Даже сейчас, несмотря на особенность и важность предстоящего события, темно-рыжие волосы Тингрэлла топорщились в беспорядке, кое где в них застряли перья и тонкие древесные веточки. Так что оставалось только гадать, из какой глуши Валинорских лесов вытащило дивного эльфа желание поглазеть на собрание в Валмаре.

Некоторое время Тинргэлл пытался размышлять, подобает ли ему, с его неказистым видом, становиться рядом с Финвэ, таким всем из себя бело-торжественным. Потом решительно сунул в карман недоструганную деревяшку, которую до этого продолжал по привычке вертеть в руках, вытер ладони о рубаху – замечательные смолистые отпечатки – и деликатно пристроился рядом.   
                                            
Намо
Посреди площади замерцало серебристое облако - и рассеялось, открыв взорам собравшихся две высокие фигуры - серую и черную.

Намо отпустил руку Отступника и молча присоединился к остальным Валар.

Ирмо Лориэн
При появлении Отступника Ирмо резко вздрогнул и побледнел.
- Мелькор… - беззвучно прошептали губы.

Обжигающая боль. Свет, цвета, звук… ЗВУК! Оглушительный, невыносимый звук, разрывающий на части. И порванные нити Музыки Души…

Ирмо!– беспокойство в голосе Ниэнны. – Да помоги же мне!

Иду, сестра… – в ответ.

Повелитель Снов выступил вперед и склонился над Отступником.

Сестра, позволь мне…

Сосредоточиться. Не чувствовать.

Осторожное незаметное соприкосновение сознаний. Не видеть. Не слышать. Не ощущать.

Мягкая тишина. Спокойные густые сумерки.

Тихий голос: Мелькор, ты слышишь меня?…

Оромэ
Оромэ отвернулся, медленно отводя от распростертого на земле Мелькора тяжелый взгляд.
Из Мандоса выходят по-разому. Но так...
Он в невольном ободряющем жесте накрыл ладонью руку стоящей рядом жены.
Странное ощущение – душа наполняется жалостью и сочувствием к тому, кто в замыслах Эру был – Охотник даже в мыслях избегал настоящего времени, и для себя предпочитал жесткое «был» -  его братом, и тревога, нарастающая тревога: сможем ли мы судить его, такого? Сможем ли мы судить его разумом, а не сердцем?

Мелькор
Как… хорошо…

Музыка, раздиравшая в клочья сознание Мелькора, смягчилась, отступила. Бешеный шторм звуков утих, на смену ему пришла обволакивающая, ласковая мелодия. Такая знакомая…

Чья?

Не… помню. Странно. Что же со мной произошло?

Осторожное прикосновение чужого сознания: Мелькор, ты меня слышишь?

Мелькор… Это ведь он меня зовет. Это… мое имя. Было?

Надо ответить.

Тонкой ниточкой, еле слышной музыкальной фразой-согласием: слышу.

И еще что-то. Там, снаружи, приглушенное шелковистой мелодией сумерек.

Другая Тема. Другой зов.

Я должен знать, кто там. Пусти меня, я теперь сам!

Да отпусти же!

Нетерпение.

Существо послушно убрало барьер - чужая Музыка вновь ворвалась в сознание, грозя захватить, смести, скомкать мысли и чувства. Но на сей раз пробудившаяся воля Мелькора оказалась сильнее.

Тингрэлл
Пестрая толпа перед Золотыми вратами заволновалась, перешептываясь. Словно волна пошла от места, куда Намо привел трехвекового узника Мандоса. А потом все затихло. В ожидании. Пришедшие в Валмар, казалось, теперь ловили каждое слово, каждое движение тех, кто вот-вот должен будет свершить суд, вынести приговор и определить будущее Мира.

Тингрэлл даже приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть.

Черный Всадник, так вот он какой. Далекое эхо старой страшной сказки

Он знал, из расказов о той, малоизвесной эльфам войне, что это они - Эльдар-дети Илюватара, - беспокойство об их судьбе и будущем, стали причиной пленения и заточения валы Мелькора, беспомощного лежащего теперь у ворот благословаенного города.

Вот он, тот, кто хотел превратить нас в искажения в пору нашей юности. Если сейчас он получит прощение и свободу, неужели серце его не примет нас – красоту наши городов, совершенство наших песен, откровенность нашей любви к миру. Мы больше не дети. Может, и он больше не враг?

