Ну вот, почти готово. Феанаро с гордостью оглядел новое крыло дома. Вроде бы ещё совсем недавно оно существовало только на бумаге, кажется, буквально на днях они с сыновьями перетаскали несколько десятков мешков с камнем из предгорий, а уже можно обживать новые комнаты. Всё, как он и планировал: отдельный вход, пять комнат – с учётом будущего ребёнка, о котором они с Нерданель только начинали подумывать, - один большой зал для всех. И, разумеется, дверь, ведущая на родительскую половину. Ведь это всё же один дом, одна семья.
Ещё чуть-чуть и мальчики могут начинать обставлятькомнаты по вкусу. Феанаро нарочно не стал делать ничего, кроме стен и потолка с полом. Остальное пусть сделают сами, пусть почувствуют это своим домом, пусть учатся делать что-то самостоятельно, а не заглядывать в рот отцу. Заодно можно будет посмотреть, как у них это получится, сравнить. Феанаро даже было немного интересно, как всегда, когда он занимался чем-то новым, не опробованным ранее. Да, он непременно зайдёт к ним, скажем, через месяц, чтобы посмотреть, во что каждый превратил свою комнату. А до тех пор пусть делают, что хотят.
Но это будет завтра, а пока.. Мастер вошёл в ещё сиротливо пустое помещение, поставил на пол сумку и вынул несколько мешочков с камнями. Делать вещи одинаковыми Феанаро не любил никогда, будь то столовые приборы, инструменты или вот комнаты. А значит, каждая комната станет особенной…
Вот здесь будет жить Майтимо. Из первого мешочка в ладонь мастера высыпалась ярко-рыжая яшма. Феанаро слегка улыбнулся, перекатывая пальцем маленькие неровные камешки. Ещё тогда, впервые взяв на руки сына, Феанаро погладил рыжеватые волосики и понял, что Нэльо не будет похож на него. Какой ты тогда был, а Высокий? Умещался поперёк моего верстака. И тянулся ручонками к молотку. А сейчас… Рослый, обогнал на полголовы отца, широкоплечий, задумчивый. Одно осталось прежним – огненные волосы, совсем как у матери. Да ты и сам совсем как она. Но тянешься ко мне. Тянешься, отчаянно пытаешься стать рядом, вровень. Может быть, когда-нибудь, тебе и удастся. Ты упорный, должен суметь… Кажется, впервые с тех пор, как Майтимо научился ходить, мастер думал о нём так долго и с такой теплотой. И узор словно сам ложился на стену. Тонкий линии, переплетаясь, тянулись друг к другу и, не достав совсем чуть-чуть, расходились, чтобы вновь начать свой танец, вновь стремиться слиться воедино. Странные, летящие линии, никакого рисунка, ощущение незавершённости, неоконченности. Узор словно просит: ну ещё одну чёрточку, ещё один завиток – и всё будет готово! Всё станет на своё место! Но нет, рука мастера вновь уводит его далеко отсюда, и внось приходится искать, тянуться… Ищи, Нэльо, ищи. И тогда сам доведёшь узор до конца.
…Макалаурэ. Феанаро усмехается. Странный мальчик, необычный. Все остальные любят работу, любят делать её своими руками, ощущать, видеть результат своего труда. Чтобы потом с гордостью поставить на полку или подарить другу. А ты? Ты, поэт, певец, мечтатель. Кто мог предугадать, что ты первым из моих детей обнаружишь дар – и такой? Иногда мне кажется, что на самом деле ты живёшь вовсе не здесь, а где-то там, в своих грёзах, своих песнях.. И туда нет входа никому, кроме тебя. Ну и тем редким счастливчикам, кому удаётся услышать, как ты поёшь для себя. Не для слушателей, а в одиночестве, сидя на подоконнике или на берегу ручья. Да, я никогда не считал это серьёзным занятием, никогда не хвалил тебя. И не стану. Но иногда мне кажется, что твои песни всё-таки для чего-то нужны. Пусть мне и не понять этого, как тебе не понять меня. Но, в конце-концов, в Амане очень много тех, кто меня не понимает, так что я привык…. Когда опустел второй мешочек, на потолке комнаты второго сына Феанаро остались перемигиваться лазурные звёзды. Пусть ты и не видел их никогда, но ведь ты так любишь слушать истории дедушки про Эндорэ. А в лучах Тельпериона лазурит будет сверкать почти как настоящие творения Элберет. Пусть они навевают тебе хорошие сны.
