- Здесь, здесь, здесь...- радостно зазвенело эхо, затанцевало под сводами пещеры, рассыпалось алмазными каплями.
Скала в нескольких шагах от Йаванны, медленно изменила форму - и от нее отделилась мужская фигура. Ауле обнял супругу.
- Что случилось, милая?

- Как и все мы...- растерянно начал Кузнец.
И замолчал, впившись в Дарительницу жизни взглядом.
- Они...- выдохнул наконец,- Они пришли в мир?

- Давно? - Ауле казался скорее озабоченным, чем обрадованным.- Но ведь там Первый.

- Что же он еще натворил? - вырвалось у Ауле.

Ауле совсем помрачнел:
- Если они нападают на Детей, это уже не твои создания. И не Ульмо. Значит, Мелькор их изменил. Или создал своих, внешне похожих. Впрочем, об искаженных келвар мы давно знаем.
Он вовремя замолчал, прикусив губу. Напоминать супруге о Ррао, так и оставшемся в Эндорэ, было жестоко.
- Оромэ защитил Детей? - спросил Кузнец, чтобы скрыть неловкость.- Отогнал тварей Восставшего?

- Эндорэ изменилось...- тихо повторил Ауле.- Но ведь там не только Дети Единого. Там и мои Дети. И твои. Раз пробудились Старшие, скоро явятся в мир и наши.

- Вайрэ,- Ауле вздрогнул.- Гобелены! Йаванна, а о моих она ничего не говорила тебе? Впрочем, я лучше сам...

________________

ООС: Если Йаванна не пожелает что-то добавить, то может включиться Вайрэ. Через три звездочки.  

- Вайрэ! - осанвэ Ауле, обычно спокойного и основательного, было торопливым и почему-то одновременно радостным и тревожным.- Вайрэ, мне очень нужно увидеть твои гобелены. Пожалуйста!

Вообще-то, смысла самолично разглядывать творения Плетельщиц не было никакого. Кто-либо, кроме самой Пряхи и ее майар, все равно мало что понял бы в прихотливых сплетениях разноцветных нитей. Разве что Феантури могли разобраться - отчасти.

__________________________

ООС: Гномы еще не пробудились на этот момент - см. лог разговора Ауле и Мелькора после окончания Века Оков.

- Да...
Ауле смущенно взъерошил пятерней рыжевато-каштановые волосы. Земля чуть заметно дрогнула - похоже, Кузнец действительно был сильно взволнован.
- Да, горы. И еще... Йаванна сказала мне, что... Дети явились в мир.

- Я...
Кузнец потоптался на месте, нерешительно поглядывая в сторону арки. Ему не терпелось войти - да что там! - бегом кинуться к гобеленам. Но на дороге стояла Вайрэ и смотрела с дружелюбным недоумением.
- Йаванна сказала, что ее Дети уже пробудились,- на смуглых щеках Ауле проступил румянец.- Значит, и мои могли тоже.

- Ты не знаешь? - Ауле потер подбородок и неожиданно улыбнулся, гордо и смущенно одновременно.- Мои Дети. Кхазад. Они должны были пробудиться в Эндорэ. После Тех-что-придут-первыми.

- Кхазад - так я их назвал. Это их язык,- Ауле не договорил. Оказавшись в зале с гобеленами, он, казалось, разом забыл обо всем.
Шагнул к одному из полотен, жадно всматриваясь в сплетения нитей - так, словно мог разглядеть тех, кто должен был пробудиться в глубочайших пещерах Эндорэ. Но изображение то дробилось на мириады разноцветных пятнышек, то вновь собиралось в затейливый узор, дразня и не позволяя разобрать ничего.
- Вайрэ,- Кузнец растерянно повернулся к Пряхе и развел руками.- Я не понимаю эту Музыку.

- Слушай. Вот они.
Ауле открыл перед Вайрэ свою память.

Выносливые, отважные, упорные, равно готовые к тяжелому труду и ко встрече с любой опасностью. Любящие красоту и жаждущие создавать и хранить ее. Чувствующие Музыку Создателя почти так же, как сам Ауле и его майар.
Крепкие тела, сильные руки, живые и пытливые взгляды.

- Кхазад,- снова повторил Кузнец, словно это слово вбирало в себя саму суть сотворенных им.

Ауле побелел и закусил губу, словно вновь услышав голос Единого:
"Так что же создал ты в тайне от меня? Не бездушных ли кукол, которым нет воли вне воли твоей, нет слова, вне слова твоего, нет иной жизни, кроме как быть твоей послушной игрушкой?"
- Там...- он с трудом заставил себя говорить, но Вайрэ ждала, он же сам явился к ней с просьбой.- Там одна из моих майэр осталась с ними... Нирменэ.

