www.venec.com

Екатерина Аннинская

ВЕНЕЦ ФЕАНОРА

Первый роман цикла "После Пламени"

Король нолдор

1

Маэдрос едва удержался на ногах, когда за его спиной сомкнулись тяжелые створки исполинских ворот. Чуждая сила навалилась страшной тяжестью, словно пытаясь раздавить. Воздух сделался отвратительно липким и вязким. В глазах потемнело.

Пленника слегка подтолкнули вперед. Он не сопротивлялся: не было сил. Да и смысла. Сейчас у Маэдроса осталась одна цель: не упасть. Не потерять сознание.

То ли воля его оказалась сильнее, чем ожидал Моргот, то ли они миновали место, где Музыка Врага звучала особенно мощно, но постепенно пленнику стало легче.

Он снова видел: мрачные коридоры, освещенные тревожным багрово-рыжим пламенем факелов, Моргота, стремительно идущего впереди, орков, которые шарахались и жались к стенам при виде своего Властелина. Русоволосый майа молча шагал рядом с пленником.

А потом была длинная винтовая лестница вверх. Маэдрос с удивлением заметил, что не устает от этого бесконечного подъема. Скорее наоборот - с каждой ступенькой ему становилось легче. Хватку Моргота нолдо больше не ощущал. Враг отпустил его, едва они оказались в крепости: пленник все равно ничего не смог бы сделать сейчас.

Они остановились перед массивной дверью. Враг вошел в нее, майа и нолдо остались ждать.

Через некоторое время к ним вышла женщина в узком темно-зеленом платье. Кивнула русоволосому слуге Моргота, оценивающе посмотрела на пленника. Глаза у нее были чуть удлиненные, карие с вишневым отливом.

Женщина показала на дверь и направилась вниз по лестнице. Майа толкнул тяжелую створку и жестом приказал Маэдросу войти.

2

Отец?!

Я невольно зажмурился. Ложь, отец мертв! А это - просто морок, иллюзия, бред, внушенный мне Ангбандом. Не поддамся, нет!

Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль была реальной. Я несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, заставляя успокоиться бешено колотящееся сердце. И осторожно открыл глаза.

Передо мной лежал отец. Бледный, осунувшийся, измученный - но живой.

Нет, не отец, конечно! Просто кто-то очень похожий. Очередной слуга Моргота, натянувший личину.

- Феанор жив, Маэдрос, - сказал Враг, устроившийся в кресле рядом с ложем раненого... если только и раны не были наваждением.

- Лжешь, - мой голос прозвучал непривычно глухо и хрипло. - Мой отец умер у меня на глазах, Моргот. Ты убил его.

- Моргот? - с любопытством переспросил Вала. - Ну, "враг" - это я понимаю. А почему "черный"?

- Иного имени ты не заслуживаешь! - отрезал я.

- Жаль, - разочарованно заявил он. - Ты не унаследовал талантов отца, мальчик. Феанор на твоем месте придумал бы прозвище пооригинальнее.

- Перестань издеваться, а? - раненый, до сих пор неподвижно лежавший с закрытыми глазами, внезапно приподнялся на локтях и возмущенно уставился на Врага.

Слуги так себя не ведут. Но Моргот, вместо того, чтобы разгневаться на дерзкого майа, примирительно улыбнулся.

- Пожалуй, я действительно немного увлекся. Феанор, как мне убедить твоего сына? Он не желает верить своим глазам.

"Маэдрос, это правда я", - безмолвно обратился ко мне раненый.

Я замер, не сводя с него глаз. Можно изменить облик. Но подделать осанвэ не способен никто. Даже Враг.

3

- Итак, ты убедился, что я не лгу, - снова заговорил я, подождав, пока принц немного оправится от потрясения. - Я не убивал твоего отца, Маэдрос.

- Ты держишь его в плену!

- Феанор... - я повернулся к Пламенному.

- Я не пленник, Маэдрос.

- Так мы оба можем уйти? - с вызовом спросил принц.

Мол, не верю я, что ты нас отпустишь.

- Ты - да. Сразу же, как только заключишь со мной мир. Феанору пока лучше остаться здесь. И никто, кроме тебя и твоих братьев, не должен знать, что он жив.

- Почему? - с подозрением спросил сын Пламенного.

- Потому что еще не время. Это наши дела - мои и твоего отца. Тебе придется дать слово, что ни ты, ни остальные шестеро не проговоритесь.

- Я не верю тебе!

- Маэдрос, это действительно необходимо, - вмешался Феанор.

- Вот как? - принц поднял брови. - Необходимо? Раньше было необходимо настичь Моргота и уничтожить его. Вернуть Сильмариллы. Любой ценой добраться сюда из Амана - пусть даже по трупам собратьев. Что с тех пор изменилось?

Он говорил негромко, но в голосе отчетливо слышалась ярость. Я впервые заметил, как сильно старший из отпрысков похож на Феанора.

- Маэдрос, это была ошибка! - Пламенный рывком уселся и в упор посмотрел на сына. - Мы оба ошибались - и я, и Мелькор!

- Ошибались? - зло прищурился принц. - Скажи это зарубленным тэлери! Нолдор, утонувшим по пути к Араману! Моим воинам, которых Моргот сжег заживо! Своему отцу, которого он убил! Скажи это тем, кого мы бросили в Амане! Скажи это... Фингону! - голос его сорвался.

Феанор сжал зубы. На скулах его перекатывались желваки.

- Мальчик, - вмешался я, - постарайся усвоить простую истину: вы ничего не способны мне сделать. Зато я могу сотворить с вами все, что мне заблагорассудится. Прошлое не исправить, Маэдрос, а вот будущее может быть... разным. Будущее твоего народа, принц нолдор.

Упрямец даже не взглянул на меня. Он неотрывно смотрел на отца. Гневно. Презрительно.

- А Клятва? - ледяным тоном осведомился принц. - Клятва, которую мы дали вместе с тобой, ради тебя? Она тоже была ошибкой?

4

- Ошибкой или нет - это уже неважно, - подчеркнуто внятно сказал Враг. - Потому что я освобождаю вас от нее. Таринвитис!

В комнату вошла уже знакомая Маэдросу кареглазая женщина. Так, будто ждала за дверью. А может, и вправду ждала. В руках у нее был памятный принцу ларец. Моргот принял его от майэ и кивком отпустил ее. Чуть помедлил и откинул узорчатую крышку.

- Вот, Феанор, - Враг подошел к мастеру и протянул ему ларец. - Сильмариллы возвращаются к своему создателю.

Несколько мгновений Пламенный переводил ошеломленный взгляд с Валы на Камни и обратно. Потом взял ларец.

Маэдрос вздрогнул: лицо отца в свете Сильмариллов внезапно показалось ему чужим. Знакомые с детства черты выглядели пугающе резкими, в уголках рта обозначились жесткие складки, которых никогда прежде не было.

- Благодарю, Мелькор, - хрипло проговорил мастер. - Не ожидал, что ты сделаешь это.

- Предатель, - в голосе Маэдроса больше не было ни гнева, ни горечи, только холодное презрение.

Пламенный скрипнул зубами.

- Ты волен считать меня предателем, дело твое. Переубеждать не стану. Но мир с Ангбандом ты заключишь. Я приказываю тебе сделать это. Как твой король и отец.

- Предатель не может быть королем нолдор, - Маэдрос отрешенно смотрел сквозь Феанора. - А мой отец мертв.

5

Здесь очень тихо. Только факел на стене потрескивает.

Маленькая комната, ничем не украшенная. Странно. В Амане мне казалось, что Мелькор ценит красоту. Хотя... почему бы нет? Мелькор ценил, а Морготу все равно. Не мог он не измениться, совершив такое. Даром, что Вала.

