www.venec.com

Екатерина Аннинская

ПЛАМЯ РАЗДОРА

Третий роман цикла "После Пламени"

Эндорэ, Первая эпоха.

1

- Фингон, ты говорил с Маэдросом?

- Да, отец.

Сын помрачнел и отвел глаза. Значит, получил отказ. Но почему?

- Он объяснил причину?

- Он говорил о каком-то особенном оружии, которое делают Карантир с Куруфином при помощи гномов.

- Что за оружие?

Фингон покачал головой:

- Маэдрос не объяснил. Сказал только, что это наш единственный шанс победить в войне. И что нужно время, потому что мастеров, способных работать с новым сплавом, очень мало.

Ну, конечно! Мастеров мало, а учеников они брать отказываются, чтобы сохранить тайну - не только от Моргота, от сородичей тоже. Сыновья Феанора склонны делиться изобретениями не больше, чем их отец. Даже Маэдрос, самый разумный из них.

- Мы не можем ждать, Фингон, - предупредил я. - Все больше нолдор обзаводятся семьями. Забывают, как держать меч. Предпочитают строить дворцы, а не крепости.

- Разве это плохо?

- Это очень хорошо - для Врага. Кто захочет выступить против Ангбанда, если есть, что терять? Оставить жену и детей, бросить любимую мастерскую - и рисковать жизнью? Как ты думаешь, многие сейчас верят, что Моргот когда-нибудь сам нападет на нас?

Фингон задумался.

- Почти никто, - ответил за него я. - Даже сыновья Феанора не хотят поддержать наступление. Как и Финрод. Только Ангрод и Аэгнор со мной согласились: они-то охраняют границу, и их дозоры постоянно сталкиваются с орками. А остальные, кто живет подальше от Ангбанда, полагают, что мир продлится вечно. И если нолдор так беспечны сейчас, что будет через сто лет? Через двести?

- За это время Маэдрос соберет силы, - предположил Фингон. - Будет готово новое оружие.

- Оружие будет, но найдутся ли бойцы, готовые поднять его?

Я поежился от порыва холодного ветра и оглянулся на окно. Створки почему-то были открыты. Я захлопнул их и обернулся к сыну.

- Вряд ли Моргот станет ждать столько времени, Фингон. Он может ударить первым в любой момент. И выберет этот момент он, а не мы.

- Мы должны опередить Врага, - сын озабоченно нахмурился. - Но у нас мало сил.

- Мы соберем силы, - заверил я его. - Я попробую договориться с Келегормом, минуя Маэдроса, если потребуется.

Фингон поморщился:

- Неистовый тебя недолюбливает.

- Точнее сказать - не выносит, - усмехнулся я. - Но Врага он ненавидит сильнее, так что шанс найти общий язык у нас есть.

- Может, мне съездить в Гондолин? - предложил Фингон. - Поговорю с Тургоном еще раз.

- Поезжай, - согласился я. - Только сперва отправь жену и сына в безопасное место. "Любой момент" может настать даже завтра.

2

- Властелин, Финголфин готовит наступление.

- В одиночку? - я поднял брови. - Мне пока не докладывали, что Верховный король нолдор сошел с ума.

- Он ведет переговоры, - упрямо заявил Саурон. - И добьется поддержки сородичей рано или поздно.

- А что Маэдрос с братьями?

- Учатся у гномов делать оружие.

- Ох, и молодцы эти гномы! - восхитился я. - Со всеми торгуют! А когда их замечательное оружие пойдет в ход, они будут спокойно сидеть в своих пещерах и любоваться нолдорскими камешками.

- Властелин, - майа посмотрел на меня с упреком.

Он никогда не понимал, как можно шутить, когда речь идет о серьезных вопросах. Правда, несерьезные вопросы мой Первый Помощник вообще не считал достойными обсуждения.

- Среди нолдор все меньше желающих воевать, - напомнил я. - И никакое гномское оружие этого не изменит. Саурон, к чему убивать нолдор, если можно их приручить?

- Зачем?! - изумился майа. - Властелин, они же наши враги! Они принесли с собой мелодии Амана. Их не исправить.

- Они живут в Эндорэ, дышат воздухом Эндорэ. Они привыкнут к нашей Теме, Саурон, это неизбежно. Еще немного - и ни Финголфин, ни Маэдрос уже не сумеют собрать армию. А потом мы аккуратно, по одному, уберем тех, кто подстрекает к вражде. С прочими нолдор, особенно с теми, кто родился здесь, договориться будет вполне возможно.

- Ты с орками собственными попробуй договорись! - в сердцах выпалил майа. - Им объясни, почему нолдор вчера были - мясо, а теперь - своя стая! Объяснишь?

- Прикажу, - холодно ответил я. - Кто мясо, а кто нет, не оркам решать.

- Они вот-вот взбунтуются, Мелькор, - Саурон заговорил тише, но по-прежнему зло. - Армия, которая создавалась столетиями, будет уничтожена - и не в войне с внешним противником, а в бессмысленных распрях. Орки должны сражаться, это в их природе, как в нашей - творить!

- Они будут сражаться, - примирительно сказал я. - Но с теми, на кого укажем мы, иначе такая армия ничего не стоит.

- Так укажи наконец!

- Укажу, - пообещал я. - Но для начала устроим смотр. А там уже я решу, куда направить орочью энергию.

3

- Мой король.

Фаниарон чуть запнулся на титуле. Финголфин сделал вид, что не заметил.

Этот нолдо явился в Хифлум полдюжины дней назад. Грязный, израненный, совершенно измученный. Настаивал на встрече с королем, уверял, что был пленником в Ангбанде и чудом сумел бежать. В подобные чудеса Финголфин не верил. И отказал бы во встрече, но Фаниарон твердил о важных сведениях, которые может сообщить только королю. Доверять ему, конечно, не следовало, но стоило выслушать. Как бы ни был искусен во лжи Моргот, в его послании могли оказаться крупицы правды. А Финголфин использовал любую возможность узнать что-то об Ангбанде. Сейчас - особенно.

Он говорил с Фаниароном с глазу на глаз, как тот просил, но за дверью стояли воины, готовые ворваться в любой момент, хотя король и сам был сильным бойцом. Главное - вовремя почувствовать фальшь, если на беглеца действительно наложено злое заклятие. Финголфин очень надеялся, что успеет.

- Мой король, я видел там... Феанора, - Фаниарон выговорил это имя с трудом, словно сам сомневался в своих словах.

Поймал изумленный взгляд собеседника и заторопился - пока не прервали, пока сам не уверился окончательно, что ошибся.

- Или кого-то очень похожего. Майа, быть может.

- Вот как?

Что ж, это было бы вполне в духе Моргота - подослать к нолдор оборотня в облике погибшего сына Финвэ, чтобы вызвать раздор. А потом воспользоваться междоусобицей... мерзость!

- Он, конечно, был пленником, - раскрыл хитрость Врага Финголфин.

- Нет, мой король. Надзирателем.

- Что-о?!

- Его называли - Фенырг. Повелитель Фенырг. Он все время пытался нас убедить, что заботится только о нашем благе, - Фаниарона передернуло.

- А Феанор-то здесь при чем? - раздраженно спросил Финголфин, едва сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть наглеца вон.

Пламенный был убийцей и предателем, но предположить, что он служит Морготу?! Хотя... ангбандские пытки кого угодно могут свести с ума. Вон Алассион так и не оправился до конца. Рвется в бой, как безумный, словно нарочно смерти ищет.

- Он как-то догадался о том, что я задумал бежать, - принялся объяснять Фаниарон. - Увел от остальных в дальнюю штольню. Говорил, что мой побег может погубить прочих пленников. Что нолдор в Ангбанде живется не хуже, чем... в Форменосе.

Взгляд короля потемнел при упоминании крепости, построенной старшим братом. Крепости, которая оказалась смертельной западней для Финвэ.

- Еще что-то? - холодно спросил Финголфин.

- Он снял с рук браслеты - и стал похож на Феанора. Лицо, движения, голос - не отличить! - Фаниарон почти с отчаянием смотрел на короля.

- Это был морок, - подчеркнуто спокойно заверил беглеца Финголфин. - Разве Феанор принял бы сторону Моргота?

- Нет, конечно! Но он позволил мне уйти! Даже после того, как я наговорил ему... разного.

Финголфин покачал головой.

- Фаниарон, мой брат всегда отличался вспыльчивостью. Неужели он отпустил бы безнаказанным того, кто его оскорбил?

- Мы были друзьями в Амане, - тихо сказал бывший пленник. - В юности.

- В юности - возможно, - сдвинул брови король. - Но с тех пор, как Феанор стал взрослым, он разучился дружить.

4

Хоть бы он только поверил! Или, по крайней мере, молчал о том, что видел в Ангбанде. Независимо от того, наваждение это или нет. Мне и так хватает стыда за брата, чтобы еще больший позор терпеть!

Ужас в том, что рассказанное вполне может быть правдой! Потому что в Амане Феанор дружил с Мелькором. И если он смог, подчиняясь мгновенному порыву, поднять оружие против соплеменников, смог предать тех, кто ему доверился, то и помириться с убийцей отца вполне способен. А уж Моргот, разумеется, его принял: второго такого мастера, как мой брат, вряд ли найдешь. Тем более, что Феанора очень легко было связать клятвой, которую тот дал в Амане. И заставить служить ради Сильмариллов, затмивших его разум.

Я пристально посмотрел на Фаниарона. Стоит ли полагаться на его обещание? Или лучше убить - быстро и безболезненно? Это не удивило бы никого: на пленнике вполне могут быть злые чары, а мой долг - заботиться о безопасности подданных.

Нет... не могу! Даже, если я сейчас совершаю ошибку - все равно не могу. Я-то не приспешник Моргота. И сородичей не убиваю. В отличие от... брата.

Иди, Фаниарон. Ты никогда не узнаешь, что был на волосок от смерти. А мне придется надеяться на то, что ты сдержишь слово и сохранишь тайну. И еще - на то, что других свидетелей предательства Феанора нет.

Разве что Маэдрос. Но допустим, он встретил своего отца в Ангбанде. Допустим, поверил, что это не морок. Представляю, каково ему было! Вряд ли он рассказал даже кому-то из братьев. Если уж с Фингоном, ближайшим другом, не поделился бедой. Нет, он будет молчать, как и я.

Но если Феанор жив, как он допустил истязание Маэдроса?! Хотя... невыносимо признавать это, но он-то как раз мог допустить. Хуже того - мог сам подать Морготу идею. Камень испортить или в составе сплава ошибиться он действительно не способен. А сына отдать на пытки - вполне.

Что же, брат, когда-то я клялся, что последую за тобой повсюду. Но тогда ты еще не был ни убийцей, ни предателем, ни прихвостнем Врага.

В Ангбанд я за тобой не пойду, Феанор. Я отрекаюсь от данного тебе обещания - долг перед нолдор важнее. И чистая совесть тоже. Даже если ты жив, для меня ты умер. Еще прежде, чем тебя увидели мертвым. Ты умер, когда сжег корабли.

5

На подготовку к смотру я выделил сорок восемь страж. Достаточно много, чтобы Саурон успел все как следует устроить. И достаточно мало, чтобы у него не осталось времени на посторонние раздумья и разговоры.

Я ощущал, как пробуждается мощь Ангбанда, столетиями подавляемая моей волей, но постепенно возраставшая все это время. Мелодии, прежде тихие и разрозненные, собирались в хор, словно ручейки в единый мощный поток. Поток, который я мог направлять и сдерживать, но не остановить совсем. И который готов был вот-вот прорваться, если не открыть ему путь.

