Библиотека портала "Венец"
www.venec.com
Повесть о каменном хлебе
* * *
Родители встретили Аэниэ именно так, как она и ожидала - долго ахали, охали, рассматривали на предмет ушибов-царапин и прочих тяжких телесных, мама сокрушалась над "уделанной" одеждой - с зелеными полосами от травы и черно-серыми - от пепла, сестра крутилась под ногами и ныла насчет подарков, так что Аэниэ, не выдержав, нашипела на нее и тут же получила выговор от матери... В общем, все шло как обычно.
Дома за поздним обедом Аэниэ долго рассказывала об игре, старательно обходя опасные темы и опуская подробности. Отец кивал и вроде бы слушал, но обманываться этим не стоило - все равно мало что запомнит, а если и спросит что, так только: "С кем познакомилась?", имея в виду, разумеется, парней. Так ему и скажи - следующий вопрос будет: "А где он учится?". Поэтому лучше вообще ни о каких ребятах не упоминать. Мама хмурилась, явно собираясь спросить, как поживают наброски, которые Аэниэ клятвенно обещала привезти с игры. Сестра ерзала на стуле и думала только о том, как бы уволочь побольше винограда. Что взять с малявки...
От подробных расспросов девочке удалось отвертеться, и слава Единому, потому что сейчас ей больше всего хотелось уйти ото всех подальше. Расправившись с блинчиками, Аэниэ ухватила стакан ананасового сока, банан и кисть зеленого винограда, и сбежала в свою комнату (вообще-то она делила ее с сестрой, но это уже мелочи). Вытащила и разложила бумагу, краски, кисти и карандаши - проще говоря, создала видимость творческого процесса в самом разгаре (как показал опыт, в такие моменты меньше цеплялись).
Уселась, достала листок поменьше и карандаш. Вскоре лист оказался покрыт хаосом разномастных штрихов, в которых только сама девочка могла разглядеть очертания будущего рисунка. И хорошо, что только она. Потому что над самым ухом вдруг раздался тонкий голосок:
- А что ты рисуууешь?
- Что надо. Отстань, - отозвалась Аэниэ, машинально закрывая набросок локтем. - Не мешай, я занята. Иди играй.
На рисунке должны были быть двое - Лави и Аэниэ. Но не дай Эру, эту картинку кто-нибудь найдет... "Голову оторвут..." - поежилась девочка, - "Может, тогда лучше по-там нарисовать?" - и со вздохом взялась переделывать рисунок.
Звонок.
- Тебя к телефону!
- Угу, мам, иду! - надеясь, что это Лави, и предвкушая замечательный разговор - признания, слезы, заверения, а потом, может быть, и встречу, Аэниэ сняла трубку в своей комнате, забралась на стул. - Ма, я взяла! Але?
- Аэниэ?
- Лави! - девочка тут же умолкла, смутившись - слишком холодно и отстраненно звучал голос эльфки, и вдруг ей стало ясно, что никакого разговора не будет. Или будет - но не такой и не о том...
- Аэниэ, - повторила та и на мгновение умолкла, словно собираясь с мыслями, - я долго тебя искал. Я волновался. Тебя искали все. Весь полигон. Все, понимаешь? Мы испугались. - сухие отрывистые фразы, неестественное спокойствие. - Очень.
Все шло не так, как представлялось Аэниэ. Лави сердилась. Лави - сердилась - на нее.
- Лави... - чувствуя, как с каждым словом рушатся все надежды, Аэниэ попыталась перебить, объяснить, но голос ее сорвался, а Лави не обратила внимания.
- Слушай сюда, ребенок.
Девочка вздрогнула и сжалась в комочек.
- Мы обнаружили, что тебя нет. Мы искали... Звали... Обшарили весь полигон. Даже в речке смотрели, - спокойствие дало трещину, - Только через несколько часов я вернулся в палатку и случайно нашел твою записку. И увидел, что нету твоих вещей.
Каждое слово обжигало, словно удар хлыста, и Аэниэ уже не пыталась перебивать. Она только вытирала струящиеся слезы и хлюпала носом, а Лави неумолимо продолжала:
- Ребенок, мы все перепугались. Мне было нехорошо с сердцем.
Окончательно уничтоженная, девочка не могла выговорить ни слова, только выдавила тонкий жалобный звук, и Лави отмахнулась:
- Ничего, откачали быстро. Ты пойми. Нельзя так поступать. Ты очень огорчила меня.
- Лааави! - наконец-то вернулся голос, а слезы все текут, и сдавливают горло рыдания, но надо, надо сказать, - Ла... Но ты... Я...
- Аэниэ, девочка моя, - голос немного потеплел, - я не могу все время быть с тобой. Пойми это. У меня есть обязательства и перед другими... Подумай сама. В общем, приходи завтра к пяти, поговорим.
- Я... Я могу и сейчас!
- Зато я не могу. Все. До завтра, ребенок, - и быстро повесила трубку, так что растерянное "Пока..." девочки досталось коротким визгливым гудкам.
Трубку - на место... Но почему-то трудно сразу попасть на рычаги, пелена застилает глаза, все колышется, и остается только уткнуться в ладони и реветь, по возможности - тихо, и снова и снова прокручивать в голове все, что сказала Лави, все, что было на игре - и вообще все... "Лави! Прости меня! Прости, Лави... Я идиотка, я дура, Лави, я больше не буду, только прости! Все... Не сердись, я больше никогда ничего не потребую, даже не попрошу, Лави..." - а теперь - себя за волосы, и дернуть, да посильнее, чтобы слезы выступили, - "Я сама себя накажу, только не сердись, что хочешь сделаю! Все сама себе изгадила... Что же теперь будет? Запомни на будущее!" - свирепый приказ себе, и - щипок за руку, там, где на кисти самая нежная кожа, чтобы следы остались, чтобы было видно, - "Ты Лави - не ровня! Не смей требовать! Лави - выше тебя, и благодари ее, что вообще позволила тебе с ней разговаривать... И не только..." Кровь приливает к щекам! от одних только воспоминаний: прикосновение, голос-шепот - "Я люблю...", и огромные темные глаза, заслоняющие весь мир... "Лави, прости меня!" И как дотерпеть до завтра? Еще сегодня - почти весь вечер, а завтра - почти весь день, а внутри все сжимается, и болит голова, словно сжатая раскаленным обручем, и хочется исчезнуть на месте - прямо здесь и сейчас, или вообще умереть - потому что видеть недовольное лицо Лави, ее холодные глаза, или как она брезгливо отстранится, не позволив обнять себя... На это не хватит никаких сил...
- Дочка, мы уходим. Ты пока дома будешь?
- Да, - сделать нормальный голос, отвернуться, только бы не подошли...
- Ну пока! - хлопнула первая дверь, вторая дверь. Аэниэ ждала. Взвизг распахивающегося лифта - а вот и закрылся, и пошел вниз, значит - теперь свободно, теперь - можно.
- Лаааавииии! - девочка с криком рухнула на колени.
* * *
- Звонила?
- Ммммм...
- И что?
- Ну - что... Вполне себе, как я и думала. Дите в переезде: осознала и прониклась. Надеюсь.
- А ты не слишком там? Все-таки девочка нежная, психика у нее хрупкая... Это мы уже ко всему привычные... Пожалей ребенка.
- Завтра и пожалею. А пока - пусть. В конце концов, дурь только хорошим втыком и лечится.
- Смотри...
- Да ладно тебе! Вены не порежет? Не порежет. Такие не режут, такие только выпендриваются. К тому же в другой раз подумает, прежде чем такое откалывать. Нет, блин, а? Если б я ее записку сразу не углядел, представляешь, сколько бы мы там по лесу рассекали? И на "собаку" бы опоздали.
- Ну... Но сама подумай - тебе надо было ее приручить? Ну вот и получай - все, что идет в комплекте.
- Ай, какой ты мууудрый... Все это прекрасно лечится. Немного здорового цинизма... Плавали - знаем.
- Знаток...
- Ну так... Кстати, о знатоках - спорим, она завтра тут уже в три будет?
- В три? Рановато, однако. В четыре.
- А я говорю, в три! Мне лучше знать! На что спорим?
- Да на что хочешь.
- Вот когда выиграю, тогда и захочу! А пока яблоко вымой, Гэлюшка-лапушка...