Окон нет. Похоже, я в подземелье. Во всяком случае, мы спускались довольно долго. Сначала из башни, потом еще по двум лестницам.

Все убранство тут - простой деревянный стол и такой же стул. Ни ложа, ни хоть подстилки. Значит, я здесь на короткое время. Вряд ли предполагается, что я буду спать на голых камнях, раз уж враги на мебель расщедрились. А может, как раз и предполагается - сбить меня с толку, заставить ждать непонятно чего?

Нет уж, не стану я гадать, что со мной сделают! Моргот наверняка рассчитывает именно на это. На страх неизвестности. На то, что меня сломает собственное воображение еще раньше, чем он или его слуги решат мной заняться.

Что меня ждет, когда... не думать об этом! Лучше присесть на стул. Отдых сейчас на пользу: сил почти не осталось. А они понадобятся.

На столе глиняный кувшин, так грубо вылепленный, словно кто-то задался целью создать как можно более уродливую посудину. Неважно! Вода... надеюсь, чистая. Хотя я сейчас любой буду рад.

Я схватил кувшин, поднес к губам - и замер. Что будет со мной, если я попробую это питье? Если надкушу лепешку, лежащую на столе?

От меня ведь, похоже, этого и хотят. Стол, стул, нехитрая пища - что еще нужно тому, кто здесь совсем ненадолго! До тех пор, пока не начнет превращаться в орка! В одного из слуг Врага, которые, говорят, были когда-то эльдар, попавшими к нему в плен.

А даже если этот напиток не изменит мое тело, кто знает, не ослабит ли он волю? Не стану ли я таким же, как отец теперь? Покорным!

Я дернулся от отвращения и швырнул кувшин в стену. Глина хрустнула, черепки посыпались на пол. На камнях осталось влажное пятно. Я проглотил слюну и отвернулся. Надо терпеть.

6

Маэдроса увели. Феанор лежал неподвижно. Только пальцы шевелились, поглаживая ларец - ласково, словно это было живое существо.

Я опустился в кресло и принялся осторожно растирать левой рукой онемевшие пальцы правой. Больно. Почти так же, как во время боя с Унголиантой. Вот ведь - даже через ларец!

- Больно... - тихо проговорил Пламенный. То ли обо мне, то ли о себе.

Мне стало жаль его. Моя-то боль пройдет, я уже научился ослаблять ее и не собирался останавливаться на достигнутом. А вот ему услышать такое от сына... Феанор же любит его - ну, наверное, как я своих майар. И теперь боится за Маэдроса, как я в Амане боялся за них.

- Я не убью его, - пообещал я, вглядываясь в неподвижное лицо друга. - Не тревожься.

Протянул левую руку, накрыл ладонь Пламенного. Тот не пошевелился.

- Твоего сына не тронут, - добавил я. - Никто - без моего прямого приказа. И я остановлю эту бессмысленную войну, Феанор. Хитростью. Жестокостью, если потребуется. Раз уж не вышло договориться добром.

Мастер молчал.

- Я поговорю с Маэдросом еще раз, - решил я. - Может быть, он одумается.

7

Где-то наверху раздался грохот металла. Три удара подряд. И почти сразу открылась дверь.

Моргот не стал никого посылать за пленником. Сам явился, и без свиты на этот раз. Уселся на стул, пристально посмотрел на стоящего у стены нолдо. Сын Феанора выдержал этот взгляд.

- И что ты решил? - спросил Враг так спокойно и деловито, словно они с Маэдросом обо всем договорились и оставалось лишь утрясти незначительные детали.

Пленник молчал.

- Ты свободен от Клятвы, - напомнил Моргот. - Тебе больше незачем сражаться со мной.

Высокий покачал головой:

- Ты убил короля нолдор, моего деда. Это достаточная причина для войны.

- Он бросился на меня с мечом, - объяснил Враг. - Мне пришлось защищаться. Кроме того, он наверняка уже вернулся из Мандоса.

- Откуда такая уверенность? - прищурился пленник. - Мириэль ведь так и не вышла из Чертогов Намо.

- Если Финвэ решил остаться в Мандосе, значит, он вновь соединился с потерянной женой, - не смутился Моргот. - Не будет же, в самом деле, Владыка Судеб мучить двух влюбленных Детей, разлучая их! В таком случае, отправив твоего деда в Чертоги, я сделал ему добро.

- А если он выйдет...

- Тогда он не потерял ничего. Встретился с первой возлюбленной, а потом вернулся ко второй. То есть получил возможность сам сделать выбор. В этом случае я тоже принес ему пользу.

Нолдо молчал, сдвинув брови. Враг ловко играл словами, но суть от этого не менялась: понятие о добре и пользе у Моргота было... своеобразное.

- Ты обманом захватил меня в плен. Тоже будешь утверждать, что действовал во благо?

- Конечно! Как бы я иначе показал тебе Феанора? Разве ты поверил бы, что твой отец жив, не убедившись в этом лично? И я отпущу тебя тотчас, как мы заключим мир.

- Ты убил моих спутников.

- Достаточно было одного твоего слова, чтобы спасти их. Ты промолчал, Маэдрос. Ты сам обрек их на смерть.

Нолдо побледнел, но сдаваться не собирался.

- Ты держишь отца в неволе.

- Я же при тебе вернул ему Сильмариллы! И ты видел его - разве он похож на пленника?

- С виду не похож. И все же ты держишь его. Обманом или какими-то злыми чарами ты поработил его дух.

- Это не обман и не чары, Маэдрос, - Моргот снисходительно улыбнулся. - Это дружба. Ты когда-нибудь слышал такое слово?

- В слова можно вкладывать разный смысл.

- В таком случае мы с Феанором одинаково понимаем дружбу.

- Теперь - возможно, - Маэдрос сжал кулаки. - Но он был другим! Ты толкнул его на предательство, а нас - на убийство!

- Да-а?! - засмеялся Моргот. - Вот только тем и занимался, что толкал вас - и в Альквалондэ, и в Арамане, и в Лосгаре. И решал за вас я, верно, Маэдрос? Но в таком случае вы уже мои!

- Мы никогда не будем твоими, Враг! - вскинул голову пленник. - Разумеется, ты мечтаешь, чтобы нолдор признали тебя Властелином. Мы ведь народ мастеров, мы гораздо интереснее тебе, чем орки.

- В одном ты прав: я действительно охотно принял бы ваш народ под свою руку, - признался Моргот. - Но ни один мастер не сотворит что-либо действительно стоящее, если его принуждать. Так что я готов выделить вам часть своих владений на юге. В обмен на заключение мира. Потому что я, в отличие от тебя, своих подданных предпочитаю видеть живыми, а не героически павшими в бессмысленной войне. Ты сейчас пытаешься обречь нолдор на гибель, а я, напротив, - спасти и дать им возможность жить и заниматься творчеством, а не убийствами.

- Не добыв камень, готовишь оправу, Враг? - холодно усмехнулся Маэдрос. - Уже называешь нолдор своими подданными? Не рано ли?

- Ты искажаешь смысл моих слов, - Моргот явно начал сердиться. - Я не о вас говорил как о своих подданных. Я готов предоставить вам независимость. Маэдрос, ты вообще способен воспринимать хоть что-то, кроме своих надуманных страхов? С кем я говорю сейчас: с королем, отвечающим за свой народ, или с мальчишкой-фантазером, у которого ветер в голове?!

- С королем, - твердо ответил пленник. - И хотя формально я не имею права на этот титул при живом отце, ответственность за нолдор теперь на мне. И я скорее умру, чем обреку их оказаться под твоей властью. Впрочем, когда ты убьешь меня, мои братья ответят тебе то же самое: между нами не будет мира. И подачек от тебя мы не примем.

- Ясно, - неожиданно легко согласился Моргот, поднимаясь и глядя на Маэдроса с высоты своего внушительного роста. - Значит, я добьюсь мира другим способом.