Нэсса
До сих пор незаметно пребывавшая вовсе где-то даже на окраине толпы, Нэсса с лёгкой смущённой улыбкой пробирается вперёд, почти неотличимая от Элдар и незаметная в своём простом сиреневом свободном платье без рукавов. Как и всегда – босая, длинные каштановые кудри рассыпались по плечам. Венок из веточек со свежими зелёными листочками – единственное украшение, да и то, всё время сползает на ухо.

Нэсса-Радость, Нэсса-Плясунья, но нет сегодня на губах её улыбки. Она встаёт рядом с Тулкасом и кладёт ему на плечо руку, чуть приподнимаясь на цыпочки – Нэсса маленького роста, пытаясь чуть успокоить, или просто дать понять, что она здесь, с ним.

Она смотрит туда, на Короля Мира и того, кто называл себя некогда Властелином Эндорэ и понятно, что она словно в растерянности. Она не знает – что делать и думать. Яростное недоверие, как Тулкас? Нет, о нет, супруг мой, может, мы все, ещё сможем исправить давние ошибки. Может, это ещё возможно – забыть о давней вражде…
Посмотри на Нэссу, увидишь,  – это словно…жалость. К Мелькору. О, в нём не осталось Радости… Что мы делаем, правильно ли всё происходящее? В этом нет радости, нет веселья…Никакого. Всё неправильно.

Тихо стоит Нэсса-Плясунья и нет улыбки на её губах…

Финвэ
Финвэ ответил Тингрэллу кивком, иронично поднимает бровь, оглядывая свежеизобретённую Тингрэллом окраску тканей - чёткие отпечатки чёрных ладоней на белом полотне
(осанве Тингрэллу): Да, очень давно...Как жаль - но хорошо, что мы всё же встретились, пусть и по столь неприятному поводу.
Финвэ снова мрачен, он смотрит в дальний конец площади и эхом в его голове: "Можно ли надеяться? Можно ли забыть?.."

Тьялмо
Чёрный Всадник, чудовище из сказки. Тот, кто хотел сделать нас своим народом... Тот, кто был побеждён - ведь и творцы мира не всесильны.
Дева в сиреневом платье пробиралась сквозь толпу - Тьялмо шагнул чуть в сторону, освобождая ей путь. И едва не споткнулся о резное подножие колонны, высотой по колено. Легко встал на него, как на ступеньку, придерживаясь за каменный завиток - теперь он был на ладонь выше других эльфов, разглядел и Финвэ, и встрёпанную рыжую голову Тингрэлла, и спокойного Ингвэ, и Румила - мудрец, наверное, подбирает слова, которыми опишет, что тут творится.
Старший кормчий покосился на Тьялмо, но промолчал.
Эльф размышлял:
Для многих это - сказки. Но мы-то видели сами. У нашего страха есть имя. Но теперь мы не боимся. Вот он лежит, и пугаться нечего. И что? Всё это означает - теперь всё будет хорошо?
Вихрем пронеслись воспоминания - и полный ужаса бег в темноте, и плоский камешек, что прыгал по глади озера, и горящее на севере небо... Сила. Защита. Симпатия.
И пришло отчётливое понимание: это не просто покорность. Добрый или злой, этот вала горд. Главное, чем он нас напугал - сила. Главное, что он нам предлагал - защита. Сила в обмен на свободу.
Если бы Всадник мог - он бы встал. Значит, ему сейчас очень плохо.
И прежде, чем спокойствие мастера-корабела взяло верх над любопытством босоногого Тэлве с берегов Куивиэнэн, быстрое, краткое осанвэ-прикосновение полетело к Мелькору:
сочувствие
дружелюбный интерес

Мелькор
Чертоги Мандоса...

Воспоминание - тягучим ознобом по коже, комом в горле, ужасом неизбывным. И сквозь этот серый, засасывающий страх, на грани восприятия - слова Манвэ: Валмар, Круг Судеб, суд, раскаяние.

Раскаяние. Вот чего они добиваются. Единственный путь к спасению. Раскаяние.

Мелькор поднялся, повинуясь приказу брата, пошатнулся было, но на ногах устоял. Тело само собой приняло обычную горделивую осанку: плечи расправлены, подбородок приподнят. Старые привычки не умирают.