* * *
Уже в три Аэниэ выскочила из автобуса, остановившегося возле длинного серого дома. Конечно, было еще слишком рано, да она и не осмелилась бы позвонить в дверь раньше времени - ведь она может помешать Лави... Но сидеть дома уже не было сил, все валилось из рук, и когда девочка едва не уронила кипящий чайник себе на ноги, она поняла, что лучше больше ни за что не браться, а собраться и пойти. Пусть ей придется бродить под окнами или описывать круги вокруг дома - все же лучше, чем так. Все же - ближе к Лави...
Аэниэ задрала голову и взглянула на окна эльфки - девятый этаж, как высоко, и не разглядеть ничего, кроме блекло-рыжих занавесей...
- Видишь? Видишь?! - раздался торжествующий вопль, и Гэль вздрогнул и оторвался от работы:
- Что такое?
- Ну я же говорил, что она в три будет! Вон, смотри - по дорожке рассекает!
- Да ну? - Гэль подошел к окну, отодвинул занавесь, прищурился. - М-да... Только я бы не назвал это "рассекает". Скорее, ползет... Слушай, ты ж не собираешься ее там мариновать?
- Ну, минут пять-десять пусть побродит... - Лави пожала плечами, смешно сморщила нос. - А там пойду встречу. Кстати, сегодня она у нас остается.
- А она об этом знает? - выгнул бровь Гэль, уже успевший вернуться к рабочему столу.
- Скоро узнает! - голос эльфки донесся уже из прихожей, и Гэль усмехнулся:
- Ну, давай, хишшшница, флаг тебе в руки...
Огибая дом уже по второму разу, Аэниэ смотрела себе под ноги, чтобы прохожие не видели покрасневших глаз, и бормотала сами собой складывающиеся строки:
- Дверь отвори, впусти... Я не могу одна... Всю мою кровь, мою жизнь... Я все отдам - для тебя... Единственной мне не быть, любимой... - всхлип, - ... не быть никогда... Но зеленый твой взгляд меня держит... на грани...
- Ребенок.
Аэниэ резко вскинула голову - Лави стояла посреди тротуара, опустив руки, пристально глядя на нее. Девочка вцепилась глазами в лицо эльфки, жадно отыскивая признаки - ну хоть чего-нибудь! Эльфка молчала, и Аэниэ тоже молчала, не решаясь сказать ни слова, не шевелясь, а по щекам ручьями текли слезы. Внезапно Лави вздохнула, чуть наклонила голову, раскинула руки:
- Ну что же ты, пушистая моя?
Аэниэ с громким плачем ринулась к ней в объятия.
- Я больше так не буду... Никогда не буду! Честно! Ты мне веришь, правда?
- Конечно, хорошая моя, - Лави легко чмокнула девочку в макушку, посторонилась, пропуская ее в дверь. - Ау, Гэлюш, мы пришли! - и снова девочке, - Ну все, проехали-забыли. Ага?
- Ага, - с готовностью согласилась Аэниэ, вытирая глаза и нос.
- Ну и мурушки... Слушай, поможешь мне сейчас?
- Конечно! А что?
- Посуду помыть надо... Сегодня ж куча зверствов придет, и еще Тиаля ждем - его на турнир надо выпихивать. Я-то тоже буду, и Чиаран будет, но все-таки... Пошли на кухню... Кстати, - эльфка резко остановилась, развернулась и заглянула в лицо Аэниэ, - ты уже думаешь на зимний КОН собираться?
- Ну... - пока девочка ни о чем таком не думала, - не знаю...
- Ты начинай давай, пора уже.
- Я... - Аэниэ протиснулась к раковине, заглянула - обнаружила целую гору тарелок и чашек, - Лав, где у тебя тут губка? Не вижу... Ой, нашел... Лав, я хочу в этот раз на литературное что-нибудь попасть...
- Литерату-урное... - задумчиво протянула Лави, зажигая сигарету и устраиваясь за столом. - Есть там что-то такое... Надо посмотреть. Вообще ты же у нас рисуешь классно - вот на следующий год, если все будет нормально, выставку тебе устроим... - рассмеялась, увидев перепуганное лицо девочки - та обернулась и так и застыла с мокрой губкой в руке. - Да что ты каждый раз пугаешься, как будто тебя съесть хотят! Все нормально! Там таким мазилкам выставки делают - ты гений по сравнению с ними! Пикассо!
Аэниэ рассмеялась, хотела что-то ответить, но тут раздался звонок в дверь, кто-то прошлепал открывать, послышалось бряканье цепочки, смех, и звонкий мелодичный голос пропел:
- То не волк на холме воет, то не ветер где-то там свищет, то...
- То приперся Тиаль вредный, - подхватила Лави, срываясь с места, - мы его уж сто лет ищем! Мяу, чудовище, птичка певчая!
- Ну мяу, - подтвердил Тиаль, а дальнейшую беседу Аэниэ уже не слушала - особо вредная тарелка чуть не выскользнула из рук, и девочка едва сумела изловить ее...
...И были песни, и пела Лави, потом Аданэль, затем гитару отобрала раскрасневшаяся Зарашад, потом уговорили Чиарана - а дальше никого и уговаривать не понадобилось; гитару уже рвали друг у друга из рук, а Ясень, заметив опустевшую больше чем наполовину чашку, тут же наполнял ее снова.
Тоскливые, вышибающие слезу песни сменялись веселыми, которые можно было орать хором, вскакивая и чокаясь бокалами так, что пиво и вино выплескивались на стол. Потом, конечно, кого-то гоняли за тряпкой, стол вытирали и всячески приводили в порядок, и все начиналось сначала. Сигаретный дым клубился в жарком неподвижном воздухе и был виден невооруженным глазом ("Хоть алебарду вешай!" - фыркнула Зарашад), Лави велела открыть окно, дым понемногу начал рассеиваться, но прохладней не стало.
Аэниэ с восторгом слушала Лави, которая, энергично размахивая руками, в лицах пересказывала хихикающей Коиннеах какую-то очередную сплетню, как вдруг ее схватила за руку Йолли:
- Ой, смотри, смотри!
- Чего? - девочка обернулась и увидела, что у двери, в единственной свободной части комнаты друг против друга встали Тиаль и Чиаран.
Почти вся свита Лави поголовно увлекалась восточной борьбой, и странные заковыристые слова вроде "тай-цзи" и "цзянь" звучали чуть ли не чаще, чем, например, "квэнта" и "дхойне". Серьезные тренировки, естественно, проходили в специально отведенное для этого время, но вот такие спарринги - бои один на один - были не редкостью, особенно после нескольких стаканов вина, когда народу приспичивало выяснить, кто все-таки круче, или показать новый освоенный финт. Правда, спарринга с участием Тиаля Аэниэ еще ни разу не видела.
Чиаран скинула жилет, оставшись в белоснежной свободной рубашке и джинсах, Тиаль затянул пояс - мягкие складки черной рубашки подчеркнули тонкую талию, - убрал волосы в "хвост".
Они коротко поклонились друг другу, и поединок начался. Тиаль качнулся вперед - и замер на полушаге, поднял перед собой руки с хищно согнутыми пальцами. Чиаран скопировала его стойку. Юноша все же шагнул - но не вперед, а вбок; Чиаран мгновенно скользнула в сторону. Аэниэ с восхищением следила за плавными, текучими движениями Тиаля, и более резкими и порывистыми - Чиарана. Внезапно - мелькание рук, глухие звуки ударов - о тело, о ткань...
Аэниэ не успела ничего сообразить, а Чиаран уже отскочила и с уважительной улыбкой кивнула Тиалю, подняв большой палец. Парень кивнул в ответ, усмехаясь уголком рта.
- Один есть... - тихонько прошептала Лави и, в ответ на недоумевающий взгляд девочки, пояснила. - Он пропустил удар... Чиаран, конечно, крут, но против Тиаля... - она с сомнением покачала головой, - Ну разве что один к пяти, не лучше.
Через несколько минут оказалось, что Лави была права.
Чиаран коротко, церемонно поклонилась. Тиаль поклонился в ответ, вытер лоб и сделал было движение в сторону стола, но тут к нему выскочила смеющаяся эльфка:
- А я, а мне?!
- Так нечестно, ты свежая, - усмехнулся Тиаль, но та замахала на него руками:
- С тобой все честно! И не говори, что ты утомился, бедненький! Давай?
- Хорошо... Секундочку только... - Тиаль через голову стянул рубашку, бросил ее на ближайший стул, встряхнулся, убирая растрепавшиеся волосы. Встал в стойку и улыбнулся эльфке неожиданно нежно. - Прошу...