8

Прощай, отец. Скоро за мной придут. Орки. Или огненные чудовища. Или кто-то из майар Моргота.

А может быть, никто и не явится. Достаточно просто не приносить воды, и...

Нет, нельзя думать об этом! Тяжело и... бессмысленно. Все равно не изменить ничего. Хотя я пытался простукивать стены - всю комнату облазил. Безумие? Да, конечно. Только я не надеялся найти выход - просто стремился чем-то себя занять. Чтобы не думать о будущем. Чтобы не было этого отвратительного сосущего холода в животе и в груди.

Нет, мне не страшно. Только противно очень. Противно видеть, во что ты превратился. И вспоминать, как глупо я угодил в плен. И умирать вот так, здесь, пленником - невыносимо противно.

Прощай, отец. Я прощаюсь сейчас не с тем тобой, что предал свой народ и стал безвольным орудием в руках Моргота. Я прощаюсь с Феанором, которого знал в Амане. С великим мастером, сильным вождем, преданным сыном и любимым отцом. Да, я любил тебя, хотя и не всегда понимал. Пускай тебе и не нужна была эта любовь. Она только отвлекала от творчества.

Снова грохот металла. Четыре удара. Теперь, наверное, недолго осталось ждать.

Братья... Маглор, тебе придется занять мое место. Как старшему. Знаю, тебе это будет тяжко, ты творец, а не воин. Но ничего не поделаешь. Всем нам приходится себя переламывать - ради общего дела. Ради... нет, не победы, на нее шансов слишком мало. Ради того, чтобы Моргот не победил.

Келегорм, тебе, наверное, легче всех. Ты боец и охотник, ты здесь в своей стихии. Позаботься об остальных, постарайся стать им опорой. Ты это можешь.

Карантир и Куруфин... Дома вы были мастерами. Кузнецами, ювелирами. Теперь вам придется стать мастерами убийства. Столь же искусными - иначе в Эндорэ не выжить. И не украшения вам предстоит создавать - оружие. Надежное. Смертоносное. Сумеете ли сохранить хоть память о том, кем вы были прежде? Это трудно, но... постарайтесь все-таки, ладно?

Амрод, Амрас, я привык считать вас детьми. Да вы же действительно еще дети! Мальчишки, горячие, нетерпеливые, не чуящие опасности. Надеюсь, старшие сумеют вас уберечь. От смерти, не от судьбы. Судьба вас ждет та же, что и всех нас. Судьба воинов.

Мне не докричаться до вас отсюда. Мысленный зов обрывается в пустоту - Ангбанд его не пропускает. Так что я просто думаю о вас напоследок. Вы не можете услышать меня, но вы ведь догадаетесь, правда?

Фингон... Не сдержал я своего обещания, друг. Собирался биться за двоих, а теперь остается лишь умереть - одному.

Биться... А собственно, почему бы нет?! Я безоружен, но пояс-то у меня остался. Тяжелый кованый пояс, и углы у звеньев достаточно острые. Дверь открывается наружу, но если встать сбоку от проема и приготовиться, первого, кто войдет, я уложу. А если повезет, то и больше.

9

Отчаянный мальчишка! Несмотря на досаду, мне было жаль его. Очень уж он хорошо держался. Такого бы - да в союзники, эх-х!

Ну, союзником-то моим он все равно станет. Хоть и против воли, конечно.

Я вышел через северные ворота и свернул на тропинку, ведущую в горы. Любимое место для недолгих прогулок: здесь всегда хорошо думается. И руки как будто болят меньше.

Итак. Место предводителя, попавшего в плен, займет Маглор как старший из оставшихся братьев. Так у нолдор принято. Характером этот принц помягче, чем остальные, и, насколько я знаю, очень привязан к Маэдросу. Впрочем, они все любят старшего, я замечал это в Амане. Подозреваю, что именно он их вырастил - вместо отца, вечно пропадавшего в мастерской. А значит, братья по меньшей мере задумаются прежде, чем обречь Маэдроса на мучения. Главное - дать им убедиться, что пленник жив.

Я остановился, любуясь пышными снежными шапками Эред Энгрин. Красиво. Пожалуй, не хуже, чем до войны. Молодцы мои майар, восстановили. Справились.

Осанвэ враждебно настроенного ко мне нолдо невозможно из Ангбанда - моя сила погасит его. Это всё равно, что пытаться разжечь огонь под водой. Общаться с Маэдросом мысленно у его братьев не получится. Значит, он должен быть на виду. Но вне досягаемости. Скажем... с внешней стороны Тангородрима. Поставить парня на небольшой выступ над отвесной скалой, закрепить понадежнее - и пусть работает. На меня. На Ангбанд. На нолдор.

10

- Феанор, я снова говорил с ним, - Мелькор вздохнул, усаживаясь в кресло у окна. - Бесполезно. Он слышит только себя.

- Ты обещал, что не убьешь его, - Пламенный с усилием приподнялся и сел на ложе.

- Твой сын не умрет, - заверил его Вала. - Во всяком случае, от моей руки или по моему приказу. Но это единственное, что я тебе обещаю. Отпустить его я не могу, сам понимаешь.

- Но ты что-то придумал, - предположил Феанор, вглядевшись в лицо друга.

- Придумал, - сдержанно согласился Вала. - Тебе это очень не понравится, но... Маэдрос все-таки поможет мне прекратить войну. И убережет от гибели остальных нолдор, хотя и против своей воли.

- Благодарю, Мелькор, - мастер откинулся на подушки.

- Ты не спросил, что именно я собираюсь с ним сделать, - удивленно заметил Восставший.

Феанор криво усмехнулся, глядя в потолок.

- Я спросил бы о сыне. Но не о том, кто отрекся от меня. Ты сохранишь Маэдросу жизнь - этого более, чем достаточно. В остальном поступай с ним по своему усмотрению.

11

Прекратить войну... Плохо же ты знаешь мой народ, Мелькор! Столько времени провел среди нас в Амане, смотрел, разговаривал - и ничего не понял.

Нолдор не остановятся ни перед чем! Они скорее все полягут, безуспешно пытаясь уничтожить тебя. Они же за мной пошли там, в Амане! Не струсили, не усомнились, не отступили. Это самые храбрые, самые отчаянные, самые верные, самые лучшие из моих сородичей!

Глаза щиплет... гл-лупости... я не могу плакать, не умею и никогда не умел. И не стану! Вот, прошло.

Говорить о своем плане ты отказался. Просто спросил, доверяю ли я тебе. Я ответил: да, доверяю. Еще в Амане я привык полагаться на твое слово. А сейчас мне ничего другого и не остается.

Остановить войну ты не сможешь, но попытаться вправе. Только вот скверно, что ты делаешь это в одиночку.

Невыносимо валяться здесь! Я хочу, я должен действовать! Вместе с тобой: ошибок-то наделали оба. Если бы не эти проклятые раны!... Ничего. Я справлюсь с ними, друг. Так быстро, как только смогу. Все силы направлю на это, все мысли.

А Маэдрос... Вот уж кому повезло, что я ранен! Иначе за те слова... нет, я наверное, не убил бы его, но рука у меня тяжелая. Хорошо, что мой бывший сын сейчас у тебя, Мелькор. Это лучше для него, чем попасться мне.

12

Что это? Шаги? Показалось?

Нет, и вправду, шаги.

Я приготовился. Раскроить череп первому вошедшему, выхватить его оружие, потом...

Дверь распахнулась.

- Брось пояс, - раздался холодный голос.

Я замер. Тот, снаружи, не мог меня видеть, не мог знать...

- Брось! - повторил приказ тот, за дверью.

Бросить, говоришь? А если... мфффф... Пояс отлетел в сторону: внезапно нагревшийся металл обжег мне пальцы.