Смотров мы не устраивали уже лет двести: я не хотел рисковать, давая ложную надежду тем, кто желал войны. Зато теперь опасаться было нечего. Наоборот, пришла пора всем - майар, балрогам, оркам - почувствовать и осознать силу Ангбанда. И особенно то, что я с ними и готов вести их.

Я поднялся на открытую площадку, с которой нам предстояло наблюдать смотр. Майар повернулись ко мне одновременно, как по команде. И очень разные их мелодии звучали в этот момент почти одинаково. Звонко. Открыто. Как в самом начале, когда мы только явились в мир. Когда мои майар верили мне. Когда я, не задумываясь, доверялся им.

Я улыбнулся соратникам. Только глазами и уголками губ, чтобы не нарушать торжественности момента, но дать понять: мы поем одну Тему, как и прежде. И смотр начался.

Что ж, Феанор, я тянул время, сколько мог. Но теперь это грозит разладом мелодий. Бунтом в войсках. Разрушением Ангбанда. Не крепости - Музыки. Системы. Слишком высокая цена за дружбу. Непомерная.

Последнее, что я могу сделать для тебя - это послать армию в обход нолдорских укреплений. На захват земель, лежащих на юге Белерианда. Нолдор окажутся в окружении, но первым я их не трону. Вот если Финголфин все-таки решится развязать войну, мне придется сражаться с твоим народом.

6

- Великолепно, Саурон! - Мелькор повернулся к Первому Помощнику. - Орки вполне освоились с новым оружием.

- Они служат тебе и Ангбанду, Властелин, - сдержанно ответил майа.

Но видно было, как приятна ему похвала.

Тевильдо, который сидел у края площадки, внимательно наблюдая за сражением Воплощенных внизу, покосился на Валу блестящим зеленым глазом и тихо мурлыкнул.

Один из двух орочьих отрядов тем временем начал теснить другой, наглядно демонстрируя, насколько новые, гномьей работы, оружие и доспехи лучше старых, пусть и привычных. Нэртаг нахмурился: его подручные так и не смогли приблизиться по мастерству к народу Ауле.

- Однако легким этот бой не назовешь, - заметил Мелькор. - Те воины, что не переучивались, тоже не теряли времени даром. Как и кузнецы, которые ковали для них мечи.

Нэртаг просиял и бросил торжествующий взгляд на Саурона. Тот сделал вид, что не заметил. Тарис беззвучно засмеялась и сразу же отвернулась, прикинувшись, что увлечена происходящим внизу. Все шло, как обычно. Как прежде. Словно никакого разлада и не было.

7

Мы поем одну Тему? Снова? В это трудно поверить. Слишком долго росло отчуждение. Я почти потеряла надежду, что все вернется.

Я так долго ждала, Мелькор! И не могла понять: разве ты сам не мечтаешь вернуть былое могущество? Заново отстроить Удун - наперекор врагам и как свидетельство того, что поражение не сломило нас, а только сделало сильнее.

И вот ты стоишь рядом с нами, Властелин. И смотришь вниз, на войско Ангбанда. Я слышу в твоей мелодии гордость. Упоение мощью, единством, величественной красотой нашей Музыки.

Может быть, страшный след, оставленный пленом, начал наконец исчезать? Может быть, ты вновь становишься прежним? Тем Мелькором, с которым я была счастлива петь одну Тему и сражаться плечом к плечу.

Так хочется поверить в это! И так страшно ошибиться.

* * *

Мы поем одну Тему, Мелькор! Сейчас и всегда.

Ты можешь вести войну или препятствовать ей, истреблять наших врагов или щадить их, держать в Ангбанде Феанора с его подопечными или скормить их всех волколакам. Мне все равно!

Что бы ни сделал ты, я приму это. Какой бы путь ни избрал, я разделю твою судьбу. Что бы ни пел, я подхвачу мелодию.

Пусть я никогда не смогу стать для тебя дороже твоей Темы. Но я всегда останусь рядом с тобой. Буду другом, соратницей - кем захочешь. Только бы видеть твою улыбку, встречать взгляд, слышать голос. Это меньше, намного меньше, чем мечтается, но все-таки лучше, чем ничего.

Мы поем одну Тему, Мелькор. Потому что она - твоя.

* * *

Мы поем одну Тему. Ты сейчас очень стараешься убедить нас в этом, Властелин. Хочешь снова выиграть время? Или уже готов сделать правильный выбор?

Я никогда не сомневался в тебе, в отличие от остальных. Как и Тарис. Я знаю, что ты не откажешься от нашей общей Музыки. Вопрос лишь в цене, которую тебе придется заплатить за это. Чем дольше ты ждешь, тем она выше. Чем больше ты вкладываешь в свое творение, тем тяжелее будет расстаться с ним. Хотя твой нолдо, по правде сказать, совсем не шедевр. Тебе стоило сразу взять для опыта нескольких Воплощенных, чтобы не цепляться так за неудавшийся экземпляр.

Ты упорно называешь Феанора другом. Похоже, он для тебя - примерно как для меня мои волки. Но ни один волк не стоит того, чтобы подвергать опасности дело. И ни один Воплощенный. Ты понимаешь это не хуже меня.

Тебе придется избавиться от своего нолдо, Мелькор. И лучше, если ты сделаешь это сам. До того, как тебя вынудят... обстоятельства.

8

Я поднял крышку ларца. Захлопнул. Снова поднял. Вздохнул - и достал Венец. Не думал, что когда-нибудь снова его надену.

Я должен знать, что сейчас происходит в Эндорэ. Что с моими сыновьями. После того, что устроил Саурон с пленными, всего можно ожидать. Нападения орков, "случайного" обвала в горах - всего. И еще вопрос, успеет ли Мелькор вмешаться. Если вообще вмешается.

Маэдрос оказался цел и невредим, и я облегченно вздохнул. Не потому, что был рад его видеть: его судьба меня как раз не слишком заботила. Просто он выглядел спокойным. А значит, и с младшими все было в порядке.

Теперь следовало проверить, нет ли опасности, о которой мои мальчики пока не подозревают. Только вот, что именно искать, я не знал.

Мой взор выхватывал то злобные орочьи морды - нет, это обычный дозор, ничего подозрительного, - то шаткий камень на тропе - нет, на ловушку все-таки не похоже. Я уже начал терять терпение, когда вдруг четко увидел неразлучную троицу: Келегорма, Карантира и Куруфина. Парни сидели у костра в ущелье к юго-западу от Химринга и что-то оживленно обсуждали.

Я вслушался.

- Дядя прислал письмо, - сказал Келегорм, доставая свиток.

Финголфин?! От изумления я едва не потерял мальчишек из виду. Но тут же заставил себя сосредоточиться.

- Интересно, зачем? - Куруфин поморщился. - Он мог бы позвать тебя мысленно.

- Это вряд ли, - ухмыльнулся Карантир.

- Я закрыт от него, - подтвердил Келегорм. - Но то, что он предлагает... Вот, читай.

Разглядеть руны мне не удалось даже при помощи Венца. Оставалось только внимательно слушать, чтобы из разговора понять, о чем речь.

- Узнаю дядюшку! - хмыкнул Карантир, пробежав глазами письмо и протягивая его Куруфину. - Маэдрос с ним не согласен, значит, мнение Маэдроса можно в расчет не принимать.

- Брат слишком осторожен и медлителен, - сказал мой любимец, закончив чтение. - Но эта попытка договориться за его спиной - подлость. Давайте отдадим письмо ему.

- Чтобы он поссорился с дядей? - спросил Келегорм. - И еще больше затянул с наступлением?

- А что ты предлагаешь? - нахмурился Куруфин. - Мне и самому уже поперек горла стоят эти бесконечные приготовления!

- Я поговорю с Маэдросом, - предложил Карантир. - Сплав все равно кончается. К весне мы истратим его весь, и оружие будет готово.

Хотел бы я посмотреть, что за сплав они придумали! Те слитки, что я из Амана прихватил, обычный огонь не берет, так что мальчикам они вряд ли пригодились. А ведь я так и не дал своему сплаву имя... Только и успел, что сковать несколько мечей и наконечников на пробу. Оружие-то парни наверняка уже в дело пустили, а слитки так, наверное, и лежат.

Да, если бы Валар попытались удержать нас в Амане силой, их ждал бы неприятный сюрприз. Правда, насчет самих Владык Валинора я не уверен, а вот майар точно бы досталось! Мне почти жаль, что никто из них так и не отведал наших клинков и стрел!

Я так увлекся воспоминаниями, что перестал вслушиваться в разговор сыновей. А когда спохватился, перед моим взором вместо ущелья, где собралась неугомонная троица, оказались скалистые склоны Эред Энгрин.

Впрочем, с парнями моими все было ясно: они станут снова уговаривать Маэдроса. А вот на кого стоило взглянуть, так это на братца! Я поморщился: лишний раз лицезреть Финголфина было, мягко говоря, неприятно. Но ради нолдор... я вздохнул и сосредоточился.

- Мы выступим весной, Фингон. Как только лед на озере вскроется.

Что?! Я едва не сорвался вниз от услышанного. Вскочил с кресла - хорошо, вовремя вспомнил, что в трех шагах впереди обрыв. Схватился за подлокотник, осторожно сел.

Выступят они! Я столетиями удерживаю Ангбанд от нападения, а это ничтожество, этот самовлюбленный глупец готов все испортить! И мои сыновья - по взглядам видно: Маэдрос их больше не удержит. Никто не удержит!

"Мелькор!"

Не откликается! В который раз уже! Или он тоже сейчас следит за моим братцем? Вместе с Сауроном!

- Мелькор!!! - заорал я вслух.

Эхо подхватило мой голос, насмешливо перебрасывая его от скалы к скале.

Не отвечает. Не слышит. Ну, да, конечно! Он никогда не слышит меня, если ему неудобно. Он и о выходке Саурона с пленными, должно быть, "не знал". Старательно смотрел в сторону. Уж так был занят - рухни Тангородрим, Восставший и то, наверное, не заметил бы!

И что теперь? Искать Мелькора, убеждать... в чем? Что он должен смирно сидеть в крепости, пока Финголфин бьет тараном в его ворота? А если Саурон попробует возражать, приказать тому замолчать?

Я всегда считал, что не нуждаюсь ни в ком. И действительно обходился своими силами. Но сейчас... что я могу - один?

Впрочем, уж Мелькора-то я отыщу! Хотя бы выясню, чем таким неотложным он занят. Венец поможет.

Найти Восставшего оказалось легче, чем я ожидал. Он стоял на смотровой площадке, о чем-то беседуя со своими майар. И с интересом глядел вниз.

Туда, где орки убивали эльдар.

9

Битва закончилась. Побежденные мрачно отправились по горной дороге к казармам, а победители принялись деловито освобождать мечи, замотанные шкурами: учебный бой завершился.

- Неплохая награда для них, - ухмыльнулся Саурон, впившись взглядом в лицо Мелькора.

- Хорошая, - согласился Вала.

Наградой для победителей были пленники-синдар - десятка три мужчин в доспехах и при оружии.

- А этим, конечно, пообещали свободу, если они победят?

- Нет, Властелин. Быструю смерть.

Тридцать пленников, бьющихся не за жизнь - за избавление от мучений. И тридцать орков, жадных до крови.

Когда один из синдар зарубил уже третьего противника, Мелькор нахмурился и повернулся к Саурону.

- Бойцам не следует терять бдительность, - ответил тот на незаданный вопрос. - Они хотят убивать - хорошо. Но они должны быть готовы платить за это.