Что ж, значит, или я сумею их убедить, или...

не думать об этом!

Все силы - как же мало их! слишком мало, но уж сколько есть - в кулак. Всю волю - натянутой до предела, готовой вот-вот оборваться струной. Весь разум, все чувства, все, что осталось еще, подчинить одной цели. Последней.

Мелькор опустился на колено перед тем, кто называл себя Королем Арды - тяжело, неловко, совсем не похоже на его прежние движения. Склонил голову.

- Чем мне подтвердить искренность моего раскаяния... Владыка?

Тьма великая! Этот еле слышный голос - мой? МОЙ?!

Йаванна
Осанвэ мужа застало Йаванну в расплох.
Невольно она вскинула голову, упрямо, по-королевски, и взгляд ее потемнел, от голубого претекая в пронзительно-синий.

Осанвэ Аулэ
Сломанный молот лучше молота разящего, любимый. Тлеющий костер лучше буйного лесного пожара. Лучше уж бессилье, чем та сила, которая рождает Диссонанс в Мире. Если он пожелает возродиться к жизни с нашей помощью и при нашей подержке, наша любовь даст ему не меньше, чем его гордыня. А если нет, пусть падет в прах. Навсегда.

Осанвэ Манвэ
Будь осмотрителен, король Мира. Слабость после наказания еще не знак доброй воли. Сердце мое полно жалости к плачевному состоянию брата моего Мелькора, но нам нужно знать и то, что у него на уме.

Манвэ
"Я такой же как вы... Такой же..."
Манвэ смотрел в Мелькора как в зеркало, в котором отражалась вся музыка Арды. Вся Музыка отражалась в нем и так тихо она звучала, что ничье ухо бы не расслышала в нем Диссонанса, если он и был... Манвэ смотрел и верил ему, верил в его обновление.

И мы такие же как он. Он как мы. Айну. Нет, Вала. Вала Мелькор. Мой брат.

Он изменился... Хотя нет, остался прежним и все же он другой.


Манвэ открывал свои мысли Эру, как Мелькор только что открыл себя всем Валар.


Отец наш, ты видишь, Мелькор такой же как мы. И он хочет творить вместе с нами. Пускай же он останется в Арде, пускай он творит вместе с нами.  

Отец, смотри, он хочет быть с нами... Мы не можем оттолкнуть его, это противно сущности нашей, которая дана тобой.

И в глубине своей сути Манвэ ощутил ответ Эру

                            ...ТЫ РЕШИЛ ПРАВИЛЬНО...

Манвэ вскинул голову и, не отрывая взгляда от Мелькора, послал осанвэ всем Валар.

(о)Вала Мелькор - мой брат, я верю ему...

- Вала Мелькор - мой брат, я верю ему. – прозвучал ветер с горных вершин.

- Вала Мелькор - мой брат, я верю ему. – прозвенел теплый ветерок.

- Вала Мелькор - мой брат, я верю ему. – зашумели листья дерев.

- Вала Мелькор - мой брат, я верю ему. - сказал Манвэ.

Вайрэ
Вайрэ вслушивалась в мелодию, но еще больше она вглядывалась в лицо. Бледное, застывшее лицо, мертвый взгляд. "Как красив будет этот гобелен... отражение... отражение... он отражает... отражает, но не поет. Он стал зеркалом, зеркалом наших песен, но ведь и я зеркало. И никто не может знать, о чем думает зеркало на самом деле, каковы его помыслы, мечты стремления и желания. Но как бы то ни было, еще ни одно зеркало не смогло отразить по своей воле. У зеркал нет выбора. Они обречены, как мои гобелены. Ты стал гобеленом, брат. А значит ближе мне."
- Я верю в силу раскаянья нашего брата Мелькора. Никто не может остаться неизменным пройдя через Чертоги супруга моего.
Взгляд на Намо, не менее застывшее лицо. Словно опять отражения друг друга."Я знаю, супруг мой, ты не веришь. Ты не веришь даже своему отражению... а может быть ты знаешь ответ, но ты ведь не скажешь, все равно не скажешь, пока нити не лягут на полотно."