Разумеется, Тиаль опять выиграл - хотя и не с таким впечатляющим преимуществом. Разгоряченная, Лави со смехом вернулась на место, жадно выпила поднесенную ей девочкой чашку холодной газировки, вытерла мокрый лоб.
Тиаль изящно опустился в кресло, и возле парня тут же оказалась Зарашад с ледяным пивом. Опустив ресницы, с едва заметной улыбкой Тиаль поднес к губам мгновенно запотевший бокал.
- Какой краси-ивый... - прошептала Аэниэ на ухо Лави. - Нарисовать бы...
- Эй, пушистая, смотри не влюбись, - тихонько отозвалась эльфка, - он из той же породы, что и... В общем, сама понимаешь.
Аэниэ вспыхнула до корней волос, замотала головой:
- Да я и не... И не о том! Просто красиво... А почему ты... - и умолкла, прикусив губу, но глаза ее против воли обратились к Тиалю - и Зарашад, уже успевшей устроиться у него на коленях. Лави проследила за ее взглядом, обняла девочку за плечи:
- Пушистая, для Зара это игра, понимаешь? И для птички тоже. И они оба это знают. Никто ни в кого влюбляться не собирается. Да если бы Зар серьезно вздумала на него запасть - быстро бы по мозгам получила... А так - им хорошо, пусть развлекаются, это же всего лишь игра...
Когда Аэниэ взглянула на часы в третий раз и в третий раз увидела все то же самое время - десять часов, сначала она даже не поняла, в чем дело. Потом моргнула, протерла глаза, но стрелки остались на том же месте.
- Лав... - мгновенно ослабевшим голосом позвала она эльфку. - Ла-ав...
Та обернулась:
- Что?
- Сколько время?
- Вон же часы висят... - Лави недоуменно посмотрела на нее и собралась вернуться к разговору с Тиалем.
- Так они остановились! - отчаянным шепотом выкрикнула Аэниэ. - Там все время десять!
- Серьезно? - эльфка прищурилась, вгляделась, - Ох, блин! Ну-ка... Тиаль, сколько на твоих?
Он аккуратно завернул манжет черной рубашки:
- Почти полночь.
- Что-о?! - у Аэниэ в желудке словно собрался ледяной ком. - Меня же убьют... - растерянно прижала ладони к лицу, - Ма-ма...
- Так, - эльфка быстро вскочила, - Никто никого не убьет, а в такое время ты никуда не поедешь. Идем, позвоним твоим. Не бойся, я буду разговаривать, а ты просто рядом постоишь - вдруг тебя спросят все-таки... Ну, пошли.
Разговор с родителями прошел на удивление спокойно: поругались слегка, конечно, не без этого, но в общем все обошлось. Лави, выбрав свой самый елейный голос, рассыпалась в заверениях и извинениях и взяла всю вину на себя, так что умиротворенная мать только и сказала девочке, что внимательней надо быть, а еще велела извиниться перед Лави "за доставленное беспокойство". Аэниэ положила трубку и даже рассмеялась от облегчения, а потом представила, что сейчас ей удастся посидеть со всеми - а самое главное с Лави! - всю ночь - и с радостным писком повисла у эльфки на шее.
- Что это?
На нежной коже предплечья Лави - зажившие, но все же хорошо заметные тонкие шрамы: линия длинная и линия короткая, под острым углом к первой, потом две наперекрест, и еще - словно птичий след.
Аэниэ поднесла палец, но коснуться не решилась. Подняла глаза на эльфку:
- Откуда у тебя?
Та грустно улыбнулась:
- Не бери в голову, пушистая. Ничего страшного.
- Ну правда?
Со вздохом Лави взъерошила волосы девочки, отвела глаза:
- Руны это, пушистая. Сам резал когда-то... Бритвой.
- Сам?! - ахнула Аэниэ. - Это же больно! Зачем?!
- Конечно, сам, - усмехнулась Лави. - Кому я еще такое доверю... Нет, не очень больно. Жить больней... Я же говорил тебе как-то, что бывает совсем, невыносимо плохо... А уйти нельзя. Сколько существ на меня здесь повязано, не могу же я их бросить... Я пробовал когда-то, все равно не вышло... Только следы на память остались, вот, - эльфка показала локтевой сгиб. Вглядевшись, Аэниэ различила несколько шрамов - поперек вен. Глаза девочки расширились, в них блеснули слезы, и она крепко вцепилась в руку девушки:
- Лав!!!
- Ну что ты, что ты... - Лави привлекла ее к себе, поцеловала в макушку. - Вот он я, живой, все нормально... Ну, успокойся, кроха... Смотри...
Аэниэ хлюпнула носом и посмотрела, куда показывала эльфка:
- Видишь, эта руна означает воду, вообще все текучее, события, жизнь... А это - руна любви, союза... А это - это защита, но такая... Как бы тебе сказать... - прикусила губу, задумалась на секунду. - Вот падает тебе кирпич на голову, а голова оказывается крепче.
Аэниэ несмело хихикнула.
- Вот, - улыбнулась эльфка, - вроде и больно, но живой. А все вместе получается что-то вроде оберега. Ну и просто... Понимаешь, когда мне совсем паршиво, то лучше я себя покалечу, чем обижу кого-то из вас...
Аэниэ вгляделась в глаза эльфки - сейчас влажно блестящие, а цвета не разобрать, ведь всего-то света - от одинокого фонаря за окном... Девочка склонилась и бережно, ласково прижалась губами к тонким белым шрамам.
* * *
- Слушайте сюда! Сейчас мы... - Лави пыталась перекричать шум и сообщить свите о том, что планы на сегодняшний день изменились. Свита пыталась почтительно внимать, но это было не так-то легко сделать: место Лави выбрала не самое удачное - фойе первого этажа, рядом с дверью на улицу и коридором к кабаку и ярмарке. Народ носился туда-сюда, звал друг друга, перекрикивался, откуда-то доносился вой терзаемой гитары, охранники снова ввязались в ругань по поводу чересчур громко хлопнувшей двери - виновник не желал молча сносить оскорбления и огрызался. - Да блин, слышно меня или как? Мы...
Аэниэ старалась не отвлекаться и вслушиваться, но от дверей по ногам тянуло холодом, да еще из коридора, находившегося как раз за спиной Лави, внезапно вышел самый настоящий отряд: не меньше десятка девушек и парней, все в одинаковых черных одеждах с белой звездой на груди, в тяжелых черных же плащах, с мечами у пояса, с простыми металлическими венцами, охватывающими длинные распущенные волосы. В центре отряда с видом королевы шествовала высокая тонкая женщина, тоже облаченная в черное, но благодаря роскошным огненно-рыжим волосам выделявшаяся, как экзотический цветок. Короткие пламенеющие кудри обрамляли квадратное лицо с резкими чертами; но ни почти сросшиеся на переносице густые брови, ни тяжелая нижняя челюсть не отнимали у этого властного лица странного, притягательного обаяния. Королева проплыла мимо, даже не взглянув в сторону маленького сборища, а Аэниэ все продолжала смотреть ей вслед.
- Эй, эй, полегче! - внезапно раздался возмущенный вопль Чиарана, и Аэниэ увидела, что Нэр и Дарки помогают Лави подняться, а Чиаран с разгневанным видом наступает на кого-то из черного отряда. Точно определить пол этого создания было довольно трудно - плащ и просторная туника скрывали фигуру, а нежное овальное лицо с правильными, хотя и немного смазанными чертами могло принадлежать как юноше, так и девушке. После некоторых колебаний Аэниэ положила для себя считать это существо парнем - пока не будет доказано обратное.
Видимо, этот парень толкнул Лави, и сейчас, в ответ на крик Чиарана и негодующий взгляд успевшей подняться эльфки, приостановился и слегка наклонил голову:
- Прости.
- Ага, сбил с ног, и - прости?! - Лави повела плечами, изогнулась, пытаясь заглянуть себе за спину, - Плащ хоть не порвал, варвар?
Высокая женщина обернулась, прищурилась...
- Аданэт. - негромкий голос уверенно прорезал окружающий шум.
Умолкнув на полуслове, Лави медленно повернула голову. Сглотнула и так же негромко произнесла:
- Высокая...
Полные губы женщины растянулись в легкой усмешке, которая, впрочем, ничуть не затронула ее серых холодных глаз:
- Не стоит так кричать, Аданэт. Он не нарочно.
Лави промолчала, глядя на нее исподлобья, а она продолжила:
- Атанамир, ты попросил прощенья у леди?
