www.venec.com

Екатерина Аннинская

АНГБАНД

Второй роман цикла "После Пламени"

1

Ангбанд готовился встретить Властелина.

Еще не показался вдали всадник на вороном коне. Не видели его ни крылатые разведчики, ни Феанор из кресла на вершине горы.

Только тучи сгустились над крепостью. Чуть холоднее сделался воздух. Пробежала легкая дрожь по скалам Тангородрима. И поползли среди орков слухи о возвращении Самого. Строже сделались командиры, подтянулись воины, веселее звенели клинки на тренировках, стрелы точнее летели к цели, и даже самые строптивые волки охотно выполняли команды.

Взгляды майар стали острее и ярче, словно ветер раздул пламя над углями. Таринвитис, в последнее время вялая и хмурая, внезапно приободрилась и все чаще поглядывала на юго-восток. Даже улыбаться и шутить начала. Мрачный и вечно чем-то озабоченный Саурон стал как будто менее суровым. И все как-то сразу вспомнили о незавершенных делах и отложенных планах.

Крепость, взбудораженная общим ожиданием, то угадывала и воплощала любое желание Поющих, то начинала ошибаться и капризничать, усиливая суматоху.

В Ангбанд возвращалась жизнь. Единая жизнь. Единая воля. Единая Музыка.

2

Светильники! Я совсем забыл о них. То есть не забыл, конечно. Просто мне было не до них. Я никак не мог вернуться к работе с тех пор, как Саурон затеял войну. Даже в мастерские не заходил, почти все время проводил на Орлином Клюве. Следил за происходящим, готовый вмешаться, если что-нибудь будет угрожать моим нолдор. Изредка засыпал прямо в кресле, и во сне видел все то же: равнину к югу от Ангбанда, крепости моих сыновей и племянников за ней. И иногда - выходящих из ворот орков. Тогда я вскакивал, хватаясь за меч, и лишь потом открывал глаза.

Это постоянное ожидание беды изматывало сильнее любого боя. И когда я наконец увидел двух приближающихся к Ангбанду всадников, я и сам не знал, радоваться возвращению друга или злиться, что Мелькора так долго не было.

Я не стал говорить с ним - ни вслух, ни мысленно. Я не был уверен, что останусь спокойным, не сорвусь на крик и обвинения. Поэтому я просто отправился к себе и уснул, едва успев сбросить сапоги. Впервые за долгое время уснул на ложе. Теперь я мог себе это позволить.

3

Ты не встречаешь меня, Феанор. Мы скверно расстались, но вряд ли дело в этом. Не первая ссора, в конце концов, и не последняя. Почему же ты прячешься? Пытаешься что-то скрыть? Или готовил сюрприз к моему приезду и не успел? Ладно, прячься, мешать не буду. Пока.

Майар вот явно меня ждали. Кто с докладом, кто с расспросами, кому не терпится похвалиться новой мелодией. Таринвитис и вовсе ни на шаг от меня не отходит, только что за рукав не хватается. Так, говорите все-таки по очереди. Сначала Саурон.

- Властелин, на границах всё по-прежнему. Армия готова выступить в любой момент. Дисциплина в войсках теперь безупречная. Недовольные были, конечно. Но и они послужили нашему делу. Хорошо послужили.

Да, действительно хорошо. Ты нашел отличный выход, Первый Помощник.

- Добили у самых ворот, значит? И остальные смотрели?

- Смотрели, Властелин. И все поняли правильно.

- А нолдор?

- Они считают это своей победой. Нет, ничего нового они не придумали. Оружие прежнее. Доспехи тоже. Как и боевые приемы. Квенди Амана не так уж изобретательны, Мелькор.

- Жаль. Покажи мне это сражение, Саурон... Да, ты мастерски все устроил!

- Благодарю, Властелин. Твоя Музыка - моя Музыка.

- Мы поем одну Тему, - улыбнулся я.

Майа помолчал, явно колеблясь.

- Что-то о Феаноре? - предположил я. - Он ведь тоже видел ту битву?

Ох-х, так вот почему Пламенный скрывается!

- Он участвовал в ней, Властелин, - Саурон выдержал паузу, в упор глядя на меня. - На стороне нолдор.

- Рассказывай, - велел я, стараясь не выдать тревоги.

Похоже, мой Первый Помощник давно не получал столь желанного приказа.

- Я не тронул его, - сказал он, закончив. - Ты называл его своим другом, Вала. Кроме того, он все-таки принес пользу. Оставшиеся в крепости орки видели извержение. И запомнили.

- Хорошо, - я сдержанно кивнул.

- Властелин, мне послать гвардейцев за этим нолдо?

- Нет, - остановил я его резче, чем собирался. - Я сам поговорю с Феанором.

4

В мастерских кипела работа. Пламенный не выходил оттуда. Отчасти - потому что был действительно увлечен, отчасти же - чтобы не встретиться с Мелькором раньше времени. На попытку Восставшего поговорить мысленно, Феанор ответил торопливой просьбой: "Пожалуйста, дай мне закончить". Вала, сам мастер в прошлом, не стал настаивать.

Наконец все детали были готовы и собраны в центральной пещере. Пленные нолдор столпились там же, взволнованно наблюдая за руками Фенырга. Впрочем, сейчас они не чувствовали себя пленными - просто нолдор. И Фенырг был не тюремщиком, не приспешником Моргота - мастером. Лучшим из мастеров. Тем, кому предстояло возродить Древа.

Фенырг занялся основами. Их было почему-то четыре вместо двух. Как именно мастер собирался соединить их в стволы, нолдор пока не знали. А он и не спешил это делать. Взял первую веточку, поднес к одной из основ. Серебро листьев сияло в свете Камней, словно в руках у Фенырга действительно была ветвь Тэльпериона. Впрочем, нолдор Сильмариллы не узнали - видели просто крупные алмазы, вставленные в венец из странного черного металла.

Веточка встала на место. Листьями внутрь.

- Мори, подавай. Теперь золотую.

Нолдор замерли, непонимающе глядя на Фенырга, который уверенно собирал детали в единый узор. Листья и цветы, тончайшие лепестки металла, казавшиеся живыми, впитавшие тепло рук аманских мастеров, исчезали за переплетением линий, за жестким орнаментом, все больше напоминавшим игру языков пламени.

- Что ты делаешь?!

Нолдор придвинулись ближе, взгляды из ошеломленных сделались угрожающими.

- Н-назад! - сквозь зубы процедил Фенырг, не глядя на них.

Один из мастеров, попытавшийся выхватить у него очередную ветку, зашипел от боли и отдернул пальцы: металл был раскален. Но Фенырг словно не чувствовал жара, голыми руками складывая части рисунка, сплавляя их намертво.

- Не спи, Мори! - нетерпеливый жест.

Угрюмый черноволосый юноша поспешно протянул еще одну деталь. Он единственный из собравшихся, кроме самого Фенырга, не выглядел ни растерянным, ни испуганным, ни обозленным. Зеленые глаза смотрели с холодным любопытством - слишком холодным для такого юнца.

- Он убивает Древа!

Этих негромко произнесенных слов оказалось достаточно. Мастера кинулись к инструментам: резец или горняцкий молот тоже может стать оружием. Пусть даже против майа. Только вот все снаряжение осталось в соседних помещениях. Совсем рядом - но, выбежав из зала, где трудился Фенырг, дорогу обратно найти не смог никто из нолдор. А когда проходы и стены вновь оказались на привычных местах, и пленные ворвались в центральную пещеру, ни Фенырга, ни Мори, ни их отвратительного творения там уже не было. Только лежала на полу одинокая золотая веточка. Должно быть, лишняя.

5

Я сделал это для вас. Чтобы вас спасти. Да, мне пришлось обмануть вас, поманить призраком прошлого. И самого себя обмануть, забыть на время о настоящем замысле. Но ведь вы не станете добровольно работать на Восставшего! А без этого вы обречены.

Думаете, Мандос лучше Ангбанда? Думаете, Намо позволил бы вам творить? Думаете, с вами, бунтарями, отступниками, братоубийцами, Валар поступили бы мягче, чем когда-то с Мелькором, своим побежденным родичем?

Я уберег вас от заточения, едва ли не более страшного, чем орочьи застенки. Вы не были в Мандосе, нолдор, но я-то помню, от какой судьбы избавил меня Мелькор. И что пришлось вынести в плену ему, тоже знаю. Восставший не рассказывал мне о Чертогах Намо, только показал один раз, уже в Ангбанде, - торопливо, скупо, но мне хватило. Я далеко не трус, но все же не попросил открыть больше. И не только потому, что для моего друга эти воспоминания были мучительны.