Ниэнна
Ниэнна так и стояла за спиной Мелькора, даже преклонив колени он был почти одного роста с ней. Она молчала, пока молчала... нес мея верит рстку надежды... не смея верить, что все закончилось. Что Диссонанс больше не будет убивать ту Единственную мелодию замысла, коей суждено воплощение. Что брат будет братом, а не врагом. Она прислушивалась к его мелодии, изменившейся, приглушенной, не... неправильной, неестественной.
Ниэнна всегда лучше прочих слышала искажение, ибо никому не причиняло оно столько боли. Но теперь, теперь сам Мелькор был искажен. Его мелодия, вплетенная в общий хор, мелодия, сродственная всем Валар резала слух. Она была неправдой. Но это значит... ведь ни один из нас не может жить с Диссонансом, с Диссонансом в себе. И он не сможет...
Ниэнна закрыла глаза. Понимание обрушилось на нее лавиной, водопадом. Это не конец, это только начало. То, что для нас Гармония, для него Диссонанс, а значит ему не быть с нами. И он знает, не может не знать. Нельзя не заметить Диссонанс в себе. Значит...
Она обвела взглядом братьев и сестер. Нет, они не видят, даже те, кто все равно не верят Мелькору не в рят по привычке, не верят из-за прошлого, не из-за будущего. Разве что Намо, но он молчит.
"Нет, я не смогу, я не смогу сказать, не смогу... Это мой выбор. Пусть он будет. Уж лучше Искажение, чем Небытие. Чертоги Мандоса снова убьют его. Я не могу убить его еще раз. Нет."
Ниэнна приняла решение - когда придет ее время сказать слово, она будет просить за Мелькора.

Варда

Для Варды все было решено еще во время Айнулиндале. Не место здесь Этому - ни озлобленному, ни раскаявшемуся. Еще до того, как заговорил Владыка Арды, она почувствовала, что Манвэ склонен поверить тому, кого он считал братом. И знала, что это ошибка, которая может обойтись слишком дорого. Но сказать все это вслух у Варды не хватило духу. Видела она, как радуется Манвэ при мысли о том, что может быть--только может, не так это на самом деле, и вряд ли так--будет!--снова их станет пятнадцать, и уйдет из мира Диссонанс, оставшись лишь смутным воспоминанием. И не решилась Варда растоптать хрупкую эту надежду. Не смогла. 
--Я верю Айну Мелькору. Хочу верить. 
Слова доверия, сказанные спокойно и твердо. Только вот свет Варды, что ласково обнимал всех на площади, стал вдруг холодным и пронзительным...
(о-Тулкасу, Оромэ, Йаванне): Но не будет большой беды, если не поверят другие...

Оромэ
Оромэ «смотрел» в сознание Мелькора, и не находил ответа. Того, самого важного ответа, ради которого Вала-Охотник пришел сейчас на площадь.

Осанвэ Манвэ: Слишком мало осталось после Мандоса. Слишком мало. Возрожденный Мелькор, кажется, мало чем отличатся от новорожденного. Он почти не помнит своего падения, своего вызова остальным, своей гордыни, своего диссонанса... Не помнит, а значит, не может и раскаяться.

Начало. В его воспоминаниях много про начало. Я хорошо помню то время. И помню также, что произошло потом. С Мелькором. С нами. С Ардой. И нет ответа – почему произошло то, что произошло. Было ли это случайностью, или противостояние остальным есть сама природа айну Мелько. И нет у меня уверенности в том, что тоже самое не случится снова

Оромэ мрачен, его мысли более чем неприятны ему самому. И все же.

Заточение в Мандос было ошибкой. Теперь это ясно. Вместо того, чтобы обуздать гордыню Мелькора, Чертоги просто уничтожили часть его индивидуальности, а заодно самое важное - его память. На что я надеялся? Наверное, на осознанный выбор могущественного и мудрого существа, на слово, на обещание, которое можно взять у сильнейшего из Аинур, и на которое можно рассчитывать. А сейчас... Да я верю тому, что я вижу в сознании Мелькора. Но это не означает ровным счетом ничего, ибо это более сознание младенца, чем Старшей Стихии. И если однажды освобожденный Мелькор вновь выступит против нас, я даже не смогу упрекнуть его. Ибо он опять будет действовать соответственно природе своей, и Мандос не научил его ничему, но лишь навредил, уничтожив полные знания о последствиях подобных действий.