- Между тем, они, похоже, не ожидали серьезного отпора от квенди, - сухо заметил Вала.

- Они давно не видели настоящей войны, Властелин, - парировал майа.

Мелькор отвел взгляд.

10

Пленных наконец дорезали. Уцелевшие орки подобрали трупы и потащили к крепости. У них тоже сегодня намечался пир. И у них, и у Поющих. У облеченных плотью Поющих.

"А тебе, Алаг, кто мешает? - насмешливо спросила Дэрт, угадавшая мои мысли. - Присоединяйся к нам. Вон тело твое будущее выросло уже почти с Глора. Еды требует, а толку от него никакого. Еще и в пещере скоро умещаться перестанет. Крылья уже по стенам скребут".

"Увеличим пещеру", - отрезал я.

А больше ничего отвечать не стал. К чему зря болтать?

Я точно знал, когда вновь воплощусь: когда начнется война. Когда армия Ангбанда лавиной прокатится по южным и западным землям. У меня тогда будет своя задача. Свой бой.

Те двое, от которых мы вынуждены закрывать свои владения облаками, заплатят за все! Я сброшу их вниз, я лишу их плоти, как они лишили меня, а их небесные ладьи доставлю Властелину.

Я сделаю это один. И когда кровь моих врагов омоет скалы Тангородрима, я смогу наконец забыть стыд поражения.

Внизу показывали боевые умения многочисленные отпрыски Глора. Расплавляли обломки скал огненным дыханием, дробили хвостами камни. Воплощенных бы это, наверное, впечатлило. Хотя червяки бескрылые и есть червяки! Не так уж много они могут.

"Зря ты завидуешь Глору, Алаг".

Дэрт всегда умела чувствовать настроение. Точнее - думала, что умеет. Но на этот раз она точно ошиблась!

"Чему тут завидовать? - небрежно осведомился я. - Думаешь, мне хотелось бы постоянно сидеть в пещере и плодить потомство от скуки?"

"Разве без тела - лучше?"

"Всему свое время".

11

Должно быть, случилось что-то непоправимое. Я вообще не думал, что Феанора можно довести до такого состояния. То, что он в мастерской устроил... Я не видел, как он ее громил. Хватило одного взгляда ему в лицо, чтобы броситься прочь. Вниз по лестнице я уже еле спустился: стены ходили ходуном, ступени трескались, камни начали раскаляться. Мне казалось, что башня вот-вот рухнет. А если и не рухнет, наверняка вмешается Мелькор, и как бы его гнев не оказался похуже ярости Феанора.

Странно, что Ангбанд оставался почти спокойным. Только был слегка недоволен - словно зверь от укуса насекомого. Но не больше.

Я все-таки забрался подальше в горы и спрятался в одной из знакомых пещер, куда орки обычно не забирались. Ангбанду, может, и не грозило ничего, он-то каменный, в отличие от меня. Да и было кому отстроить крепость заново, если что.

Я просидел в укрытии восемь страж. Далекие удары гонга слышались регулярно, и по всему выходило, что цитадель устояла и даже порядок в ней не нарушился. Если какая-то схватка и была, она закончилась. И пора было выяснить, чем.

Лестница в нашей башне выглядела целой и невредимой: то ли Ангбанд сам залечил раны, то ли ему помогли. Дверь в покои оказалась приоткрытой. Я осторожно заглянул в щель, потом тихо вошел.

Феанор был там. Лежал, уткнувшись лицом в меховое покрывало на ложе, и не шевелился. Я поежился: он внезапно напомнил мне тех, кто умирал во льдах. Они тоже переставали двигаться. Ложились и засыпали. Или сидели, глядя в одну точку. Потом я видел их снова, полузасыпанных снегом. Мы шли мимо - а кто-то опускался рядом с неподвижными белыми фигурами, чтобы остаться с ними.

Я тряхнул головой, отгоняя жуткие воспоминания. Но они не желали отступать, липли к коже, сводили противной ноющей болью живот.

- Мастер! - от ужаса я заорал во весь голос.

Я потряс Пламенного за плечо, но он не пошевелился. Я отдернул руку и принялся торопливо вытирать ее о тунику, словно молчаливая обреченность Феанора могла передаться мне.

Я заметался по комнате. Зачем-то кинулся в мастерскую и тут же выскочил обратно, мимоходом заметив, что там, похоже, не осталось ничего целого. Только оплавленные обломки на полу - уже не разберешь, от чего.

"Властелин!"

Хоть бы Мелькор откликнулся! Может, все из-за него и случилось, но какая разница! Помощи просить все равно больше не у кого.

12

- А Глор-то каков! - Дэрт энергично взмахнула яблоком, которое все никак не могла донести до рта. - Вот подрастут его детки - так и с орками можно не возиться.

- Ничего, и для орков дело найдется, - ухмыльнулся Талло и ловко выхватил у нее яблоко.

Увлеченная разговором майэ не обратила на это внимания. Впрочем Мастер Иллюзий при желании кому угодно мог глаза отвести. Кроме разве что Мелькора с Сауроном.

- Драконы великоваты, - напомнил Дарглуин. - Не везде пройдут, где орки с волками смогут.

- А балроги так увлеклись танцем, что я уж думал, теперь только Властелин их и остановит, - заметил Ирбин, разрезая оленину.

- Так он и остановил, - Ральтагис придвинулась поближе к Мелькору. - Иначе они бы точно лес подожгли.

Таринвитис, сидевшая по другую сторону от Валы, недовольно посмотрела на соперницу и сделала то же самое.

- Надеюсь, девушки не передерутся, - шепнул Талло на ухо Дэрт, с удовольствием поймав ревнивый взгляд Нэртага.

"Не передерутся, - мысленно ответила рыжая майэ. - Им нужно разное".

"Ну, да, конечно, - подхватил Мастер Иллюзий. - Ральтагис все надеется, что Вала восстановит Удун. Впрочем, это еще возможно. В отличие от того, о чем мечтает Таринвитис".

"Ну, удовольствие-то они получат в любом случае", - Дэрт лукаво улыбнулась.

"А ты что же? - поддразнил ее Талло. - Упустила момент и теперь не знаешь, как подступиться?"

"Мне не нужно ловить момент, - парировала рыжая, нежно посмотрев на Нэртага. - И без того есть, с кем... провести время".

Она решительно протянула руку и отобрала у Талло так и не тронутое яблоко.

"Я всегда утверждал, что мысленная речь удобнее, - Мастер Иллюзий притворно вздохнул. - Можно одновременно есть. Но некоторые так любят трудности!"

13

Я кивал. Улыбался. И со страхом ждал вопроса, который наверняка хотела задать половина моих майар: "Когда выступаем?"

...Почему-то вспомнился Мори. Совсем некстати.

- А доспехи у квенди хлипкие, - покачал головой Нэртаг. - В таких много не навоюешь.

- Это же синдар, - усмехнулась Ральтагис, прижимаясь к моему плечу.

"С нолдор было бы интереснее", - я знал, что она ни за что не скажет этого. И знал, что она могла бы это сказать.

Нолдор... Мори. А ведь он теперь действительно Мори. Привык к новому имени, принял его вместе с жизнью здесь. Когда я однажды назвал его по-старому, парня аж передернуло. Не хочет вспоминать прошлое. И мелодия у него изменилась. Не нолдорская, не орочья - своя, особенная. Я никогда прежде подобной не слышал. Иногда она сливается с Музыкой крепости, иногда выделяется, но всегда созвучна Ангбанду.

- Ну, Тевильдо, теперь твой черед! - озорница Дэрт сделала вид, что хочет дернуть Кота за усы. - Ирбин и Дарглуин устроили роскошный пир. А ты чем нас порадуешь?

- Только не "земляными яблоками! - хихикнула Тарис. - Пусть ими Воплощенные давятся.

- Ты их сырыми, что ли, грызть попыталась? - обиделся Ирбин. - Или плоды с веток жевала?

- Как можно! Я лично ее угощал, - вмешался Талло. - Но твое творение оказалось настолько удачным, что без него редкий стол обходится. А сейчас хочется чего-то нового, необычного.

- Будет вам необычное, - мурлыкнул Кот, поднимаясь.

- А я знаю, что! - похвасталась Дэрт.

- Знаешь - так помалкивай! - Тевильдо возмущенно дернул хвостом. - Думаешь, я не заметил, когда ты подглядывала?

Подглядывала... Интересно, способность Мори прятаться связана только с Ангбандом или это врожденный дар? Да что ж я снова о нем думаю?! Такое не может быть случайностью.

И, продолжая приветливо улыбаться майар, я потянулся мыслью к юному нолдо. Просто на всякий случай.

Мори откликнулся тут же. Похоже, все это время он пытался меня дозваться.

"Властелин! Феанор! Он замерзает!"

Замерзает?! Ранней осенью? Квендо, да еще владеющий силой Пламени? Это куда же он умудрился забраться?!

"Что случилось, Мори?"

От изумления я перестарался. Напор моей воли и майар-то выдержать нелегко, а уж Воплощенному совсем тяжко пришлось. Хорошо, он хоть сознание не потерял. Правда, вместо четкого и быстрого ответа я получил бессмысленную мешанину эмоций: боль, ужас, растерянность, мольбу.

"Успокойся, - я постарался меньше давить на парня. - Где Феанор? Во льдах?"

Мысли Мори, и без того сбивчивые, окончательно утратили ясность. Теперь я слышал в них только панику и нарастающее отчаяние.

- Продолжайте, - сказал я, вставая. - Я скоро вернусь. Смотрите же, оставьте и мне что-нибудь от сюрприза Тевильдо. Таринвитис, проследи за этим.

Я очень старался выглядеть беззаботным, но судя по встревоженным взглядам майар, удалось это плохо.

14

"Властелин! Мелькор! Спаси меня!"

Не отвечает. Ну, да, он во льдах, сам сказал. И Феанор тоже... Мы все! И все поодиночке, а так ведь нельзя, надо держаться вместе, иначе смерть. Полынья откроется под ногами - и все. Или будешь блуждать в лабиринте торосов, пока не кончатся силы. А потом уснешь. И превратишься в лед.

Я сжался в комок на полу, зажмурившись и не решаясь открыть глаза. Боялся случайно взглянуть на Феанора. Боялся увидеть иней, покрывший неподвижное тело. И лед вместо стен.

Краешком сознания я понимал, что ничего подобного нет и не может быть. Понимал - но не верил. Очень уж холодно было в комнате.

- Я... я в Ангбанде, - голоса не осталось, только беспомощный хриплый шепот.

Ладно, пусть. Надо... посмотреть. И убедиться. Что захлестывающий сознание ужас - просто тень прошлого. Что я дома. И Мелькор сейчас придет, и нельзя, чтобы он догадался о моих нелепых страхах, потому что - стыдно же!

Мысль, что Властелин примет за труса, разом привела меня в чувство. Я решительно открыл глаза - и обмер, уставившись на свою руку. На снег между пальцами. На лед под ладонью. Вскочил со сдавленным воплем, слепо кинулся в сторону и упал, ударившись обо что-то твердое... об угол стола... об узор, вырезанный из камня.

- В-во л-льдах... нет уз-зоров, - лязгая зубами, пробормотал я, вцепившись в изогнутую ножку так, словно она готова была исчезнуть. - И столов нет. Я... в Ангб-банде.

- В Ангбанде, в Ангбанде, - раздался суровый голос. - И мог бы сказать об этом сразу, а не болтать про льды. Ищи вас по всему Северу!

15

Пол в комнате был покрыт тонким слоем льда и припорошен снегом. Стены заиндевели.