Я убил только что возрожденные Древа... Нет, не убил: Древ еще не было. Только замысел - два замысла, исключающие друг друга. Остаться мог только один - по моему выбору. Впрочем, какой уж тут выбор! Я должен был отвести от вас удар и при этом сохранить дружбу с Мелькором. Вот и все.

Я заменил одну красоту другой, не менее совершенной. Вы не способны понять ее - пусть. Зато ее в полной мере оценит Вала. Огненные колонны, одно из лучших моих творений.

А Древа... Им в Ангбанде все равно не место.

6

"Мелькор! Смотри".

Я едва не вздрогнул. Не от неожиданности призыва. От тех чувств, которые переполняли сейчас Пламенного. Радостное нетерпение. Восхищение. Гордость. Давно Феанор не был таким оживленным. И еще - в его мыслях не было ни враждебности, ни обиды. Прав я был, что не стал его торопить. Хотя момент для разговора он выбрал на этот раз не самый удачный.

- Хорошо придумано, Саурон, - я заставил себя сосредоточиться на разговоре с Первым Помощником. Чуть улыбнулся. Кивнул.

Майа внимательно смотрел на меня. Пожалуй, слишком внимательно.

- Это очень пригодится со временем. Пусть они обучат еще полсотни орков. Для начала.

- Да, Властелин.

Я снова одобрительно приподнял уголки губ. Неторопливо отвернулся и зашагал прочь, чувствуя спиной взгляд майа. Несколько мгновений, не больше. Саурон тоже неплохо владел собой.

Я свернул за угол и остановился, наконец позволив себе открыть сознание для того, что собирался показать мне мастер.

Четыре огненные спирали. Багровые протуберанцы и темно-фиолетовые, почти невидимые в темноте. Ярко-оранжевые, золотые и белые, словно всполохи молний. Четыре столба, сплетенные из языков пламени. Четыре колонны Тронного зала Удуна.

7

- Откуда? - Мелькор почти подбежал к Феанору, схватил за плечи и, похоже, едва удержался, чтобы не встряхнуть. - Кто?!

- Что - откуда? - мастер непонимающе смотрел на него.

- Я ни разу не показывал тебе! Кто тогда?

- Да о чем ты? Что не показывал?

- Удун, - Вала немного успокоился и отпустил нолдо. - Колонны. Как ты узнал?!

- Колонны? - удивленно переспросил Феанор. - Ты о моих... наших светильниках?

- Они в точности повторяют форму колонн в Тронном зале Удуна! - Мелькор пристально смотрел на друга. - Как ты додумался до такого?

- Ты во мне дырку просверлишь взглядом, - проворчал Феанор, передернув плечами. - У тебя там были ажурные металлические колонны? С таким же узором?

- При чем тут металл? Огненные они были! Мое творение!

- Так вот оно что... - задумчиво протянул мастер. - Вот что мне виделось.

- Так кто тебе показал? - нетерпеливо спросил Мелькор. - Или... ты хочешь сказать, что сам услышал эту мелодию? Где?! Когда, Феанор?

Тот покачал головой.

- Я делал эти светильники для тебя, Мелькор. Образ пришел сам.

- Да... - голос Валы дрогнул.

Восставший быстро отвернулся, отошел на несколько шагов и остановился лицом к окну.

- Да, - тихо повторил он. - Услышал ты или угадал - неважно. Ты воссоздал их.

8

Двери зала распахнулись настежь, пропуская Феанора и орков, несущих светильники. Орков. Не нолдор. Отказались мастера помочь Пламенному? Или он сам не рискнул привести их сюда? Впрочем, так действительно было лучше. Не хотелось мне сейчас видеть пленных.

А еще меньше хотелось, чтобы кто-нибудь смог разглядеть мое лицо. Поэтому в зале было темно - только багровые блики от бьющегося в расщелине пламени плясали по полу и нижним ступеням трона. Хотя ни оркам, ни квэнди скудное освещение не мешает смотреть. В отличие от людей. Я настолько привык к Младшим, что и сейчас невольно сделал все так, словно по-прежнему был среди них. А потом не стал ничего менять. Орки все равно избегают лишний раз поднять глаза на Властелина. А Феанор, когда увлечен работой, не замечает вообще ничего вокруг.

- Сюда! - рявкнул Пламенный на своих помощников.

По-моему, он вообще никогда не разговаривал с ними спокойно. Всякий раз давал волю раздражению. И напрасно: орки отлично подчиняются тому, кто сильнее, безо всяких окриков.

Светильники более или менее осторожно опустили на пол. Я замер, впившись взглядом в линии узора: действительно похож? Или мне тогда показалось?

"Орков лучше отослать" - мысленно предложил Феанор, когда последний светильник был установлен.

- Ступайте, - распорядился я вместо ответа.

- Служим Властелину!

- Зажигай, - поторопил я мастера, едва мы остались вдвоем.

- Нет, - лукаво улыбнулся он. - Лучше ты.

Я поднялся с трона, подошел к одному из его творений. Оглядел.

- А где у них...

Я не закончил вопрос: сам понял, что этим светильникам масло не требуется. Завершить творение действительно следовало мне - чтобы оно перестало быть только нолдорским, стало частью Ангбанда.

Подвести подземное пламя к основанию каждой ажурной колонны было несложно: пол в Тронном зале был теплым от его близости. Багровые, темно-рыжие, фиолетовые языки рванулись вверх, сплелись с золотыми и белыми.

- Да... - я стоял перед светильниками, не сводя с них глаз.

И никак не мог проглотить комок в горле.

9

Мы вошли в Тронный зал и остановились. Алаг, лишенный плоти, и тот замешкался, почувствовав нашу растерянность.

Властелин выглядел очень довольным, даже торжествующим, но я-то видела, что это лишь маска. Что он сильно волнуется. Надеюсь, впрочем, что остальные не усомнились, даже Таринвитис.

В мелодии Валы невозможно уловить что-то сверх того, что он сам хочет открыть. А заметить, что у него напряжены плечи, руки лежат на подлокотниках немного иначе, чем когда он спокоен, - это же всматриваться надо. А глядели все в основном на новые светильники. Не на него. Я тоже заставила себя перевести взгляд: вряд ли Мелькору понравилось бы сейчас слишком пристальное внимание.

Он-то хотел показать нам свое новое творение. То есть нет, не свое. Странное смешение мелодий: словно одна, почти задушенная, пытается прорваться сквозь другую, громкую и уверенную. Как будто под внешней блестящей оболочкой скрыто что-то тревожное, неприятное... трещина, червоточина.

Мелькор, зачем тебе это воплощение Диссонанса?! Разве ты сам не слышишь фальшь в Музыке? Твой нолдо - это ведь его рук дело, его узор! Он настолько глуп, что пытался обмануть тебя? Возможно. Но почему ты поверил? Или - не поверил? Но тогда чего ты хочешь от нас? Правды? Или ждешь, что мы поддержим твою непонятную игру?

10

Майар смотрели молча и не двигались с места. Мелькор не торопил их. Даже в мелодии не вслушивался: и так было ясно, что чувствуют соратники. Что они должны чувствовать.

Дом, даже если его уничтожили, все равно остается домом. Хотя бы в памяти. Воссоздать разрушенные мелодии Удуна не смог бы никто из его творцов: слишком многое изменилось, и голоса звучат по-иному. Так, как прежде, уже не спеть, сколько бы ни настаивала Ральтагис, что можно вернуть прошлое.

Феанор сумел сделать невозможное. Уловил отголоски старых Песен в новой Музыке, бережно собрал их и воплотил в материи. Иначе, чем сделали бы это сами Поющие, но все-таки воплотил. Не без шероховатостей - но в данном случае мелочи не столь уж важны.

Майар, между тем, оправились от первого потрясения и приблизились к трону. Мелькор медленно перевел дыхание.

- Эти светильники создали нолдор, живущие в Ангбанде.

Он помолчал, давая время соратникам осмыслить услышанное.

- Феанор и его ученики сумели понять - и принять нашу Тему. Они работали сами, по своей воле и без подсказки. Я только зажег огонь.

11

Ну, что у входа топчетесь? Досадно потерпеть поражение, согласен. А признать меня, Воплощенного, равным себе - еще досаднее. Ошибаетесь, дражайшие майар! Я не равен вам - я выше. Я совершил то, на что никто из вас не способен. Иначе Мелькор не был бы так потрясен, увидев светильники.