В комнату вошел мужчина в тунике цвета запекшейся крови поверх черной рубахи. По облику - эльда, только очень высокий. По сути - враг. Следом за ним появились двое вооруженных орков.

Майа Моргота окинул меня цепким взглядом серых глаз, указал подбородком на дверь и вышел. Один из его подручных демонстративно взялся за рукоять кривого меча, второй оскалил клыки и облизнулся. Голыми руками я бы с ними не справился, а умереть в бессмысленной схватке можно было и позже.

Я пожал плечами и вышел в коридор. Там ждали еще двое орков.

- Куда его, Повелитель Саурон?

- За мной, Рданг.

Саурон этот чем-то напоминал Моргота, но у Врага движения всегда были по-кошачьи мягкими, словно бы с ленцой, или, наоборот, молниеносными, будто бросок хищника из засады. А этот майа выглядел исключительно собранным и деловитым: ни ложной расслабленности, ни хоть одного лишнего жеста. Он размеренно шагал впереди, следом за ним - один из орков. Еще двое воинов Моргота держались по бокам от меня. Четвертый - сзади. Я не сопротивлялся: сейчас шансов вырваться у меня не было. Оставалось ждать удобного случая.

13

Коридоры сделались темнее и шире. И дышать с каждым шагом становилось труднее. Почти как тогда, около ворот Ангбанда. Маэдрос закусил губу. На лбу и висках выступил пот, одна капля покатилась вниз, щекоча скулу.

Тяжелая решетка с лязганием втянулась в пол, пропуская идущих. Поворот. Еще один короткий коридор. Заметно потеплело, на стенах впереди заплясали багровые блики. Враждебная мощь навалилась на плечи, обручем сдавила голову. Горячий воздух обжигал горло. Казалось, сердце вот-вот лопнет, не выдержав чудовищной нагрузки. Но конвоиры по-прежнему бодро шли вперед, будто не ощущали этой невыносимой тяжести.

А потом не стало ни стен, ни пола, ни потолка. Вокруг, скованное, подчиненное высшей силой, ревело и билось подземное пламя, отделенное лишь невидимой перегородкой.

Маэдросу казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Только падать не стоило: все равно поднимут. А не поднимут, так волоком дальше потащат. Лучше уж самому идти... хоть не радовать врагов слабостью.

Путь сквозь огонь, казалось, никогда не закончится. А потом перед пленником внезапно оказалась стена. Нет - створки огромных ворот, совершенно гладкие, сделанные из какого-то незнакомого - камня? металла? сплава?

Ворота открылись сами собой. Пленнику никак не удавалось избавиться от ощущения, что крепость обладает собственным недобрым разумом, и лишь чья-то воля - легко догадаться, чья - не позволяет ей уничтожить чужака, проникшего внутрь.
В лицо ударил порыв ледяного ветра. Мелкие снежинки иглами впились в кожу.

Маэдрос жадно глотнул холодного воздуха. Дурнота отступила, муть перед глазами рассеялась.

- Иди, - один из орков подтолкнул пленника.

Над головой возвышался Тангородрим. Низкие, темно-бурые тучи скрывали его вершины. По склону вверх уходила лестница - не то прорубленная, не то проплавленная в скале. Саурон и шедший следом за ним орк начали подниматься по слегка припорошенным снегом ступеням.

Маэдрос быстро огляделся. С одной стороны - скалы, с другой - долина. Даже если сейчас вырваться - далеко тут не убежишь, все как на ладони. Да еще этот майа! Ничего не поделаешь, придется идти.

Поднимались долго. Лестница закончилась небольшой ровной площадкой между отвесным склоном и пропастью. Земля внизу была почти неразличима, скрытая тяжелыми тучами, липнущими к скалам. Чудилось, что мир исчез, провалился в безвременье, и нет больше ничего - лишь облака вокруг, снег, секущий лицо, и равнодушный черный камень под ногами.

Саурон подошел вплотную к уходящему вверх склону. Маэдрос заметил толстую скобу, словно вросшую в скалу, и прикрепленный к ней браслет наручника. Майа коснулся кончиками пальцев металлического кольца, и оно разомкнулось.

14

"Я добьюсь мира другим способом"... Так вот, что задумал Враг! Ловушку! Братья же освобождать меня кинутся, и тогда... Не-ет!

Я метнулся к краю площадки - всего-то несколько шагов до бездны. До смерти. До освобождения!

Орки были начеку: один бросился наперерез, другой повис у меня на плечах. Я быстро пригнулся, скидывая врага в пропасть. Падая, он сбил с ног и увлек за собой второго. Я потерял равновесие, упал на одно колено, рванулся вверх и вперед - и не смог даже приподняться с земли. Она притягивала меня, как магнит притягивает железо. Я зарычал от отчаяния. Попытался ползти - мышцы сводило от усилий, но все же я продвигался. На локоть ближе к цели. На ладонь. На полпальца.

А потом силы кончились. Словно во сне, я увидел, как Саурон нагнулся над пропастью и одним движением втащил на площадку за руку одного из упавших орков. Видимо, тот успел зацепиться за край. Надо же - отстраненно удивился я - спас. Не знал, что для майар Моргота орочья жизнь значит хоть что-то. Впрочем... из-за погибшего-то никто не озаботился.

Меня подняли. Подтащили к скале. Заставили вытянуть вверх правую руку - и металлическая петля наглухо сомкнулась на запястье.

Отпустили. Я прижался спиной к скале, стараясь стоять прямо - тогда наручник меньше впивался в кожу.

Враги начали спускаться по лестнице. Все так же молча и деловито. Равнодушно. Я смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Потом закрыл глаза.

Все мышцы ныли, болело ободранное колено, отчаянно ломило прикованную руку, но в остальном я был цел. И тяжесть, что придавливала к земле, исчезла.

Сейчас главное - отдохнуть. И не сдаваться, не поддаваться страху, не подда...

Скала, у которой я стоял, содрогнулось. Волна жара обожгла спину, камень под ногами заходил ходуном.

Что это - обвал? Извержение?! Так мне поэтому не позволили спрыгнуть: Морготу непременно самому хотелось убить меня!

Я расхохотался - безудержно, до слез, до кашля. Треск ломающихся камней заглушил мой смех. Скалу у ног прорезала трещина. Я снова закашлялся - на этот раз от едкого дыма. И вдруг почувствовал, что падаю, что опоры нет... Руку рванула боль.

Каменная лестница рушилась. Обломки скалы с грохотом катились вниз. Клубы пыли смешивались с облаками.

Я устоял каким-то чудом. Вжался спиной в скалу и устоял. Удержался на выступе шириной в полступни.

Удержался - а ведь петля на запястье все равно не позволила бы упасть. И я бы висел на руке, пока не порвались бы мышцы и связки... нет, уж лучше стоять!

На скальный выступ слева от меня опустился крупный ворон и громко каркнул - как засмеялся. Взгляд у него был явно не птичий. Очень знакомый взгляд.

- Радуешься? - спросил я его сквозь зубы. - Ну, радуйся, Моргот. Ничего. Сочтемся!

Я и сам не верил в свои слова. Мне впору было завыть от ужаса. Вместо этого я изловчился и плюнул в ворона. К сожалению, не достал.

Тот, похоже, потерял ко мне интерес. Перья принялся чистить. Не торопясь, очень тщательно. А когда закончил и снова посмотрел на меня, в его взгляде не было и тени чуждого разума. Обыкновенный ворон.

Снегопад усилился. Птице это не понравилось, она захлопала крыльями, стряхивая снежинки, и улетела, оставив меня одного среди скал и клубящихся облаков.

Время остановилось.

15

- Карниз ему мог бы и побольше оставить. Зачем поскупился-то?

- Он убил Рданга, Властелин. И едва не сбросил в пропасть Ортага.