- Да что здесь происходит?! - возмутился Мелькор, склоняясь над Феанором и немилосердно встряхивая того. - Зачем? Если ты зимы дождаться не можешь, бери Ломенуза и поезжай на север. У Мори вон зуб на зуб не попадает - он-то чем виноват, что тебе холод понадобился? Еще и мастерскую разгромил, - сердито добавил Вала, бросив взгляд на приоткрытую дверь.

Видно сквозь щель было немногое, зато изломанная Музыка заставила Поющего болезненно поморщиться.

Феанор не ответил, даже не показал ничем, что услышал. Но был в сознании - Мелькор чувствовал это.

Вала вздохнул - и только сейчас сообразил, что не следовало так говорить с Пламенным при слуге.

- Приберись там, - отрывисто приказал он Мори, махнув рукой в сторону мастерской. - И дверь закрой.

- Да, Властелин.

Юноша торопливо скрылся. Выглядел он крайне смущенным.

Восставший осмотрелся. Остатки льда начали таять быстрее под укоризненным взглядом Поющего, лужицы испарялись. Воздух заметно потеплел.

Вала снова повернулся к другу. Гнев прошел, осталась только тревога. У Феанора явно не получилось какое-то творение - должно быть, впервые в жизни. Отсюда ярость, когда Пламенный, не помня себя, крушил все, что попадалось под руку. Отсюда теперешнее отчаяние.

Сам Мелькор давно научился воспринимать неудачи как полезный опыт, но ему-то с самого начала приходилось бороться с собратьями за свою Тему. Ошибаться, отступать, собираться с силами, снова пробовать. А Пламенному все давалось слишком легко. В сущности, он и препятствий-то серьезных не встречал в своей жизни. Великий мастер, которому все старались создать условия - только твори. Ну, теперь и мучается, бедняга.

- Вот что, - участливо начал Вала, слегка сжав плечо Феанора, - я сам поеду с тобой. Нам обоим стоит отдохнуть. В пяти конных пробегах к северу есть красивые горы. Ледники с глубокими озерами, каскадные водопады. А еще дальше начинается снежная пустошь. И лабиринт из ледяных глыб. Древняя Музыка, - его голос дрогнул. - Владыки Запада тогда не добрались до нее, не смогли разрушить. Там все, как во времена Удуна.

16

О каком отдыхе ты говоришь? О какой красоте?! Твои воины убивали пленных эльдар - и ты любовался на это! Ладно Саурон и прочие - от них я ничего иного и не ожидал! Но ты! Ты раньше был мастером, Мелькор! Почти таким же искусным, как я.

Не хочется шевелиться, не хочется говорить, смотреть на тебя. Ты не тот, кто когда-то был моим другом. Осталась лишь оболочка. Но если ты сейчас уйдешь, нолдор обречены. Сами ли они отправятся штурмовать Ангбанд или твои майар уговорят тебя начать войну, конец будет один.

Я вздохнул и приподнялся на локте.

- Если мы уедем, Саурон может напасть на нолдор, - голос оказался непривычно хриплым, словно чужим. - Так уже было, ты знаешь, Мелькор.

- Он ничего не предпримет до нашего возвращения. Обещаю.

А после? Что будет после того, как мы вернемся, а, Вала? Знаешь ли ты о планах Финголфина и моих сыновей? Как намерен действовать?

Рассказать тебе об их планах - значит, предать нолдор. И еще неизвестно, спасет ли это мой народ от истребления. Промолчать - значит, предать тебя. Если еще есть, кого предавать. Если в тебе осталось хоть что-то от прежнего Мелькора.

Ты привык принуждать, полагаться на свою силу, и оттого перестал слышать и чувствовать мир. А смириться с этим не можешь. Тебе слишком охотно все повиновались: майар, люди, орки. Ты забыл, что бывает по-другому, что не всех и не все можно подчинить. Забыл, что дело мастера - пробудить красоту, помочь ей раскрыться, а не навязать будущему творению свою волю. И сам от этого страдаешь, я же вижу!

- А пленные? На кого я оставлю их?

- На меня, Мастер!

Мори. Подслушивал, как всегда.

Я сел, спустив ноги на пол. Хмуро поглядел на слугу.

- Справится? - с надеждой спросил Мелькор.

Как же тебе хочется сбежать из собственной крепости, Властелин Ангбанда! Я задыхаюсь здесь, но и тебе, похоже, несладко.

- Справлюсь, - решительно заявил Мори. - Не в первый раз.

Что ж, может, для моих мастеров так даже безопаснее. Саурон ненавидит меня, но вряд ли станет вредить пленным, чтобы уязвить мальчишку.

Ты хочешь снова услышать свою Музыку, Мелькор. Подальше отсюда, где никто не сможет помешать. И чтобы я был там рядом с тобой. Надеешься стать прежним, вернуть утраченную способность творить? Наверное. Ты никогда не умел сдаваться.

Не знаю, есть ли шанс спасти тебя. Остановить, пока ты окончательно не превратился в Моргота. Но если это не удастся, для нолдор все будет кончено. Впрочем, дело не только в них. Я поеду с тобой ради нашей дружбы. И если еще не поздно помочь тебе, я помогу.

17

Мелькор вернулся довольно быстро. Погрустневшая было Таринвитис снова заулыбалась и вручила ему тарелку с Тевильдовым угощением. Ральтагис немедленно прильнула с другой стороны.

Женщины щебетали без умолку, и я искренне сочувствовал Властелину: не так уж легко выносить такое количество пустой болтовни. Уж на что Ральтагис обычно майэ разумная, но и на нее порой находит.

Мелькор, правда, всегда обходился с соратницами терпеливо и мягко. Даже когда они отвлекали его от дел. Я бы так не смог. Вот и теперь - ясно было, что после пира эти красавицы не оставят Властелина в покое. И сами не займутся ничем полезным, и Вала из-за них тоже. Не знаю, что стало бы с Ангбандом, если бы не я! Порядка бы точно не было никакого.

Мелькор соизволил наконец принять меня только через полдюжины страж. И тут же выяснилось, что он уезжает. Увозит своего нолдо из крепости. Важнее занятия не нашлось перед началом войны!

Мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы скрыть раздражение. Но злиться было бессмысленно: если уж Мелькор что-то задумал, переубедить его мало шансов. А переубедить быстро - совсем невозможно.

- Сколько мне выждать? - деловито спросил я.

Вала недоуменно прищурился.

- Перед наступлением, - пояснил я.

Странно, обычно мы лучше понимали друг друга.

Мелькор вздрогнул. Или это ровное пламя светильников дернулось от внезапного сквозняка? Странный сбой в мелодии, надо будет проверить.

- Нет, Саурон. Армия останется в крепости. Ничего не предпринимайте без меня.

Я глубоко вздохнул.

- Да, Властелин. Мы будем готовы к твоему возвращению.

- Ничего не предпринимайте, - повторил он с нажимом. - Пусть все остается по-прежнему.

- Как прикажешь, Властелин.

Разумеется. Все будет выглядеть по-прежнему. Но войско Ангбанда сможет выступить сразу, как только ты отдашь приказ. Лук будет натянут - тебе останется только отпустить тетиву.

- Когда тебя ждать назад?

Вала задумался.

- Я вернусь в начале зимы.

Значит, через сто дней. Что ж, это не слишком долго. Как раз подходящий срок, чтобы все подготовить.

Не знаю, что тебе нужно на севере, Мелькор. Может, ты решил наконец избавиться от нелепой привязанности к своему нолдо, а заодно и от него самого. Может, задумал что-то, в чем тебе нужна его помощь. Я не стану спрашивать. Расскажешь сам, если захочешь. Потом.

Ты уезжаешь. Я смотрю тебе вслед с башни. И надеюсь, что ты вернешься один.

18

Мелькор помедлил, прислушиваясь, и свернул в ущелье, ведущее на северо-восток. Свернул впервые: в Ангбанде они все время ехали прямо, и горы меняли форму, открывая путь.

Пейзаж вокруг был все тот же: склоны, кое-где поросшие сосняком, белые шапки на горных вершинах, осыпи, реки, вскипающие бурунами. И лишь когда Мелькор остановился, выбирая дорогу, Феанор понял, что Ангбанд остался позади. Отпустил их. Все-таки отпустил. Не сейчас, впрочем. Раньше. Когда Восставший решился уехать с другом. Не по делам - просто так. Как бывало в Амане.

Феанору не хотелось думать ни о цели путешествия, ни о том, сколько осталось в нынешнем Мелькоре от того, с кем когда-то подружился мастер. Впрочем, Вала сейчас все больше напоминал себя прежнего. Словно по мере удаления от Ангбанда исчезала тяжесть, давившая на него. Разгладились жесткие складки в углах рта, потеплел взгляд, мягче стала речь. И улыбался Восставший заметно чаще. Правда, говорил мало.

Мастер тоже предпочитал молчать. Впитывать мелодии мира в котором не было сейчас ничего, кроме поросших соснами гор, размеренного цоканья копыт и густого, пьянящего аромата хвои. Не было ни Ангбанда, ни нолдор, ни бесконечной войны. В этом мире можно было просто дышать, жадно втягивая холодный воздух. Наконец-то дышать всей грудью.

19

Я знаю, что ты вернешься. И уехать, конечно, было необходимо, раз ты так решил. Ты всегда поступаешь, как лучше для воплощения нашей Темы.

Но почему ты не попрощался? Даже нескольких слов не сказал? Да мне хватило бы и ласкового взгляда. Прикосновения мысли.

Сама позвать тебя я не решусь. Буду ждать, как ждала всегда. Как ждала эти страшные три тысячи лет, не зная, вернешься ли ты, не зная, каким ты вернешься. Просто надеялась, что ты вернешься - ко мне. Ну, хотя бы - и ко мне тоже.

* * *

Жизнь уходила из Цитадели. Мне казалось, что исковерканная Музыка Удуна вот-вот раздавит меня, расплющит, размажет по черным от сажи стенам подземных коридоров. Я не могла поверить, что еще недавно это жуткое место было нашим домом.

Я выбралась из-под развалин едва ли не ползком. Кто-то подал мне руку, и лишь благодаря этому я не упала. Талло.

- Где... - я не договорила.

Зашлась в приступе кашля, вцепившись в плечо Творца Видений. Густой дым, смешанный с паром, разъедал глаза, обжигал горло, а Диссонанс почти лишал меня власти над плотью. И говорить мы сейчас могли только вслух.

- Я не знаю, - сказал Талло. Голос у него был хриплый, почти неузнаваемый. - Не знаю. Не... слышу.

К нам подошли Ирбин и Нэртаг.

- Этих, из Амана, нет, - лицо бывшего помощника Йаванны было темно-серым от пыли и копоти. - Ушли. Все.

- А... Властелин? - сумела я, наконец, задать вопрос.

Когда стало ясно, что крепость вот-вот падет, Мелькор приказал Саурону увести всех, кто еще уцелел, в нижние ярусы подземелий и наглухо завалить камнями ведущие туда проходы. У него был какой-то план - это все, что мы знали.

- Саурон сказал, что Властелин присоединится к нам позже. Когда врагов остановит, - Нэртаг привалился к обломку стены. Посмотрел на изодранный рукав. Зачем-то попытался приладить один из болтающихся лоскутьев обратно. Не сумел. Зажал в кулаке, оторвал вовсе.

- Ты слышишь Мелькора?

- Нет, Таринвитис. Но я и тебя не слышу. Диссонанс.

Нэртаг резко умолк. Я обернулась.