Понимаю, вам очень хочется повернуться и выйти, лишь бы не быть свидетелями моего торжества, не видеть меня стоящим около трона. Чье, интересно, место я занял? Твое, Тевильдо? Или, может, твое, Саурон? Или одного из этих... не помню, кого из них как зовут, да и неважно.

А еще больше вам хочется растерзать дерзкого Воплощенного, да нельзя: воля Властелина сдерживает. Если бы вы не были столь послушными, может, и вышли бы из вас сносные мастера. Да где там! Вы потому и ненавидите меня, что нет надо мной ничьей воли. И Мелькору я не слуга, а друг. Равный.

Сейчас я не жалею, что выбрал этот замысел, а не второй, с Древами. Очень уж приятно видеть ваши старательно почтительные лица и взгляды, в которых то и дело мелькает с трудом сдерживаемая злоба. И знать, что я обвел вокруг пальца вас всех: мои Древа здесь, в Тронном зале. Если я захочу - переделать эти светильники в них не так уж и сложно. Мои Древа здесь, но никто из вас не знает этого, даже Мелькор.

Вала счастлив, конечно. Еще бы - воссоздано давно уничтоженное творение. Пусть он сам утратил способность к творчеству, за него все сделал я. Его единственный друг.

12

Мне очень хотелось зашипеть, выгнув спину. А потом выбежать прочь из зала. От колонн, почти настоящих с виду, но фальшивых до последнего завитка. От этого издевательства над нашей Музыкой, над памятью об утраченном доме. От Властелина, придумавшего столь жестокий эксперимент.

Я промолчал, только на мгновение прижал уши. Если Мелькор хочет проверить нас - что ж поделаешь? Пусть. Только раньше он нам доверял. Он нам, а мы ему. Нам не нужны были ни клятвы, ни испытания. Мы пели вместе. Мы были единой Музыкой.

Или - это не для проверки? Мелькор беспокоится, я чую, хоть он и старается не показывать. Другие-то, может, и не поймут, но я-то Кот, да и слишком хорошо тебя знаю, Вала. Хоть и не признаюсь, что догадался.

Зачем? Ох, зачем, Властелин? Разве ты сам не чувствуешь? От этих светильников пахнет такой тоской, что у меня шерсть на загривке дыбом встает! Может быть, Феанор и желал их сделать - вон, какой довольный стоит, только что не мурлычет. Но других Детей он заставил. Не приняли они нашу Тему, это ж ясно.

Кого ты пытаешься обмануть, Вала? Нас? Себя? Или судьбу, предпетую нам когда-то? Нами же и предпетую.

Нолдо стоит сейчас на моем месте. Уверенно, по-хозяйски. Это ты велел ему встать туда, Мелькор? Хочешь видеть его одним из нас? И упорно не желаешь понять, что этого никогда не будет?

Нет, я не брошусь на Феанора, Вала. И вовсе не потому, что боюсь этого нолдо или твоего гнева. Чего мне бояться теперь? Самое страшное уже произошло: наша Музыка распадается, но ты не слышишь этого, Властелин. Не хочешь слышать.

Я мягко перескочил через огненную расщелину, взошел по ступеням, потерся о колено Валы и улегся у его ног. Что бы ни было, мы поем одну Тему, Мелькор. Что бы ни было.

13

- Я не стану больше работать здесь, - глухо проговорил Нолвэ. - Каждое его слово - ловушка. Красота, которую он создавал, ложная, сколь бы совершенной она ни казалась.

- Я никогда не верил Феныргу, - сверкнул глазами Раумо. - И нечего на меня коситься. Сами-то хороши!

- Мы все хороши, - спокойно ответил Алканармо. - Фенырг поманил нас призраком прошлого - и мы кинулись, как бабочки на огонь. Полезный урок, хотя и суровый.

- Видеть больше не могу инструменты! - Энно схватил щипцы, с силой швырнул в каменную стену. - В руки не возьму - пусть меня хоть на части режут!

- Уж лучше в земле возиться, - поддержал его Раумо.

- А кто ест хлеб и фрукты, которые наши растят в долине? - осторожно спросил Алталло. - Только ли пленные? Может, нолдор полкрепости кормят.

- Все может быть, - Энно скрипнул зубами. - Узнаю, к кому те фрукты на стол идут - такое выращу, что любой морготовой твари поперек горла встанет.

- Не получится, - все так же бесстрастно возразил Алканармо. - И земля, и вода здесь вражьи. А нам все-таки ближе камни и металлы, чем растения.

- Камешками ты Морготу не навредишь, - огрызнулся Энно. - Что делать-то?

- Идти возиться в земле, - пожал плечами Алканармо.

- А какая разница? - угрюмо осведомился Раумо. - Здесь, там - все равно нас используют!

- Разница? - Алканармо усмехнулся. - Она существенная. Оттуда легче бежать.

14

Итак, светильники сделаны и торжественно установлены в Тронном зале. Вполне понятное сообщение: нолдор приносят Ангбанду пользу, Феанор - не враг. Представляю, сколько пришлось повозиться Мелькору прежде, чем он добился этого сомнительного успеха! И все ради того, чтобы несколько дюжин Воплощенных отправились на корм волколакам немного позже. Властелин, как всегда, слишком щедро расходует силы.

Очень хочется распилить какой-нибудь из этих светильников и проверить, что там внутри. Странная такая мелодия - будто с начинкой. Что это, нолдо? Послание? Издевка? Или едва уловимое эхо, почти заглушенное основной Музыкой, и есть то, что сделали твои подопечные? То, что они думали и чувствовали на самом деле?

Ты выгораживаешь пленных. Властелин выгораживает тебя. Ничего, я подожду. Я не верю тебе, нолдо. Твое лицемерие очевидно для всех, кроме Валы. Но рано или поздно даже он осознает, что твоя дружба притворна. И тогда тебе конец.

А мастеров-то у тебя поубавилось, нолдо. Должно быть, они тоже раскрыли обман. И сочли, что лучше растить земляные яблоки, чем иметь дело с тобой. Впрочем, и ты стал реже заходить к пленным. Трудно смотреть в глаза сородичам, да, нолдо? А Мелькору?

15

Раньше в Ангбанде было тяжело. Теперь стало невыносимо. Даже здесь, в Плодовой долине, вдали от Фенырга. Мы пекли хлеб и собирали фрукты для других, а самим кусок не лез в горло. Потому что каждая травинка здесь была - вражья. Об этом не получалась забыть, это невозможно было не чувствовать.

Бежать - мы уже не могли думать ни о чем другом. Бежать - пусть даже сорваться в пропасть, пусть погибнуть в бою с орками, лишь бы не оставаться здесь. Даже засыпая, мы видели во сне одно и то же - побег.

Но выбраться на свободу всем сразу было нельзя, так сказал Алканармо, и остальные с ним согласились. Тогда мы условились уходить по очереди, а чтобы избежать споров, кидали жребий. Первым повезло мне.

Я не мог поверить в свое счастье. Мне совали еду, собранную в дорогу, а я глупо улыбался - так, словно беды уже позади, и я на воле.

- Удачи, Энно! - Алканармо хлопнул меня по плечу.

Он один пошел проводить меня, прочим не разрешил из осторожности.

- Я не прощаюсь, - весело сказал я. - Мы ведь скоро увидимся. А в Мандосе или на свободе - не так уж важно. Лишь бы не здесь.

Я не оглядывался. Ненавистная долина осталась позади вместе с мучительным пленом. Впереди ждали холодные ангбандские горы. Ледяной ветер, швыряющий в лицо мелкие капли дождя. Мертвые скалы, покрытые потеками лавы, словно запекшейся кровью. Горячие источники, плюющиеся обжигающей вонючей грязью, если приблизиться к ним.

Мне предстоял долгий и изматывающий путь, но мне ли, пережившему поход через Лед, было бояться его! Я уходил на волю.

16

Урукам, скучавшим на пятой западной заставе неожиданно повезло. Грахш-десятник вообще был удачлив. Вроде, и недавно совсем госпожа Тарити привела его в Арг-бад с очередной группой молодняка. И вот уже на куртке у парня железная бляха: вожак. Мелкий, но вожак. И ясно было, что недолго ходить ему в десятниках. Или до сотника поднимут, или в гвардию заберут. Это уж кто из болдогов раньше подсуетится.

Квын пришел снизу. Один, без оружия и доспехов. Он, конечно, попытался сопротивляться, но Грахш, выбрав момент, ударил добычу по голове. Квын обмяк, и его осталось только связать. Досадно, конечно: могли ведь и дольше позабавиться с мясом. Кое-кто попробовал было спорить, но десятник рявкнул, что пленник принадлежит Властителям и портить его нельзя. Воины, ворча, подчинились: Грахшу почти никогда не приходилось драться. Хватало взгляда и голоса.