Вала нахмурился. Он, как и я, не любил терять хороших бойцов. Особенно из первого поколения орков.

- Властелин, если тебе требовалось сломить пленника, это можно было сделать проще. И обойтись без жертв, - я шагнул вперед, впившись взглядом в черные глаза Мелькора.

- Если бы я хотел сломить Маэдроса, я сделал бы это, - невозмутимо ответил Вала. - Но он нужен мне для другого.

- Приманка?

- Нет, обмен.

- Обмен? С Воплощенными?!

- С сыновьями Феанора. Почему бы нет, Саурон? Я намерен заключить с ними мир.

- Зачем?! - не выдержал я. - Нам ничего не стоит перебить их всех, как щенят! Аман может в любой момент снова напасть на нас, а ты тратишь драгоценное время на возню с квэнди!

- Аман не нападет, - спокойно возразил Мелькор. - И залог этого - те самые нолдор, которых ты предлагаешь уничтожить.

- Залог?

- Именно! Валар прокляли этот народ и предоставили его судьбе. То есть - мне, - Властелин улыбнулся, совсем как Тевильдо после удачной охоты. - Тем самым они отрезали себе путь в Эндорэ. Так что нолдор нужны мне, как щит против Валар, а Маэдрос - как щит против нолдор.

Восставший замолчал, откровенно наслаждаясь эффектом своих слов.

Так вот оно что! Я посмотрел на него с искренним восхищением:

- Красиво придумано! А сколько времени ты его на скале продержишь? Квэнди довольно живучи, но и у них есть предел возможностей.

Вала пожал плечами.

- Это зависит от него самого. Или от его братьев. Как только Маэдрос одумается или Маглор согласится заключить мир, я отпущу пленника.

- А если он умрет раньше?

- Он не умрет, Саурон. Я поручу Ирбину и Тевильдо поддерживать в нем жизнь. И Талло за ним присмотрит.

- Тогда какое значение имеет ширина выступа? - не сдержался я. Но тут же спохватился. - Конечно, если тебе будет угодно, я изменю форму склона.

- Ради удобства Воплощенного? - Мелькор засмеялся. - Не стоит портить Тангородрим, Саурон. В конце концов, у Маэдроса есть выбор.

- А Феанор свой выбор уже сделал? - задал я вопрос, который давно меня занимал.

- Он мой друг, - сказал Вала.

Я нахмурился: в его голосе не было уверенности, только желание убедить. Меня? Себя самого?

Видимо, сомнение отразилось на моем лице слишком явно. Властелин помрачнел.

- Феанор мой друг, Саурон, - повторил он настойчиво. - Кроме того, он мне нужен. Есть у меня один план...

Глаза Мелькора блеснули, совсем, как бывало в Удуне, когда его захватывала очередная идея, и у меня даже в груди защемило от тоски по былым временам. Впрочем, я всегда умел обуздывать чувства.

- Ты хочешь с его помощью подчинить себе нолдор? - предположил я.

Властелин весело прищурился и покачал головой:

- Нет, Саурон. Всю Арду.

16

Шабрук наслаждался жизнью. Сначала-то, когда ему и еще нескольким парням передали приказ явиться к Властелину, у снаги аж брюхо свело с перепугу. Обошлось, ничего страшного Великий не сделал. Рассказал, что требуется от орков, велел повторить. Шабрук справился с первого раза: он всегда был памятлив. Властелин внимательно выслушал, покивал, других парней отпустил, а смышленому снаге распорядился выдать двойной паек. Да еще посулил такой же по возвращении. И порцию косорыловки - а уж этакое счастье выпадало только командирам, да и то редко.

А задание Великий дал и вовсе пустяковое, даже драться не надо. Прогуляться до стана квын-хаев, передать послание ихнему старшему - Мала-гыру и вернуться с ответом.

Шабрук важно ехал впереди небольшого отряда, одной рукой на всякий случай придерживая свернутый в трубку пергамент за пазухой.

Нгырт первым почуял запах чужих, вздыбил шерсть на загривке и тихо зарычал, предупреждая всадника. Шабрук поднял руку, останавливая отряд. Очень медленно, как приказывал Великий, спешился. Отстегнул пояс с мечом, бросил на землю. Расстаться с оружием было трудно: всё существо орка противилось подобной глупости. Но ослушаться Властелина снага не рискнул. Впрочем, волк сразу же встал над хозяйскими вещами и глухо заворчал, так что свои едва ли рискнули бы подступиться. Нгырт заслуженно слыл зверем серьезным.

Шабрук поднял вверх руки, в одной из которых был зажат пергамент, и пошел в сторону невидимых пока квын-хаев. Один.

Когда впереди показались темные фигуры, снага остановился, подняв на всякий случай руки повыше, и окликнул квынов, старательно выговаривая слова чужого языка:

- Слово Властелина Эндорэ. Для принца Мала-гыра.

17

- Орки, командир!

- Да, Алталло. Я тоже чувствую. Сюда идут.

- Атака?

- Скорее дозор, - определил я. - Ярости в них не ощущается. Настороженность только.

- И не разглядишь ничего в этом Вражьем тумане! - Алталло плотнее запахнул плащ.

- Я вижу их, командир! - Карнион подался вперед. - Верховые. Десяток. Не прячутся, открыто едут. Сейчас...

- Нет! Опусти лук.

- Я достану отсюда, я и дальше бью!

- Опусти.

Упрямец обиженно поджал губы, но подчинился. Я обернулся к остальным:

- Не стрелять без моего приказа.

- Да, командир.

Разочарованы, понимаю. У меня у самого руки к оружию тянутся, как вспомню, что делают эти твари с убитыми. Или с ранеными, попавшими в их лапы. Лучше не думать.

Если это ловушка, от нас ждут нападения. Но что еще может...

- Слово Властелина Эндорэ! Для принца Мала-гыра.

Малагыра? То есть - Маглора? Принца Маглора. Значит, король жив!

Так, спокойно. Прежде всего - послать осанвэ Маглору. Показать этих орков.

"Ждите меня, Альго".

- Ждем, - приказал я своим. - Принц будет говорить с ними сам. Алталло!

- Командир?

- Бери своих - и исчезните. Луки наготове держите, но не высовываться.

- Сделаем.

Я пошел навстречу орку с пергаментом. Медленно, держа на виду пустые руки.

- Принц Маглор скоро будет здесь, - я старался говорить как можно более внятно, чтобы вражий посланник понял. - Надо подождать.

18

Облака, клубившиеся подо мной, рассеялись. Словно кто-то - да не кто-то, Моргот, конечно - окошко сделал. По бокам-то, насколько я могу разглядеть, тучи остались. И над головой тоже.

Теперь мне очень хорошо видны скалы внизу и зеленая равнина к югу от Ангбанда. Ну, и меня самого теперь с земли можно рассмотреть. И узнать.

Для кого это сделано - понятно. Вопрос - зачем. Заманить в ловушку тех, кто попытается освободить меня? Или потребовать что-то в обмен на мою жизнь и свободу? Если Враг не лгал, он будет добиваться от Маглора заключения мира. Но Морготу верить нельзя. Тогда на что он рассчитывает? Захватить в плен всех сыновей Феанора, а потом подчинить себе народ, оставшийся без предводителей? Так не получится же! Ни захватить не получится, ни подчинить. Не может Враг не понимать этого, он жесток и коварен, но, вроде, не глуп.

Значит, все-таки не ловушка? Тогда - обмен. "Ты можешь спасти своих воинов, Маэдрос. Одно твое слово - и я остановлю балрогов". "Ты можешь спасти брата, Маглор. Одно твое слово - и..." Я тогда выдержал. Думал - рассудок потеряю, жить не смогу после такого. Не потерял. Выжил. Не поддался Морготу. А Маглор - он не поддастся? А если братья не согласятся на мир - что они станут делать? Келегорм ведь наверняка попытается меня вызволить.