Свита эльфки так и вскинулась, но сама девушка, к огромному удивлению Аэниэ, не сказала ни слова и даже не шелохнулась.
- Да, Высокая, - склонил голову Атанамир.
- Тогда пойдем.
Парень поспешно занял свое место.
- Намариэ, Аданэт. - не дожидаясь ответа, женщина повернулась и продолжила путь. Черный отряд сомкнулся вокруг нее.
Лави несколько мгновений смотрела им вслед, затем встряхнула головой и резко отвернулась.
- Итак, о чем это мы? Ага, значит...
Аэниэ разбирало любопытство: кто же эта женщина, которая посмела назвать Лави "леди" - и не получила гневной отповеди? Почему Филавандрель так на нее смотрела - гремучая смесь ненависти, злости и - тоски? Подумав немного, девочка решила, что у самой Лави спрашивать об этом не стоит, и тихонько пихнула в бок Зю:
- Слышь... А что это за дама была?
- А ты не знаешь, что ли? Тар-Анкалимэ...
Еще одна легенда тусовки, о которой девочка слышала, но никогда не видела. Королева Тар-Анкалимэ, апологет Нуменора, основатель одноименного клуба - самого закрытого и элитарного из всех закрытых и элитарных. Писательница и критик. Ее мало кто любил, но все уважали. Никто не знал текстов Профессора лучше ее - говорили, что она наизусть помнит двенадцатикнижие, и ходили слухи, что в Англии ей позволили ознакомиться с еще неопубликованными работами. Обладательница сильного, редкостного по красоте голоса, она нечасто пела на общих концертах, но уж если вдруг снисходила - давка была обеспечена. Обычно Королева ограничивалась квартирниками для ближайшего окружения, и попадали на эти маленькие концерты только по ее личному приглашению.
- Круто... - пробормотала восхищенная Аэниэ, - значит, Лав и ее знает...
- Лави всех знает, - отозвалась Зю, - только про эту лучше с ним не говорить.
- А чего так?
- Ничего... Просто не надо. Не к ночи будет помянута, да не уподобимся, и все такое... - на этом Зю остановилась и дальше хранила многозначительное молчание.
Аэниэ прикинула, не подойти ли все-таки к Лави, но, посмотрев на лицо эльфки - та с отсутствующим видом уставилась в пол - решила, что лучше повременить. Хотя - может быть, кто другой проговорится... "Сплетничать-то все любят..."
Планы на день были ясны. Лави и большая часть свиты ушла на семинар по игротехнике, кто-то отправился в кабак, начихав на все семинары оптом и в розницу, а Аэниэ ждала литературного семинара. Чтобы убить время, девочка вертелась в коридоре второго этажа и читала - а тут было что почитать...
Почти всю левую (если смотреть от лестницы) стену занимали листы бумаги - большие и маленькие, исписанные, изрисованные, в клетку и в линейку, посаженные на скотч или - о ужас! - на клей. Организаторы, справедливо опасаясь, что от нехватки бумаги и избытка чувств народ вскоре начнет писать прямо на свежепокрашенных стенах, сделали благое дело - повесили огромный лист ватмана.
- Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось, - прокомментировала вчера Лави, осматривая нововведение.
Сегодня же ватман оказался исписан уже почти на треть - а ведь всего ничего провисел! Медленно прогуливаясь по коридору, Аэниэ читала тексты и разглядывала изредка попадавшиеся рисунки. Кто-то рекламировал свой сайт, кто-то объявлял о продаже оружия, кому-то срочно требовалась на игрушку "команда нолдоров". Девочка фыркнула: наберет товарищ таких "нолдоров", что и сам не обрадуется... Вперемешку с объявлениями попадались стихи, рисунки, признания в любви (без подписи), дурашливые рожицы, непременное "Здесь был..." (вписать нужное имя) и "Такой-то - козел"...
Здесь же висел и ее собственный
стих. Вчера, выпросив у Гэля листок из блокнота и спрятавшись в
уголке стойбища, прикрываясь ладошкой, Аэниэ набросала портрет
огромноглазого эльфа в таэльском берете, а ниже каллиграфическим
почерком вывела свои стихи. Разумеется, с посвящением Лави.
Начав писать стихи в прошлом году, Аэниэ так и продолжала - чувств было много, чувства бродили внутри и стремились наружу, и девочка изливала их, как умела, и непременно показывала их эльфке. Та хвалила чистоту и глубину эмоций, советовала продолжать писать, но никому не показывать, со вздохом произнося: "Не поймут". Но сейчас Аэниэ все же решилась вывесить стишок на всеобщее обозрение. Пусть без подписи - Лави все равно догадается, кто автор, а другим знать необязательно. Другие будут читать и восхищаться, а Аэниэ, счастливая, но неузнанная, будет стоять рядом и улыбаться про себя. Может быть, даже и откроется кому-нибудь... Пусть удивляются: такая молоденькая, а такой талант!
Правда, с утра Лави думала только о завтраке и об очередном семинаре, и даже не взглянула на "стену откровений", но наверняка в течение дня у нее найдется время! А если не найдется... "Я подожду... Я терпеливая..." - думала Аэниэ, изучая надписи, появившиеся на ватмане со вчерашнего дня, и вдруг заметила, что в коридор неторопливо вошли две девушки и сразу же направились к расписанной стене. В окна пролета светило солнце, било прямо в глаза, и девочка напрасно щурилась, силясь лучше рассмотреть новых ценителей настенного творчества - пока видно было только то, что одеты они в цивильное (джинсы и свитера с воротниками "под горлышко") и ничем особенным не выделяются. "Ничего... Скоро подойдут ближе..." - Аэниэ осторожно сманеврировала поближе к своему листку: на тот случай, если девушки до него доберутся и что-нибудь скажут.
А они медленно шли вдоль стены, внимательно прочитывая надписи и изредка негромко переговариваясь. Одна из них, по-видимому, более нетерпеливая, шла на шаг впереди и иногда указывала другой на что-то, привлекшее ее особое внимание, и они изучали это "что-то" вместе. Остановились. Вторая девушка покачала головой, первая хихикнула. Двинулись дальше. Разрываясь от нетерпения, Аэниэ тем не менее заставила себя стоять спокойно, нагнулась и притворилась, будто разбирает чью-то длинную записку мелким почерком - в самом низу ватмана.
Незнакомки подошли совсем близко, и Аэниэ наконец-то смогла рассмотреть их получше. Та, что шла первой, встряхнула прямыми смоляно-черными волосами, повернулась боком, показав профиль хищной птицы, и уткнулась в очередной текст.
Тем временем подошла и вторая девушка - просто темная шатенка, хотя когда она нагнулась прочитать что-то внизу листа, Аэниэ заметила, что у корней ее волосы - светлые. "Красится... Хотя беленькой ей было бы лучше. И чего ради? Чтобы больше на эту походить, что ли? Но ведь все равно непохожи..."
Вторую девушку действительно никак нельзя было спутать с первой; она даже двигалась иначе - мягче и плавнее. Аэниэ старалась рассматривать крашеную незнакомку украдкой, но та, видимо, что-то почувствовала и подняла голову. Девочка не успела отвернуться, и глаза их встретились. Секунду Аэниэ растеряно таращилась, потом опомнилась и поспешно отвернулась, скрывая мгновенно залившееся краской лицо. Радужка прозрачно-серых глаз незнакомки была обведена широким черным ободком, отчего взгляд казался безумным, как на фотографиях гиен, встречавшихся девочке в альбомах, а в сочетании с полуопущенными тяжелыми веками - еще и презрительным. Девочка передернула плечами - по хребту прополз холодок.
Тем временем первая девушка добралась до листка Аэниэ, начала читать, но тут же оторвалась и с тихим возгласом дернула подругу за рукав.
- Что?..
- Сюда смотри...
Дальше они продолжили читать вместе, но больше никаких эмоций не выражали и вообще ничего не говорили. Дочитали. Помолчали, переглянулись. Кто-то из них протянул:
- Мдааа...
- Ну так... - отозвалась другая. - Годится? Пишем?
- Еще бы.
Шорох и шелест. Аэниэ рискнула украдкой глянуть в их сторону и чуть не ойкнула от удивления: они переписывали ее стих! С трудом удерживаясь, чтобы не запрыгать и не крикнуть: "Это я! Это мое!", девочка отвернулась и нарочито неторопливо пошла к стойбищу. Внутри у нее все пело: "Им понравилось! На память переписывают! Я могу, я умею, по-лу-ча-ет-ся!" На радостях Аэниэ даже простила крашеной девушке ее неприятный взгляд - в конце концов, глаза себе не выбирают, да и вообще внешность, она ж не виновата... Да и не может она быть сволочью - ей же стихи понравились!