Итак. Остается признать, что мы уже потеряли брата. Мы искалечили, а может и убили его личность и его Тему. И этот груз нести нашей совести до конца дней. Пусть так. Для того, чтобы облегчить бремя своей совести, рискну ли я судьбой Арды? Нет.

- Мелькор – мой брат, - жестко говорит Охотник, и слова его безжалостно-практичны. - Он всегда им был, и навсегда им останется. Но не это главное сейчас. Я против свободы для него. Даже теперь... Особенно теперь...

Тулкас
Тулкас не размышлял долго:

Мало, что осталось от моего противника! Но мало ли что появится! Я сильнее его как всегда, но дорого Арде обходятся наши сражения!

- Я согласен с Оромэ! - прогрохотал его голос. - Он не заслуживает возвращения!!

Йаванна
Йаванна в нерешительности. Она слишком щепетильна, когда дело касается жизни и смерти. Наказание, заточение – это то, что Валие еще в состоянии допустить, но убийство...

Могу ли я – Дарительница Жизни, поющая живую тему Арды, - обречь кого-либо на смерть? Это против моей природы. Против моей Темы. Даже если это жест отчаяния, даже если эта смерть необходима для того, чтобы защитить слабых от произвола стихийной силы.
Оромэ и Тулкас готовы принести Мелькора в жертву покою и благополучию Мира. Готова ли я?
Когда я призывала к той Войне на Севере, я просто не отдавала себе отчета в том, чем она обернется. Болью, страданиями, изломанными судьбами. Я не хочу повторения того кошмара. Но если... Если Мелькор, этот новый Мелькор, станет одним из нас, больше никогда не будет воен, больше никогда не будет страха... И... Может быть с его помощью удасться вернуть к свету его уцелевших последователей. Его создания. И твари больше не будут тварями. Они снова станут жизнью и высоким смыслом Мира. Еще можно все исправить, еще можно... Обрекая на смерть брата своего, я тем самым приговариваю и их. Нет, я не могу... Так...

Умоляющий взгляд на Оромэ.

Мягкий голос, он тих, как шелест листвы, он нежен, как молодая трава, он нигде, и в то же время везде.
- Мелькор – мой брат. Я верю ему.

А Нэсса чуть было не зажмурилась от внезапно нахлынувшего восторга. Радость! Братья и сёстры – да, да, да, они верят ему! А я? Что сказать мне? Нужно на что-то решиться? Я – с супругом моим? Или я решу…Что я решу? Мелькор…Старший…самый странный, да, самый непонятный…а теперь? Он – такой как мы! Разве можно – быть против такого-как-ты? Мы поём одну песню! Мы все. Я не слышу Музыки Радости, музыки Танца, Восторга – но после Чертогов…и думать об этом глупо. Мы научим его. Все. Вместе. Мы вернём счастье в наши души. Прошлое – помню, но смотреть надо в будущее!
Нэсса резко подняла голову, не обратив внимание на то, что злосчастный веночек сполз-таки и сейчас с негромким, но отчётливо прозвучашим шорохом, шлёпнулся на камни площади. Она сказала, заулыбавшись.
- Прошлое – должно забыть. Кажется, почти все уже согласились с этим. Я верю Мелькору.

* Вставить между репликами Аулэ и Манвэ *

Ирмо Лориэн:

Внимательный взгляд пронзительно-синих глаз Повелителя Снов быстро пробегает по лицам валар.

Манвэ. Мелькор твой брат, и ты любишь его. Ты веришь ему. Хочешь – верить…
Варда. Твой звездный свет чист и ярок, и темным мыслям нет места рядом с тобой…
Намо. Справедливый судья. И себя ты судишь не менее строго…
Вайрэ. Нити событий ловкими пальцами вплетаешь ты в свои гобелены, сохраняя память. Но эти нити пряли и прядут другие, не ты…
Аулэ – душа творца. И больно видеть тебе, как другой творец – разрушает. Мечты твои – создавать новое. С братом твоим Мелькором…
Йаванна. Хрупкая надежда распускается цветком в твоих ладонях…
Ульмо. Размышления твои медленны и глубоки, как воды твоих океанов. Но решение тобой принято.
Оромэ. Видевший эту войну. Сражавшийся с братом. Можешь ли ты – рисковать?
Вана. Мы все верим в лучшее. И ты - веришь.
Тулкас. Сила, что призвана защищать этот мир. От одного из нас. И ты будешь защищать – даже если угроза лишь возможна…
Нэсса – почему так грустна валиэ Радости? Почему так серьезен твой взгляд? Ты не хочешь больше печали. И ради этого ты готова простить…
Ниэнна, ты понимаешь. Не жалость говорит в тебе. Понимание…
Эстэ, душа моя. Ты – исцеление, и больно тебе видеть – разрушенное…
И я. Я должен сказать. Что мне сказать?