Саурон. Измученный, грязный, как все мы. И все же - иной. Я наморщила лоб, пытаясь сообразить, что так отличает его от прочих майар. Отличает - и делает похожим на Мелькора.

- Его нет здесь, - Первый говорил отрывисто, словно каждое слово, каждый вздох давались ему с усилием. Впрочем, так оно и было. Из-за дыма. - Враги схватили его, - рука Саурона судорожно сжала рукоять меча. - На запад. Быстрее!

Мы бежали. Бежали, как Воплощенные: на смену облика не было сил. Не знаю, что мы стали бы делать, встретив кого-то из захватчиков. Мы просто положились на Первого. Как прежде полагались на Властелина.

Саурон внезапно замер на месте, присел на корточки, касаясь кончиками пальцев земли. Бывший майа Ауле, он мог получить ответ у камней. Нэртаг тоже это умел. Не решился.

- Что с Властелином? - не выдержала Дэрт.

Первый поднялся, не глядя ни на кого.

- Наш Вала бился с ними, - голос Саурона звучал безжизненно. - И остановил. Как и собирался. А сам...

Я шагнула к нему, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

- Что? Что сам?! - это вслух, а хотелось кричать, умолять, требовать: "Хватит! Не надо! Я не хочу, не в силах узнать то, что ты сейчас скажешь. Сжалься, замолчи, ну, пожалуйста!"

- Цепь, - тихо проговорил Первый. - Враги одолели и заковали его. Здесь он попытался... освободиться.

- Это неправда! - услышала я свой голос, почему-то очень высокий, дрожащий, словно бы и не мой. - Неправда! Это же Мелькор... он... его невозможно... Он НЕ МОГ проиграть, Саурон! Просто не мог!

Первый только пожал плечами. Устало. Почти равнодушно.

- Может быть, это часть плана? - неуверенно предположил Ирбин. - Какая-то хитрость?

В моей душе вспыхнула безумная надежда, что он прав. Что Мелькор остался хозяином положения. Что он вот-вот появится перед нами. Обведет внимательным взглядом. Насмешливо изогнет бровь: что, мол, голубчики, растерялись, поверили? Эти, из Амана, вон тоже - поверили. И где они теперь, э? То-то!

А может быть, Властелин разгневается на нас. За то, что мы, Поющие, творцы и хозяева Эндорэ, столпились на этом выжженном клочке земли и жмемся друг к другу, словно перепуганные щенята, вместо того, чтобы заняться делом.

"Пусть он разгневается, - беззвучно шептала я, глотая неумолимо подступающие слезы, давясь ими, пытаясь загнать обратно, - Пусть смеется над нами. Пусть сочтет нас слабыми, малодушными, глупыми. Только пусть он - будет! Пусть будет! Пусть..."

Саурон не ответил Ирбину. Повернулся и пошел дальше, не заботясь о том, следует ли кто-то за ним.

Начался дождь - жирные черные капли стекали по нашим лицам. Мы не пытались от них укрыться. Нам было все равно.

На берегу моря Первый остановился, глядя на запад. Уронил, ни к кому не обращаясь:

- Поздно.

Ирбин внезапно расхохотался. Дико, безумно. По щекам его текли слезы вперемешку с черной дождевой водой. Саурон обернулся, скользнул пустым взглядом и снова уставился в сторону невидимого отсюда Амана.

Талло обнял Ирбина за плечи, пытаясь успокоить. Нэртаг, спотыкаясь, побрел куда-то по берегу. Остановился. Пошел обратно. Дэрт выхватила меч, рубанула по ближайшему валуну - во все стороны полетели осколки камня.

Я села на землю, неподвижно глядя перед собой. Некуда мне было идти. Нечего делать. Слезы высохли, мыслей почти не осталось. Кроме одной: прядь волос выбилась из того, что когда-то было прической, и лезла в глаза. Поправить бы, да лень поднимать руку. Не хочется.

Кто-то... да, Тевильдо бесшумно улегся рядом, прижался ко мне теплым боком. Я молча обняла его.

А потом на берег начали приходить волки. По одному и группами. Дикие лесные охотники и немногие уцелевшие четвероногие воины Удуна - израненные, покрытые ожогами, с шерстью, слипшейся от своей и чужой крови.

Мы снова собрались вместе. Сидели на камнях и прямо на мокром песке, не глядя друг на друга, обессиленные, опустошенные. Сидели и слушали, как воют у кромки прилива волки.

В мире больше не было ничего. Только тоскливый, яростный, многоголосый звериный вой. Только небо, по-прежнему затянутое клубами дыма и пара. Только вкус гари на губах. Вкус нашего поражения.

Саурон стоял на берегу один, словно статуя, высеченная из камня. Его ли голосом был этот плач волков? Эндорэ ли прощалось со своим Властелином?

А потом все закончилось. Первый повернулся к нам, и оказалось, что глаза его сухи, взгляд спокоен и деловит, а еще недавно поникшие плечи снова гордо расправлены.

- Поднимайтесь, - распорядился он, и никто из нас не усомнился в его праве приказывать. - У нас много дел в Эндорэ. Наш Вала вернется, - его глаза жестко блеснули, словно кто-то пытался возразить. - Мы должны позаботиться о том, чтобы ему было, куда возвращаться.

И тут я поняла, в чем его сходство с Мелькором. Саурон не был растерян. Он знал, что следует делать. И он - действовал.

Впрочем, не он один. Властелина больше не было в Эндорэ, но мы-то остались. Мы, поющие его Тему и верные ей.

У нас не хватило сил, чтобы восстановить Удун: после схватки Старших Стихий от него почти ничего не осталось. Но Ангбанд мы из руин подняли.

Наш Ангбанд. Цитадель, в которую стягивались остатки когда-то огромного воинства Севера. Оплот нашей Темы. Вызов врагам, празднующим победу по ту сторону моря. Дом, в который когда-нибудь вернется Властелин. Не может не вернуться. Потому что он нужен Эндорэ, нужен нам - и его место здесь.

20

- Надолго он, Саурон?

Внезапный отъезд Мелькора был неприятным сюрпризом для всех нас. Надо же так некстати выбрать момент!

- До начала зимы, - Первый, к моему удивлению, не выглядел раздосадованным.

Как будто знал что-то, чего не знали мы. Его, значит, Вала посвятил в свои планы.

- Но почему сейчас? Чего мы ждем - пока наступление начнет Финголфин?! Все ведь готово! Прежде Властелин никогда не медлил.

- Он изменился, Дэрт.

- Мы все изменились, но...

Но мы не покидали свои земли. Этого я не стала говорить вслух. Это и так было ясно. Всем нам.

Мы оставались в Эндорэ. Пусть изуродованном, но нашем. Мы восстанавливали его. Вкладывали в него любовь к своим творениям и ненависть к врагам, надежду на то, что Властелин вернется, и готовность биться до конца за право петь нашу Тему.

Мелькор все это время провел в вынужденном бездействии. Среди врагов. Аман не стал, да и не мог стать ему домом. Наш Вала отказался петь чужую Музыку, как ни пытались его принудить к этому. Бежал из плена. Вернулся. Или - думал, что вернулся?

- Мелькор знает, что делает, Дэрт.

- Он не простил Владык Запада, - я накрутила на палец кончик косы. - Но наша Тема - осталась ли она и его тоже?

- Ты ведь была на смотре.

- Была. Но мне все чаще кажется, что наш Вала теперь поет один. Что-то свое. Иное. И я не понимаю этой мелодии.

- А раньше? Раньше ты понимала все его мелодии, Дэрт?

- Нет. Просто мне не нравится его отъезд. Торопливый, словно...

- Словно бегство? - жестко закончил за меня Саурон. - Нет, Дэрт. Властелин приказал мне ждать. И если он счел необходимым уехать сейчас, значит, так было надо. Что до поспешности - ты ведь сама говоришь: он никогда не медлил.

- Но разве тебе не кажется...

- Нет, Дэрт. Мне ничего не кажется. Я занят делом, которое мне поручил Властелин. Займись же и ты своим.

21

- Тебе не кажется знакомым этот пейзаж, Феанор? - спросил Мелькор, придержав коня и повернувшись к другу.

- Пейзаж?

Мастер осмотрелся. Тропа петляла между огромными валунами. Внизу бурлила река, и мутные серо-коричневые волны упруго перекатывались через камни. На горах впереди поблескивали снежные шапки.

Пламенный покачал головой.

- Пейзаж - нет. Даже на Ангбанд не очень похоже. Там все как будто сжато в кулак, собрано, подчинено единой системе. Саурон, должно быть, не умеет иначе, - Феанор презрительно фыркнул. - Здесь лучше. Мелодии живые, свободные. У каждой вершины свой характер, и деревья растут, как им вздумается. Вот что значит - настоящий мастер творил. Бережно, с любовью, раскрывая красоту, а не навязывая свою волю.

- Между тем, это ущелье создал как раз Саурон, - усмехнулся Мелькор. - А вон ту забавную тройную вершину - Нэртаг и Дэрт.

- Вот как? - Феанор нахмурился. - Поехали дальше, а?

Они снова свернули на север. Сосны попадались все реже, а снег покрывал уже не только вершины гор, но и склоны почти до подножия.

- А теперь что скажешь? - спросил Мелькор, отбросив с лица белую от инея прядь.

С последнего их разговора прошло не меньше двух суток. Все это время они ехали, не останавливаясь. Но и не торопясь. И судя по всему, Восставший хорошо знал дорогу.

- Похоже, - задумчиво сказал мастер. - А все же - не то.

- Араман когда-то очень напоминал мне север Эндорэ, - Мелькор провел ладонью по лоснящейся шее коня. - Я почти полюбил его за это. Я подумал: ты тоже почувствуешь сходство.

22

Эндорэ совсем не похоже на Аман. Чужая земля. Красивая по-своему, но недобрая. Слишком долго она была под властью Врага, слишком мало ей досталось любви.

Синдар могут немногое. Но мы - другое дело. Пусть мы не сумели взять с собой почти ничего из прежних творений, зато создаем новые. Мастерство наше не ушло, не забылось. Да, мы прокляты Валар, но помним свет Древ и любим его.

Прости отец, я не поведу войско на Ангбанд. Я тоже борюсь против Моргота, но иначе. Не оружием - красотой. Фингон - воин, я - творец.

Жаль, что ты до сих пор не видел мой Гондолин. Он понравился бы тебе, отец. И Фингону было здесь хорошо. Напрасно брат так спешил вернуться в Хифлум. Там, на границе с Врагом, нет ничего, кроме крови и опасностей, ненависти и страха.

А мой светлый город - он не уступает покинутому Тириону, отец. Ни в чистоте оттенков, ни в безупречной четкости линий. Знаешь, он даже лучше: мы ведь многому научились с тех пор, как ушли из дома.

Мой Гондолин пышнее и богаче Менегрота. Если бы Тингол, который так гордится своей столицей, побывал у меня в гостях, у него поубавилось бы заносчивости. Только кто его сюда пустит!

Я создал совершенство, отец. В этих опасных, коварных, заброшенных землях я возродил свет Амана, оживил мелодии, навеки оставшиеся за морем.

Когда-нибудь ты придешь сюда. И Фингон тоже. Надо же вам отдохнуть от этой вашей бесконечной войны. Вы пройдете по улицам, вымощенным белым мрамором, вслушаетесь в хрустальный перезвон воды в фонтанах, подниметесь по изящным лестницам на башни с острыми ажурными шпилями. Здесь каждый поворот, каждая ступенька, каждый каменный завиток - все складывается в единый узор. В каменное кружево, прочное, несмотря на кажущуюся хрупкость.