- Мяаааууу!!! - едва войдя в стойбище и прикрыв за собой дверь, девочка все-таки не удержалась. - Мяаааа!!! - и тут же одновременно и порадовалась, что в комнате пусто, а значит, можно орать, сколько угодно, и огорчилась - ведь даже похвастаться некому.
Заслушавшись очередного "оконного менестреля" (так Аэниэ обозвала для себя тех, кто играл вообще-то неплохо, но не участвовал в концертах), девочка едва не опоздала к началу литературного семинара. Когда она добежала до дверей с косо прилепленной бумажкой с надписью "лЕтИратурный сИмЕнар" (все ошибки аккуратно зачеркнуты красным, а над ними выведены правильные буквы), тихонько постучалась и заглянула в аудиторию, все участники уже рассаживались по местам. Проскользнув внутрь, Аэниэ углядела местечко возле окна (вдобавок впереди сидел какой-то шкафообразный парень, и за его спиной можно было замечательно прятаться), быстро плюхнулась на расшатанный стул, достала блокнот и карандаш (которые ей все-таки удалось извлечь из недр рюкзака) и приготовилась слушать.
За столом ведущих сидели две девушки. Те самые девушки, что утром переписывали стишок Аэниэ. Девочка невольно вжалась в спинку стула и постаралась стать как можно незаметнее: разумеется, они не знали, что стих - ее, но они видели ее утром и могли узнать. А ей почему-то не хотелось быть узнанной.
Тем временем девушки переглянулись и поднялись. Первая - та самая черноволосая, с матово-смуглым лицом и чуть раскосыми темными глазами - улыбнулась и начала:
- Здравствуйте все. Мы рады приветствовать вас на литературном семинаре. Для тех, кто нас еще не знает: мы - ведущие семинара, а также критики, в просторечии - кадавры.
В аудитории плеснули смешки.
- Позвольте представить вам мою подругу, - и смуглянка указала на соседку, - Безумная сабля Кунда Вонг, Блистающая.
Та коротко поклонилась, улыбнулась:
- Безумным многое позволено, так что не обессудьте... - и, в свою очередь, указала на первую, - А это - Фариза, Человек.
- Как видите, - продолжила Фариза, - мы равны. Не оружие и не Придаток... - переждала краткий приступ веселья и шушуканья, - а именно Блистающая и именно Человек.
- Сегодня - первый день семинара, - вступила Кунда так гладко, словно это она говорила все время, - и для начала, чтобы вы имели хоть какое-то представление о том, для чего мы здесь собрались...
- ...Мы прочитаем вам одно стихотворение. Где мы его нашли, мы не скажем...
- ...Разве только то, что он висел на всеобщем обозрении и без подписи...
- ...А значит, мы никого не обидим, прочитав его здесь.
Фариза и Кунда ухитрялись говорить по очереди, не перебивая друг друга и не оставляя повисать неловких пауз - казалось, будто говорит один человек. Только на два голоса.
- Итак, стихотворение. - Кунда сделала приглашающий жест в сторону Фаризы, та взяла со стола бумажку, поднесла к самым глазам, близоруко сощурилась и начала читать.
С первых же слов Аэниэ заерзала на месте и попыталась одновременно и спрятать горящее лицо за спиной впередисидящего парня, и не упустить из виду Фаризу. Критик и кадавр читала ее, Аэниэ, стихотворение!
Откуда-то слева послышался сдавленный смешок. Впереди какая-то девушка в бисерном хайратнике наклонилась к уху соседа и что-то прошептала - девочка увидела, как его плечи вздрогнули от смеха. Сзади перешептывались. Аэниэ не отрывала глаз от Фаризы.
Та закончила и положила листок обратно на стол:
- Вы это слышали... - и Кунда продолжила:
- ...А вот теперь, пожалуйста, запомните - вот так писать не надо!
Не веря своим ушам, Аэниэ уставилась на критиков, но почему-то видела их расплывчато и смутно, и только когда мокрое капнуло ей на руку, она поняла, что плачет, и поспешила уткнуться носом в блокнот. Словно издалека до нее долетали обрывки фраз:
- ...чтобы не быть голословными, разберем подробнее...
- ...не рифмуется...
- ...сбой ритма...
- ...заезженный штамп...
- ...вылезает из размера на две стопы...
- ...на одних эмоциях далеко не уедешь...
Украдкой вытирая слезы, Аэниэ слушала и не могла дождаться, когда же закончится этот разбор по косточкам. Наконец Фариза остановилась, обвела взглядом аудиторию и проговорила - негромко, но слышали все:
- Над этим стихотворением был набросок - портрет эльфа. Я не очень разбираюсь в таких вещах, но могу сказать, что для автора этого стиха будет намного лучше, если он продолжит совершенствоваться в живописи...
- ...И станет отличным художником...
- ...А не очередным бездарным графоманом.
Аэниэ согнулась пополам и, вцепившись зубами в рукав, очень, очень старалась не зареветь в голос.
* * *
- Ура, открыто! Залетай!
Раннее морозное утро, жесткий искристый снег, а отвыкшие от солнца глаза слезятся и сами сощуриваются до узеньких щелочек. Чистое высокое небо - бледно-голубое, ни единого клочка облака, ветер налетает порывами, взвихряет поземку и метет по ногам, иногда колючее крошево попадает в лицо, и Аэниэ недовольно морщится. От стойбища до здания, в котором проходит утренний семинар по ролевым играм, всего ничего - пройти по улице, свернуть, еще немного пройти, но за эти несколько минут теряется все накопленное тепло, коченеют руки, даже глубоко упрятанные в карманы ("Опять перчатки забыла..."), мерзнут уши, а ресницы смерзаются от выступающих от невозможно яркого солнца слез.
Сразу после пробуждения обнаружилось, что все запасы еды - той, что так хорошо грызть утром с кофе, уютно устроившись в еще теплом спальнике - уничтожили еще ночью, под вино и пиво, и осталась только лапша в пакетиках, а времени готовить уже не было. Лави рассердилась, потом махнула рукой и решила, что вся стая перекусит по дороге на семинар - вроде по пути была какая-то забегаловка.
Забегаловка оказалась закрыта "на санитарный день", и Лави сначала зафыркала, как рассерженная кошка, а потом ринулась искать что-нибудь другое. К счастью, еще одно кафе, притом работающее, обнаружилось в соседнем доме.
Лави рванула жалобно скрипнувшую дверь и нырнула внутрь, за ней - все остальные. Крошечная - всего на три круглых высоких столика - забегаловка была пуста, не считая двух дородных продавщиц в выцветших голубых передниках: одна стояла за прилавком, другая меланхолично протирала витрину - правда, стекло от этого чище не становилось. Продавщицы в ужасе уставились на ворвавшуюся развеселую и промерзшую компанию: похоже, за три прошедших дня семинара местные тетушки так и не успели привыкнуть к шлявшимся по улицам персонажам в туниках, плащах, беретах с беличьими хвостами, при мечах и кинжалах.
- Так, народ... Что у нас тут есть? - Лави уже подскочила к стойке и внимательно изучала засаленную бумажку с от руки написанным заголовком: "Меню". - Тоже мне, меню... Меня... Тебя... Ага, кофе есть, классно... Шесть кофе, пожалуйста, - это продавщице, - чебуреки, если горячие...
- Нету чебуреков, - опасливо поглядывая на Лави, произнесла стоявшая за прилавком. - Из горячего только горячие сосиски. В булочке.
- А из холодного - только холодные бутерброды? - дружелюбно спросила эльфка. Нэр хрюкнула, сдерживая смех.
- Еще пирожки с мясом есть... - кажется, тетя не поняла шутки.
- Тогда шесть сосисок. В булочке!
- Ой, - пискнула Зю, - у них кооотик есть!
- Где? - завертела головой Лави, - Ой, прелесть какая! - и ринулась гладить большого серого кота, развалившегося на батарее у окна.
- Ой, Лав, я не про то! - засмеялась Зю, - У них этот есть - "Тимофей"! А кот пушиииистый! - Зю присоединилась к почесыванию и поглаживанию, и вокруг животного тут же сгрудилась вся свита, на разные лады восхищаясь его пушистостью и мурлычностью. Зверь урчал так, что слышно было даже несмотря на галдеж эльфей и рычание кофейного аппарата.