Связанного квына бросили у скалы невдалеке от костра, а десятник отправил вестового к Повелителю Саурону. С докладом.

Посланный вернулся через три кормежки. До смены дозора оставалось еще две. Услышав приказ Повелителя уруки восторженно завопили. Саурон был сегодня на удивление щедр.

Разумеется, право убить пленника и вырезать для себя лучшие куски мяса принадлежало десятнику. Но Грахш не торопился. Сначала позволил воинам всласть наиграться с квыном, пока тот совсем не перестал шевелиться. Хороший вожак.

17

Когда сбежал первый пленник, я счел это оплошностью Феанора. Вполне ожидаемой: нолдо не слишком много времени уделял своим подопечным. Сомневаюсь, что он вообще заметил исчезновение одного из них. Во всяком случае, беглеца он не искал. И следующего тоже. И остальных.

Нолдор повадились бегать через почти равные промежутки времени. Это было очень удобно: я заранее решал, кого из орков отправить в нужный момент на пятую западную заставу. Мне даже следить почти не приходилось: сбои в распорядке побегов случались всего пару раз за одиннадцать лет. А дорога у всех пленных была одна, и захочешь - не потеряешься.

Сначала я с любопытством ждал, когда же Феанор спохватится. Потом понял: он куда смышленее, чем казался мне прежде. Ловко приспособился избавляться от неугодных. Чужими руками. И сам с виду чист, и проблемы решаются. Молодец. Впрочем, это ничего не меняет.

Лучше бы ты был поглупее, нолдо. Да гонор свой меньше показывал. Глядишь, и пригодился бы Ангбанду.

Интересно, ты думаешь, что используешь орков для своих целей без моего ведома? Или это неуклюжая попытка задобрить меня? Откупиться? Неважно. Не поладишь ты со мной, нолдо, зря стараешься. Не Властелину ты служишь, не Ангбанду. Себе одному - а таким здесь не место. Странно, что ты еще не сообразил этого - при твоем-то уме. Или - сообразил? Переиграть надеешься? Меня? Мелькора? Судьбу?

Что ж, пробуй, нолдо. Играй. Надейся. Пока я тебя терплю. И будь уверен, сумею обратить на пользу и твои происки, и твои промахи. На пользу себе. На пользу Властелину. На пользу Ангбанду.

Система налажена и работает превосходно. Слишком ретивых орков я посылаю охотиться на твоих соплеменников, захватывать новых пленников. А тех бойцов, кто остается в живых и возвращается в Ангбанд с добычей, отправляю на пятую западную заставу. В награду за доблесть.

18

Пять корзин? Только пять?! Почему так мало?

На всякий случай я еще раз пересчитал их.

- Скупишься, Фенырг? - угрюмо спросил один из мастеров. - Или в Ангбанде стало плохо с продово...

Он осекся, словно ему внезапно зажали рот. Поспешно схватил две корзины, потащил к пещере, служившей пленникам кладовой. Интересно, сам сообразил, что проговорился, или товарищи остановили?

И о чем он проговорился? Что, земледельцы решили уморить голодом себя и товарищей? Или... О других причинах мне не хотелось думать. Сколько времени я не заходил в Плодовую долину? Сколько лет? Я даже строптивых пленников больше не отводил туда лично - просто отсылал с теми, кто приносил еду.

А ведь там, в долине, были собраны как раз упрямцы и бунтари. И никто не присматривал за ними. Кроме Ангбанда.

Я с трудом заставил себя не бежать - идти привычной размеренной поступью. Плечи развернуты, подбородок надменно приподнят, взгляд нарочито холоден. На меня смотрели пленные. И видеть лишнее им было ни к чему.

Так же спокойно я оглядел своих земледельцев. Их осталось меньше половины, и они явно напряглись при моем появлении. Впрочем, они всегда напрягались, не от страха, так от ненависти.

Говорить с ними я не стал: опасался, что сорвусь на крик. Или ударю кого-нибудь. А толку? Бежавшие почти наверняка мертвы, и счастье, если их смерть была быстрой. А оставшиеся... с ними я разберусь после. Когда успокоюсь немного.

Спрашивать о чем-то пленных было бессмысленно: кто же из нолдор выдаст товарищей? Да и не нужно: Ангбанд куда охотнее отвечал на вопросы. Если, конечно, правильно задавать их.

Тропа услужливо легла под ноги. Удобная. Нехоженая: беглецам-то приходилось карабкаться по скалам, скользить на осыпях, пробираться по узким карнизам. С беглецами горы играли. Повелителя Фенырга почтительно проводили, куда он пожелал. К орочьей заставе.

19

Шабрук потянул носом воздух и облизнулся. Поколебался немного, не поохотиться ли самому. Впрочем, нет. Отловить мясо - дело младших. Начальнику заставы и так достанется лучший кусок. Ну, и развлекаться с пленником Шабрук будет первым. А когда вожак натешится, настанет черед рядовых уруков... если мясо до этого доживет. У Шабрука, впрочем, квын-хаи долго не дохли. В ловкости да сноровке с бывшим старшим по кухне могли тягаться немногие. За это ли вернул его Повелитель Саурон в строй, за ненависть ли к врагам Арг-бада, а только служил теперь Шабрук пусть не в гвардии, но десятником в армии. И до бляхи сотника оставалось ему совсем немного. Как этому вот квын-хаю до смерти.

- Раздуй пожарче огонь, Косматый, - ухмыльнулся вожак. - Мясо отогревать будем.

Четверо парней, отправленных Шабруком на охоту, скрылись за поворотом тропы. Остальные завистливо смотрели им вслед.

Дело предстояло простое: скрутить измотанного и почти безоружного квына и притащить к костру. Жаль только, что позабавиться с добычей охотникам было нельзя: пленника следовало сохранить в целости для вожака. А ненавистью от квына пахло так завлекательно, что уруки нетерпеливо облизывались.

Все было, как обычно. Гхарг по тайной тропе обошел беглеца и бросился сзади тому на плечи, захлестывая горло веревкой. Только вот квын оказался не в меру шустрым. Одним движением отшвырнул орка и тут же выхватил меч. Меч?!

Двое охотников, заступивших беглецу дорогу, попятились. Серьезного оружия при них не было, только ножи и веревки. Кто же знал, что дичь, которую ловят для Властелина снаружи, окажется внутри Ангбанда? Опасная дичь. На такую с ножом не ходят.

Гхарг, отброшенный к самому краю обрыва, изогнулся, размахивая руками и отчаянно пытаясь удержать равновесие, но все же сорвался вниз. Заорать, впрочем, успел. Громко. И несколько камней за собой увлек.

Беглец широко улыбнулся, оскалив мелкие, как у всех квынов, зубы. И пошел вперед. На орков. Те медленно отступали, не сводя глаз с меча. И ждали. Ждали, пока их товарищ, крадущийся позади квын-хая, подберется поближе и оглушит врага ударом камня.

Не вышло. Квын опять оказался проворнее, и Костлявый, корчась, рухнул к его ногам, заливая камни кровью.

На заставе услышали отдаленный крик и грохот обвала. Порыв ветра донес слабый запах крови. Орочьей. Так что когда на тропе показались медленно пятящиеся воины - двое из четверых, - Шабрук и его уруки уже успели подготовиться. К бою. Но никак не ко встрече с тем, кто появился из-за уступа скалы.

Повелитель Фенырг не мог оказаться здесь. Просто не мог. И все-таки оказался.

- Повелитель! - мгновенно отреагировал Шабрук.

Не все орки знали Фенырга в лицо, могло выйти плохо. Но вожак успел вовремя.

Чуть дрогнули мускулы, скользнули блики по стали клинков - и все. Ни один из орков не сдвинулся с места. А потом мечи, обнаженные для боя, поднялись в салюте.

Повелитель Фенырг обвел воинов мрачным взглядом. Требовательно протянул руку. Шабрук сообразил почти сразу - подхватил свернутый плащ, лежавший возле костра, подал Повелителю.

- Полагаю, - Фенырг принялся неспешно вытирать кровь с меча, - Саурону интересно будет узнать...

Шабрук сглотнул. Повелитель цедил слова медленно - словно иглы под ногти вгонял, не торопясь, понемногу.

- ... что дозорные Ангбанда осмелились напасть на меня...

Шабрук украдкой перевел дыхание. За излишнюю бдительность с него вряд ли взыщут. Вот за то, что отправил парней на захват пленного с одними ножами, могут.

Начальник заставы продолжал молчать. Почтительно, но чуть менее напряженно. Даже рискнул переступить с ноги на ногу.