Словно сияющая жемчужина выросла под темными створками раковины, скрытая до поры. Сокровище, тщательно оберегаемое от Врага. Но Моргот постепенно слабеет, отец. Злоба и ненависть подтачивают его силы. Настанет время, и он падет. Тогда раковина раскроется.

Эндорэ станет нашим. Таким же, как Аман. Нет, лучше Амана! Потому что не Валар его создадут. Мы.

23

Нолдор калечат Эндорэ! Не слышат, не понимают, что аманские мелодии, мелодии их крепостей - чужие здесь. Не замечают Диссонанса, думают, что им, Детям, дано изменить земли, которые впитали Тему Восставшего, проросли ею за века до того, как первые из Воплощенных пробудились у Озера. И еще ладно, если бы нолдор строили на поверхности, так ведь нет - вгрызаются в горы, в пещеры лезут. До самого сердца Арды добрались бы, если б могли.

И разбегаются по каменной коре Эндорэ мелкие трещины, незаметные пока не только для эльдар, но и для Поющих. Кроме нас с Нэртагом, разумеется. Мы творили когда-то с Ауле, мы-то слышим, что происходит. Как и Властелин.

Расползается Диссонанс, разъедает землю... и будет разъедать, пока она не превратится в ломкое каменное кружево, готовое рассыпаться в любой момент.

Конечно, Дети слабы, и пройдет не одно столетие, прежде чем раны, которые они наносят нашему миру, дадут знать о себе. Но и тогда не рухнут горы, не выплеснется наружу огонь глубин, не хлынет на берег море. Сила Мелькора держит Эндорэ. И будет держать.

Только вот стоит ли так нерасчетливо, безоглядно расходовать эту силу?

24

- Ну, вот, - Мелькор спешился. - Там, дальше - только снега. Бурузурус и Ломенуз не могут совсем обходиться без пищи. На обратном пути они встретят нас с тобой здесь.

Он улыбнулся, глядя вдаль. Тепло, радостно, словно там ждал его дом. Впереди, а не за спиной.

- Куда ты ведешь меня? - с любопытством спросил Феанор, тоже спрыгивая с коня.

С тех пор, как они покинули Ангбанд, в мастере трудно было бы узнать угрюмого и раздражительного Фенырга. Пламенный казался полным сил и вполне довольным. Почти таким же, как когда-то в Амане, когда выпущенный из Мандоса пленник подружился со старшим сыном короля нолдор.

- Туда, где ты пока не был. К вечным льдам, - Мелькор лукаво посмотрел на друга. - Между прочим, Воплощенному там не выжить. В такие места лишь Поющие могут добраться.

- Не только Поющие! - тут же возразил Феанор. - Я тоже сумею - и не смей помогать мне!

- Ни в коем случае, -- заверил его Вала. - Только с Пламенем не перестарайся, не надо растапливать льды.

- Ла-адно уж! - ухмыльнулся мастер. - Но только ради тебя.

25

Они всегда были озабочены свободой Детей. Так озабочены, что никто из Валар не пытался помешать дружбе Феанора со мной. Открыто, по крайней мере. Разве можно принуждать к чему-нибудь эльдар? Ограничивать, запрещать?!

Вот собственный собрат, попытавшийся петь вне Хора - иное дело! Хочешь творить - изволь принять чужую Тему, приспособиться к ней. Хочешь сохранить себя - спрячь гордость поглубже, притворись покорным, да так, чтобы даже ты сам в это поверил. Почувствует Ирмо обман, сообщит остальным - и отправишься обратно в Мандос под всхлипывания Ниэнны. Теперь уже навсегда.

Я старался поменьше попадаться на глаза хозяевам Амана: очень уж трудно было казаться сломленным. А первое же проявление собственной воли вполне могло стать для меня последним.

Я почти не пел, боясь выдать себя. Только подхватывал чью-нибудь мелодию, когда просили. Или приказывали, если называть вещи своими именами. К счастью, приказывали редко. Поющие Амана тоже избегали меня. То ли сделанного стыдились, то ли старая неприязнь сказывалась. Хотя обессиленный заточением и одинокий, я был для них не опасен. Тем более - под постоянным присмотром.

Я молчал - а мелодии рвались на свободу, требуя воплощения. Не может Поющий изменить свою природу. Рано или поздно она возьмет верх - даже под страхом вечного заточения.

Тогда я и начал работать руками, чтобы дать выход сжигавшему меня изнутри огню. Резец и молот заменили мне Музыку. То, что когда-то было забавой, превратилось в спасение.

Поначалу я не показывал никому свои творения. Чаще всего уничтожал, если хватало духа. Самые любимые - прятал. Слишком сильны были в них отзвуки моей Темы.

И все же со временем нашелся тот, кому я позволил увидеть созданное, хоть и сознавал, что отчаянно рискую. Просто одиночество стало совсем уж невыносимым. А Феанор показался мне способным если не понять, то по крайней мере не отшатнуться в страхе, уловив непривычную мелодию.

26

Я безумно устал от своей избранности! Меня признавали величайшим мастером, моими творениями восторгались, но похвалы, которые на первых порах радовали, теперь все чаще раздражали меня. Что толку от восхищения тех, кого я оставил далеко позади? Никто из них не в состоянии был по-настоящему оценить головокружительную дерзость моих замыслов и красоту их воплощения. Я уже и не надеялся встретить того, кто поймет. И все-таки встретил - пусть и не среди соплеменников.

Мелькор на удивление отличался от прочих Валар. Вместо доброжелательной отстраненности и холодноватой снисходительности - жадный интерес исследователя, неутомимость и вдохновение мастера. И какого мастера! Вскоре я почти не вспоминал, что он - Поющий. Он походил на меня, словно... брат. Гораздо больше, чем родные братья. С ним было легко говорить, а иногда и слова не требовались. Когда же мы работали вместе... Ни мне, ни ему не было равных, но вдвоем мы действительно творили невероятное.

Близкие - точнее, те, кто считали себя моими близкими, огорчались из-за моего тесного общения с Мелькором. Тревожились. Ну, еще бы! Кто бы мог поверить, что один из создателей мира способен дружить с Воплощенным! Не учить, не покровительствовать, а именно дружить - как с равным.

Что ж, создатель мира с Воплощенным - действительно невозможный союз. А вот два величайших мастера - почему бы нет?

27

Вокруг был лед. Лед под ногами - то гладкий, как зеркало, то шероховатый, словно древесная кора. Ледяные холмы. Ледяные горы, иногда одинокие, порой - образующие хребты или лабиринты.

Непривычно крупные звезды на бархатно-черном небе тоже казались хрупкими колючими льдинками. Смотреть на них ничто не мешало: Мелькор не стал собирать тучи. Может быть, хотел сделать приятное Феанору, а может - нужды в том не было. Пути аманских светил лежали намного южнее.

А еще здесь была Музыка. Мало похожая на жесткие, лязгающие мелодии Ангбанда и еще меньше - на аманские, струящиеся, словно вода по равнине. Гулко перекликались друг с другом ледяные глыбы, дробя звездный свет и рассыпая его искрами. Басовито отзывались заснеженные холмы. Шуршали обломки льда под ногами. Напряженно звенел прозрачный, обжигающе холодный воздух.

Древняя Музыка, пережившая многие схватки Стихий, звучала здесь не эхом - в полную мощь. Музыка, хранящая память о той Арде, которую уже не застали Дети. Музыка, услышать которую не смог бы ни один Воплощенный. Разве что перед смертью.

Феанор вслушивался. Смотрел. Впитывал в себя этот мир. Потрясенно. Восхищенно. Жадно.

28

Я не боюсь. Никого и ничего не боюсь. Не хочу бояться.

Я... не боюсь... льда!

Я повторял это про себя, если мне начинало казаться, что стены вот-вот опять покроются инеем. Я убеждал себя в этом, следя за работой мастеров, когда от их плохо скрытой неприязни по коже полз озноб. Я твердил это засыпая: страх не проснуться, превратиться в белую статую заставлял меня бодрствовать, пока сознание не начинало путаться от усталости. Я шептал это, поднимаясь со своей меховой подстилки в углу, счастливый, что все еще жив, что вокруг Ангбанд, а не мерзлые пустоши.

Только вот слова были обманом. Жалкой попыткой спрятаться от воспоминаний, от себя самого.

"Не боюсь"? Этого мало. Надо... чтобы лед боялся меня. Чтобы он меня слушался, появлялся и исчезал, когда я захочу.

"Пусть выпадет снег", - мысленно обратился я к Ангбанду, чувствуя, как сводит живот от ужаса. И не удержался - зажмурился, сжав кулаки.

Открыть глаза - ну, я же сам попросил, ну, я же не трус, я сейчас, только вот дрожь уйму, мне просто немного холодно!

Открыл. Ни снега, ни изморози - ничего. Даже воздух как будто теплее стал. Ангбанд старательно исполнил мое желание. Настоящее.

И что же теперь, Коркион? Облегченно вздохнешь и отложишь новую попытку до следующей стражи? Или до следующего года? А потом еще и еще - пока однажды лед не найдет тебя и не заберет, как забрал тех, ослабевших, отчаявшихся.

- Пусть выпадет снег, - упрямо сказал я вслух, наклонив голову и чуть расставив ноги, словно вместе со снегом должен был налететь сбивающий наземь ветер.

На этот раз я не стал закрывать глаза. Смотрел пристально и напряженно, словно передо мной был противник, с которым предстояло сразиться. И победить.

Несколько снежинок действительно опустилось к моим ногам, одна растаяла на щеке. И все. Зато я отчетливо почувствовал обиду Ангбанда. Ну, конечно: он же подумал, что это я на него злюсь.

Нет, не выйдет так ничего! Нельзя бояться. Но и ненавидеть тоже нельзя.

- А ведь лед красивый, - тихо проговорил я, удивляясь, что мог забыть об этом. - Как хрусталь, как алмазы. И снежинки...

Я улыбнулся, представив себе хрупкую красоту крошечных белых звездочек. И снежные шапки на вершинах гор - они же никогда меня не пугали, они были частью Ангбанда, частью моей жизни.

И когда потянуло холодом, а с серого неба повалили крупные хлопья, я продолжал улыбаться, подставляя ладони, и холодные ручейки щекотали мне пальцы. А вернувшись в крепость, я замер на пороге, но не от испуга - от восхищения. Своды, стены и пол уходящего вглубь коридора были ледяными, и по ним плясали голубые и фиолетовые искорки.

Я медленно шел, любуясь этим великолепным творением, моим и Ангбанда. Мне было спокойно - впервые с тех пор, как мы покинули Аман. Я знал, что уже никогда не превращусь в белую статую. Кто угодно, только не я.

- Я - Властелин льда, - объявил я вслух и засмеялся от радости.

Ангбанд не возражал.

29

- Я хочу создать то, что не сумел бы ни один эльда!

Пламенный сидел рядом со мной на краю обрыва, сцепив на коленях руки.

- Тебе нет равных среди твоего народа, - я покосился на небо.

Птиц не было, даже ветер стих. Пока Манвэ не решил в очередной раз проверить, чем я занят, мы могли говорить вслух.

- Да, - мастер нетерпеливо мотнул головой. - Но они не соперники мне. Что за радость быть среди них лучшим?

Он обернулся ко мне, испытующе посмотрел в глаза, словно сомневался: пойму ли. Я кивнул: да, понимаю.

- Я хотел бы подняться выше. Слышать мир, как... Поющие. Как ты. Изменять его. Творить его судьбу.

- Ты и так это можешь. Вспомни, что я говорил об Эндорэ.