"Маглор! Не надо..." - зов ушел в пустоту. В который раз уже. Я звал их всех, по очереди - тщетно.

Нет, так ничего не выйдет: Враг предусмотрителен. Но сработает ли его план, если я буду мертв? Нет. Тогда братья станут ему мстить, и ни о каком мире даже речи не будет.

Добровольно уйти в Мандос, зная, что уже его не покинешь? Поменять одно заточение на другое? Здесь я могу противостоять Морготу и... надеяться, вопреки всему. Что отец освободится от наваждения. Что братья придумают, как мне помочь. Что Враг ослабеет. Глупо надеяться, бессмысленно, но... иначе я не могу А вот там, в Чертогах Ожидания для меня надежды не будет. Ни для кого из нас. Наше ожидание не закончится никогда, так решили Валар. Попасть к ним в руки еще хуже, чем к Морготу. Этот хоть условия какие-то ставит, пусть и невыполнимые.

Но если другого выхода нет? Если моя смерть - единственный способ уберечь от беды братьев, избежать гибельного для нолдор союза с Морготом?

Другого выхода нет.

19

На перевале показались всадники. Наконец-то!

Скрылись за деревьями, появились снова, обогнули выступ скалы. Не самой короткой дорогой ехали, зато хорошо проходимой для верховых, даже если все время гнать коней вскачь. Удобных троп в Эред Вэтрин хватало. Как и укромных пещер, подходящих, чтобы устроить засаду. Явно Моргот потрудился, приспособил горы для нужд своего войска, да удержать не смог.

Маглор первым соскочил со взмыленного коня. Подошел к приземистому орку, державшему в когтистой лапе свернутый пергамент. Остановился. Требовательно протянул руку. Вражий посланник остро взглянул в лицо сыну Феанора, потянул носом, принюхиваясь по-звериному, и отдал письмо.

Сарати, знаки для записей, придуманные когда-то Румилом. Только начертание непривычное - такое Маглору доводилось видеть только на самых старых свитках, написанных еще в Эндорэ или в первое время после прихода в Аман.

"Король нолдор - ныне мой пленник", - с трудом разобрал принц. От волнения было трудно сосредоточиться. Он медленно перевел дыхание, заставляя себя успокоиться. Представил, что он не на восточной заставе, а в Библиотеке Тириона, и не сверлят его взглядами десятки нолдор, не ждут напряженно известий и его решения, и не письмо от Моргота в руках, а древний пергамент. Помогло. Чтение пошло легче.

"Дальнейшая его судьба будет зависеть от ваших действий. Если вы отступите на юг Эндорэ, Маэдрос будет освобожден от оков и останется жить в Ангбанде в залог мира между нашими народами. Если же вы осмелитесь вновь угрожать мне войной или попытаетесь освободить пленника, нет такой муки, которую он не испытает. Ни умереть, ни потерять сознание я ему не позволю, и пытки продлятся до тех пор, пока вы не согласитесь на мир. До того, как вы примете решение, Маэдрос останется прикованным к скалам Тангородрима".

- Король жив, - сказал Маглор, обведя взглядом воинов. - Он в плену.

Ни звука в ответ. Даже не шевельнулся никто. Обманчивое спокойствие: одно слово предводителя, один знак - и засвистят стрелы, вылетят из ножен мечи, и ни один враг не покинет заставу.

- Посланников не трогать, - приказал принц.

Повернул голову, глядя сквозь орка, холодно бросил:

- Ступай.

- Какой ответ передать Властелину? - спросил тот.

- Когда придет время, он узнает ответ.

20

"Он узнает ответ..." Какой ответ? Что же делать-то?!

Замкнулись пути - прости.
Осталось нанизывать дни
На нити зимы.

Стихи... К чему они мне теперь? Прежний Маглор, сочинитель и певец, остался в Амане. Здесь только Маглор-воин. Предводитель. И брат. Старший.

Брат... Все время с тех пор, как Маэдрос уехал на эти проклятые переговоры, я надеялся, что он вернется. Надеялся, вопреки очевидному: шестеро уцелевших воинов из его отряда рассказали, как все случилось.

Я знал, что брат в плену - нет, я знал, что его попытались захватить. Но ведь он мог бежать, мог придумать что-то, наконец, его могла спасти случайность. Не знаю, какая - ну, может, отвлекся бы Моргот на что-то... Нам, нолдор, на чудеса уповать не приходится, но и Врагу тоже. Он проклят, как и мы.

Осталось надеяться на
Наличие дна
У пропасти.

Нет. Не стоит себя обманывать. Это - все. Не выйти Маэдросу из Ангбанда. Даже если мы отступим. Что заставит Врага сдержать слово? Хотя... если Морготу действительно нужен мир, может, он и не станет пытать пленника. Да только - сколько выдержим мы сами прежде, чем Клятва заставит нас напасть на Ангбанд? Рано или поздно это случится, и мы будем знать, что обрекаем на мучения брата. А ведь Маэдрос тоже клялся вернуть Сильмариллы! Каково ему будет жить в Ангбанде, так близко от цели?

Жить... Да жив ли он еще? Морготу верить нельзя. Если брат и вправду висит на скалах... будь ты проклят, Враг!

Маэдрос, Маэдрос, как бы ты поступил на моем месте? Ты же нашел бы выход, непременно нашел бы! Ты всегда знал, что делать - и в Амане, и потом, когда началось все это... безумие.

Осталось не думать о том,
Что был у нас дом,
Забытый почти.

Надо послать разведчиков к Тангородриму, вот что! Если Маэдрос там прикован, если тот, кто прикован, действительно Маэдрос - тогда и буду решать.

21

Не получилось. Легко было решиться уйти... хотя нет, решиться было как раз очень непросто, но тогда казалось, что именно это и есть самое трудное. Что уход в Мандос получится сам собой - главное захотеть.

Захотеть - не в Чертоги Намо, само собой, этого желать невозможно. И не свободы - если, конечно, не считать ею возможность добровольно сменить одни оковы на другие. Захотеть - нанести удар Морготу и отцу-предателю. Чтобы не удался их отвратительный план. Захотеть - спасти от Врага братьев. И всех нолдор, пришедших в Эндорэ.

Я сумел захотеть. Я был готов к уходу, а оказалось - желания недостаточно, чтобы разорвать узы между плотью и духом. Странно. В древности, еще до ухода эльдар в Аман, такое случалось: я слышал рассказы об этом. Только вот не пришло мне тогда в голову спросить о подробностях. Жаль. Если, конечно, дело в моем неумении, а не в предусмотрительности Моргота.

Способен он силой удержать дух эльда в теле? Вполне возможно.

Я не собирался сдаваться. Пробовал остановить сердце усилием воли, перестать дышать, расколоть себе голову о скалу. Зря старался. Сердце билось медленнее, но не слабее. Задержка дыхания ничего не давала, кроме тяжести в груди: казалось, моей плоти теперь и воздух не очень нужен. По шее текла кровь, разбитый затылок саднил, но ничего, кроме нескольких ссадин, я не добился. На смерть от жажды и голода рассчитывать тоже не приходилось: я не чувствовал ни того, ни другого.

Что ж, пусть я не могу умереть. Тогда я добьюсь, чтобы Враг убил меня сам!

"Феанор, ты предатель! Ты предал Финвэ, ты предал нас, ты предал всех нолдор! Ты трус, Феанор! Ты стал слугой Врага! Ты стал ничем!"

Бесполезно. То ли Ангбанд не позволял мне докричаться до отца, то ли тот сам закрывался от мысленной речи.