- ... не разобравшись, кто перед ними.

- Повелитель Фенырг... - отважился Шабрук.

Тот повел бровью, глядя сквозь орка.

- Повелитель, этой тропой только беглые ходят. Мы выполняли приказ.

Вообще-то, те парни, что следили за тропой к западу от заставы, были гораздо лучше готовы к любым неожиданностям. Это знал Шабрук. Это знал болдог. Это знал Повелитель Саурон.

Знал ли это Повелитель Фенырг? Полагалось ли ему это знать?

Фенырг не командовал воинами. Но он командовал пленными. И должно быть, решил проверить, исправно ли орки ловят тех, кто пытается убежать.

Шабрук приосанился.

- Ни один беглый не миновал заставу, Повелитель, - с гордостью доложил он. - Все черепа здесь. Повелитель может пересчитать.

Считать черепа Фенырг почему-то не захотел. И довольным не выглядел. Наоборот, обозлился еще больше.

- А все-таки, - вернулся он к опасной для орков теме, - как же так вышло, что меня за пленного приняли?

- Не гневайся, Повелитель, но ты похож на них. Кого другого из Великих мы бы не спутали с мя... с квын-хаем. Они пахнут иначе.

- Ах, па-ахнут? - улыбка Фенырга походила на оскал. - Зачем, интересно, вам глаза, если вы не можете отличить Повелителя от квын-хая? Пожалуй, вы вполне можете обойтись без них.

- Мы видим разницу между квын-хаями, - спокойно ответил Шабрук.

Он чувствовал, что Повелитель едва сдерживает ярость, но бояться уже перестал. Фенырг наказать орков не мог. Только сам Повелитель Саурон. Или Властелин. А те за чрезмерное усердие не гоняли. Вот за беспечность точно бы шкуру спустили.

- На юге мы никогда не спутаем местного квына с пришлым. Но в Арг-баде все квыны одинаково принадлежат Властелину.

Фенырг стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. Но драться не стал.

- Повелитель, мы не обознаемся больше, - заверил его Шабрук. - Не примем тебя за квын-хая.

- Не сомневаюсь, - надменно процедил тот.

Вожак вытянулся, всем своим видом выражая глубочайшую преданность Арг-баду, Великим и Феныргу лично.

Повелитель отбросил окровавленный плащ, вложил меч в ножны, отвернулся и неторопливо пошел обратно. Туда, где над телами убитых им орков уже кружили вороны.

Шабрук стоял неподвижно, глядя в спину уходящему. Только кончики пальцев поглаживали рукоять кинжала, висящего на поясе.

20

Меч прошел чуть правее, чем должен был. Я опустил руку. Постоял немного, борясь с желанием убрать клинок в ножны. Нет. Сейчас отдыхать не буду. Рано еще.

Отдыхать... Словно это работа. А ведь было когда-то любимым развлечением. Играть в Воплощенных. Чувствовать мир подобно им: ощущать тепло и холод, вкусы и запахи, легкое прикосновение к коже и приятное напряжение мускулов, порой даже боль. Только вот боли в последнее время оказалось для меня многовато. Одно дело, когда она, словно острая приправа, придает восприятию дополнительную яркость, и совсем другое - когда не можешь полностью избавиться от нее. Тогда она становится помехой. Оковами.

Избавиться от боли я не мог, но обуздывать ее научился. Тогда и взялся за меч - просто потому, что еще боялся коснуться инструментов. А петь пока было рискованно: силы слишком быстро заканчивались, а восстанавливались потом долго. Я не мог позволить себе тратить их безоглядно, как прежде. Если придется снова защищать Эндорэ, я должен справиться - независимо ни от чего.

Надо восстановить былую точность и быстроту движений. Чтобы каждый взмах меча был частью узора, чтобы руки снова начали слушаться, чтобы боль перестала иметь значение. Разорвать хотя бы эту цепь!

"Крылья бабочки". Разворот. "Кошачий коготь". Уже лучше. Мышцы разогреваются, и времени на это требуется с каждым разом все меньше. Полезнее всего было бы потренироваться в паре, но просить об этом кого-то из майар очень уж не хочется. Да они и не знают о моих упражнениях: я ухожу далеко в горы, там увидеть некому.

Когда-то мне нравилось фехтовать с Феанором. Я и сейчас не отказался бы, но как раньше уже не получится... Нет! Пока не получится.

21

"Пересчитай черепа, Повелитель Фенырг"...

К заставе я едва не бежал, хоть и понимал, что опоздал безнадежно. Возвращаюсь оттуда медленно. К кому возвращаться-то? К Мелькору, из-за которого я стал тюремщиком для собственного народа? К нолдор, которые меня боятся и ненавидят? К работе? Ну... к работе имеет смысл. Несколько задумок ждут своей очереди, и рубины я вчера нашел такого чистого цвета - даже в Амане не видел подобного.

Да что это! Я уже и думать начинаю, как пленник! Как один из моих мастеров.

"Пересчитай черепа, Повелитель. Ты похож на квын-хаев".

Ну, нет! Не пленник я - король нолдор! И как король, спасаю свой народ от гибели. На благодарность, конечно, рассчитывать не приходится. Да и не нужна мне ничья благодарность!

"Черепа, Повелитель Фенырг. Все здесь. Ни один беглец не ушел".

Твари проклятые! Перебить бы их! Я едва сдержался: в глазах темнело от ярости. И хорошо, что сдержался. Погибло несколько десятков нолдор, ну, может, сотня, а сколько их будет обречено на смерть, если Ангбанд перестанет брать пленных?

Нет, с Мелькором ссориться нельзя. А уничтожение заставы наверняка привело бы его в бешенство. И что хуже всего, он не стал бы ругаться со мной. Просто отдал бы приказ своим головорезам. Они только того и ждут.

"Мы больше не обознаемся, Повелитель. Не примем тебя за одного из них".

Ангбанд, похоже, водит меня кругами, упорно не подпуская к крепости. Да еще и места здесь мрачные, куда ни взгляни. Голые скалы, торчащие, словно обломки зубов. Уродливые потеки застывшей лавы. И надо всем этим - набухшее сизое месиво туч. Отвратительно.

"По этой тропе только беглые ходят".

Ага, ходят. И будут ходить. И гибнуть. Если только... Мелькор! Он же может помочь! Собственно, только он и может.

22

Мелькор едва не вздрогнул от неожиданности, когда из-за двуглавой скалы вынырнул Феанор и замер, ошарашенно глядя на него.

Как получилось, что Вала не услышал приближение Пламенного? Положим, увлекся, но... Ангбанд-то почему пропустил сюда Феанора? А, впрочем, понятно, почему. Сам же Мелькор о друге и подумал не вовремя. Да не просто подумал - захотел того видеть. Слишком отчетливо захотел. А желание Властелина... Н-да. Глупо вышло.

Стоять вот так, с обнаженным мечом в руке, было еще глупее, и хотелось избавиться от неловкости, скрыть смущение. Немедленно! Не дать Феанору догадаться, насколько некстати тот появился. Не позволить увидеть лишнее.

Вала направился к мастеру, демонстративно готовясь атаковать и рассчитав скорость так, чтобы тот успел выхватить Наромбар. Попытки застать друг друга врасплох были когда-то одной из их любимых забав.

Лицо Феанора напряглось, глаза потемнели и сузились - на мгновение Мелькору показалось, что нолдо принял игру за настоящее нападение. Словно они не фехтовали множество раз в Амане. Словно совсем не знали друг друга. Словно Вала, решивший расправиться с Воплощенным, нуждался для этого в мече.

23

В первый момент я подумал, что Мелькору известно о моей стычке с орками. И он так взбешен, что схватился за оружие. Но тут же по выражению лица Восставшего, по нарочитой задержке с атакой, я догадался, что это лишь тренировка.

Я выхватил клинок, очень надеясь, что достаточно тщательно вытер его. А на черной одежде кровь не заметна... если не всматриваться нарочно. Отбить удар я не успел: меч Мелькора слегка хлопнул меня по плечу.

- Да уж, подловил ты меня! - со смехом признался я, чтобы сделать Восставшему приятное. А заодно выиграть немного времени: мне нужно было прийти в себя.

- Продолжим? - Вала улыбнулся и отступил на пару шагов, предоставляя теперь мне начать бой.

- Охотно.

Это было отличной возможностью поговорить с Мелькором как бы между прочим и избежать лишних вопросов. А доложит ли ему Саурон об убитых мной орках, еще вопрос. Может, и не захочет признаться, что дозорные были не готовы к бою.