- Девочки, кофе заберите!
- Дарки, сделай доброе дело... - попросила Лави, и Дарки метнулась к стойке.
- Ой, а "Тимофея" возьмешь? - вспомнила Зю. "Тимофеем" называлось местное пиво, весьма уважаемое всеми гостями города за дешевизну и неплохой - за такие деньги - вкус. А так как на этикетке под вычурными буквами названия был нарисован вальяжно развалившийся кот, то пиво довольно быстро перекрестили из "Тимофея" просто в "котика". Правда, в окрестностях ДК, где обитал приехавший на КОН народ, "котика" уже было днем с огнем не найти.
- Возьму, уговорила, - оторвавшись от кота, Лави снова двинулась к стойке, - нам, пожалуйста, еще... Ээээ... - обернулась, оценивающе взглянула на компанию, - Пять "Тимофеев".
- А чего пять-то? - возмутилась неугомонная Зю, - нас же шесть!
- Ты чего, у нас же Аэниэ не пьет!
- Аааа, - хихикнула пекинеска, - ну и хорошо, нам больше достанется.
- Между прочим, могли бы и помочь! - встряла Дарки, пытавшаяся донести до столика две доверху наполненные чашки кофе, - ай, мляаааа!!! - все было бы благополучно, но Дарки, ставя чашки на место, нечаянно оперлась о столик, он резко качнулся, и черная обжигающая жидкость, которую предполагалось считать кофем, плеснула из чашек, да так, что несколько капель попали девушке на пальцы.
- Что, таки пролил? - с фальшивым сочувствием осведомилась Зю.
- Нет, не пролил, а всего лишь обрызгался... - Дарки слизнула капли, сморщилась, - фиии, горький какой... Горячо, блин... Все, я теперь потерпевший! Таскайте все сами.
Не дожидаясь, пока ее позовут и с сожалением оставив кота в покое, Аэниэ тихонько скользнула к прилавку, на который продавщица как раз выставила еще две пластиковые чашечки.
- Слууушай... А ты чего пива не пьешь? - полюбопытствовала Зю, запивая сосиску основательным глотком "котика". - Вино вроде нормально... А пиво чего не?
- Не нравится оно мне, - пожала плечами Аэниэ, - невкусно.
- Это пиво-то невкусно?!
- Угу.
- Ну ты даешь...
- Может, и невкусно, зато питательно, - назидательно сообщила Лави, поедавшая свою порцию за столиком у окна, вместе с Чиараном, - ты попробуй лучше!
- Неее, - помотала головой девочка, возя пальцем по черному с белыми прожилками, "под мрамор", пластику стола и пытаясь скрыть подступивший страх. Горло перехватили болезненные спазмы, в животе словно поселился ледяной ком. Почему-то с вином у нее никогда не было никаких проблем, но вот "белую полугорькую" и пиво она не могла воспринимать спокойно - перед глазами мгновенно всплывала картина под названием "Лави-на-прошлом-КОНе": жалкое и унизительное зрелище... - Неохота.
- Да ладно тебе! - неожиданно вступила Нэр от соседнего столика. - Ты хоть раз-то его пробовала? (Аэниэ помотала головой, краснея.) Ну вот, а говоришь "невкусно". На самом деле оно почти что как квас. На вот, - и протянула девочке бутылку, в которой пива осталось - совсем на донышке. - Я все равно уже не хочу.
Не решаясь отказаться, Аэниэ робко взяла "котика", повертела в руках.
- Да попробуй хотя бы! Не отравишься!
Девочка сделала глоток. Горчащая холодная жидкость не была похожа на квас, но и особенно противной не показалась. Еще глоток.
- Ну вот, ага, видишь? Ничего страшного с тобой не сделалось! - пробубнила Зю с набитым ртом.
Действительно, ничего страшного. Но и не то, чтобы уж очень понравилось... "Сойдет, наверное..." - Аэниэ допила остатки, поставила бутылку на столик и снова принялась за сосиску и кофе.
- Все поели? Так, мусор в нафиг, нафиг стоит вон там, у двери, бутылки можно оставить на столах - может, кто подберет. Пошли! - скомандовала Лави, вытирая измазанные кетчупом губы.
Аэниэ выбросила в мусорную корзинку оставшиеся на ее столике бумажные тарелочки и пластиковые чашечки (Зю предпочла побыстрее слинять), и у самых дверей столкнулась с Лави. Кажется, эльфка специально задержалась на выходе.
- Пушистая... - она тихонько коснулась плеча Аэниэ, заглянула ей в лицо, пытаясь поймать взгляд, но девочка опустила ресницы и смотрела в пол, - да не дергайся ты так, кыся... Знаешь, сколько надо пива выхлебать, прежде чем оно в голову ударит?
У Аэниэ чуть было не вырвалось - "Знаю, видела", но она только помотала головой.
- Ну, не пугайся. Оно даже правда полезно иногда, да еще и питательное. Сейчас это тем более надо, ведь у нас время поесть не всегда выдается... А с пары глотков ничего не станется. Вино же ты пьешь, а оно покрепче будет. Мррр?
- Ну мррр... - поднимая глаза, улыбнулась девочка, и эльфка заливисто рассмеялась, чмокнула ее в нос и выскочила на улицу. Аэниэ, поглубже надвинув шапку, выбежала за ней.
* * *
- Ой, мяу!!! - Аэниэ ворвалась в квартиру Лави, едва не сбив с ног открывшую дверь Нэр ("Обалдела, да? Смотри, куда несешься!"). - Ой, мяааау! А на Эльфятнике такая объява висит!
- Что за объява? - Лави, перегнувшись черед ручку кресла, выглянула в коридор из своей комнаты. - Кстати, привет!
- Ага, - согласилась Аэниэ, сражаясь с курткой - второпях забыла снять варежку, и теперь она застряла в рукаве и основательно мешала. - Там это! Концерт! Анкалимэ петь будет! С ума сойти! А... - вывернувшись из куртки, девочка взглянула на Лави и замерла от неожиданности. Лицо эльфки мгновенно застыло, и она проговорила сдавленным голосом:
- Ну-ну... Ну да... Флаг в руки. Не советую, - и скрылась в комнате.
Все еще с курткой в руках, Аэниэ в растерянности обернулась к Нэр:
- Чего это он?
- Чего-чего... Того! - свистящим шепотом ответила Нэр. - Думать надо... - с силой налегла на дверь, защелкнула тугой замок, - ...хотя бы иногда!
- А что?
- Да ничего, - оглянувшись, Нэр наклонилась к уху девочки и едва слышно проговорила, - Лави когда-то у Анкалимэ в свите был! Понятно?
- У нее?!
- Ну... А потом поругались они вроде... Эта Высокая вообще сволочь еще та! Я тебе потом как-нибудь расскажу... - Нэр мотнула лохматой головой и убежала в другую комнату, а озадаченная Аэниэ обнаружила, что все еще держит куртку, и поспешила повесить ее на единственный свободный крючок.
Осторожно ступая, Аэниэ прошла по коридору и заглянула в комнату Лави: эльфка сидела за письменным столом и что-то писала - очень быстро и очень мелко.
- Мя? - полушепотом пискнула девочка.
- Вполне себе мя, - отозвалась Лави и подняла голову. Она приветливо улыбнулась, но казалось, что смотрит она не на девочку, а куда-то мимо нее или вообще насквозь, - слышь... Ты пока ползи на кухню, чайку организуй... Я скоро, - и снова склонилась над листком, покусывая нижнюю губу.
Аэниэ не сумела сдержать облегченного вздоха: "Не сердится... Ура..." - и побежала выполнять веленое.
Пока чай грелся и заваривался, Аэниэ выложила на блюдечко притащенное из дома печенье, нарезала лимон. Смахнула с белой в желтую клетку клеенчатой скатерти оставленные кем-то крошки, поставила чашки: Лави побольше, себе поменьше. Эльфку пришлось звать несколько раз: увлекшись текстом, она сначала не слышала, а потом кричала в ответ, что вот еще секундочку, еще пару строчек, и все, и сейчас будет. Наконец все же пришла и рухнула на стул:
- Оххх, - спрятала лицо в ладонях, помассировала виски. - Устааал...
- А что у тебя? - с жадным любопытством спросила Аэниэ. Она успела бросить взгляд на листок Лави и, хотя не разобрала ни слова, все же поняла, что это не песня и не стихи. Может быть, что-то новое увиденное? - Держи сахар...
