Шустрый полосатый бурундучок с орехом в зубах замер на развилке ветвей, слушая несущуюся издалека песню. Нерсимиен поет, и он никогда не спутает ее голос ни с чьим другим - это еще со времен Айнулиндале. Зверек быстро запрыгал с ветки на ветку подбираясь поближе к певунье и стараясь при этом остаться незамеченным. Наконец, ему удалось заскочить на большой сук прямо над головой прекрасной майэ, и он замер, словно зачарованный, перехватив орех лапками.

От неожиданности бурундучок выронил орех, и тот полетел вниз, запутавшись в роскошных разноцветных волосах майэ.
Ну, вот, все-таки обнаружила, и еще начала так велеречиво изьясняться. По своему горькому опыту Алатар знал, что ничего хорошего это не предвещает. Далее прятатся среди листвы не было смысла, и зверек спрыгнул на землю, меняя облик. Через мгновение перед Нерсимиен стоял стройный светоловолосый юноша с пронзительными синими глазами.
- Нерси не сердись. Я просто не хотел мешать. Ты же знаешь, как мне нравится твое пение, - майа виновато заглянул в глаза возлюбенной.

Алатар облегченно вздохнул, и, улыбаясь, протянул руку к волосам майэ, осторожно извлекая оттуда запутавшися плод. Орех таил в своей сердцевине маленький сюрприз -  сверкающий камешек, который он выпросил у одного из майар Ауле. Майа вложил его в теплые ладошки Несимиен, и запел.

Хоть в ореха жесткой скорлупе
Сокрыто ядро бесценное,
Но в твоей нежной руке
Пусть станет звездой драгоценной.

Скорлупа ореха треснула, и в ладонях майэ оказался синий сапфир с сияющей золотой звездочкой в центре.

- Нерси, это тебе. Подарок, - и синие сияющие глаза пристально смотрят на майэ, пытаясь уловить нечто неуловимое в постоянно меняющихся глазах девушки.

- А что ты пела?

- Другой? Зачем? - чтобы вопрос не показался Нерсимиен резким, майа с улыбкой добавил. - Что ты решила в нем изменить?

- Горький апельсин? Ты думаешь, это будет вкусно... - Алатар не успел закончить мысль, как терпкий запах ударил в ноздри и закружил голову. Он остановился, и развернув майэ за плечи, притянул к себе.
- Зачем ты это делаешь? - снова глаза в глаза, и не понятно даже к чему относится вопрос, к дурманящему запаху, лишающему воли, или к тому, что майэ спела его самовольно. Сердце забилось, словно в груди ему стало тесно. Алатару хотелось подхватить Нерсимиен на руки и закружить ее в вечном танце, а на душе вдруг стало пронзительно тоскливо, как-будто в предчувствии перемен.

- Мне нравится, - майа губами снял цветок с плеча девушки. - Но не я пою цветы и деревья. Мое дело - охота, ты  же знаешь. И я не уверен, что это понравится Старшим, Нерси.

В этот миг весь мир куда-то исчез, растворился в дурманящем аромате. Остались только они вдвоем в кружении падающих белых лепестков, в зовущем звоне браслетов.
Алатар поймал скользнувшую по щеке ласковую руку майэ и поцеловал ее в серединку ладони.
- А  для кого же?

Губы Алатара коснулись прохладного лба майэ. Он подхватил ее игру, и поцелуй получился не менее мимолетным. Затем он немного отстранил девушку от себя и, глядя ей в глаза, спросил:
- Для меня или для себя?
И не надеясь получить однозначный ответ, улыбнувшись, продолжил:
- Если бы я мог петь такое, я бы пел для нас, Нерси.

Крепкие руки Алатара нежно обняли девушку. Всего на несколько мгновений он прижал ее к себе, а потом подхватил на руки и закружил по поляне, увлекая за собой метель белых пьянящих лепестков. Майа зарылся лицом в ее шелковистые волосы.
- Нерси, давай улетим отсюда. Пусть только облака увидят наш танец, - горячий шепот коснулся изумительного маленького ушка майэ.

Майа медленно поднял руки, отпуская на волю  сияющий нежно-лиловый луч, и затем сам скинул облик, превращаясь в серибристо-голубой вихрь, устремившйися вслед за Нерсимиен.

Как она прекрасна!!!
Майа впитывал ее всем своим естеством, открываясь ей навстречу, восторженно, ласково, благодарно...