Игра началась. Я попытался зацепить Восставшего "кошачьим когтем", тот уклонился и ответил "молнией", которую я благополучно парировал.

- Мелькор, я давно собирался попросить тебя...

- М-м? - Вала сделал пару пробных выпадов, дожидаясь подходящего момента для серьезной атаки.

- Сделай так, чтобы все тропы в горах... - "летящий сокол" и почти сразу уход в оборону, - где земледельцы мои работают, приводили обратно в долину.

- А что... - "атакующий ястреб", резкий разворот, "тройная молния", - бегать, что ли, пытаются? Так дальше заставы, - тут меч Мелькора пробил-таки "стену тумана" и ударил плашмя мне по предплечью, - не убегут.

- Дальше заставы - верно, не убегут, - вместо того, чтобы остановиться, я рванулся вперед, осыпав противника таким "градом в пустыне", что тот невольно попятился. - Но и назад уже не вернутся. А живые они... полезнее.

Некоторое время Вала молчал, сосредоточенно защищаясь. Отступал. Неохотно, сражаясь за каждый шаг, но все-таки отступал. Пока не уперся спиной в скалу. И вот тут-то, когда казалось, что шансов у него не осталось, Мелькор перешел в атаку. Настолько яростную, что отвоевал семь шагов обратно.

- Какой прок, - "морской змей", - от тех, кто только о побеге мечтает? Много ли они наработают?

- А они перестанут о нем мечтать, - я сделал пару шагов назад, делая вид, что уступаю его напору. - Когда убедятся, что выхода нет.

Любимый прием сработал. Увлекшийся Мелькор угодил в заботливо приготовленную "трясину", и мой клинок с размаху опустился ему поперек лопаток. На этот раз я не стал сдерживать руку.

- Хм... - Вала опустил меч и, слегка поморщившись, повел плечами. - Пожалуй, это имеет смысл. И новеньких вразумит. М?

- Еще как вразумит! - заверил я его. - Отдохнем немного?

24

Сменщиков на пятую западную заставу послали сразу, как только прибыл вестовой. Но пока десятник доберется до крепости, пройдет несколько часов. Самому слетать на место происшествия вышло бы быстрее, но этого делать нельзя. Увидев, что я явился лично, орки поняли бы, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Пусть лучше думают, что выходка Феанора была очередной проверкой на бдительность. Заодно подтянутся - это никогда не бывает лишним. А вот знать, что Великие не ладят между собой, Воплощенным незачем.

Что ж, нолдо, посмотрим, как ты будешь объяснять Мелькору свой "подвиг". Жаль, что трупов наверняка уже не осталось. Можно даже не проверять.

Какими бы друзьями вы с Властелином ни были, а этого он тебе не простит. Ты же, глупец, не просто на орков оружие поднял. Ты попытался навредить делу Мелькора! Его Музыке. Ангбанду.

Ты собственными руками разрушил то немногое, что у тебя еще оставалось. Ты мог бы стать частью Ангбанда, но ты отвергаешь его. Ты сумел оттолкнуть от себя майар. Тебя ненавидят орки. И я сильно сомневаюсь, нолдо, что твои пленники относятся к тебе лучше. Для них-то ты - тюремщик. Палач. И предатель. Особенно после истории со светильниками.

А сегодня ты сам уничтожил вашу с Мелькором дружбу. Обрубил своим мечом последнюю ниточку, на которой еще держалась твоя никчемная жизнь.

25

Мелькор отдыхал необычно долго. Наконец, поднялся и вынул - почти выхватил - меч из ножен. Взгляд Восставшего стал сосредоточенным и жестким. Слишком жестким.

Феанор улыбнулся, скрывая тревогу. Происходящее всё меньше напоминало развлечение. Впрочем, для Мелькора, с его искалеченными руками, тренировка едва ли была игрой. Скорее уж боем. Не против Пламенного - против утраты былых возможностей. Против боли. Против судьбы.

Мастер догадывался, насколько важна сейчас для друга победа. И видел, что выиграть поединок тот не сумеет, если только не помочь ему в этом. Незаметно. Совсем немного.

Впрочем, первый же удар Мелькора заставил Феанора думать только о схватке. Вала сражался на этот раз в своей любимой манере: нападал. Нападал непрерывно, с бешеной энергией, не давая противнику ни мгновения передышки. "Ураган в пустыне", "огненное кольцо", "морской змей" и опять "ураган". Устоять против такого натиска было очень трудно. Поддаться - невозможно: тело действовало само.

Казалось, миновала вечность, но в конце концов атаки Мелькора стали менее напористыми. И тогда Феанор перешел в наступление. Активное, но на удивление неудачное. "Морской змей" едва не запутался в собственных кольцах, а "летящий сокол" неожиданно заблудился и пролетел мимо цели.

Клинок Мелькора ударил плашмя по бедру нолдо. Вала остановился и отвел тыльной стороной ладони мокрую прядь со лба. Отдохнуть, впрочем, не предложил - вернулся в боевую стойку.

И вновь Пламенный рванулся в атаку - "тройная молния" сверкнула у самого уха Восставшего, но мастер внезапно потерял равновесие и сделал два лишних шага вперед. Удар Мелькора пришелся ему вдоль спины.

Вала отошел немного назад, молчаливо предлагая продолжить. Только решимость из взгляда ушла. Задумчивостью сменилась.

Феанор поколебался, не начать ли сражаться всерьез, пока Восставший не заподозрил неладное. Или все же уступить еще разок? Последний.

"Град в пустыне", которым Пламенному не раз удавалось основательно погонять Мелькора, оказался необычно редким. Вала же вместо ожидаемой "стены тумана" или "рогов оленя" ответил не слишком уместным "горным хребтом". Да еще ни с того, ни с сего вздумал перебраться с правой "горы" на левую, причем так, что меч ушел далеко назад, и Мелькор оказался открыт.

Феанор замешкался. Совсем немного, но этого хватило. Вала резко опустил руку с мечом.

- Поддаешься, - холодно сказал он, глядя в лицо нолдо. - Зачем?

- Мелькор, прошу тебя, давай остановимся. Хватит!

- Нет! - Восставший скрипнул зубами. - Нет, не хватит! Мы продолжим. Сейчас! И не вздумай...

Он не договорил - поднял клинок и шагнул к Феанору. Тот отскочил назад, держа меч опущенным.

- Мелькор, послу...

- Зачем - ты - поддавался?! - яростно выдохнул Вала.

- Мелькор, не надо! Мы слишком увлекаемся. Оба. Это уже не игра!

Некоторое время Восставший молчал, глядя как будто сквозь Феанора.

- Я не причиню тебе вреда, - процедил он наконец. - Продолжим.

26

Лучше бы ты прямо сказал, что я перестал быть достойным противником. Отказался бы фехтовать сразу. Это, по крайней мере, было бы честно. Но - лгать мне! Притворяться! Обмануть доверие!

Я еле сдерживаюсь: мне хочется ударить тебя всерьез, убить, уничтожить. Не клинком - силой Поющего. Пусть даже потом я буду жалеть об этом. Пусть краем сознания я понимаю, что ты, возможно, хотел помочь.

Помочь? Не-ет, это не помощь! Это... подачка тому, кто утратил былые возможности. Ненужное утешение. Непрошенная жалость. Не дружеское участие - взгляд свысока. Да с чего ты решил, что имеешь на это право?! Ты... Воплощенный!

Мне, - со звоном сталкиваются клинки, - не нуж-жна, - скрежет стали о сталь, - твоя жалость!

Мне не нужен такой друг!

В глазах темно. От ярости? От боли? Теперь, когда почти не осталось сил, ее уже не ослабить, не заглушить. Рукоять кажется раскаленной, ее невыносимо держать, но невозможно и бросить. Не разжать сведенные судорогой пальцы - будто прилипла рука к мечу, приросла намертво.

В глазах темно. И не думаешь уже ни о чем. Просто рубишься - исступленно, не видя противника, лишь по Музыке угадывая, где он и каким будет следующее движение. Словно больше ничего не осталось в мире. Только боль. Только бешенство. Только эта настырная мелодия - там, почти на острие моего меча. Так близко.

Мелодия моего... врага! Сломать ее, разорвать, уничтожить - и станет легче. Утихнет боль.

27

Так ты не собираешься причинять мне вред, Мелькор? Только вот голос тебя выдает. И взгляд. Ты ненавидишь меня! За то, что я - мастер и воин, а ты - калека, ни на что уже не способный. За то, что я, вопреки всему, верен своему народу. За то, что я никогда не изменял себе. Ты завидуешь мне! И еще - боишься. Знаешь, что я никогда не подчинюсь тебе.