Тьелкормо. Что тебе сказать, мой непоседливый Турко? Очередное моё разочарование, очередной сын, так и не ставший мастером в моём понимании. Да, ты знаешь лес лучше меня, ты с закрытыми глазами дойдёшь отсюда до Валмара и оттуда до Альквалондэ. А в зайца попадёшь из любого положения и на любой скорости. Но ты не творец, Тьелкормо! Ты не создаёшь ничего нового, ты не творишь! Ты не изведал радости созидания, ты не знаешь, каково это – когда под твоими руками бесформенный камень оживает, распускается, как бутон цветка, и становится… Какая разница, чем? Кубком или гребнем? Или даже цветочным горшком. Ты не знаешь этого и не хочешь знать. Тебе достаточно леса вокруг, ветра в лицо, бешеного азарта погони и победы. Обязательно, победы. Иначе – никак. Заяц будет застрелен, ветер останется позади, признав своё поражение, кусты расступятся, открывая тайную тропку в самую чащу. Ты не умеешь проигрывать, сын мой, и за это я люблю тебя… В третьем мешочке оказался блестящий и похожий на кровь металла серкондо. Феанаро на секунду задумался. Нет, никакого узора. Камешки легли в беспорядке, то выглядывая из щёлки («найди меня!»), то прячась в дальнем углу комнаты. А то нагло выбегая на самое видное место и дразнясь оттуда: «Не достанешь!» И всегда неожиданно, всегда по-новому. Посмотришь с другой стороны – заметишь то, чего не видел раньше. Долго ты будешь изучать стены и потолок, пытаясь найти все камни, Тьелкормо, будешь пытаться запомнить рисунок. Что ж, посмотрим, кто победит на этот раз!
Над четвёртой комнатой даже думать не пришлось. Горсть морисанда превратилась в чёткий и простой узор под самым потолком. Никаких головоломок и завитков, ни одной плавной линии – всё предельно чётко, ровно и аккуратно. Похоже на тебя, да Морьо? Всё просто, прямо, всё словно на ладони. На первый взгляд так и есть, и секрет узнает только тот, кто приглядится повнимательнее. Кто не пожалеет времени, терпения, кто догадается взглянуть внутрь камня, увидеть, как перемигиваются, сменяя друг друга бесчисленные оттенки разных цветов, как нежно-зелёный плавно перетекает в огненно-алый, как гневно вспыхивает оранжевый, как его оттеняет спокойный сиреневый. Только тогда начинаешь понимать, что форма – не главное, что смотреть надо глубже и внимательнее. Да вот только много ли их таких – внимательных? Нелегко тебе придётся, Морьо, кому как не мне понимать. Мало тех, кто готов годами искать тот единственный ключик, который отомкнёт сотни замков на той двери, которой ты отгородился от всего мира. Мы ведь могли стать… не скажу – друзьями, но мы могли понять друг друга. Научиться быть вместе, быть не по одиночке. На секунду мне показалось, что мы уже  понимаем. Но нет, это был лишь один из оттенков морисанда. Мелькнул, маня, и сменился другим. И не найти его. Удачи тебе, Морьо. Найди того, кто разглядит, кто умеет видеть не только форму.
Пятую комнату Феанаро оставил нетронутой. Его младший сын – а мастер был уверен, что когда-нибудь у них всё-таки родится ещё один мальчик, - ещё не создал своего узора, ему ещё только предстоит получить этот подарок от отца. Когда-нибудь наступит и его время, и тогда Феанаро придёт сюда ещё раз. И опять будет работать до утра, думая, мечтая, вспоминая. А потом не сможет понять, откуда взялся рисунок по стенам, когда он успел выложить его. Да и он ли выкладывал?
Проходя через общий зал, мастер вновь потянулся к инструментам, но отнял руку. Нет уж. Пусть мальчики выложат узор сами. Вместе.