Два разноцветных перевившихся вихря, подобно сияющим змеям, начали свой медленный танец, поднимаясь к облакам. Здесь, в небе,  лишенные телесного облика, они не пели, они сами стали музыкой, открытой друг другу и грандиозной феерии мира.

Алатар, подхватив майэ, нежно нес ее, покачиваясь на волнах мелодий, перебирая звуки и ритмы, подыскивая нужные цвета и рисунки. Вихри, переливаясь, кружась и сплетаясь, уносились на север, все дальше от Альмарена.

Вот оно! Именно здесь, где в величественный хор мироздания, словно эхо, тихими аккордами вплетаются отголоски Чужой темы, на стыке мелодий, майа остановился и прислушался.
А ведь это великолепно! Сила и нежность, нега и томление, напор и умиротворение, буря и спокойствие, сладость и привкус терпкой горечи - все это удивительно соединяясь, напоминало неповторимый аромат горького апельсина.

(о) Нерси, мы будет танцевать здесь! На облаках!
_______
ОСС: таки нашли светлые хоть какой-то прок в теме Отступника 

Серебристый вихрь с удивленным восторгом воспринимал это новое, терпкое и обворожительное изменение, меняясь сам, переливаясь серебристо-белым и глубоким синим с алыми проблесками светом.

Ритм движения изменяется, и кружение ускоряется в замысловатом дивном рисунке.
Сияние – отклик… Прикосновение - нежность... Скольжение – ласка… Пульсация – объятия… Все быстрее и быстрее!  Сплетение и проникновение… В сполохах сияния -  экстаз! Переливы света и красок – растворение…

В темном небе на мягком покрывале облаков два вихря слились, словно вспыхнувшая звезда, и прочертив светящимся шлейфом  небосвод, опустились в сады Альмарена.

Майа сидел, прислонившись спиной к дереву, вновь ощущая твердость и основательность мира, а внутри еще продолжала звучать ликующая песня. Светлая радость заполняла все его существо, и он ласково гладил Нерсимиен по голове, перебирая пряди волос. Поймал скользнувшую по щеке руку девушки, и, целуя ее пальцы, тихо спросил:
- Да, любимая?

- Нерси, мы сюда пришли ради Детей, так ведь? - мягко ответил Алатар. - Мы сами выбрали этот путь, и теперь уже нет дороги назад. Времена аинур прошли... Мы должны были вернуться, любимая.
Он старался говорить спокойно, но где то в глубине души проснулась щемящая грусть.
- Не надо ни о чем жалеть, ведь мы же вместе. Мы всегда были вместе, и всегда будем.

- Уйти из Альмарена? Куда? -  майа непонимающе глянул на девушку. - Нас ведь никто не держит. Можем гулять везде, где хочется. Что тебя беспокоит?

Алатар развернул девушку к себе, в полном недоумении глядя ей в глаза:
- Нерси, опомнись. О чем ты говоришь?

(о) Успокоение, нежность. Что-то не так?

- Нерси, это мой дом. Это наш дом, и он прекрасен, ведь мы сами его таким сделали, - майа старался  говорить спокойно. - А покидать Альмарен приходится, хотя и не часто.
(о) Видение охоты Оромэ

Алатар задумчиво смотрел вдаль.

(о) У меня нет  на это ответа, Нерси. Я всего лишь майа, мне не ведомы помыслы Старших.
Я могу лишь показать, то что думаю.
Может он и застывший здесь, в центре, но так ведь не везде, повсюду есть место разнобразию. И может,  быть потом все образуется.  Нельзя сделать все сразу. Арда слишком велика даже для нас всех. И в ней еще много диких земель.

(о)  Я тоже не могу понять, почему Старшие не могут между собой разобраться.

Майа усмехнулся, играя с локоном девушки. - Нерси, я редко охочусь. Мое дело - выследить добычу, а добывают ее уже другие... Но в диких землях охота азартнее.

Майа весело рассмеялся и ответил не без гордости.
- Нерси, от меня еще  никто никогда не уходил. Нет таких зверей, которые могли бы тягаться со скоростью сокола и упорством росомахи.

- Нерси, но ведь такова наша природа, - майа все меньше и меньше понимал, куда клонит девушка. - И я не весилен. Я делаю, то что могу, то, что у меня получается. И стараюсь это делать хорошо. Мне не под силу расплавить горную породу, поднять морскую волну, повелевать ветрами, или петь прекрасные цветы. Я не могу сделать то, что так хорошо получается у тебя, Танвио, или Артано...