Ты и беглецов к оркам привел нарочно. Думал, что я не узнаю? Или наоборот - ждал, что я кинусь следом, прямо под копья твоих воинов? Чужими руками хотел убить меня - не вышло. Теперь сам решил. Что ж, попробуй! Со мной-то справиться будет потруднее, чем с отцом. Или с Маэдросом.

По чьей вине началась война, которую ты так старательно и безуспешно пытаешься остановить, Вала? Скольких нолдор замучили твои орки? Ты-то, конечно, не отказал себе в удовольствии сосчитать черепа. Будь твоя воля, ты бы весь мир превратил в Ангбанд!

Очень хочется пустить в ход Пламя. Полюбоваться, как ты будешь корчиться в огне. Так твои приспешники поступают с пленными?

Нет, это было бы слишком просто. Сначала ты убедишься в своем полном бессилии, в том, что разучился даже держать меч. И лишь потом я нанесу последний удар. А лучше несколько.

28

Саурон, размышлявший, стоит ли сразу поговорить с Мелькором или сначала выслушать доклад начальника заставы, вздрогнул: чужая ненависть накатила тяжелой волной, подчинив Музыку Ангбанда. Стены крепости дрогнули, вырастая выше. Окна сузились, превращаясь в бойницы. Ворота замкнулись наглухо. Ловушки на подступах к твердыне пришли в готовность.

Майа вскочил. Несколько летучих мышей, повинуясь мысленному приказу, взмыли в небо: Саурон смотрел сейчас их глазами.

Ни одного сигнального огня. Никакой армии, собирающейся идти на штурм. И орки на заставах были спокойны.

Ангбанду ничего не угрожало, а значит, причина тревоги могла быть только одна. Саурон заставил крылатых разведчиков спуститься ниже, выискивая Мелькора. И зарычал от ярости, увидев, что происходит и понимая, что опоздал.

Нолдо все-таки напал на того, кого лживо называл другом. Этого следовало ожидать после случившегося на заставе. Надо было предупредить Властелина о предательстве. Убедить. Или хоть оберегать его тайно.

Феанор занес клинок. Майа видел, что Мелькор уже с трудом держит меч и не успеет отразить удар. Нацеленный в голову. Смертельный для плоти.

"Силой бей!" - не выдержал Саурон, но мысленный крик ушел в пустоту.

Первый Помощник бросился к окну. Тяжелая рама с грохотом вылетела из креплений - он вышиб ее в прыжке. И еле успел выбросить в стороны широкие кожистые крылья, поймать ими восходящий поток воздуха, рвануться вверх - уже от самой земли. Полностью изменять тело было некогда: Саурон мчался туда, где Феанор только что лишил Властелина облика. Облика, к которому тот был теперь привязан больше, чем майар. И которым пожертвовал, опасаясь причинить вред Ангбанду. Иначе ударил бы нолдо силой Поющего.

Что ж, Мелькор развоплощен. Возможно - надолго. Но и Феанору осталось жить считанные мгновения.

29

Да что же я делаю?! Словно в дурном сне, я видел, как опускается Наромбар, а клинок Мелькора слишком далеко, чтобы парировать.

Кажется, я кричал, отчаянно пытаясь вывернуть руку, отвести в сторону свистящую в воздухе сталь...

Удалось! Меч ушел вбок, распоров плечо Валы. Я разжал пальцы - клинок со звоном упал на камни.

- Я не хотел, - губы шевелились, а голоса не было, только горло засаднило. И еще совершенно кончились силы.

Я отошел в сторону, пошатываясь, словно это меня ранили. Уселся на землю и зажмурился.

Что нашло на меня? Что на нас обоих нашло?!

Я не думал сейчас, что Мелькор может захотеть рассчитаться со мной за этот удар. Мне было все равно.

- В чем дело, Саурон? - голос Валы вывел меня из оцепенения. Холодный, подчеркнуто спокойный голос.

Я повернул голову и встретился взглядом с... морда у этой твари была волчья и тело тоже - кроме огромных крыльев, которые сейчас стремительно уменьшались в размерах. Глаза майа горели ненавистью, клыки в ощеренной пасти казались несоразмерно длинными. Он припал к земле, готовясь к прыжку, и я подумал, что Наромбар лежит в нескольких шагах. Мне не успеть. Или...

- Не трогать, - все тем же ледяным тоном скомандовал Мелькор, становясь между Сауроном и мной. - Я сам разберусь.

По его руке стекала кровь и капала на землю.

Волк помедлил, потом повернулся к Восставшему и опустил голову, слегка прижимая уши. Некоторое время оба стояли молча, не глядя на меня. Потом Саурон взлетел, почти мгновенно обернувшись летучей мышью. Ветер, поднятый черными крыльями, разбросал мелкие камешки.

30

Что мы наделали! Мы готовы были убить друг друга - и из-за чего? Из-за неудачной попытки Феанора пощадить мое самолюбие? Из-за случайной размолвки? Случайной ли?

- Покажи плечо, - голос Пламенного звучит хрипло, как будто нолдо сорвал его.

Может, и действительно сорвал. Он, кажется, кричал что-то. Остановить пытался. Меня? Себя?

Я перевожу взгляд на руку: рана до сих пор не затянулась, хотя от нее уже не должно было и следа остаться. Но даже кровь все еще идет.

- Странно, - говорю я вслух, просто чтобы что-то сказать. Чтобы Феанор по интонации понял, что нелепая ссора, едва не доведшая нас до беды, позади. Но общаться мысленно мне все же не хочется. Думаю, и ему тоже. - Почему так долго?

- Да сейчас я, сейчас, - с досадой отзывается Пламенный. - Залечу все.

- При чем тут ты? - я все еще избегаю смотреть на него. - Странно, что вообще приходится лечить.

Оказывается, меч все еще у меня в руке. Я вкладываю его в ножны. С третьей попытки.

- Мелькор... - теперь голос Феанора звучит виновато. - Да, я увлекся. Я был неосторожен. Я не хотел... этого. Позволь я помогу тебе.

- Да. Спасибо.

Рана пустяковая, но Пламенному будет легче, если он исправит свою оплошность. Раз уж плоть почему-то не срастается сама, разумнее ей помочь. Должно быть, это из-за того, что я измотан. Боль в руках можно терпеть, но она отнимает силы. И что еще хуже, из-за нее слишком легко потерять над собой контроль. Я вспыльчив, да, но я никогда прежде не позволял гневу завладеть мной во время боя. Тем более - на тренировке.

Холодно. Холодно на ветру в мокрой рубахе. Холодно от усталости и от боли. Согреться ничего не стоит, но какой смысл? От мыслей все равно холоднее.

Когда-то мы с Феанором любили состязаться в фехтовании и были одинаково искусны в нем. Когда-то мы доверяли друг другу. И понимали один другого - нам ни слова, ни осанвэ не требовались.

Теперь... рано или поздно я восстановлю былую точность движений. Верну утраченное мастерство. Но никогда больше не скрещу клинки в дружеском поединке с Пламенным. И вряд ли положусь на него в бою.

31

Вид у Саурона был такой мрачный, что у Шабрука тоскливо заныло в животе.

- Докладывай, - отрывисто приказал Повелитель, глядя поверх головы десятника.

Шабрук доложил. Повелитель Фенырг напал на дозорных при исполнении. Двоих убил. Орки сражались храбро, но ведь во власти Великих не только оружие. Силы были слишком неравны. Шабрук заговорил с Феныргом и тем самым сумел предотвратить гибель пятой западной заставы и дальнейшее уничтожение орков, принадлежащих Арг-баду и лично Властелину Мелгыру. Повелитель Фенырг сказал, что пришел проверить, насколько хорошо орки ловят пленных. Но черепа считать не захотел. Зато грозился лишить заставщиков глаз.

Тут Саурон перевел взгляд на десятника, и тот отчаянно пожалел, что успел подняться из рядовых. Тем, конечно, менее сытно, зато и от Великих подальше. А своя шкура дороже дополнительного пайка.

- Значит, глаз грозился лишить? - Повелитель улыбнулся, обнажив непривычно длинные, похожие на волчьи, клыки. - Дозорных Ангбанда?

Шабрук подтвердил. И осторожно перевел дыхание, сообразив, что Великий, похоже, гневается не на него.

- Повелитель Фенырг очень рассердился, когда ему сказали, что он похож на квын-хая, - доложил десятник.