Каждый сейчас принимает решение. Решение? Какое - решение? Решение уже принято.
Замкнутый круг Круга Судеб… И горький смех.
Мы не можем лишить этот мир одной из Стихий. Мы не можем изгнать Мелькора из Арды – ибо он один из нас. Вместе с нами он пел этот мир – пусть иначе, но не заглушить его голос, не вырвать нитей из гобеленов Вайрэ. Сила его здесь, и суждено ей здесь и остаться.
Но сила эта несет разрушение… Потому что Мелькор желает звучания только своей Темы. А из борьбы Тем рождается жестокий, безжалостный Диссонанс, что губит все труды – и его, и наши.
Можно ли было избежать этой борьбы? Как? Согласился бы Мелькор сломать себя, смириться и петь – с нами, нашу Тему, отказавшись от своей? Нет. Согласились бы мы подпевать Мелькору, его Теме – и отказаться от наших Тем? Нет.
Замкнутый Круг. Круг. Круг!
Отчаяние. Ловушка. Западня.
Порвать Круг! Мы попытались. Войной.
И был Круг. Снова был Круг. Круг Судеб.
Мы не могли его изгнать. Мы не могли лишить мир этой силы. Но как мы могли совладать с ней?
Сломать Мелькора? Заставить его петь с нами? Заставить его служить – нам? И тем самым безвозвратно изменить не только Мелькора. Себя. Словно пасть – в бездну, из которой не возврата.
Мы - творцы. Наша суть – созидание. Мы уже пошли против своей сути… Но был ли у нас выбор? Могли ли мы поступить – иначе? Сестра, я понимаю, почему ты плачешь… Смирился ли я?
Я не знаю, куда приведет нас этот путь. Но, брат мой, я никогда не спрошу тебя о том. Потому что я верю. Верю в Отца нашего. Верю в Замысел. Верю в наш путь. Я верю – и надеюсь. Что мы справимся. Мы – сумеем. Что у нас хватит сил и мудрости. И все будет – как должно…
Так что же мы могли сделать? Убедить Мелькора? Мы не смогли этого сделать до войны. Ужели у нас стало больше шансов сделать это – после?
Смех – горечью на губах.
Мелькор – в Круге Судеб. Побежденный – но не сломленный. Напротив – как удары молота закаляют сталь, так и удары судьбы закаляют души… Или ломают их…
Мелькор - в Круге Судеб. Израненная душа – и сильная воля, закаленная потерями. И против этой воли – что мы могли поставить? Нашу силу – чтобы согнуть, сломить ее?
Или наши жалкие слова, чтобы направить ее иначе? Могли ли мы убедить Мелькора? После тех ран, что мы нанесли друг другу - могли ли хотя бы говорить наши израненные души?
Горечь бессилия.
Мы не могли позволить страдать юным Детям, только появившимся в Мире, от Диссонанса, жуткого порождения борьбы наших тем. Ради Детей мы согласились заплатить цену войны – чтобы остановить, нет, не Мелькора. Диссонанс. Но что делать с нашим братом? Изгнать мы его не могли. Подчиниться ему и убить наши Темы? Невозможно! Заставить его склониться, отказаться от своей Темы? Сломать его? Убить его? Нет! Но невозможно и договориться. Есть ли выход? Только ждать.  И надеяться на то, что что-то изменится.
Значит - отложить решение до лучших времен. 
Но что делать с братом? Дать Мелькору свободу? Изгнать? Нельзя. Отпустить -  и попытаться вновь поговорить через пару веков? Вновь подвергнуть опасности Детей? Бессмысленно – тогда зачем вообще была эта страшная война.
Тогда… Серый Чертог. Единственное место, что может удержать сильнейшего из валар.
Боль в сердце. ЭТО – Решение?
Да, это решение. Единственное ВОЗМОЖНОЕ решение. Заточение в Мандосе. На несколько веков…
Был ли у нас выбор?
Печальная улыбка на устах.