- Дело не в этом,- Кузнец тяжело вздохнул и умоляюще посмотрел на Пряху.- Вайрэ, мне не хочется вновь возвращаться к... той мелодии. Ты... поищи Нирменэ. Она там, с ними. С моими Кхазад. Оберегает их сон.

- Да,- прошептал Ауле,- все верно. Значит, Кхазад не пробудились еще.
Трудно сказать, чего больше было в голосе Кузнеца: разочарования от того, что Дети его еще не пришли в мир или облегчения от того, что опасности, подстерегающие Перворожденных, возможно, не успеют коснуться Кхазад.
- Йаванна сказала, что на Детей в Эндорэ нападают какие-то твари,- Ауле передернулся от отвращения.- Искаженные келвар. Ты видела их на гобеленах?

- На Зов? - переспросил Ауле.- Куда приходят?

__________________

ООС: Я бесконечно далек от феантурских дел и ничего в них не понимаю. 

- Подожди, Вайрэ, - очень тихо сказал Ауле.- Чтобы Дети пришли, они должны сначала лишиться тел. Ты хочешь сказать, что келвар их...
Кузнец замолчал, пытаясь найти подходящее слово. Не нашел и сказал иначе:
- Разрушают их плоть? Совсем?

- Не понимаю,- признался Ауле.- Какая связь между голодом келвар и...
Кузнец внезапно осекся, ошеломленно глядя на Пряху, а потом сказал неожиданно хрипло:
- Йаванна... А я оставил ее одну.
Пошел к выходу, обернулся, виновато посмотрел на Вайрэ:
- Спасибо тебе.

* * *

- Йаванна,- негромко позвал Ауле, едва вступив под своды старого сада Кементари.- Любимая.
Можно было бы просто соприкоснуться мыслями, но слышать голос, быть рядом - это совсем другое. А Йаванна все равно почувствует присутствие гостя. В крайнем случае, деревья и звери ей сообщат.

__________________

ООС: Так и хочется назвать эпизод  "Дурная голова ногам покоя не дает".  

Ауле опустился на траву рядом с Йаванной, обнял супругу за плечи, прижал к себе. Искусный мастер, в мелодиях души он понимал мало и сейчас мучительно искал слова, чтобы утешить Кементари.
- Твои творения прекрасны, любимая,- отважился наконец.- И сад становится все пышнее и красивее. Пока я шел к тебе, услышал несколько новых мелодий. Цветы, птицы, деревья. Твоя фантазия неистощима, а голос способен даже меня отвлечь от Музыки камня.

- А если создать такие мелодии, которые выдержат жизнь в Эндорэ? - Ауле нежно провел по волосам супруги.- Пришедшим нужны твои Песни. Дети должны были пробудиться среди нашей Музыки. А не так.
Он вздохнул.

- Подожди-ка! - Ауле мотнул каштановыми кудрями. - Ты ведь их спела. Я могу понять, когда нечаянно получается новый камень. Или цветок. Но случайно создать Детей?!

"А я-то своих так и бросил там! Не попытался спасти, не сообразил! Увлекся замыслом создать собственных Детей - и создать-то толком не смог сам, без Отца... а про оннар забыл. Смирился с их гибелью".
Ауле задохнулся от жгучего стыда. К лицу прилила кровь, даже слезы на глаза навернулись: тело, сотворенное по подобию Тех-кто-придет, само отзывалось на изменения мелодии духа.
Кузнец зажмурился и опустил голову.

- Дети мои проснутся,- Ауле тяжело вздохнул, словно эта мысль совсем не радовала его.- Но оннар, Йаванна! Мои оннар, оставшиеся в Покинутых землях, быть может, сохранили хоть часть себя, как и твои. А я бросил их, думая, что их мелодии разрушены полностью. Бросил без помощи и надежды.

- Мои Дети,- Ауле неожиданно улыбнулся и с благодарностью посмотрел на Йаванну.- А ведь и правда. Они поймут друг друга - Кхазад и духи камня. Ты права, любимая!
Он обнял Дарительницу жизни и привлек к себе, прижав лицо к ее пушистым волосам и прикрыв глаза.
Тревога никуда не исчезла - за Детей Единого, за Кхазад, за Йаванну. Но все-таки отодвинулась на время.
Надо будет все же поговорить с Намо. Если искаженные твари нападают на Детей, они могут и Кхазад принять за добычу. И если Ауле не позаботится о своем народе, те, кто лишится плоти, будут обречены на страдания без надежды. Надо будет поговорить с Намо. Непременно... чуть позже.
А пока Ауле побудет с Йаванной. Нельзя оставлять ее сейчас наедине с тяжелыми мыслями. Лучше уж посидеть вот так, рядом, пока не настанет время Круга. А там... уж все вместе они обязательно придумают что-то. Все вместе.