- Я не забыл, Мелькор. Но я еще не готов. И потом - я о другом сейчас.

Он нахмурился, подыскивая слова.

- Вы иные. Я чувствую мир, но есть я и есть он. А вы с ним едины.

- Чего же ты хочешь? Стать подобным нам?

- Да, - очень тихо признался мастер. - Знаешь, я привык считать, что для меня нет ничего недостижимого. А тут - словно стена. Бейся в нее или проход ищи - бесполезно. Ничего не поделаешь. Невозможно, и все.

- Возможно, - я подобрал камешек, покатал на ладони. - Только расплачиваться придется. Выдержишь?

Я разжал пальцы, и камешек полетел вниз. В пропасть.

- О какой расплате ты говоришь?

- Об одиночестве, Феанор. Ты перестанешь быть эльда. Но и Поющим не станешь, хотя обретешь силу, сравнимую с нашей.

Принц горько усмехнулся:

- Я и так один. С детства.

- И еще - я могу помочь тебе, но это будет опасно. В случае неудачи я, скорее всего, окажусь в Мандосе, а ты...

- Что, тоже отправлюсь в Мандос? - предположил нолдо.

- Не знаю, - честно ответил я. - Но погибнешь почти наверняка.

Он нахмурился.

- Говоришь загадками, Мелькор. Что ты намерен делать?

- Я помогу тебе добыть Пламя.

- То есть совершить то, что когда-то не удалось тебе?

- Мне это удалось, Феанор, хоть и не до конца. Темное Пламя - здесь, в Арде оно живет под землей - стало моим. Потом я узнал, что это лишь часть. Другая часть, Светлая, досталась моим собратьям, каждому понемногу. И еще - вам, эльдар. По крошечной искорке. А полностью сила Пламени подвластна только Единому.

Я выдержал паузу и добавил:

- Но изменить это можно.

- Как? - немедленно спросил мастер.

- Никому из Поющих не добыть эту силу, пока мы связаны с миром. А любой Воплощенный обратится в пепел прежде, чем научится управлять Пламенем. Впрочем, вам до него и не добраться - самим.

Я снова помолчал, пристально глядя на принца. Он остался спокойным - ни тени страха.

- Я властен над плотью, Феанор. Я могу укрепить ее, поддержать. И показать тебе путь. Но дальше все зависит от тебя самого. Я дам тебе шанс завладеть Пламенем. И не больше того.

- Я готов, - нолдо не колебался.

30

Внезапно звезды померкли. Нет, их ничто не заслонило. И сияние их не стало менее ярким. Просто небо вспыхнуло. Полосы бледно-зеленого света пересекли его от края до края. И тут же зажглись другие - золотые, оранжевые, лиловые, алые.

Мастеру случалось видеть северное сияние в Арамане, но оно не шло ни в какое сравнение с этим буйством красок. Оттенки все время менялись, на месте гаснущих полос загорались новые, и по ледяным граням, по снежным холмам плясали разноцветные блики.

Это не было новым творением. Вала лишь вызвал к жизни одну из древних мелодий и улыбался, вспоминая, как спорили Ральтагис, Алаг и Дэрт, выбирая цвет для неба. Восставший тогда вмешался вовремя, предотвратив ссору и объявив, что будут воплощены все идеи. То, что они создали вчетвером, в первый момент ошеломляло, но вскоре в кажущемся хаосе угадывался ритм, а светящиеся полосы и зигзаги складывались в гармоничный узор. Мелькор, впрочем, сомневался, что эту красоту сумели бы оценить эльфы. А вот людям понравилось бы наверняка, если бы они могли выдержать здешний мороз.

Феанор замер, неотрывно глядя на небо, и Вала заметил едва заметное изменение Музыки. Свет отозвался тому, кто нес в себе силу Пламени, как отзывался огонь Тангородрима. Небо пульсировало в такт дыханию мастера и чаще обычного вспыхивало багровым, рыжим и алым.

Восставший покачал головой: тело нолдо было слишком хрупким для подобных игр, а Феанор, как обычно, увлекся и не чуял опасности. Но останавливать Пламенного Мелькору не хотелось. В конце концов, не так уж много нужно сил, чтобы на какое-то время поддержать жизнь в Воплощенном. Роскошь, конечно, но допустимая.

31

Он кажется мертвым. И давно умер бы, если бы я не удерживал слабую плоть нолдо от распада.

- Феанор...

Не откликается. Не слышит?Или это я не могу уловить ответ через границу между Песнью, ставшей миром, и не воплощенной Музыкой?

В каких далях блуждает сейчас дух мастера? Нашел ли он Пламя? Сумел завладеть им? Не помешал ли ему Единый? Мне он когда-то не стал препятствовать. Не захотел. А может, недооценил мои способности. Или он знал, что я смогу взять лишь часть Пламени, и был спокоен поэтому? А сейчас, когда я намерен изменить одно из его созданий, чтобы все-таки достичь своей цели, он так же спокоен?

- Феанор, вернись! Арда ждет тебя. Я жду.

Тишина в ответ. Но я продолжаю мысленно тянуться к нолдо, потому что мой зов может оказаться для него путеводной нитью, единственной возможностью отыскать дорогу домой.

- Феанор... друг мой!

Я впервые назвал его так. Потому что неожиданно почувствовал страх. Не перед неминуемой расплатой за вред, причиненный эльфу. Не за рискованный замысел, который в любой момент мог сорваться.

Страх потерять Феанора. Единственного во всем Амане, кто оказался способен понять меня. С кем я, к собственному удивлению, мог говорить, как с равным - с мастером, творцом, вождем. Сильный, упорный, дерзкий, принц был очень похож на меня. Похож, словно... брат.

32

- Ты с нами, Маэдрос?

Фингон говорил со мной долго. О том, что время уходит, а силы Моргота прибывают. Что зимы становятся все длиннее - вот и в этом году похолодало намного раньше срока. Что воздух сделался горьким, а свет звезд - тусклым.

Я слушал вполуха. Братья постоянно твердили о том же, только всякий раз напоминали еще и о Клятве. И о нашем долге перед погибшим отцом.

Келегорм, впрочем, молчал в последнее время. Точнее - молчал при мне. И это тревожило меня все сильнее. Я знал, что рано или поздно он преступит запрет. А самое скверное - что за ним пойдут. И братья, кроме, разве что, Маглора, и воины, воодушевленные нашей кажущейся мощью. Ну, как же! Новое оружие так и просится отведать вражьей крови, руки чешутся воевать. А Моргота надо разбить, пока он сам на нас не напал.

Я слушал Фингона и понимал, что на этот раз - все. Я тянул время, сколько мог. Я готов был остановить Келегорма, если он попытается затеять безумный штурм. Пусть бы даже он возненавидел меня - лишь бы уберечь этого упрямца и остальных от бессмысленной гибели. Но теперь, когда наступление готовит Финголфин, даже на старую неприязнь между ним и моими братьями нет надежды: ненависть к Врагу перевесит. Нолдор пойдут в бой - со мной или без меня.

Что ж, значит, все решено. И лучше не думать о том, что будет, если в сражение на стороне Ангбанда вступит отец. Потому что тогда мне придется его убить - любым способом и любой ценой. Великий Феанор не может быть предателем. И не будет.

- Маэдрос?

Я посмотрел в глаза другу и медленно кивнул.

- Я с вами, Фингон. Разве могло быть иначе?

33

- Хватит с меня! - с порога закричала Дэрт, почти вбежав в комнату. - Мелькор уехал, Саурон делает вид, будто все в порядке, а наши земли... - голос ее сорвался.

- Что случилось? - Таринвитис подошла к подруге, обняла за плечи.

- Нолдор калечат Эндорэ! - с ненавистью выдохнула рыжеволосая майэ. - Роют землю, как кроты, как черви, строят свои проклятые крепости. На Нэртага смотреть больно - он ведь все чувствует, это же его Музыка! Он тоже пытался говорить с Первым, тот ответил: мол, надо ждать Властелина.

- Погоди, - нахмурилась Тарис. - Нолдор здесь уже не первое столетие. И все это время что-то строят. До сих пор вам это не мешало.

- Мешало! - выпалила Дэрт, отстраняясь. - Но пока Мелькор был тут, Диссонанс не так сильно ощущался.

- Властелин ведь в Эндорэ...

- Одно из двух: или наш Вала слишком далеко, и на таком расстоянии его сил уже не хватает, или он отвлекся на что-то. Но в любом случае он должен был подумать о последствиях!

- Но он же скоро вернется, - растерянно проговорила Тарис.

- Может быть. А может - найдет себе еще какое-нибудь увлекательное занятие, пока наш мир гибнет! - Дэрт скрипнула зубами.

- Наш Вала никогда не допустит разрушения Эндорэ! - вступилась за Мелькора Таринвитис. - Ты же была на смотре. Наша Тема звучала там пусть не в полную силу, но слаженно. И Властелин вел ее. Ты напрасно в нем сомневаешься.

- Хотела бы я верить ему, - вздохнула Дэрт.

- А я - просто верю, - тихо сказала Тарис.

- И будешь верить, как бы он ни поступил?

- Мы слишком долго пели одну Тему, Дэрт. Без него наши голоса... умолкнут. Раньше ли, позже, но все будет кончено. Ты это знаешь.

- Когда ты в последний раз пела? - в глазах рыжей майэ блеснули слезы. - Когда пел Нэртаг? Талло? Тевильдо? Ирбин? За сотни лет ни одной новой мелодии! Бесконечное повторение старых. Наши голоса уже умолкли! Или ты совсем перестала слышать мир из-за своей любви?!

- Прекрати! - оборвала ее Таринвитис. - Арда уже обрела облик, в ней Дети живут. Или ты перестала слышать мир из-за своего упрямства?

- Что за дело мне до Детей?! Если какие-то и погибнут, другие наплодятся. К тому же, новые Песни далеко не всегда губительны для Воплощенных. Не-ет, дорогая моя! Не ищи отговорок! Дело не в Арде и не в Детях. Дело в Мелькоре. Он изменил нашей Теме!

Дэрт резко замолчала, словно сама испугалась своих слов. И теперь глядела почти умоляюще, как будто ждала возражений и надеялась на них.

- А если нет? - пальцы Таринвитис сомкнулись на предплечье подруги, а ногти внезапно сделались очень острыми, так что рыжая майэ сморщилась от боли. - Если не изменил? А ты оскорбляешь его подобными подозрениями!

Тарис ослабила хватку, позволив соратнице освободиться. Та потерла саднящие царапины, которые, впрочем, тут же начали заживать.

- Больше всего я хотела бы снова петь с ним, - устало призналась Дэрт. - Но если он опять обманет мои ожидания... тогда я просто уйду.

- Уйдешь, значит? - взгляд Таринвитис стал совсем холодным. - И ты смеешь обвинять в отступничестве его?!

- А я и не отступлюсь, - твердо сказала Дэрт. - Я буду петь, сколько хватит сил. Пусть я растрачу себя - это лучше, чем наблюдать, как тот, чью Тему мы подхватили, губит ее, себя, нас! Наш Вала всегда действовал, Тарис! Сражался. Творил. А сейчас... - она безнадежно махнула рукой.

- Ты думаешь, что одна сможешь сделать больше?

- Я уйду не одна, - Дэрт внезапно шагнула вперед, сжала пальцы подруги. - Пойдем с нами, Тарис! Знаю, тебе это будет тяжелее, чем любому из нас. Но ради Музыки, ради избранной нами Темы...

- Нет! - Таринвитис стряхнула ее руку. - Даже если вы все решите покинуть Ангбанд, я останусь. Ради Мелькора.