- Ага... Да так, - отмахнулась Лави, - ты лучше расскажи, как ты и что ты, и кстати... - плюхнув сахар в чай, эльфка отложила ложку и внезапно серьезно уставилась в лицо девочки, - ты сказала, что была на Эльфятнике. Насколько я знаю, у тебя занятия так рано не заканчиваются. Ты что, с уроков удрал? Опять?
- И что с того? - попыталась возмутить девочка. - Мне тут интересней... - но возмущаться под строгим взглядом эльфки как-то не получалось. Лави вернула на блюдечко печенье, которое уже поднесла было ко рту, оперлась локтями на стол и положила подбородок на переплетенные пальцы:
- Пушистая... Не хочу тебя грызть или мораль читать, но ты, пожалуйста, больше так не делай. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня или всего этого были неприятности. Я тоже хочу тебя видеть чаще, но вот так может быть только хуже, - предостерегающе подняла руку, увидев, что Аэниэ собирается протестовать, - нет, погоди. Я тебя понимаю, но ты все-таки потерпи. И еще одно: тебе что, приятно, когда твои соученики-дхойны учатся лучше тебя, эльфа?
- Какое мне до них дело... - пробурчала девочка.
- Да не ради них. Ради себя. В конце концов, тебя там чему учат? Творчеству. А с каких это пор кто-то умеет творить лучше эльфа? Ну, пушистая, хорошая, муррр... - Лави улыбнулась ободряюще и провела кончиками пальцев по щеке девочки - Аэниэ поймала ее руку и чмокнула в середину ладони.
- Мрррррр! - рассмеялась Лави. - Ну, будь лапушкой, и расскажи, что у тебя нового.
Аэниэ тут же выбросила из головы все огорчения и обиды и начала длинно рассказывать, что ей удалось высмотреть: на этот раз в качестве Ахто, приемыша Эллери Ахэ.
Они закончили с чаем и перебрались в комнату Лави, выгнали оттуда Гэля (он поднялся с дивана и меланхолично убрел в другую комнату, так и не оторвавшись от книги), устроились на диване сами: Лави, откинувшись на подушку и поджав под себя ноги, и Аэниэ - на самом краешке, от волнения размахивая руками и путаясь в словах.
- ...и вот я увидел ее - такую красивую! Кожа белоснежная, а глаза черные, огромные, и когда смотрит - прямо насквозь пронзает! Меня аж холодом пробрало.
- Одета тоже в черное? - уточнила Лави, которая теперь сидела, чуть наклонившись вперед и прикрыв глаза. - Вся в черном, и ничего другого?
- Ну... Да... - Аэниэ запнулась. "Но я видела пояс блестящий... И брошь - с алым камнем, большим таким. Но если Лави говорит по-другому, значит..."
- Ну-ка, ну-ка... Что-то очень знакомое... - Лави сдвинула брови и еще подалась вперед, оказалась совсем близко, коснулась колена девочки, - еще говори, что видишь... Показывай мне картинку.
Повинуясь властным ноткам в голосе эльфки, Аэниэ тоже прикрыла глаза, сосредотачиваясь:
- Так... Она вся в черном... ("Но почему же так упорно эта брошь глючится? Рррры!") Высокая...
- Стоит или идет?
- Стоит... Ага, вот шагнула ко мне, еще раз. Улыбается... Ой...
- У нее очень красные губы, так?
- Да... Странно смотрятся - лицо же очень бледное...
- Она к тебе подходит, да?
- Да... Что-то говорит...
- Не слушай звуки, смысл лови!
- Что-то хорошее...
- Смотри внимательно - у нее в волосах есть украшения?
- А... ("Ох... А как правильно? Чтобы не ошибиться?") Кажется, поблескивает что-то...
- Да, у нее какие-то булавки, заколки, блестят очень сильно, серебряные, наверное. Много заколок, держат высокую прическу...
- Ага... - кивнула Аэниэ, безуспешно пытаясь исправить свою "картинку" так, чтобы она соответствовала словам Лави: в ее видении волосы странной дамы были распущены и спускались чуть ли не до пояса.
- Тааак, - тягуче проговорила Лави, и девочка удивленно раскрыла глаза - голос эльфки изменился, стал глубже и немного ниже, и интонации проскользнули совершенно ей не свойственные, - Ахто...
- Что? - девочка, сама того не замечая, крепко сжала похолодевшие ладони.
- Ахто... - мечтательно пропела Лави, потягиваясь и выгибая спину, - Ахтооо...
Девочка в испуге смотрела на эльфку - словно кто-то другой занял ее место и теперь осваивался в непривычном, чужом теле, пытался говорить ее голосом. Лави-Филавандрель - это было понятно и знакомо, в конце концов, это же любимый муж по-там, да и по-здесь, в общем-то, тоже... Но сейчас...
- Лав? - рискнула спросил девочка. - Ау?
Глаза Лави распахнулись, и с улыбкой, все так же растягивая слова, эльфка произнесла:
- Ты совсем забыл меня, любимый?
- А...
Лави нежно притронулась к щеке девочки - легчайшее прикосновение подушечками пальцев:
- Тебя трудно узнать здесь... Но я узнала... Ты - все тот же Ахто, что и тогда, в нашем мире... Я вижу это в твоих глазах. - улыбка стала шире, - Как я рада тебе, любимый!
Не зная, что сказать, Аэниэ осторожно взяла узкую холодную ладонь Лави. "Кажется, это кто-то из нашей Арты... Кто-то, кто любил меня тогда... Но кто? Я не узнаю... Я не могу вспомнить!"
- Помнишь, как мы были счастливы тогда? - продолжала Лави. - И как ты удивился, узнав, кто я на самом деле...
- Скажи мне имя, - тихонько попросила Аэниэ, - я... Не могу услышать.
Звонко рассмеявшись, Лави склонила голову к плечу:
- Ты не помнишь, Ахто? Любимый мой... Иди сюда... - и одним сильным движением привлекла девочку к себе, обняла крепко, прошептала. - Как же не помнишь? Я - Тхурингветиль, ты звал меня просто Тхури, и ты любил меня... А я...
Внезапно вырвавшийся из груди эльфки всхлип не дал Аэниэ поразмыслить над обрушившимся на нее откровением.
- А я не могла быть с тобой! Когда вы все погибали... Я не могла... - она говорила все сбивчивей и горячей, прижимая к себе девочку так, что ей было больно, - потому что меня саму поймали раньше, я не успела, я не могла, я... О! - неожиданно отстранившись, Лави отодвинулась на дальний край дивана, вскинула голову, зажмурившись и оскалившись в беззвучном крике.
- Я не смогла... - выдавила еле слышно и уронила голову в ладони, заговорила снова - ошеломленная Аэниэ с трудом разбирала невнятные слова. - Она набросились на меня... Они рвали мои крылья, отрывали клочья, и ужасная боль пронзала меня насквозь... Кровь... Соленый вкус... А я даже не замечала, потому что была - мысленно с тобой, я хотела забрать твою боль, Ахто, мой Ахто... Ты - на скале, и... Раны на теле твоем, на руках твоих...
У Аэниэ потемнело в глазах: "Неужели... Опять нашлась... Нашлись... Мы и там были вместе, но... Опять так ужасно все... Не надо!" Преодолев наваливающуюся слабость, придвинулась к Лави, взяла ее за плечи:
- Что ты, что ты... Все хорошо... Это прошло...
Но эльфка продолжала говорить, давясь рыданиями, и Аэниэ закрыла глаза и поняла, что видит отчетливо все, о чем та говорит, более того - чувствует на себе. "Боль, сколько боли, разрывающая, страшная..." Острая игла кольнула в сердце, потом еще раз, потом волны боли пошли по всему телу, ошпаривая огнем каждую клеточку, докатились до висков - Аэниэ сжала голову судорожным движением, в ушах зазвенело, поплыли черные с зеленым круги, голос Лави, казалось, доносился с другого конца длинной жестяной трубы - гулко и издалека и, сдавшись накатывающей дурноте, Аэниэ медленно завалилась на бок.
- Эй, эй! Аэниэ!?
- Блииин, народ, у кого валидол? Быстро, галопом!
- Дай сюда стакан!
- Аэни, не дури!!!
- По жизни...
- Чего с ней?
- Того!
- Лав, не фиг было...
- Без тебя знаю!
- Ах, елки...
- Аэни!!!