- Моргот! Расскажи мне, как ты бежал из Амана, петляя, как перепуганный заяц! Расскажи это всем! Как ты трясся от страха, что Валар поймают тебя и снова посадят в Мандос! И больше не сжалятся над тобой, даже если ты опять будешь валяться у них в ногах, вымаливая прощение!

Валялся он или не валялся, точно не знаю, но пронять его эти слова должны. Или я совсем не знаю Врага.

Время шло, я охрип от криков и успел исчерпать весь запас оскорблений. Ничего. Моргот упорно делал вид, что не слышит.

Не получилось.

22

- Моргот не солгал на этот раз, - Маглор смотрел прямо перед собой. - Маэдрос на Тангородриме.

- Его хорошо рассмотрели? - усомнился Карантир.

- Да.

- Осанвэ?

- Он молчит по-прежнему. Но это не похоже ни на обморок, ни на... смерть. Как будто мысленной речи мешает что-то.

- Сила Врага, - зло прищурился Куруфин.

- Наверное.

Маглор собрался с силами и обвел братьев взглядом.

- Надо что-то решать.

- Подобраться к нему нельзя, - хмуро сказал Келегорм. - Я был там. Почти отвесные скалы, ровные, словно их ножом отрезали. И высоко.

- Ты был там?! - Маглор даже вскочил. - Ты?! Я же просил, чтобы дождались разведчиков! Ты мог попасть в плен, как Маэдрос.

- Не мог, - спокойно ответил охотник. - Враг ведь не просто так приковал нашего брата на Тангородриме. Он хотел, чтобы мы могли видеть Маэдроса. Кстати, я прошел к Ангбанду беспрепятственно. Ни одной вражьей твари не встретил.

- Но это могла быть ловушка!

- Какой в ней смысл? - пожал плечами ученик Оромэ. - Если бы Враг захватил меня, он потерял бы шанс не только заключить с нами мир, но даже в новые переговоры вступить.

- Он прав, Маглор, - вмешался Карантир. Запнулся на мгновение. - Келегорм, если других возможностей не останется, ты смог бы...

Он резко замолчал, словно дыхания не хватило.

- Убить Маэдроса, чтобы спасти от пыток? - голос охотника звучал бесстрастно, только губы побелели. - Я думал об этом. Там стрелой не достать.

- Да как вы можете?! - вскинулся Амрод. - Обезумели?!

- Это не выход, Келегорм, - резко сказал Маглор.

- А в чем выход? - сверкнул глазами Куруфин. - На юг отступить, к Дориату?! Тингол нас, конечно, с распростертыми объятиями примет после того, как мы перебили его родичей в Альквалондэ!

- Откуда Тинголу знать об этом?

- Он и не знает, - хмыкнул Куруфин. - Зато о сгоревших кораблях тэлери ему кто-нибудь наверняка сообщить успел. Этого более, чем достаточно, чтобы рассчитывать на его дружбу не приходилось.

- Но ведь не весь Белерианд под властью Тингола, - с надеждой сказал Амрас. - Нам есть, куда отойти.

- Клятва, - напомнил Карантир.

- Он прав, - вздохнул Маглор. - Мы не сможем долго жить вдали от Ангбанда. Клятва все равно заставит нас вернуться на север.

- Но что же делать?

- Остаться здесь, - предложил Келегорм. - Не нападать, не провоцировать Моргота, но постепенно собирать силы.

- А как же Маэдрос?

- Улучшить его положение мы не можем, в нашей власти лишь не ухудшить. Но когда придет время, мы вызволим брата.

23

- Властелин, я виноват, - Талло всем своим видом изображал раскаяние.

Очень правдоподобно изображал. Если бы я не знал этого майа уже много столетий, пожалуй, поверил бы.

- Тебе понадобилось немало времени, чтобы осознать вину, - заметил я.

Дело было, конечно, не в осознании. И даже не в страхе. Этот плут попросту дожидался, пока я остыну после того, как он провалил задание. Вообще-то за такое лукавство следовало бы дополнительно всыпать, но я давно уже перестал злиться. Талло все рассчитал верно. Он знал меня не хуже, чем я его.

- Властелин, я все осознал, - Мастер Иллюзий наконец поднял на меня полный смущения взор. - И готов искупить.

- Чем же? - холодно осведомился я, ничуть не поверив показной кротости.

А про себя усмехнулся: вот заставить бы его заново спеть ту колонну, что приняла на себя удар. Так ведь не сумеет, не его это Музыка.

- Чем прикажешь.

- Ладно, - изображать гнев, которого я давно уже не испытывал, у меня не было никакого желания. Да и вряд ли бы это сработало с бывшим подручным Ирмо. - Займешься Маэдросом. Задач у тебя две. Первая - попытаться подействовать на него. Принц упрямится, а время идет. Не годами же его на скале держать.

- А почему нет? - осторожно спросил Талло.

"Потому что Феанору это вряд ли понравится", - подумал я. А вслух сказал:

- Потому что Ирбин и Тевильдо вынуждены тратить силы, чтобы поддерживать в нем жизнь.

- Разве это так трудно? - удивился Мастер Иллюзий.

- Слишком много чести для Воплощенного, - отрезал я.

Талло кивнул.

- А вторая задача?

- Маэдрос не должен сойти с ума.

- О-о, это непросто, Властелин! - глаза майа азартно блеснули.

- Знаю. Потому и поручаю тебе.

- Благодарю за доверие, - улыбнулся Талло.

На этот раз совершенно искренне.

24

- Что он там плел про Властелина, этот корм волколачий?!

Я усмехнулся - про себя, разумеется. Нечасто кому-нибудь из нас доводится видеть рассерженную Таринвитис. А гнев ей очень к лицу. Только вот никому бы и в голову не пришло нарочно злить ее: это небезопасно. Маэдросу повезло, что он нужен Мелькору. Иначе упрямый нолдо получил бы массу незабываемых ощущений прежде, чем превратиться в пресловутый корм.

- А что он плел? - я удивленно приподнял брови.

- Ты разве не слышал? - Тарис негодующе сверкнула вишневыми глазищами.

Щеки ее разрумянились, высокая грудь вздымалась, подбородок был воинственно вздернут - ох, как хороша! И сейчас, и... вообще. Жаль только, смотреть ни на кого не хочет, кроме одного-единственного. А тому она не очень-то и нужна.

- Не слышал, - я развел руками. - А там было что-то важное?

- Глупости там были! - взвилась Таринвитис. - Возмутительные глупости!

- Тогда зачем ты их слушаешь? - мягко спросил я.

Она бросила на меня еще один яростный взгляд, но все-таки задумалась. И пару раз глубоко вздохнула, успокаиваясь.

- Талло, он кричал, что Властелин петлял, как заяц, убегая из Амана, - в голосе ее все еще звучала обида.

- Ну, разумеется, Мелькор сбил со следа погоню, - усмехнулся я. - К чему нам здесь незваные гости?

- Что наш Вала подкрался к Древам тайно, как трус.

- Ага, а ему следовало оповестить весь Аман о своих намерениях, причем желательно заранее?

Тарис неуверенно улыбнулась. Но тут же опять помрачнела.

- Что Мелькор на коленях просил у Валар пощады!

- И Воплощенным позволили при этом присутствовать? - я расхохотался. - Думаю, даже майар не видели, что там происходило между Старшими.

- Но если...

- Тарис, Тарис, ты можешь себе представить Восставшего, который просит пощады?

- Нет, - она решительно помотала головой. - Хотя... Иногда он может прикинуться слабее, чем на самом деле - чтобы противник потерял бдительность. А потом ударить.

- Вот именно. Так что все дело в формулировках.

- Но эти выкрики могли услышать орки!

- Ну, и что? Если пойдут пересуды, Саурон тут же укоротит языки болтунам, вот уж за чем дело не станет. А наш не в меру говорливый пленник теперь будет вести себя тихо и скромно.