И вот вышел срок. Времена изменились – и снова пришло время принимать Решение.
Замкнутый Круг…

Ирмо пробежал глазами по кругу валар и обратил взор к Мелькору, стоящему на коленях перед Манвэ. Покорному Мелькору, по воле брата открывшему валар свое сознание.

Воля, склонившаяся подобно гибкому деревцу под сильным ветром, чтобы не быть выкорчеванной с корнем. Жажда жизни – пловца, что из последних сил борется с неумолимыми волнами. Мелодия, от которой остались осколки нот – и огромная сила. Не физическая – сейчас ты слаб, брат. Сила души.

Тишина на площади. Все ждут моего слова.
ЧТО Я МОГУ СКАЗАТЬ!?

Замкнутый Круг… Круг Судеб… Твоей Судьбы, брат. Нашей Судьбы.
Порвать, порвать Круг… КАК!?

Решения нет. Мы вернулись к началу.
Чьей Теме звучать в этом мире? Твоей – или нашей? Или опять – бесконечная борьба Тем, Диссонанс…
О Эру! Где же ответ!? Неужели так – суждено!??

Что делать?
Откладывать решение дольше нельзя.
Серый Чертог причинил ему боль – еще несколько веков, нет, лет – и он убьет его. Я не могу этого допустить. Мы не можем этого допустить.
И мы не можем заставлять нашего брата страдать – потому, что МЫ не можем принять решение. В конце концов, Я НЕ ПОЗВОЛЮ!!!

Что делать?
Музыка души – в руках. Хрупкие, тонкие нити… Так легко изменить – и так легко сломать…
Мелькор, брат мой… Как я могу ломать – тебя? Я – целитель?

Что делать?
У нас есть только один шанс. Один ничтожный, крохотный шанс. И мы должны его использовать. Я сделаю все, что в моих силах… и даже свыше моих сил.

Решение. Опять единственное решение.

Взгляд пробегает по лицам валар.
И оно уже принято. Все прочее – лишь слова. Слова. Слова…

Все ждут моего слова.
Что я могу сказать им?…

Осанвэ – ожидание, вопрос.

Каких слов они ждут от меня?

Подтверждения, что Мелькор говорит правду?
Но он открыт вам… К чему мои слова?

Вы ждете подтверждения, что Мелькор искренне раскаивается?
Но я не вижу раскаяния… Я вижу желание жить. Осудите ли вы его за это?

Или вы ждете, чтобы я сказал, ЧТО ВИЖУ Я?
Я не могу. Я не вправе. Никакое благое намерение не стоит непоправимого вреда, нанесенного душе. Любой душе. Это закон для целителя – не навреди.

РЕШЕНИЕ УЖЕ ПРИНЯТО.

Что я могу им сказать?…


Эстэ

(осанвэ Ирмо) Милый, о чем ты задумался?

Ирмо

(осанвэЭстэ) Улыбка. Легкая грусть. Мелькор.

Эстэ

(осанвэ Ирмо) Понимание. Это будет нелегко… Я в тебя верю.

Ирмо

(осанвэЭстэ) Улыбка-благодарность в ответ.

Эстэ прикоснулась к руке любимого. Быстрый взгляд – глаза в глаза. Понимание. Валиэ покоя сделала маленький шажок вперед. Тихий нежный голос – песнь соловья над площадью…

- Мелькор – наш брат. – валиэ улыбнулась. – Я ему верю. Мы ему верим.

Манвэ слушал голоса Валар и знал, что сейчас именно он должен сказать последнее слово. И он знал, какое это слово будет.

(о-всем) Нам нельзя ошибиться... Нельзя сомневаться... Нельзя... Слишком дорого обходятся миру наши ошибки. И чтобы мы ныне не совершили, ответственность на нас. Помните об этом все. И я буду помнить...

Манвэ подошел к Мелькору ближе и произнес: 

- Отныне ты снова один из нас, Мелькор. 

Манвэ улыбнулся и встал рядом с братом, обводя взглядом площадь. Он слушал как разная музыка плескалась вокруг, светлая мелодия радости и восхищения, тремоло сомнений, от которых не избавиться, стаккато удивления. И не слышно было дисгармонии в этой музыке.