Что Фенырг не один из Великих, догадывались все, кто посообразительнее. И не только из-за его запаха и внешнего сходства с квынами. По взглядам Повелителей, по обрывкам их разговоров ясно было, что для них Фенырг - снага, которого не велено трогать. Такое случалось порой, если кто-нибудь из Великих поручал что-то одному из орков. И спрашивал с выбранного тоже сам, минуя командиров. Но при этом гвардеец все равно оставался гвардейцем, десятник десятником, а снага снагой.

Повелитель хмыкнул и задумался. Надолго. Наконец, снова взглянул на Шабрука.

- Можешь идти, рядовой...

Орк отсалютовал. Что ж, хорошо хоть обратно на кухню не отправили.

- ...гвардии, - закончил фразу Саурон.

32

- Этот мир мой! - гремел Мелегоруз. - Мой по праву.

- Мы все трудились здесь не менее твоего, - силой голоса Манавенуз почти не уступал Восставшему.

Земля стонала от столкновения двух Поющих. По скалам бежали трещины. Жидкий огонь выплескивался из-под земли, сталкивался с водой, и в воздух поднимались клубы пара, смешанного с дымом.

Очередной спор. Яростный. Безнадежный.

- Этот мир мой! Я уже творил его, пока вы медлили в нерешительности. Я вкладывал в него Силу и Музыку, когда вы еще только осматривались. Арда признала меня хозяином. Ты опоздал, Манавенуз!

- Единый сказал: мы все станем жизнью Арды. Ты не вправе решать судьбу мира. Ты лишь один из многих, - стоял на своем Владыка Ветров.

- Этот мир - наша Песнь. И прежде всего - моя, - не уступал Восставший. - Я поведу ее дальше. Вы можете подпеть мне, если хотите.

- Ты едва не разрушил Песнь, Мелегоруз, когда начал петь отдельно от Хора! Если бы не Единый, твоя Тема уничтожила бы еще не родившийся мир.

- Не моя Тема, брат. Диссонанс. Я сотворил бы мир и один, если бы вы не мешали мне!

- Ты ничего не смог бы сотворить вне воли Еди...

Договорить Манавенуз не успел. Черный смерч обрушился на полупрозрачную фигуру, очертаниями напоминающую Тех-кто-придет, скомкал облик Владыки Ветров. Два вихря сшиблись - гора, оказавшаяся у них на пути, рассыпалась каменным крошевом, и я услышал, как горестно вскрикнул Азулез. Диссонанс - в который раз уже - уродовал мир, равно уничтожая и творения Мелегоруза, и наши.

Манавенуз опомнился первым. Ослабил натиск, а затем отступил. Как и прежде. Прочие Поющие последовали за ним.

Я медлил. Я не мог решить, кто прав в этом противоборстве. Мне нравилось петь с Азулезом, но...

- Когда-то ты подхватил мою Тему, - раздался голос, словно в ответ на мои мысли. - Первым. Я помню тебя.

Восставший пропел ту мелодию, которая была моим именем до сотворения Арды.

Я медленно повернулся. Мелегоруз стоял на краю обрыва, небрежно скрестив руки на груди, и улыбался. Сейчас он очень походил на Тех-кто-придет. Должно быть, немало времени уделил сотворению облика, настолько продуманной казалась каждая деталь. Впрочем, неудивительно, раз он считал себя хозяином воплощенного мира.

- В Арде я принял имя Аратаназ, - я спокойно посмотрел в глаза Восставшему.

- Аратаназ? - он склонил голову набок, глядя на меня с доброжелательным любопытством. Трудно было поверить, что этот Поющий только что яростно бился с братом за власть над миром, круша все на своем пути. А ведь в воздухе всё еще стоял запах гари, и раскаленные обломки скал не успели остыть.

- Арата-аназ, - чуть нараспев произнес Мелегоруз и снова улыбнулся, приподняв бровь. - Мастер Камней. Что же, созвучно. Хотя я дал бы тебе иное имя.

Он помедлил, пристально глядя на меня и ожидая вопроса. Но я промолчал. Не терплю играть по чужим правилам, если не сам это выбрал.

- Я назвал бы тебя - Сагуронуз.

Это слово не было мне знакомо: похоже, Восставший придумал его только что. Мелегоруз заметил мое удивление и рассмеялся. Так весело и заразительно, что я сам невольно усмехнулся.

- Новое, новое, - он энергично кивнул. - Язык растет вместе с миром и меняется вместе с нами.

- Са-гу-ро-нуз, - медленно повторил я, вслушиваясь в цепочку звуков.

Да. Мое. Гораздо больше мое, чем то, прежнее имя. Но...

- Это означает - Создающий Порядок, - ответил Восставший на невысказанный вопрос. - И кстати, о порядке, - он огляделся и недовольно поморщился, - эту часть мира придется опять переделывать. Ты со мной?

Вопрос был задан так легко, словно речь шла не о выборе Темы, а просто о небольшой помощи в пустяковом деле. Словно Мелегоруз не сомневался в моем решении.

- Мне - принять твою Музыку?!

- Если хочешь, - Восставший пожал плечами.

И, казалось, потерял ко мне интерес. Отвернулся, внимательно осмотрел изувеченную землю - и запел.

Некоторое время я медлил, вслушиваясь в его глубокий и сильный голос. Мелегоруз уверенно вел мелодию - и мир отзывался ему, с готовностью меняя облик по воле Поющего. Облик этот был иным, чем тот, который творили здесь Азулез и Улубоз. Иным, но тоже красивым. Не менее красивым.

Я слушал пение Восставшего и понимал, что уже не смогу уйти. Неважно, прав ли Мелегоруз в своих притязаниях. Неважно даже, чем закончится его спор со Старшими. Эта Музыка - должна быть. Должна воплотиться в мире. Должна.

Я не приносил клятв Восставшему. Мы вообще больше не обсуждали мой выбор. Я просто подхватил его Тему.

33

- Ты ведь знал, что пленные убегают, Саурон, - сказал я, когда майа закончил доклад о происшествии на заставе. - И знал, чем это для них заканчивается.

- Знал, Властелин.

Открытый и спокойный взгляд. Ни тени сомнений.

- Почему не сообщил мне?

Легко догадаться, почему. Надеялся, что Феанор сорвется. Ждал этого. И разумеется, дождался. Саурон ошибался редко. Реже, чем я. Я экспериментировал, порой увлекался - он рассчитывал хладнокровно и наверняка.

- Нолдо и его подопечные находятся в прямом подчинении Властелина, - с невинным видом заявил Первый Помощник. - До сих пор в Ангбанде считалось недопустимым вмешиваться в чужую мелодию без спроса. Правила изменились?

- Правила остались прежними, - отрезал я. - Но орки на заставах находятся в твоем прямом подчинении.

- Орки на заставах четко выполняли свою задачу, - Саурон был все так же невозмутим. - Ни один враг не прошел мимо них живым. Относительно пленников особых указаний не давалось.

Разумеется, не давалось. Я слишком полагался на Феанора. Был уверен, что он не допустит побегов. Я бы на его месте не допустил. Или допустил бы, но сознательно, избавляясь тем самым от неугодных. А он... куда он смотрел столько лет, почему спохватился только сейчас?! И зачем отправился на заставу - мстить, что ли? А смысл? Орки же там постоянно сменялись.

Спрашивать Пламенного о причинах его поступков мне не хотелось, особенно после нашей нелепой стычки в горах. Похоже, он действовал не раздумывая, под влиянием порыва. Ему хотелось найти и уничтожить виноватых в собственной ошибке - вот орки и пригодились. А на обратном пути он наткнулся на того, кому эти орки служили. На меня. И его горе и гнев чуть не оказались сильнее дружеских чувств.

- Мелькор, почему ты оставил этого нолдо в живых? - Саурон наконец сбросил маску безупречного Первого Помощника и смотрел на меня с тревогой. - Да еще на свободе?

- Феанор мой друг, - сказал я, отчетливо понимая, что для майа это не аргумент.

Убедить Саурона я не мог - разве что приказать.

- Нолдо едва не развоплотил тебя! - он по-волчьи оскалился.

- Он был неправ, - твердо ответил я. - Но ошибки в мелодии случаются у каждого. Если бы я был нетерпим к ним, давно уже пел бы один.

- Никто из нас никогда не пытался причинить тебе вред, - не отступил Саурон. - Он не друг тебе, Мелькор. Он нолдо, он пришел из Амана, и это рано или поздно окажется решающим.

- Он живет в Ангбанде. Он сам это выбрал.

- Ради своих соплеменников. Как и ты долго жил в Амане ради нас. Но потом ты не выдержал, Мелькор, и вернулся туда, где твоя Музыка. И он тоже не выдержит. Раньше или позже, но он предаст тебя.