Морьо видел, как Макалаурэ пошёл в "запретные" комнаты. Но проследовал за ним только наполовину. Остановился в пустом просторном зале.
Странно. Зал был точно таким же, каким они оставили его, когда Феанаро сказал им, что дальше всё будет делать сам.

Макалаурэ не возвращался слишком долго и Морьо решился пройти дальше.

Сначала Тёмный направился к самой дальней комнате и тоже обнаружил её нетронутой.
Потом заглянул в четвёртую...
И сразу понял, что комната предназначена для него. Морьо остановился посредине и долго смотрел на морисандовый узор, выложенный на потолке. То, что он чувствовал сейчас, Тёмный вряд ли смог бы высказать словами. Потому что понимал камни и работу мастера сердцем, а не разумом. И также понимал, что слова здесь не то чтобы бессильны, но... недостаточны.
Морифинвэ вздохнул, отводя взгляд от удивительного своего портрета и пошёл искать Макалаурэ.
Третья комната предназначалась Тьелкормо. Это он тоже сразу почувствовал. Только здесь был не портрет. Совсем другие "мысли". Морьо улыбнулся. Хорошая головоломка будет для тебя, братец, если сумеешь её увидеть.
Во второй комнате Морьо нашёл брата. Он остановился у входа и несколько минут с интересом наблюдал за Макалаурэ.

- Тебе здесь нравится, Кано, - сказал он наконец.

___
ООС
Феанаро, мы знали заранее, где наши комнаты, или сюрпризом было всё?

Морьо подошёл к брату, остановился напротив и спросил:
- А ты другие комнаты уже видел?

- Хочешь посмотерть мою, или Майтимо? Думаю, что она первая, - улыбнулся Морьо.

- Да, Кано, здесь его портет, и его голос. Ты слышишь?
Может, позовём его?

- Тьелкормо тоже надо бы посмотреть на свою комнату. Она очень интересная. Позовёшь?

"Где?" - Высокий с сожалением посмотрел на незаконченную работу: очертания взлетающей птицы только-только начали угадываться наверху спинки будущего кресла. Вздохнул и аккуратно отложил нож. Замысел может и подождать - а вот братьям Майтимо нужен сейчас.
Выяснив у Макалаурэ, что "ТАКОЕ" находится в новой части дома, Высокий поднялся, стряхнул прицепившиеся к краю туники пахучие золотистые стружки и направился туда, куда с тех пор, как Феанаро занялся отделкой, не рисковал заходить никто из сыновей мастера.
- И что же вы хотели мне показать? - с улыбкой спросил Майтимо, подходя к братьям.
По правде говоря, их чувства значили для него гораздо больше, чем то, как именно отец отделал новое крыло.

Высокий вошел - и замер, потрясенный. Не столько искусством отца, сколько теплом, которое словно впитала комната. Мягким, ласковым теплом, которого так не хватало самому Майтимо и которое он всегда старался дать братьям. Теплом отцовской любви.
И узор - словно заданный вопрос, на который пока нет ответа. Словно дороги, разбегающиеся во все стороны - и так трудно угадать среди них свою.
"Я нужен отцу. Только... не я сам. Не такой, какой есть. Ему нужен тот, кто сумеет ответить, дорисует узор. Но отец хочет этого, ему не все равно. Он ждет. Ждет, что я справлюсь".
- Похоже,- проговорил Майтимо, проглотив комок в горле.- А... ты, Макалаурэ, уже видел свою комнату?

- Может быть, он оставил ее для нас? - предположил Майтимо, выйдя в общий зал и внимательно осмотревшись.- Чтобы мы сами ее отделали.
Похоже на отца - предоставить догадываться самим. Думать, искать решение. То ли урок, то ли проверка, кто из сыновей на что способен.

- Инструменты и материалы каждый мастер выбирает себе сам,- задумчиво сказал Майтимо.

Морифинвэ молча слушал рассуждения братьев. Возможно, что Майтимо прав. И отец не стал украшать гостиную потому, что решил дать возможность им самим это сделать. Но могла быть и другая причина.
Его размышления прервались после слов Макалаурэ, и Тёмный вступил в разговор:

- Ты можешь даже не набросать узор, Макалаурэ, - улыбнулся он, - ты можешь его спеть. Хочешь попробовать?

- Это ты, братец Турко, ни на что больше не способен, - ответил Морьо, - Или, быть может, ты уже знаешь, что на этих стенах должно быть и какие камни для этого понадобятся, и скажешь нам?


_____
ООС
Майтимо, мы сейчас поссоримся. Скажи своё слово старшего. 

- Прекратите оба,- решительно вмешался Майтимо.- Эта комната общая, и придумывать узор для нее будем мы все. В нем будет и музыка Кано, и образы леса, который любит и знает Турко, и мелодии камней, которые слышит Морьо. И когда мы увидим, каким будет этот зал, останется только воплотить задуманное. Всем вместе.
Он задумался на мгновение.
- Макалаурэ, начать, пожалуй, стоит тебе. Спой о нас и о нашем доме. Общем доме.