- Почему вдруг?

- Потому что им займусь я.

25

- Феанор.

Нолдо обернулся к вошедшему и улыбнулся. Он стоял у окна - именно стоял, а не лежал грудью на подоконнике, как в первое время. И от прежней бледности не осталось даже следа.

- Хочу вернуть тебе кое-что, - сказал Мелькор, подходя к нему.

Мастер невольно покосился на ларец с Сильмариллами - тот стоял на своем месте возле ложа.

- Вернуть? - удивленно переспросил Пламенный. - Что вернуть?

- То, что ты не ожидал получить обратно. То, что поможет тебе лучше любых целителей.

Мелькор отбросил полу плаща, скрывавшую то, что он держал в руке.

- Он истосковался по тебе.

Наромбар!

Феанор потрясенно смотрел на меч. Одно из лучших его творений. Не просто оружие - скорее уж боевой товарищ.

Мастер обнажил клинок на треть и прижался губами к холодно блеснувшему металлу. Ему даже в голову не пришло, что означало принять оружие из рук Властелина Ангбанда. Возвращение меча было окончательным, неоспоримым доказательством дружбы, и только это имело значение.

- Благодарю, - тихо проговорил Феанор. - Благодарю за доверие, Мелькор.

26

Что ж, Пламенный здоров. И стал почти прежним. Чуть медлительнее движения, острее и жестче черты лица, тише голос - это все мелочи, Феанору все-таки надо восстановить силы. А вот взгляд не тот. Слишком тусклый. Слишком рассеянный. Незнакомый мне взгляд. И мелодия, хоть и похожа на былую, новая. Неправильная мелодия. Не его.

Что с тобой, друг мой? Из-за Маэдроса тревожишься? Едва ли. Ты ни разу не спросил о его судьбе с тех пор, как он от тебя отрекся. Да и не так уж привязан ты к своим сыновьям. Во всяком случае, камни всегда вызывали у тебя куда больший интерес, чем они. Вряд ли что-то изменилось с тех пор в ваших отношениях.

Беспокоишься за свой народ? Но войну я остановил, нолдор больше ничего не грозит, если только сами глупостей не наделают. А они не наделают, Маэдрос их удержит. Непреклонный Маэдрос, отлично работающий на Ангбанд.

Что война закончена, я понял, когда Маглор отпустил моего посланца живым. Это само по себе было ответом. Отказом от вызова. Значит, мой удар попал в цель.

А потом новоиспеченный вождь нолдор прислал разведчиков. Я наблюдал за ними, как сытый кот за мышатами, и от души развлекался. Все-таки испортили Валар квенди, приучили к легкой жизни! Предки нолдор, жившие у Куивиэнен, были не в пример осторожнее и шустрее. А этих горе-разведчиков не повязали только потому, что я велел их пропустить. Да еще и облака разогнал, чтобы обзор обеспечить.

К Маглору вернулись все посланные: я не хочу огорчать Феанора. И обманывать не хочу. Да и не нужны мне пока пленники, я и так знаю достаточно.

Вот чего я не знаю - это как помочь Пламенному. Что его мучает? Потеря власти? Да он никогда особенно к ней не стремился. Утрата свободы? Но он остался в Ангбанде добровольно и волен жить здесь, как ему угодно. Может, он тоскует по Аману? Вряд ли, он сам собирался уйти оттуда.

Хм... А что, если он просто скучает? Надо занять мастера делом, дать пищу для чувств и ума, работу рукам - и все прочее отойдет на второй план сразу и окончательно. Это же Феанор! Да и сам я такой же.

27

Поначалу мне было интересно. Порой жутковато, порой почти весело. Лед то блестел под звездами, то становился матовым, когда небо затягивали тучи.

До самого горизонта - лед. Где гладкий, где похожий на чешую огромной рыбины, где вздыбленный. Мне нравилось угадывать в ледяных глыбах очертания то животного, то эльда, то башенки. Некоторые были острыми, словно звериные клыки, а попадались и ни на что не похожие... вот если бы пройтись по таким резцом!

- Коркион! Не отставай!

Ни маме, ни отцу наше путешествие не нравилось. Чем дальше мы шли, тем мрачнее и молчаливее они становились. Но ничего не объясняли. Только следили, чтобы я держался рядом.

Другие взрослые выглядели такими же озабоченными, если не хуже. Несколько раз мне удалось услышать обрывки разговоров. Все об одном: "сбились с пути", "ходим кругами", "чары Моргота".

Потом я впервые увидел смерть. Одна из женщин легла на лед и больше не встала. И даже не шевельнулась. Снежинки падали на ее застывшее лицо, на пустые широко распахнутые глаза - и не таяли. Словно эльдэ сама превратилась в ледяную фигуру.

Я не рискнул спрашивать о ее дальнейшей судьбе, о Мандосе. Почувствовал, что это не к месту.

Умершую накрыли плащом, потом мужчины раскололи несколько глыб и сложили обломки вокруг нее и сверху, так, чтобы полностью закрыть ее тело.

И мы пошли дальше. Мне очень хотелось обернуться, чтобы посмотреть на ушедшую, на ее ледяной дом. Но было как-то не по себе.

А потом я увидел этот дом снова. Впереди. И молча прижался к маме.

28

- Идем, я покажу тебе Ангбанд, - предложил Мелькор.

- Идем, - согласился Феанор.

Не то, чтобы с неохотой, но и без живости.

Они вышли из комнаты, спустились по лестнице, миновали несколько коридоров, поднялись по ступеням. С открытой площадки на вершине одной из центральных башен открывался особенно красивый вид на Эред Энгрин. Во всяком случае, Мелькор очень его любил.

Снежные шапки мягко белели в серо-синем сумраке, низкие тучи закрывали два самых высоких пика - Копье и Трезубец, или Седьмой Западный и Третий Южный. Пологие внутренние склоны, пушистые от запорошенного недавней метелью леса, плавными изгибами спускались к долинам.

- Вот окрепнешь совсем, приглашу тебя прогуляться верхом, - Мелькор махнул рукой в сторону широкой тропы, видневшейся к северо-востоку от крепости. - Там есть, на что посмотреть.

- Да, - вежливо улыбнулся мастер. - Благодарю.

- Ну, что, пойдем дальше? - Вала постарался скрыть разочарование.

Феанор кивнул.

Маршрут был тщательно продуман: мастерские, кузницы, рудники. Нолдо вел себя по-прежнему вяло, и Мелькора начала беспокоить эта безучастность. Впрочем, если поставить перед Феанором конкретную задачу, в нем должен проснуться мастер. Не может не проснуться.

Окончательно убедившись, что нолдо сопровождает его только из учтивости, Вала собрался было оставить того на время в покое, но решил напоследок вывести за ворота. Лишний раз подчеркнуть, что не под замком живет Пламенный в Ангбанде.

Почувствовав горячее дыхание Тангородрима, Феанор неожиданно встрепенулся, словно пробуждаясь от тяжелого сна. Ускорил шаг, потом побежал.

"Что это с ним? Почуял выход из крепости? Вроде, далековато еще". Мелькор чуть поотстал, внимательно наблюдая за нолдо.

Мастер остановился в самом сердце вулкана, там, где вверху и внизу, справа и слева билось пламя, отделенное невидимой перегородкой. Где казалось, что ты висишь в огненной пустоте, и даже Поющие ощущали жар. Феанор стоял, запрокинув голову и улыбаясь. Словно забыл о спутнике. Словно вообще обо всем забыл.

"Так вот чего ему не хватало! Как просто!"

Раскаленная лава пульсировала в такт дыханию нолдо. Или это мастер дышал в такт биению сердца вулкана - не разобрать.

"Моя Тема. Он все-таки принял ее! Принял Ангбанд". Мелькор улыбнулся. Почти так же счастливо, как Феанор.