- Нет. А зачем, Нерси? Я же не зверь, - удивленно спросил майа.

- Почему тебя это волнует? Ты что, уже пробовала так охотится? - В глазах Алатара зажглось любопытство.

Лицо майа стало строгим.
- Нас никто здесь не держит взаперти. Но все же не очень хорошо, по-моему, бродить все время просто так, без дела. Нэрси, если тебе так нравится охота, почему ты не придешь к Оромэ?

Алатар не смог сдержать улыбки, которая своим появлением смахнула остатки строгости, хотя голос все же остался серьезным.
- Нерси, нельзя быть такой легкомысленной. Может уже пора определися, чем ты все-таки будешь заниматься? Петь ли с Йаванной, помогать Вайрэ, или танцевать с Нэссой.

Майа услышал тихий перезвон браслетов девушки, но не придал этому особого значения.
- Нерси, - Алатар внимательно посмотрел на майэ. - Мне кажется, ты сама себе противоречишь. Совсем недавно ты говорила, что тебе не интересно в обжитых землях, а теперь утверждаешь, что тебе интересно слишком многое. Так чего же все-таки ты хочешь на самом деле?

Юноша улыбнулся. - Еще скажи, что хочешь всего и сразу.
Однако вскоре словно тень промелькнула на лице майа, и он испытывающе посмотрел в глаза девушки.
- Все это мне очень сильно кое-кого напоминает. Он тоже хотел все сразу и только для себя одного.

Алатар, улыбаясь, послал майэ осанвэ.

Ты все правильно поняла. Я имею в виду Мелькора.

"Ну вот, снова начала витиевато изъяснятся, значит  сердится", - огорченно подумал юноша. И зачем только он затеял весь этот никому не нужный разговор? Прямая постановка вопроса требовала не менее прямого ответа, а лукавить с любимой майа не хотел. Поэтому как мог, постарался сгладить острые углы.

- Нерси, я не питаю к нему теплых чувств, но и раздражения он у меня не вызывает. Правда, только до тех пор, пока он не начинает вести себя, как единовластный владыка Арды. Меня не пугает его тема. Мне не нравится его стремление подчинить все своей воле, перепеть по-своему, не прислушиваясь к мнению других.

(о) Его тема хороша, когда она звучит вместе со всеми, не заглушая другие, Нерси. Но то что он делает - это неправильно. Пусть он первым пришел в Арду, но петь должны все, вместе, чтобы не было диссонанса.

Майа решил разрядить напряжение и перевести разговор в шутку.

Ты можешь себе представить, чтобы Манвэ объявил свою тему главной, или Ульмо, или Ауле? Чтобы тогда получилось?

Юноша задумчиво вглядывался в глаза майэ, пытаясь понять, что ее так беспокоит.
- Нет, Нерси, не считаю, - и добавил полушепотом, то ли серьезно, то ли шутя. - По крайней мере, до тех пор, пока ты не начнешь петь наперекор всем остальным. Пока твоя песня не зазвучит диссонаносом.

Нерси, это уже не смешно. Почему ты об этом спрашиваешь?

_____
ОСС Доктор: "Вас это беспокоит? Хотите об этом поговорить?"

Вертикальная складка легла между бровей майа, взгляд стал пристальным, как-будто он смотрел на  девушку впервые. Ответил Алатар не сразу. Каждое слово звенело, словно сорвавшаяся с тетивы стрела, улетающая вдаль.
- Мое отношение к тебе не изменится. Никогда. Я всегда буду любить тебя, какой бы ты не была, и что бы с тобой не произошло.
В воздухе - напряжение. Не слышно шелеста листьев. Все замерло, смолкло, словно пред грозой.
- Мы долго ходили вокруг и около, - в голосе майа звучала горькая непреклонность. - Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, Нерси. Но в этом случае, мы будем вынуждены расстаться. Это тебя интересовало?

Алатар проводил взглядом стремительную птицу, быстро тающую в небесах.
Нет больше юноши на поляне - глубже залегла морщинка между бровями, потемнели глаза,  жестче стало лицо.

- Прощай,  любимая... Может быть, когда-нибудь все же встретятся  два сокола в вольном небе. Там, где не будет ни Валар, ни Мелькора...

Горькими были эти слова, такими же горькими, как белые лепестки апельсина, растаявшего вслед за Нерсимиен.