Знакомые голоса пробились сквозь закладывающую уши вату, и Аэниэ попыталась открыть глаза. Получилось не очень, всего лишь едва уловимая дрожь ресниц, но это заметили.
- Ага, приходит!
Голову девочки приподняли, в губы ткнулось что-то холодное и мокрое, затем в рот влилась тонкая струйка воды, Аэниэ непроизвольно сглотнула и закашлялась.
- Тише, тише!
- Пей потихоньку, маленькая... - Аэниэ наконец-то смогла распознать голоса: это была Лави, а еще вроде бы был Гэль...
Снова попробовала открыть глаза. На этот раз все получилось, и девочка обнаружила, что лежит на диване, эльфка держит ее голову одной рукой, а другой подносит ей чашку с водой. Рядом перетаптывался Гэль с полотенцем, за ним маячила Нэр с упаковкой каких-то таблеток.
- Вот напугала... - проговорила эльфка, силясь улыбнуться дрожащими губами. - Ты больше так не делай, пожалуйста...
- Я нечаянно... - прошептала Аэниэ. В голове еще гуляли клочья черного тумана, но она уже вспомнила, что произошло, и чуть не ударилась в слезы: так всех переполошить, и из-за ерунды какой-то!
- Ну разумеется, нечаянно! - воскликнула Лави, сунула Гэлю чашку и заявила. - Всем спасибо, все мотайте отсюда, дальше мы сами.
- Таблетку-то возьми, - Нэр положила на край дивана упаковку, странно посмотрела на них двоих - Лави гладила девочку по голове - и вышла. Гэль нагнулся, что-то быстро шепнул эльфке и тоже вышел, прикрыв за собой дверь.
* * *
Всю дорогу от остановки до дома Лави девочка пробежала, не останавливаясь и не глядя под ноги, шлепая по лужам, и даже не стала ждать лифта - взлетела по лестнице, прыгая через ступеньку. Сколько она ждала, готовилась, старалась... Сколько неудачных попыток, слез и разочарований, сколько раз она вглядывалась в подарок, придирчиво изучала - и с приговором "недостаточно хорошо" откладывала в сторону. Но вот - получилось!
- Мяа-ау! - Аэниэ даже подпрыгивала от нетерпения, ожидая, пока ей откроют дверь. - Ну скорее, ну быстрей же...
Шаги, щелчок замка.
- Урааа!
- Вот... - девочка протянула ладонь.
- Ого себе... - пробормотала Лави, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть, - ну ты даешь... Гэль, ползи сюда! Кайф какой!
- Ой, а я, а мне? - сунулась Нэр. ("А тебе - по балде..." - отозвалась Лави.) - Ой, мяааау!
- Правда, здорово? - гордо спросила Лави, поворачивая подарок и так, и этак, - Класс!
Народ - в лице Нэр и подбежавшей Зю - истово закивал.
- Ну-ка... - Гэль протиснулся между двумя эльфями, наклонился над ладонью Лави, - покажи... А неплохо, - взглянул на Аэниэ. - Это ты сделала? Сама?
- Конечно!
- Очень неплохо.
Девочка просияла - Гэль редко снисходил до похвалы, и его "неплохо" означало примерно то же, что и "отлично" в устах любого другого.
- "И принес он ему кинжал - первое, что сделал сам..." - нараспев проговорила Лави и заливисто рассмеялась, - Аэни, ты у нас теперь еще и Артаном будешь!
- А Мелькором кто? - немедленно подхватила Зю.
- Ну, я, наверное… Хотя лучше Гэль! Гэль, Гэль, Гэль! - Лави дернула его за рукав, затормошила. - Вот тебе ученик!
- Ученик, - хмыкнул Гэль, с сомнением оглядывая Аэниэ, но эльфка не обращала внимания:
- Все, теперь будете работать вместе! Гэль, скидывай ему пока что попроще... Ну в общем, найдешь, чем загрузить! - смеясь, взъерошила волосы девочки. - Судьба у тебя такой, Артанушка - в учениках ходить! Гэль у нас крут, Гэль тебя быстро научит всему, что надо... Ну что, не против?
Аэниэ замотала головой, глаза девочки горели от восторга - как же, в подмастерья к Гэлю определили! Это значит, можно будет чаще Лави видеть, можно будет делать для нее подарки... Уж сколько пришлось намучиться с этим кулоном: кинжал, лезвие которого обвила змея и положила голову на рукоять - а теперь, наверное, все будет быстрее и лучше, с таким-то учителем...
Быстрее и лучше не получилось. Просто потому, что Гэль ничему ее и не учил. То он, то Лави поручали девочке всякие мелочи - то фибулу, то колечко или браслет, иногда - кулон. Лави спрашивала довольно строго и очень не любила, когда почему-либо Аэниэ не успевала в срок, правда, продолжалось это всего с месяц. Потом эльфка сообщила, что "выбила" для Аэниэ место на выставке на посленовогоднем КОНе и поэтому от нее сейчас требуется рисовать, и рисовать много...
* * *
Несмотря на обычную толпу и толкотню КОНа, Лави ухитрялась нестись по коридору с такой скоростью, что Аэниэ едва успевала за ней. А успевать было нужно, потому что Лави и половина свиты отправлялись на один семинар, а другая половина - на другой, и сейчас эльфка раздавала ценные указания насчет того, где и во сколько все они должны снова собраться вместе.
- ...встречаемся... - где именно они потом буду встречаться, Лави так и не успела сказать. Завидев впереди полноватую девушку в алом атласном платье, расшитом кружевами, она рванулась к ней. Девушка стояла в окружении народа в таких же роскошных одеяниях, так что Лави, протискиваясь, едва не сбила с ног какого-то парнишку, - Пардон! День добрый, леди Катрин!
Та обернулась, расцвела в улыбке:
- Лав! Сто лет не виделись! - оглядела эльфку сверху донизу, скользнула оценивающим взглядом по Аэниэ (та смущенно отвела глаза). - Ка-акой ты сегодня!
- Да какой там... - притворно смутилась Лави, пожимая плечами, - как обычно! Это ты красавица! С ума сойти, какое платье! Сколько ж ты на него времени угрохала?
- Неважно... Много, - девушка улыбнулась еще шире. - Оно того стоило, правда?
- Разумеется. Мои глаза не выдерживают подобной красоты... - Лави картинно заслонила лицо рукавом, - Ах!
Девушка рассмеялась, поправила тщательно завитые светлые локоны, ниспадавшие по обе стороны круглого лица.
- Леди, кстати... - спохватилась Лави, - позволь представить тебе - это моя Аэниэвьель. Ай, это леди Катрин.
- Очень приятно, - полные губы Катрин сложились в улыбку.
- Очень, - тихонько отозвалась девочка.
- У Аэниэ выставка на втором этаже, - сообщила эльфка. - Она у меня удивительно талантливое создание. Заходи посмотреть, хорошо?
Окружавшие Катрин существа внезапно уставились на Лави с неприкрытой враждебностью, а приветливое выражение лица атласной леди несколько поувяло:
- Обязательно. А ты... - вверх взлетел веер, прикрывая пол-лица, затрепетали длинные ("Явно крашеные!") ресницы, - обязательно загляни на менестрельный конкурс. Хорошо? - веер опустился, и Катрин одарила Лави хищной улыбкой, мгновенно превратившейся в сияюще-обворожительную. - Правда, заглянешь?
- Куда же я денусь, - усмехнулась Лави, - мне положено, там мои будут выступать... Ну, прошу прощения, леди, мне пора. Дела, дела... Позволь... - и эльфка склонилась к руке Катрин, потом поклонилась (та благосклонно кивнула и чуть присела, намечая реверанс) и пошла дальше.
- Нет, надо же... - процедила Лави сквозь зубы, и Аэниэ недоуменно взглянула на нее. - На менестрельник приходи, блин... - увидела лицо девочки, принужденно рассмеялась. - Да ничего страшного, пушистая! Просто эта Катрин... Эх, такая зараза!
- Как? - захлопала глазами Аэниэ.
- Ну вот что ты про нее слышала, к примеру?
- Ну... Клуб у нее какой-то... Исторический, да?
- Исторический... - Лави хмыкнула, передернула плечами, - Гадюшник у нее там. Натуральный. Да и не одна она такая... Ладно, потом, потом!
Опубликовано с согласия автора.
Дата публикации: 1 апреля 2005 года.
Автор иллюстраций: Елена Фирсова (Ильче).
|
|
|