34

С Восставшим всегда было очень легко. Нет, не всегда, но до его бегства из Амана точно.

Учеником Ауле я в молодости пробыл недолго: меня раздражало снисходительное отношение к нам Валар и их подручных. Мало кто замечал отвратительные нотки превосходства в голосах Поющих, но мне они резали слух. К счастью, я схватывал все достаточно быстро, чтобы мое пребывание в мастерской Кузнеца не затянулось.

Мелькор никогда не учил, зато давал возможность многому научиться. Исподволь, в процессе совместных поисков. Увлеченно работая над чем-то, развлекаясь или по-дружески состязаясь, я перенял от него едва ли не больше, чем от тех, кого называл когда-то наставниками. А еще я видел, что он тоже учится у меня, и это было очень приятно.

Надо же! Я думал, что те счастливые времена ушли безвозвратно. Но все как будто вернулось. Не знаю, надолго ли, не хочу думать об этом!

Властелина Ангбанда больше нет - есть замечательный мастер и мой друг. И неважно, что небо над головой не золотое или серебряное, а пестрое. И можно забыть о былых разногласиях, забыть о тех, кто пытался рассорить нас. Враги просчитались: союз двух творцов не разрушат ничьи козни.

Наш мир - здесь, податливый, доверчивый, открытый. Он так долго ждал нас, и вот наконец дождался!

35

Феанор никогда не умел рассчитывать силы. И сейчас тратил их безоглядно, как всегда. Потому ли, что полностью полагался на мою поддержку? Или потому, что собственная жизнь значила для него намного меньше, чем новое творение? Неважно. Поддержку он получил. И когда заставил северное сияние играть множеством оттенков по своей воле. И теперь, выплавляя из ледяных глыб город. Город, который я не мог не узнать, даже вопреки собственному желанию. Тирион.

Опять Пламенный вспоминает Аман! Как может великий мастер быть таким слепым, не видеть, насколько мое Эндорэ лучше?! Насколько ярче и сложнее мелодии, насколько многообразнее, изменчивее, живее мой мир.

Впрочем, возможно, это просто тоска по дому. Я ведь тоже когда-то не смог забыть свой. А все-таки лучше бы Феанор меньше думал о прошлом! Это ограничивает возможности.

Мой друг работал сосредоточенно, увлеченно, растапливая лед силой Пламени, придавая ему новую форму. Дворцы с башнями и галереями, колоннады, круто изогнутые мосты с узорчатыми перилами и витые лестницы, словно выточенные из чистейшего хрусталя, сверкали и переливались под сияющим разноцветным небом.

Город-узор. Город-кружево. Город-видение, потому что к Эндорэ это творение плохо подходило, хотя само по себе было совершенно.

И тогда я запел, соединяя почти несовместимые мелодии, как делал часто, если мои упрямые майар не могли договориться между собой. Я пел - и вокруг города вырастали ледяные леса, поднимались горы и пролегали русла рек. Ничто здесь не походило на Аман. Это был новый Тирион. Тирион в Эндорэ.

Феанор создал город - я сотворил мир для него. Мир, который никто, кроме нас двоих, не увидит. Полупрозрачный. Холодный. Хрупкий. Наш.

36

- Далеко собрались, Поющие? - тон Саурона не предвещал ничего хорошего.

- Тарис! - ахнула Дэрт. - Неужели... предала?

- Предала? - жестко переспросил Первый. - Едва ли. Хотя я узнал о вашей затее не от нее. А вот ты действительно собираешься предать. Властелина. Нашу Тему. Ты, Нэртаг... кто еще? Сейчас, когда вот-вот начнется война. Когда нам необходимо единство!

- Единство не достигается насилием, - угрюмо возразил Ирбин.

Первый приподнял бровь.

- Среди Поющих, - уточнил Талло.

- Ты следил за нами! - выпалила Дэрт, возмущенно глядя на Саурона. - О каком единстве теперь можно говорить?!

- Я слежу за всем, что происходит в Эндорэ, - спокойно ответил Первый. - Не заметить раскола в Музыке было нельзя.

Он обвел майар испытующим взглядом. Уйти собирались наиболее сильные и толковые - не считая, разумеется, Таринвитис и его самого. Алаг, Глор и Дарглуин вряд ли когда-нибудь покинут Восставшего. Вот только проку от них немного.

- Что я вам обещал, соратники? - негромко спросил Саурон, сделав ударение на последнем слове.

- Что Мелькор вернется к нашей Теме, - с вызовом напомнила Ральтагис. - И уверял, что ждать осталось недолго.

- Именно, что недолго, - кивнул Первый. - Но почему вы вообразили, что результат будет моментальным? Смотр был только началом, а теперь вы от нетерпения готовы все испортить?!

Майар переглянулись.

- Мы еще ничего не решили, - нехотя признался Нэртаг, обняв прижавшуюся к нему Дэрт. - Все зависит от Властелина.

- Только от Властелина? - насмешливо осведомился Первый. - А Поющие Ангбанда, стало быть, теперь не в ответе ни за свои дела, ни за судьбу Эндорэ? В таком случае странно, что вы оказались тут. Вон таких любителей "ничего не решать" - полный Аман.

- Мы только обсуждали возможность ухода, Саурон, - не выдержала Ральтагис. - Но если понадобится - и решим, и выполним свое решение без колебаний, ты знаешь. Не надо торопить события, а?

- Торопите события вы, - отрезал Первый. - Я когда-нибудь нарушал данное слово? Нет? А если нет, зачем вы меня подводите, когда я почти у цели?

- Назови срок, - потребовал Ирбин. - Чтобы мы знали, сколько еще терпеть.

- Кто не верит мне - ступайте! - дверь за спиной Саурона распахнулась сама собой, грохнув о стену. - Немедленно - потому что ни Властелину, ни мне не нужны такие соратники во время войны!

Никто не сдвинулся с места.

- Хорошо, - подытожил Первый. - Забудем об этой нелепой истории. И Мелькору я не скажу о ней.

- Где он сейчас, Саурон? - осторожно спросил Тевильдо.

- На пути домой.

37

Время вышло. Никто не позвал меня - впрочем, я был сосредоточен на рождающейся мелодии и закрывался от мысленной речи. Хотя и крылатых вестников не было. Но, закончив петь очередную рощицу, я вдруг почувствовал: все. В Эндорэ наступила зима, хотя здесь, в краю вечного холода, это было почти незаметно. Разве что мороз немного усилился.

Я бережно коснулся тоненьких прозрачных иголок ледяной сосенки - деревце казалось живым. Может, украсить чем-то подобным Ангбанд? Поработать, например, с хрусталем... Нет, не хочется. Это творение пусть остается нашим и только нашим. И пусть живет здесь.

Я медленно шел по улицам ледяного города, запоминая каждую линию созданного нами узора. И прощаясь: кто знает, когда доведется сюда вернуться.

Что ж, во всяком случае, мы отдохнули. Хоть ненадолго смогли забыть о войне. И о тех, кто ждал нас в Ангбанде.

Я еще не заговорил с Феанором, а Музыка изменилась. Не вокруг - вокруг все было по-прежнему. Просто искрящийся мир, по которому мы бродили счастливые, творя его и играя с ним, исчез для меня. Остался лед, искусно обработанный двумя мастерами. Осталось разноцветное сияние в небе. Радости не осталось.

Я помедлил, давая Пламенному возможность чуть дольше пожить в том мире, который для меня был уже закрыт.

Еще день.

...Полдня.

...Пока мастер не закончит вытачивать изо льда вон ту башенку.

...Все. Дольше тянуть нельзя.

- Феанор, - сказал я. - Нам пора возвращаться.

38

Возвращаться? Куда? Зачем?! Мы наконец нашли место, где никто не мешает. Где можно творить - без устали, без оглядки, забыв обо всем. Где имеет значение только ледяное кружево, которое мы создаем. Опасно хрупкое - кажется, даже порыв ветра может его разрушить. Но все выверено до мельчайшей детали: город будет стоять веками, и ни один лист не отломится от ветки, ни один ажурный шпиль не рассыплется.

- Феанор.

Опять! Ну, не отвлекай же меня! Я как раз увидел, какая арка будет на западной площади - тройная, а по верху...

- Надо идти. Сейчас.

Я повернулся, чтобы сказать все, что я думаю о тех, кто вместо того, чтобы работать, отрывает других от дела... и осекся, встретившись с Мелькором глазами.

"Нет!" - оборвалось что-то в груди.

"Нет!" - пело высокое небо.

"Нет!" - тревожно звенел ледяной город.

Нет, не надо! Если тебе так нужно в твой Ангбанд, иди один, я не хочу, не могу, я останусь здесь!

- Да, - ответил я, пряча взгляд. - Да, конечно.

Король нолдор не принадлежит себе. Как и Властелин Эндорэ. С этим ничего не поделаешь. То, что мы сумели вырваться из Ангбанда хоть ненадолго, и так было немыслимой, невероятной удачей. Чудом. Сказкой. А никакая сказка не продолжается вечно.

39

Мелькор остановился. Стоило им с Пламенным вступить под своды крепости, как мелодия Ангбанда изменилась. Конечно, в ней ясно ощущались и радость узнавания, и сила, многократно возросшая с появлением хозяина. Но вместе с тем - странная неуверенность.

Вала бросил быстрый взгляд на мастера - заметил ли тот? Нет, не заметил. Не Поющий ведь, да и Музыка Ангбанда для него чужая.

Несколько слов на прощание. Улыбнуться, коротко кивнуть, тщетно пытаясь скрыть, что внимание уже занято другим.

Они разошлись в разные стороны - торопливо, почти с облегчением. Будто и не было поездки на север, пылающего разноцветного неба, слаженной работы двух мастеров, без слов понимающих друг друга. И ледяной город был не более, чем красивым сном.

Восставший направился к Тронному залу. Для начала стоило повнимательнее вслушаться в Музыку. Посмотреть, что происходит в Эндорэ. И лишь после этого встретиться с майар: разговор, скорее всего, предстоял не из легких.

Коридор внезапно закончился тупиком. И сразу же в боковой стене открылся проход. Не по воле Мелькора. Сам.

Это не был вызов - всего лишь зов. Предложение. Вежливое, но настойчивое. Его можно было отклонить. Навязать крепости свою волю.

Крепости - да. Легко. Но не зовущим.

Восставший нахмурился и зашагал туда, куда его старательно приглашали.

40

Они ждали в Гранитном зале. Все. Даже Глор выбрался из своей пещеры.

- Ангбанд готов к войне, Властелин, - бесстрастно объявил Саурон.

Мысленные образы следовали один за другим: изнывающие от безделья балроги, орки, полностью овладевшие новым оружием, многочисленное и уже подросшее потомство Глора, непрерывно работающие кузницы. И майар, жаждущие немедленных действий.

Первый Помощник закончил доклад. Десять пар глаз неотрывно смотрели на меня.

- Да, - спокойно ответил я на безмолвный вопрос соратников. - Готов. А юг Эндорэ слишком долго оставался без присмотра. Пора навести там порядок.

- Финголфин собрал войско, - взгляд Саурона на мгновение стал сочувственным. - Маэдрос с братьями тоже собираются выступить. И Ангрод.

Я замер, медленно переводя дыхание. Что ж, я ведь знал: рано или поздно это случится. Война начнется - со мной или без меня.

Надеюсь, мне хоть внешне удалось остаться невозмутимым под пристальными взглядами майар.

- Когда? - спросил я.

- Весной, как только вскроется лед на озере Хифлум.

Я кивнул:

- Мы ударим первыми.